Изгой

— Господи! — закричала Кэти и тут же сказала, — Прощу прощения, извините, что чуть вас не сшибла! — бросила она доктору Перкинзу и тут же побежала ко мне.  — Ты в порядке? Что с тобой произошло? Кто это сделал? Коул? Я лично оторву ему яйца! Он тебя обидел? — не унималась Кэти.  — Коул здесь не причем, — нахмурилась я  — Так это и есть ваша супер лучшая подруга? — выходя из палаты спросил доктор Перкинз. Я кивнула, улыбаясь ему. И он, выходя из палаты еще раз напомнил про психиатра, который должен подойти ко мне через пол часа.  — Это Эйдан, Кэти, — выдохнула я.  — Почему ты оказалась в больнице, и что он сделал? — Кэти села рядом со мной, бросая мне в ноги огромный пакет с неизвестным содержимым.  — Не знаю, кто вызвал копов, но Эйдан… — я повернулась к ней спиной. Показывая то, что он сделал. Она молчала. Плохой знак. Повернувшись, я увидела в ее глазах слезы.  — Милая, — прошептала она, обнимая меня как можно осторожнее.  — Все в порядке, — гладила ее я по спине. Я рассказала ей эту историю, вплоть до мельчайших деталей, на что она все время сидела с открытым ртом.  — Это повторяется снова, и я не знаю, что теперь делать, — я пожала плечами, — пока что он задержан до выяснения всех обстоятельств, а дальше… дальше он найдет выход, чтобы выйти оттуда, Кэти, я не шучу.  — Мы что-нибудь придумаем, обещаю, что ты будешь в безопасности, и мы сделаем все возможное, чтобы Эйдан не вышел и желательно, чтобы его вообще посадили лет на пятнадцать, — говорила Кэти вытирая слезы.  — Будем действовать по мере поступления, верно? — я улыбнулась.  — Разумеется! Кстати, теперь официально можешь назвать меня супербыстрая Кэти, я за пять минут успела купить тебе продуктов, стоя в очень огромной очереди, и вот, — она взяла пакет в руки, — твое любимое овсяное печенье, — она улыбнулась, — уверена, что ты голодна. И тут, словно по щелчку пальцев после ее слов живот дико заурчал. Мы смеялись, жуя овсяное печенье, и все было просто хорошо, не считая того что спина начинала болеть от того, что я долго находилась в сидячем положении, но вся радость разом испарилась, как только Кэти заговорила:  — На счет Коула, — неуверенно начала она, но я молча слушала, не перебивая ее. Выдохнув, она все же начала говорить:  — Сегодня, когда я пришла в школу… короче кто-то распространил фотку, как ты стоишь рядом с ним, почти целуясь, и передаешь ему деньги. Я знаю, знаю, что поцелуя не было, но шумиха началась страшная, кто-то начал вновь говорить о тебе гадости, не знаю кто передал ему фотку на уроке, он только взглянул на нее, тут же смял и, словно ошпаренный, выбежал из класса.  — Звучит странно, — нахмурилась я.  — Это выглядело очень странно, Мэди, словно там на фотке была не ты, а его матушка, целующаяся со старшеклассником, — она усмехнулась.  — Отличное сравнение, Кэти, — с сарказмом ответила я.  — Ну что? Я говорю, как есть. Не успела я открыть рот, чтобы снова ответить Кэти, как в палату зашла пожилая женщина с папкой в руке и в белом халате.  — Добрый день, — вежливо сказала она, закрывая за собой дверь.  — Я подожду тебя снаружи, а затем отвезу домой, побуду с тобой, — Кэти улыбнулась и вышла за дверь.  — Мэдисон, меня зовут Розали, я местный психиатр, — она присела на стул, и открыла папку, на которой было написано «Мэдисон Уайт. Пациент №145» Я глубоко вздохнула, и улыбнулась ей. Чувствую, разговор с ней предстоит не из легких.  — Не бойся, мы просто поговорим, — видимо она заметила мое беспокойство, так как я теребила уголок пледа. Я молча кивнула.  — Расскажи о себе, о своих планах на будущее, чего ты хочешь от жизни? — стандартные вопросы. Через эти вопросы я проходила полтора года назад, когда умер дядя, он был нашим с Эйданом опекуном.  — Мэдисон Уайт, семнадцать лет, учусь в старшей школе Ашвилла, после учебы планирую поступить в колледж искусств, уехать из этого города и забыть о том, что произошло, — я натянуто улыбнулась, — должно быть в вашей папке есть все ответы на эти вопросы.  — Ты права, — сказала Розали, — но я хочу знать тебя изнутри, я вижу, как ты напряжена, и это нормально, после случившегося.  — Еще бы! Вам по спине не проводили раскаленной кочергой, — язвительно ответила я и тут же замолчала, а затем вздохнула:  — Послушайте, Розали… я в полном порядке, рана заживет, так же, как и все остальное, я уже не раз проходила через это, — я не успела закончить, как она меня перебила:  — Вот именно! Мэдисон, это не первый раз происходит с тобой, и я боюсь, что это очень сильно скажется на твоей психике, я просто хочу поговорить, ничего больше, это моя работа, и ты понимаешь, вот, например, я даже не задала тебе вопрос, чего ты боишься сейчас больше всего, а ты уже ответила на него, — она улыбнулась, — я просто хочу поговорить о твоих страхах, хочу, чтобы ты больше не боялась ничего и никого. Возможно, она была права, я сама больше всего на свете хотела не бояться никого и ничего, но и правда не боюсь.  — Я сильная и справлюсь со всем, не в первой, так скажем, но я не боюсь, я могу дать отпор.  — Почему ты не дала отпор ночью?  — Потому что меня схватили! И держали несколько человек! Как бы я могла дать отпор хоть кому-то? Да, я дала по яйцам кому-то, но это всё, что я могла сделать, у меня не было возможности убежать! Я начинала злиться.  — Мэдисон, именно поэтому, я хочу разобраться во всем, давай по порядку, все что мне известно о тебе и о твоем брате, знаешь и ты сама прекрасно, но почему в нем снова проснулась та злость, которая была три года назад? Что произошло?  — Он подсел на наркотики, — вздохнула я, — все началось после того как умер наш дядя, он словно слетел с катушек, начал употреблять каждый день, и я не знаю от куда у него берутся деньги, он не работает и не учится, его оставили на второй год, и что будет дальше? — я развела руки, — одному Богу известно, по школе ходят слухи, что я… скажем по приличнее «грязная шлюха», хотя это не так, и он как-то узнал об этом и решил меня наказать, так он сказал.  — Я беседовала с твоим братом час назад, хочешь узнать, что он думает на счет этой ситуации? — Розали посмотрела на меня с вызовом. Противная тетка какая-то. Разумеется, я кивнула в ответ.  — Он сказал, что это еще не конец. Что значат эти слова? Ты можешь мне сказать? Сердце будто бы остановилось. «Это еще не конец» эти слова преследуют меня с одиннадцати лет. Этих слов я боюсь больше всего, и сейчас Эйдан повторил слова отца. Да, я обманывала всех, говоря, что ничего не боюсь, но этих слов… да, я боюсь, потому что отец тогда… он попытался меня изнасиловать, и я уже лежала голая в кровати матери и отца, а он нависал надо мной, поглаживая большим пальцем мое влагалище, и наверно Бог существует, и он услышал мои молитвы, как в спальню ворвался дядя, он отшвырнул от меня отца, там была драка, а я успела убежать к себе и закрыться. После этого он и забрал нас к себе.  — Понятия не имею что они значат, — смотрела я куда-то в пустоту. Наверно она поняла, что я не настроена на разговор, а может быть наше время уже подошло к концу, потому что, посмотрев в окно, начинало темнеть. Розали что-то записала в папке, а затем встала:  — Я позову доктора Перкинза, дам ему рецепт успокоительных и снотворных. Но я попрошу тебя приходить ко мне по четвергам, нам нужно разобраться с твоими страхами, договорились? — Розали уже подошла к двери.  — Да, разумеется, — все так же без эмоционально ответила я. Кэти вошла, как только вышла Розали.  — Поговорила с твоим доктором, можешь одеваться, я уверила его что умею делать перевязки и прослежу, чтобы ты вовремя пила таблетки, — она улыбнулась — давай быстрей, нам еще надо заехать за пиццей, теперь я твоя няня до полного твоего выздоровления! — радостно воскликнула Кэти и захлопала в ладоши. Кто-нибудь. Пристрелите меня. Следующие несколько дней, вплоть до самой пятницы, мы с Кэти провели дома, как оказалось, ее мама конечно была против того, чтобы Кэти ночевала у меня, особенно после того, что со мной случилось, но милая улыбочка Кэти и фраза «Я все расскажу папочке» тут же изменило решение миссис Прокс. Каждую ночь мне снились кошмары и, просыпаясь в поту, я ловила себя на мысли, что Эйдан стоит тут, в моей комнате и смотрит как я медленно схожу с ума. А еще я заметила за собой кое-что странное, и мне это совершенно не нравится. Я думала о Коуле, думала о том, что он делает по ночам, пока я борюсь со своими страхами, меня словно разрывает внутри, рациональная сторона твердила мне: «Мэди, этот человек подсадил твоего брата на наркоту, и из-за него ты получила очередной шрам», а иррациональная сторона наоборот: «Мэди, только подумай о том, какие у него губы, а эти ямочки на щеках при улыбке? А эти руки?» и честно сказать, я пыталась игнорировать обе стороны, потому что прекрасно знаю, что мне ничего не светит с Коулом Спенсером, ах, и еще я собираюсь закрыть его в тюрьме, но опять-таки, с другой стороны, он в буквальном смысле спас мне жизнь, пока я медленно задыхалась от дымовой шашки. Кэти еще спала, а я лежала на животе, потому что шрам на спине вновь дал о себе знать, я могу спать в сутки по четыре-пять часов, именно столько действует обезболивающее, а принимать больше прописанной дозы равняется передозировкой. Поэтому я, встав с кровати, насколько можно аккуратно приняла душ и сидела на кухне, куря сигарету и попивая быстрорастворимое кофе. Из гробовой тишины в доме меня отвлек вибрирующий телефон, лежавший на столе. «Уже встала?» — гласила смс-ка с незнакомого номера. «Кто это?» — незамедлительно написала я. Ответ пришел примерно через минуту: «Тот, кто однажды спас тебя. Есть разговор. Я у твоего дома». Коул. Откуда мать его у него мой номер? Сердце забилось быстро, но переборов секундное влечение к Коулу Спенсеру, я, докурив сигарету, подошла к двери и открыла ее. Кепка козырьком назад, выбившиеся черные кудряшки из-под нее, кожаная расстегнутая куртка, а под ней белая майка. На ногах темные джинсы и черные кеды.  — Может, ты перестанешь меня рассматривать? — с сарказмом сказал Коул. Черт. Я пялилась на него. Черт. Черт. Черт.  — Что тебе нужно? — нахмурилась я. А теперь Коул пялился на меня. Еще бы, ведь я стояла, внимание: в короткой майке на тонких бретельках, без лифчика, да и еще в супермини кротких шортах.  — Выглядишь потрясно, — он улыбнулся, оценивающе. Я демонстративно закатила глаза.  — Что тебе нужно, Коул? — повторила я вопрос.  — Деньги, — улыбнулся он, — твой брат вновь попал. На этот раз серьезно.  — О чем ты? — я скрестила руки на груди.  — Наверно тебе уже звонили… — он вздохнул, — он украл партию наркотиков, и должен был отвезти их в Атланту очень, очень серьезному человеку. Но так и не доехал. Поэтому, мы с тобой снова возвращаемся к нашему самому первому разговору, — он снова улыбнулся, а меня начало трясти от злости, — либо тело, либо деньги, — закончил он.  — Послушай меня! — зарычала я и вышла из дома, чтобы не разбудить Кэти.  — Это не мои проблемы, Спенсер, то что натворил Эйдан, это его проблемы, и я никак не связана с вашими наркотиками и денежными вопросами. Теперь он задержан, и скорее всего его посадят, так что я не знаю, с кого ты будешь трясти деньги, но точно не с меня, а если еще раз ты заявишься ко мне в дом, я вызову полицию, и поверь мне, сядешь ты тоже надолго, — я довольствовалась тем, как Коул начал злиться, а меня распирало от удовольствия. Не каждый раз будешь угрожать парню, который держит в страхе наш городок.  — За что он задержан? — спросил Коул, помолчав минуту.  — Какая тебе разница? Наверно уже вся школа знает что он сделал, так и что с того? Пришел позлорадствовать? Или может быть, принести сожаления? А может быть ты хочешь этим унизить меня? Ну да, мой брат законченный наркоман, который может сдохнуть от передоза в любой день, а ты приходишь ко мне и просишь ЕГО долг! Вот иди к нему и тряси с него деньги! — со спокойного голоса, я уже перешла почти на крик, все так же хрипя.  — Мэдисон, что он сделал? — повторял Коул.  — Какая к черту разница! Что сделано, то сделано! А теперь просто уходи! И никогда не приближайся ко мне, ты понял? Еще раз, Коул… еще раз я увижу тебя здесь, я сдам тебя копам!  — Ты не посмеешь! — рявкнул он и схватив мои руки, прижал к закрытой двери. Боль разлилась по всему телу, я ударилась прямо там, где находился мой свежий шрам, еще не заживший. Я задержала дыхание, летели искры из глаз, и, кажется, ноги начали подкашиваться. -Если еще раз, я услышу о том, как ты говоришь, что натравишь на меня копов, я прикончу тебя Мэдисон Уайт, и мне будет плевать на то, где ты будешь гнить. Две с половиной тысячи долларов. Завтра. Девять вечера. В «Хвосте тигра». Не придешь, пеняй на себя. И я не шучу. Полли, — Коул отпустил меня и отошел на пол метра. Руки затряслись, и, набравшись смелости, собрав все свои силы, что у меня были, я дала ему пощечину. Жесткую. Очевидно он этого не ожидал, он смотрел на меня так, словно перед нами только что пролетело НЛО.  — Я сказал тебе, не смей поднимать на меня руку, — Коул снова схватил меня за запястья и силой прижал к двери дома. Боль пронзила меня с новой силой, и тысячи иголок пошли по всему телу. Тело немело. И я почувствовала, как что-то теплое скатывается по спине.  — Уходи, — тихо сказала я. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его, терпеть невыносимую, адскую боль я больше не могла, и нащупав ручку двери, стоя спиной, я открыла ее, и шагнув внутрь, захлопнула ее прямо перед его носом.  — Ладно, хорошо, пусть этот Спенсер подавится этими деньгами, ты ему отдашь все, — говорила Кэти, обрабатывая мне спину. Кожу сильно щипало.  — Нет, я не собираюсь ему ничего отдавать, не пойми меня неправильно, но я устала расплачиваться с долгами Эйдана. Я выдохнула, мне совершенно наплевать на то, кому там должен Эйдан, пусть этот Спенсер закатает губу. Больше ни копейки от меня не получит.  — И завтра мы пойдем в бар, уж не знаю, что ты будешь ему говорить, но завтра тематическая вечеринка, народу будет много, может найду кого-нибудь, — Кэти пожала плечами, — тем более тебе надо отдохнуть, расслабиться, вся эта суматоха с твоим братом и больницей… — она скривилась, — ты заслуживаешь большего, поэтому, сегодня мы идем в спа салон, а вечером устроим киномарафон! Чтобы пятница не прошла скучно, но завтра, Мэди, завтра мы оторвемся! Но я буду следить, чтобы в твоем рту не оказалось и капли алкоголя, просто потусим, — Кэти счастливо улыбнулась. Я не хотела идти туда. Ни под какими предлогами и уговорами. Но смотря на Кэти, я понимаю, что ей это нужно. Ей нужно хоть немного расслабиться. Да она не отходила от меня несколько дней, готовила есть, убирала дом, и это все, чего она просит в замен. Просто сходить с ней в этот бар. Не знаю, чем мне обернется эта вылазка, но ради Кэти я готова на все. Разобравшись наконец-то с моей спиной, Кэти демонстративно поставила передо мной стакан воды и вложила в руку горсть таблеток, которые мне надо выпить, прежде чем идти с ней в спа салон. Может быть маникюр мне действительно не помешает, в конечном итоге я девушка. Но что больше всего меня поражало, так это безразличие учителей. Никто из них даже не позвонил мне и не спросил, как я. И вообще, жива ли я? Конечно, я привыкла к этому, но в такие отчаянные моменты, так хочется поддержки. Не знаю, что меня ждет в понедельник, и честно говоря идти мне в школу совсем не хочется, не потому что это обычная подростковая «нехочуха», мне чисто морально находиться там сложно, когда каждый к тебе подходит и просить либо переспать, либо сделать еще более не пристойные вещи, а уж что было однажды… когда, войдя в столовую, в меня в буквальном смысле вылили суп, который давали в столовой, и на вопрос «за что?» какой-то парень ответил: «Просто потому что ты отброс общества». Отброс общества. Еще одно клеймо на всю мою жизнь. Каждый раз, когда ты слышишь в свой адрес оскорбление или внезапно получаешь мусорным баком по голове, ну или на худой конец тебя запирают в кладовой школы и подбрасывают дымовую шашку… эти слова «отброс общества», «грязная шлюха» настолько сильно приедаются к тебе, что