Mine

Alt-J — Fitzpleasure Утро выдалось по-особенному сложным, чем обычно, возможно, тому виной была вчерашняя пьянка по случаю дня рождения, а, возможно, были магнитные бури в зимний период года, но, как бы то ни было, голова раскалывалась как минимум у троих в этом большом доме. Прямо из приоткрытых штор солнце внаглую пыталось проскользнуть вовнутрь, попадая точно на прикрытые глаза альбиноса, тем самым еще сильнее раздражая и без того не совсем прекрасное утреннее настроение. Пьянка пьянкой, похмелье похмельем, а на работу нужно было выезжать к девяти часам утра. Каково было разочарование, что на часах был уже восьмой час, а, как Тобирама понял, будить его никто не собирался. Или про него попросту забыли, или.       — Доброе утро! — прощебетал Изуна, который только что вышел из душа, старательно вытирая свои длинные волосы темно-синим махровым полотенцем под стать халату, который мужчина в спешке накинул на свои плечи. — Выспался? — он, наконец, подошел ближе на пару шагов и изучающе провел своим взглядом по недовольному лицу Сенджу. — Судя по твоему выражению лица — нет.       — Почему меня никто не разбудил? — мужчина с неким раздражением смотрел в сторону силуэта, который стоял напротив. Изуна легонько улыбнулся и подошел еще ближе, рука вздрогнула и кисть опустилась на бледное плечо альбиноса.       — Мадара сказал, тебе поспать нужно подольше, — пальцы руки легонько сжали мышцу и отстранились. — Заботливый у меня брат. Тобирама пару раз моргнул, будто стараясь переварить полученную информацию, и скривился, сам не зная от чего. Это было странным, такая внезапная забота в его адрес со стороны старшего Учихи. Он задумался, вспоминая, чем вчера закончилась их посиделка на балконе, вроде ничего такого. После его ответа на вопрос мужчина лишь хмыкнул и оценивающе провел взглядом по лицу младшего Сенджу, на пару минут он просто в открытую, не моргая, смотрел ему в глаза, что-то взвешивая в своей голове, и, наконец, отвел взгляд в даль. Обхватил пальцами сигарету в зубах, выдыхая дым. Ничего особенного вроде, но. Младший Сенджу всегда хотел знать, о чем же думает Мадара в такие моменты. Жаль, у него нет возможности залезть своими пальцами в эту черепную коробку и расковырять эти механизмы психики, или дотронуться до сосудов, ощутить их своей кожей. Возможно, ему бы стало проще, имея он хотя бы отдаленное понятие того, о чем же тот думает. Но. Это невозможно, к сожалению. Может, он сделал что-то не так? Показал что-то лишнее? Внутри постепенно начала нарастать тревога, такое странное, отвратительное чувство, которое расползается особой горечью в области желудка, поднимаясь горьким комом к гортани.       — Ну, раз Мадара так решил, значит, пусть так и будет, — мужчина пожал плечами и опять принял невозмутимый вид. — Ты иди к остальным, я скоро спущусь. Изуна лишь спокойно кивнул, направился в сторону лестницы. Как только силуэт скрылся за дверью, Тобирама вскочил с кровати и первым делом направился в сторону своего потайного укрытия, где держал свой собственный приз. Бутылка оказалась на месте, закутанная в пару полотенец и какую-то майку. Значит, не нашли. Спокойно поместив орудие преступления в сумку, одевшись в повседневную рабочую одежду, мужчина наконец спустился вниз. Хаширама в привычной манере отвечал на письма через электронную почту, зачем-то подвинув крышку компьютера особенно близко к себе. Завтрак был уже на столе, Мадара как раз жевал последний кусок сыра и запивал его кружкой черного кофе. Странно, но сигаретным дымом не пахло: мужчина, видимо, еще не выкурил свою первую сигарету. Изуна только уселся рядом с братом и взял в руки первый тост, на что опять получил теплый взгляд старшего брата. Как только Тобирама спустился в гостиницу, он сразу же столкнулся с пронзительным взглядом старшего Учихи, который почему-то после вчерашнего вечера смотрел на него по-особенному странно. Изучающе. Почему именно Тобирама был удостоен такой чести, он до сих пор так и не понял. Взгляд прошелся по очертаниям лица, зрительный контакт был непрерывным. Изуна что-то говорил ему, но Мадара лишь молча взял сигарету и закурил. Слишком прямо, отчего становилось не по себе. Тобирама уже в голове прокрутил все возможные вариации такого странного поведения мужчины, но не найдя ни одной причины для беспокойства, первым отвел взгляд и присел рядом с Изуной. Есть не хотелось совершенно, кружка кофе была уже в руках.       — Мадара, что там с поставщиками? Тебе звонил вчера Какаши? — Хаширама был почему-то в легком раздражении, смотрел, не отрываясь от экрана техники, и накручивал пальцем кончик волос.       — Звонил. Я сказал ему решать все проблемы с Обито, они вполне уже взрослые мальчики, могут обойтись и без меня хотя бы пару часов, — мужчина фыркнул, после чего перевел взгляд на Сенджу старшего. — Если твой Какаши, который зарекомендовал себя как отличного специалиста, не справляется со своими обязанностями, то пусть или сваливает на хрен с моего офиса обратно в твой, тебе же он так нравится, — Мадара иронично поднял бровь. — Или пусть утихомирит свои амбиции и учится у моего мальчика Обито. Почему с моим племянником нет проблем, а с твоим учеником моих нервов стало уже на процентов пять так меньше? — сигарета опустилась в кружку от кофе. — И если они не решат проблему со своей Нохарой, то я поувольняю нахрен обоих. Твоя девчонка мешает мне работать, — Мадара опять скривился. — Я тебе сразу сказал: баба в компании — к беде. Развели какой-то бордель, а не профессиональную деятельность.       — Рин Нохара отличный представитель своей компании! — Хаширама повысил голос. — Не смей оскорблять моих сотрудников! — Сенджу начинал постепенно закипать. Но словил лишь флегматичный взгляд мужчины напротив и сладкую усмешку.       — Ну, раз она отличный сотрудник и вообще умница, пусть прикроет свою задницу юбкой пониже и блузкой поплотнее. Мне свингерская семья в компании не нужна, — Мадара выплюнул эти слова с особым удовольствием. — Обито еще молодой, гормоны играют, не разбирается еще в женщинах. Но ничего, я его научу простой истине, — он наклонился на локтях ближе и усмешка стала шире. — Или женщина выбирает одного партнера и она славная женщина, или она шлюха, которая выбирает себя. Ты будешь со мной спорить? Или хочешь оправдать ее своей бурной молодостью, когда флирт на стороне был для тебя приемлем, солнышко? Чего только одна семья Узумаки стоит, все прям как на подбор по выбору эскорта.       — Мадара! — Сенджу стукнул кулаком по столу и с уже ярко выраженным раздражением посмотрел на ухмыляющегося мужчину. — Прекрати!       —Брат! — Мадару будто холодной водой облили после того, как он хлопнул глазами и глянул на стоявшего уже около него Изуну, который приобнял его сзади и обхватил его шею руками. Шепот пришел прямо в ухо. — Успокойся, пожалуйста, — взгляд мужчины сразу встречается с теплыми глазами лучшего брата и зверь внутри будто успокаивается, фыркает и возвращается обратно в свою клетку. Ему не дали выход. Опять. Черный ягуар смотрит в глаза черной пантере, которая подходит, облизывает его, тем самым успокаивая. Мадара обхватывает своими пальцами рукав Изуны и кивает. Снежный барс медленно провожает взглядом своих собратьев. Изуна пару минут смотрит прямо в черные глаза, пытаясь прочувствовать и не упустить тот момент, когда в них промелькнет настигающий покой, только тогда он сможет отпустить плечи Мадары, с уверенностью в том, что бушующий нрав не выйдет из-под контроля снова. Мужчина выдыхает и легонько отталкивает его. Всё.       — Я думаю, мы можем выезжать, — Изуна без привычной игривой и милой манеры говорит тихо, холодно проводя взглядом по Тобираме, и вскоре переходит и к старшему Сенджу. Глаза в глаза, взгляд с минуту. — Пока мы здесь друг друга не поубивали, — голос становится сухим и губы сжимаются в одну сплошную линию. Привычное настроение Изуны редко менялось, но когда оно действительно менялось, Изуна становился слишком…Неприятным. По одному взгляду младшего Учихи, который снимал свою привычную маску доброжелательности, даже идиоту было понятно, что еще одно слово со стороны братьев — и утро закончится плохо для всех. Да, он всегда таким был. Стоит кому-то портить настроение Мадары или же заставлять Мадару вспоминать нежелательные, болезненные моменты, Изуна готов был обнажить свои клыки и вцепиться в глотку любому в этой комнате, в округе, где-либо… У них была чрезмерная забота друг о друге на каком-то интуитивном уровне. И если Изуна старательно прятал это качество, то… Мадара же старательно его показывал. По сути, они были намного более похожими друг на друга, чем хотелось бы.       — Верно. Пора ехать, — Хаширама захлопывает крышку компьютера, и уголки губ дрогнули, зрительного контакта с Изуной он избегает. Он не забыл, как в прошлый раз, когда они с Мадарой повздорили, и все выпили в тот вечер, Тобирама впервые заломил Изуну, чтобы тот попросту не выбил из него все дерьмо, которое скопилось в нем в тот вечер. Он впервые увидел младшего Учиху таким. Бешеным, злым, неконтролируемым, очень похожим на своего брата в гневе. На его губах играла эта язвительная усмешка, грудь поднималась вверх-вниз от чрезмерного темпа дыхания, кулаки сжимались. Если бы Изуна имел способность убивать одним только взглядом, Хаширама был бы точно уже мертв.       Учихи всегда были такие...       Отбитые? Даже у самого безобидного и невинного из них в какой-то момент может слететь крыша с катушек, показывая их истинную натуру. И черт знает, почему данный процесс происходит у них исключительно из-за друг друга или в самых редких случаях из-за того, кого они искренне любят. Вспомнить хотя бы Обито. По спине мужчины прошли мурашки. Зрелище было не из приятных. Видимо, гены у них такие, с дефектом. Хотя он не помнит ни единого раза, чтобы брат Мадары проявлял агрессию к его брату. Или Изуна слишком его любит, следовательно, не может позволить себе такого, или Тобирама очень умный и не дает повода. Почему-то во второй расклад верилось куда больше. Да, вспоминать о том разе не хотелось, поднимать эту тему заново тоже. Хаширама до сих пор чувствовал, что Мадара так и не простил его за испорченный день рождения, который они отмечали в тот декабрьский вечер, но как попросить прощения — попросту не знал. Мадара не простит, а если и простит, то точно не сейчас. Прошло слишком мало времени. Лучше оставить все как есть и не играть с огнем.       — Изуна, езжай с Тобирамой, — Мадара смотрит в глаза брату и, наконец, поднимается, переводит взгляд на альбиноса. — С Майном я погулял уже, пока ты спал, не благодари, — после чего опускает взгляд на черный браслет часов, который обтягивает кисть. — Времени осталось у нас 10 минут до выезда. Хаширама, поедешь на своей машине сам, — на секунду задумывается и опять иронично улыбается. — Ну, или можешь заехать за Узумаки и подвезти ее на работу, я думаю, она с удовольствием составит тебе компанию, как на мой день рождения.       — С Майном? — Изуна решил быстро уточнить и перевести разговор в другое русло, чтобы скандал не разгорелся снова. Он удивленно посмотрел на Тобираму. — Это.       — Имя нашего нового члена семьи, — Тобирама ответил спокойно и перевел взгляд опять на Мадару, прямо в глаза. — Спасибо, — кивок. — Я привыкну вставать раньше. Мадара ничего не отвечает, разворачивается и выходит в коридор, Хаширама молча плетется в сторону дивана, берет сумку и обувается. Изуна же стоит одетый и гладит подбежавшего пса, который хочет играться. Он то прижимается к полу грудью, то резко поднимается и виляет хвостом. Изуна как обычно одет в свою вязаную шапку с помпоном, будто школьник, дутую, широкую, темно-синего цвета куртку и белый шарф. Из всех присутствующих в доме только он отличается от делового стиля одежды, который стал уже основным у всех троих. Пока Хаширама выезжает с гаража на своем BMW, Мадара уже вовсю курит, сидя в черном кожаном салоне любимой машины. Тобирама, пристегнувшись вместе с Изуной, выезжает последним из гаража, аккуратно придерживая руль своей спортивной машины. Впервые за долгое время они поедут каждый на своей машине по отдельности, Изуна вообще водить отказывался, не видел смысла в покупке четвертой машины как таковой, следовательно, был пассажиром. Хаширама за закрытыми окнами с кем-то опять говорит по телефону через наушник в ухе, и поворачивает голову в их сторону. Первым дает газу Мадара, и черный зад машины уносится вперед в сторону шоссе. Вторым газует Хаширама, и затем Тобирама. Они едут последовательно ровно до трассы, где как раз дорога разделяется на четыре полосы, давая тем самым возможность каждой машине встать бок-о-бок. Изуна переводит взгляд с окна и нажимает кнопку на панели, выбирая нужную песню, радио пока передает скучные утренние новости. Тобирама подъезжает третьим и встает посередине, слева от машины Мадары. Удивительная цветовая комбинация выходит, интересный выбор машин, каждая из которых подчеркивает индивидуальность владельца. Хаширама на своем большом ярко-белом BMW М3, ездит резко, но никогда не догоняет Мадару. Тобирама любит свою серебристую спортивную AUDI, которую, кстати, подарили ему Мадара с Хаширамой на совершеннолетие, он всегда ездит практично, аккуратно и вдумчиво, и есть Мадара. Мадара, как у них любят шутить в семье — видимо, родился уже во всем черном, черный его любимый цвет, который присутствует практически везде. Если бы в доме Мадара жил бы один, он, наверное, и интерьер бы выполнил исключительно в черном цвете. Мадара опускает тонированное окно своей «ласточки» Mercedes класса S, как он ее называет. Курит сигарету и сначала смотрит на Изуну, который уставился в дисплей и не видит его, после чего переводит взгляд в глаза альбиноса и внимательно вглядывается. И Тобирама видит…улыбку?       Мадара что-то говорит, но услышать его невозможно из-за рева моторов трех машин, цвет светофора постепенно переходит с красного на оранжевый, и Тобирама читает по губам: «Пожалуйста. А теперь, догоняй». Изуна наконец находит нужную песню, ставит на всю громкость и откидывается на сиденье. Tralala, trala, tra-la, la In your snatch fits pleasure, broom-shaped pleasure. На губах игривая усмешка, на светофоре зеленый свет, и Мадара вдавливает педаль до конца, оставляя за собой дым. Хаширама стартует вторым, и Тобирама, не сдерживая свою дурацкую улыбку, которая некстати выползла на лице, дает газу и нагоняет Мадару через пять минут, но окно у него уже закрыто. Deep greedy and Googling every corner.       — Почему ты назвал собаку таким странным именем? — Изуна отворачивается от пейзажа за окном и смотрит в профиль мужчины, который следит за дорогой. Мадара уже давно скрылся впереди, оставив братьев Сенджу позади. Ну, любил он гонять, ну что поделать. Сколько бы штрафов не платил, отказать себе в скорости так и не смог.       — Странным? — лицо Тобирамы было расслаблено, улыбка, наконец, сошла на нет, щеки немного были красноваты из-за высокой температуры в машине, рука потянулась ее убавить. — Что именно в этом имени кажется тебе странным? — он на пару секунду повернул голову к Изуне и, мягко улыбнувшись ему, переключился опять на дорогу. Машин на трассе становилось все больше и больше, впереди уже начала образовываться пробка на въезд в сторону центра города, да и погода знатно портилась с каждой минутой: постепенно начиналась метель.       — Не знаю, — Изуна пожал плечами и отвернулся к окну. — Это даже не имя, — его взгляд спокойно скользил по проносящимся мимо них машинам. — Это будто клеймо, — на секунду он замолчал, после чего опять повернулся к Тобираме, который удивленно посмотрел на него. — Хотя, может, я просто чего-то не понимаю, — он мягко улыбнулся. — Твоя же собака, как-никак, тебе и выбирать ей имя. Тобирама действительно не понимал, почему Изуна назвал это слово клеймом.       — Нужно будет как-то организовать наше расписание, чтобы ближайшее время проводить больше времени с щенком, иначе он привяжется к нашей домработнице больше, чем к тебе или ко мне, — Изуна нервно усмехнулся. — Хотя, где это время взять — непонятно. Я приезжаю домой к часам 9, если повезет, ты и то, бывает, задерживаешься допоздна. Может, нам стоит перебраться в квартиру опять? Ну, помнишь, в которой мы жили сначала?       — Не думаю, что квартира — лучшее место для собаки, — Тобирама криво усмехнулся и бросил взгляд на часы. Времени осталось мало. Наверное, брат вместе с Мадарой уже давно приехали. Может, ему стоит быть более наглым на дороге?       — Может, ты и прав, может, ты и прав, — Изуна опять скучающе уставился в окно.

***

Мадара добрался до своего офиса за двадцать пять минут, подрезая всех, кто мешался на дороге, и обгоняя, нарушая все правила дорожного движения. Но настроение он себе поднял своей маленькой шалостью, что уже было хорошо. Сегодня был один из важнейших дней из-за презентации новой модели автомобиля на японском рынке, через три дня планировалось представить модель на европейском, в случае чего организация хотела организовать для своих сотрудников банкет после данного мероприятия. Шисуи, как представитель компании, вылетел два дня назад в Токио на презентацию их модели вместе со своими помощниками, Мадара же решил остаться с Обито в их здании для продуктивной презентации тут. Второй филиал, которым управлял Хаширама, также должен был присоединиться к банкету, на участь Сенджу выпали Россия и Китай, куда полетели его представители, сам Сенджу остался вместе с напарником на презентации в Европе. Мужчина спокойно зашел в свое главное здание, с ресепшена с ним сразу же поздоровалась молоденькая, темненькая девушка. Мужчина как только увидел ее, знатно раскраснелся и впопыхах направился в ее сторону. Только при одном обстоятельстве Мадара становился чувственным…Когда встречал таких же Учих, как он сам.       — Доброго утра, милая Микото, — Мадара как раз подошел к стойке и уперся локтем о каменную поверхность черного холла. Его теплая улыбка появилась на губах, и он по привычке проверил время на часах, нужно было убедиться, что Тобирама и Изуна уже точно добрались к своим рабочим местам. По времени пока еще не доехали, учитывая пробки, погодные условия и мягкий нрав Тобирамы на дороге. — Как твой малыш поживает? — он, наконец, обошел стойку и приблизился к женщине. Она сидела чуть сгорбившись из-за большого выпирающего живота в свободного покрова черном сарафане и нежно придерживала его одной рукой.       — Доброго утра, Мадара, — девушка мягко улыбнулась и немного смутилась. — Хорошо все, скоро роды, — она была счастливой, хоть и немного взволнованной. — Фугаку очень волнуется, ну, ты знаешь. Первенец, — после заправила длинную прядь черных волос за ухо и прикусила губу, лукаво всматриваясь в мужчину. — Бегает вокруг да около меня, иногда мне кажется, рожать будет он, а не я, — она издала смешок и наклонила голову вбок. — Интересно, все мужчины такие? Мадара усмехнулся и протянул руку в сторону выпуклости.       — Можно? — он никогда не навязывался к людям и всегда был аккуратен, даже с родственниками. У каждого есть свое непоколебимое личное пространство. Микото кивнула, широкая ладонь осторожно прикоснулась к теплой ткани сарафана, которая обтягивала кожу. Внутри была будто пульсация, такое ощущение словно дотрагиваешься до своей грудной клетки и понимаешь, что внутри еще одна. — Как назовете?       — Итачи. Итачи Учиха, — Микото накрывает руку Мадары своей и прикрывает глаза. — Я видела его во снах, маленького мальчика, который играет со своим братиком, — голос девушки мелодичен. — Думаю, у нас будет и второй ребенок после. Я всегда хотела двух сыновей. Мужчина легонько отстраняет руку:       — Красивое имя, сообщите мне, как родится ребенок, я лично хочу приехать на день рождения к Вам. Наори заменит тебя, пока ты будешь в декрете, — он наклоняет голову вбок и кивает. — Ладно, милая моя, скажи мне, где Обито, и я пошел. Не буду вас с малышом отвлекать. Мадара любил детей и хотел их, но понимал, что несмотря на свою любовь к детям, у него самого их никогда не будет. По сути, ребенок у него уже давно был. Он опять подносит руку, чтобы сравниться со временем, Изуна должен быть уже на работе, прикидывает, сколько времени у него займут ближайшие утренние дела, и решает позвонить чуть позже. В ту же секунду экран часов загорается от пришедшего сообщения от Тобирамы, который сообщает, что только что высадил Изуну у ресторана и доехали они в целостности и сохранности, ну и, конечно, идет ряд возмущений касательно утренних пробок и вообще охреневших в край водителей на дороге. Мадара улыбается и блокирует экран. Микото кивнула, быстро набрала нужные цифры на экране и вкратце рассказала ситуацию в компании на данный момент. Обито был в своем кабинете и, кажется, не выходил оттуда уже третий день. К одиннадцати часам должны были приехать представители компании «Suna Inc», которые желали личной встречи с Мадарой. Мадара выслушал это спокойно, опять сверился со временем и поднял голову к стеклянному куполу, который служил потолком их главного офиса, ровно после 8 этажа. Его этажа, на котором и располагался собственный кабинет. Прикрыл глаза на пару секунд и широко их распахнул, выдохнул и, кивнув девушке, не забыв пожелать ей хорошего дня и настроения, направился в сторону седьмого этажа, где и обитал его племянник. Времени не так много, дела с поставкой еще не решены, организацию нужно проверить еще и… Обито хмурился, смотрел на стопку бумаг сонным и немного раздраженным взглядом, после чего переводил его на Какаши. Тот с флегматичным выражением лица сидел в кожаном кресле напротив и невозмутимо читал журнальчик.       — Ты понимаешь, что если Мадара узнает об этом, он нас всех здесь выебет? — тонкие бледные пальцы касаются висков, и Обито старательно пытается массировать их. Какаши открыл свой рот, но сразу же захлопнул его, как выкинутая на сушу рыба в немом звуке. Он и сам это прекрасно знал, они конкретно лоханулись с поставкой, и это… Было не очень хорошо. Голова гудит, последний раз он спал дня три или четыре назад? Его стол был уже завален пустыми стаканчиками от кофе, которые приносила ему секретарша на данном этаже каждый час только для того, чтобы Обито не уснул. Его темные круги под глазами, бледные, почти белые губы и расфокусированный взгляд выдавали с головой сильную усталость. Черная рубашка была смята настолько, будто была вытащена из ближайшей свалки, не говоря уже о брюках, они просто свисали. Несмотря на бледность Учих, Мадара даже главный офис своей компании умудрился сделать исключительно в черном цвете, начиная со штор на окнах, заканчивая нижним бельем сотрудников. Классика была везде, только прозрачные окна выделялись на общем фоне. Единственный, кто позволял себе вольности в повседневной одежде, был сам директор, который часто баловался темно-винным цветом в своем будничном облике. Все же остальные не изменяли заданному образу компании, таков был стиль Konoha Inc первого корпуса, в то время как во втором корпусе преобладал, на странность, исключительно белый цвет. Учиха с Сенджу любили играть на контрастах, один Хаширама только щеголял по своему зданию в темно-синем костюме, выделяясь будто ворона из общей толпы. Там были свои правила и люди, которых Мадара явно недолюбливал, тут свои. Вторым корпусом правил род Учих по большей части, по крайней мере, Мадара держал всех толковых родственников поближе к себе