ты невольно веришь этому, хотя на самом деле это ужасное вранье. Кэти уехала домой, так как там нужно было помочь маме с каким-то проектом, и она пообещала, что заедет за мной после пяти, любезно одолжив мою машину, конечно-же. Скитаясь по дому в поисках какого-нибудь занятия, я, кажется, выкурила уже пол пачки сигарет, и мне было мало. Внезапно в голову пришла идея, от которой сначала у меня побежали мурашки, а затем я рванула на второй этаж в свою комнату. Открыв первый ящик комода, я вывалила половину его содержимого и нашла то, что так отчаянно пыталась спрятать. Скетчбук. Моя маленькая или большая страсть, не знаю, как сказать правильно, это рисовать глаза. Точнее передавать эмоции. Не сказать, что я очень хорошо рисую и являюсь великим профессионалом в этом деле, нет. Последний рисунок был датирован шестнадцатым февраля позапрошлого года. В тот день, я сидела на большом подоконнике в своей комнате, предварительно заварив себе фруктовый чай и набрав целую тарелку овсяного печенья. Я долго думала, что же конкретно мне нарисовать, пока не заметила в окне одного парня. Я даже не знаю, как его зовут и кто он, на вид был старше меня года на три, он шел рядом с девушкой, и его глаза улыбались. Вы когда-нибудь слышали такое выражение? «Глаза улыбались» странно, правда? Но это было действительно так, он смотрел на нее с нескончаемым обожанием, а она на него, как на своего спасителя, который в последний момент вытащил ее с тонущего корабля. Я нарисовала его глаза. Радостные. Добрые. Улыбчивые. Пусть я видела эти глаза всего тридцать секунд, но я успела запечатлеть их навсегда. Мне хочется, чтобы кто-нибудь, когда-нибудь посмотрел таким же взглядом на меня. Выдохнув, забравшись так же, как тогда на подоконник, правда без чая и печенья, я подкинула под спину плед и подушку, чтобы мне было удобно сидеть, и чтобы я не чувствовала боли. Первое, что пришло в голову, это Кэти. Мой короткий кивок, который давал согласие пойти на вечеринку, и ее взгляд сиял счастьем. Сидя и рисуя, я забывалась, я уходила в свой мир, где есть только я, карандаш и скетчбук. Я могла рисовать часами, могла сидеть ночами и смотреть в окно, а затем пытаясь нарисовать ту или иную эмоцию карандашом. Тонкая линия брови, большие глаза, и маленькая родинка под глазом. Такая она, Кэти Прокс. Уникальная, любимая, лучшая подруга. Улыбаясь своему же рисунку, я хотела, как можно быстрее показать его Кэти. Прошло три часа, и Кэти, позвонив мне, попросила выйти. Надев на себя джинсы, кеды и синюю толстовку, я выбежала из дома, несколько раз проверив хорошо ли я закрыла двери. На всякий случай, вдруг какому-нибудь наркоману взбредет в голову забраться в дом и найти там наркотики, или моего брата.  — Ну, не знаю, как ты, но я непременно выбрала для себя очень, очень короткое и черное платье, которое отлично впишется в завтрашнюю вечеринку, — говорила Кэти пока ей наносили алый как кровь гель-лак. Да, тематика была еще та… в общем, вечеринка была в гангстерском стиле. Соответственно, девушки в платьях, перчатках, и высоких каблуках, а парни в строгих костюмах, и с красными розочками, в правом кармашке на пиджаке, ну знаете, как у Дона Корлеона, из фильма «Крестный отец». Я же выбрала себе обычный черный цвет гель лака. Я даже не задумывалась, что надену, потому что с этим дурацким шрамом теперь открытые вещи не поносишь. Что-ж, надену черную блузку, короткое болеро и брюки. Уж что что, а черного цвета в моем гардеробе предостаточно. Да и особо не хотелось развлекаться, если честно, но в «Хвосте тигра» я чувствовала себя как дома, потому что там было все по-другому, никто не говорил мне очередных гадостей, весь обслуживающий персонал знал меня, как приветливую и добрую Мэдисон Уайт. Не считая Коула Спенсера, который был там заядлым гостем. Из нашей школы кроме меня, Кэти и Коула с его шайкой туда больше никто не суется, даже всеми ненавистная Кэролайн Бейкер, которая не пропускает ни одной вечеринки, но именно в этот бар, в мое «логово» она никогда не зайдет, просто потому что там собираются не обычные школьники, а байкеры, дальнобойщики и заядлые любители дешевого виски. Да, вот такой мой второй дом. Мы просидели еще порядка часа, а затем, заехав в «Макдональдс» Кэти купила нам наверно пол кафе, потому что вышли мы оттуда с пятью огромными пакетами.  — Прощай талия, да здравствует фастфуд! — провозгласила Кэти, закидывая пакеты в машину. Каждый может позавидовать Кэти, потому что сколько бы она не ела, она не поправляется ни на килограмм. И это великое счастье для каждой девушки. Я же, привыкнув есть немного, вполне держу себя в форме, хотя никогда не занималась спортом. Просто было голодное и страшное детство. Приехав домой и разобрав пакеты с едой, мы достали по бутылке пива и уселись перед теликом, а в тарелке у каждой была огромная порция картошки фри и сырных шариков. И конечно же Кэти выбрала ужастик. Лично меня воротит, если я смотрю в телевизор, где едят кишки, и в это время передо мной находится еда. Кэти же наоборот, начинает есть еще больше. Я заснула где-то на середине фильма, а когда Кэти распихала меня, остатки картошки фри валялись на диване.  — Там кто-то есть, — шепнула Кэти, смотря на входную дверь.  — С чего ты взяла? — сонно произнесла я, потирая руками глаза.  — Я только что слышала, как кто-то говорил за дверью, а затем что-то делал с замком.  — Кэти, ты просто пересмотрела ужастиков! — воскликнула я, и в этот момент, в дверь кто-то очень сильно постучал, от неожиданности я подпрыгнула.  — Я же говорила! — шипела она. Так. Без паники.  — Звони копам, живее, — тихо сказала я и на носочках пошла на кухню, где в углу стояла моя бита, после случая с Эйданом, она находится со мной. Сделав глубокий вдох, а затем выдох, я подошла к двери, и начала очень тихо открывать замки, так чтобы не спугнуть того, кто пытается проникнуть в мой дом. И резко распахнув двери, да так, что она ударилась о стену, я замахнулась битой, и приготовилась бить нежданного гостя что есть силы. Но было пусто. Клянусь, я только что слышала, как кто-то постучал, а затем ковырялся в замке, но теперь на пороге никого не было.  — Что там? — спросила Кэти, выглядывая из-за спинки дивана, на котором мы сидели.  — Надеюсь копы уже в пути, — я резко закрываю двери, и в панике запираюсь на все замки. Черт, это совсем не смешно, а что если это очередной наркоман? Который был тогда в доме со мной и Эйданом? Может это грабитель? А может неизвестный человек? Который звонил мне в день, когда мы с Кэти поехали в «хвост тигра»? Полиция приехала через семь минут, и уже осматривала входную дверь. На мое удивление, я увидела Олли и Бака, которые бурно что-то обсуждали.  — Мэдисон! — воскликнул Олли и подошел ко мне, — есть разговор, — он посмотрел на Кэти, — наедине. Кэти громко выдохнула и зашла в дом, а мы остались стоять неподалеку от двери. Кажется, сейчас снимали отпечатки.  — У меня новости по поводу твоего брата, — негромко начал он, и в его голосе я услышала нотку сожаления.  — За него назначили выкуп в полторы тысячи долларов, и начальнику отдела уже позвонили… мы стараемся как можно дольше задержать его в участке, потому что мы понимаем, что пришлось тебе пережить… — Олли говорил быстро, а я потеряла суть разговора после того, как он сказал, что за него назначили выкуп.  — Этого быть не может, — выдохнула я, — нет, он же должен сесть в тюрьму… за наркотики и жестокое обращение со мной, — я посмотрела в глаза Олли.  — При обыске… ничего не было найдено, такое впечатление, кто-то со скоростью света убрал все, пока мы задерживали тех ребят… Мэдисон, я понимаю, что ты чувствуешь, но доверься мне… нам, мы поможем тебе если…  — Если что?! — перебила его я, — если Эйдан снова меня начнет «наказывать»? А может, он до такой степени сошел с ума, что ему не составит труда меня убить? Что мне делать? Олли посмотрел на меня глазами, как у кота из «Шрека», и в них я прочитала «Доверься нам». Не могу, не могу я довериться полиции, когда они готовы выпустить за деньги садиста-наркомана-брата.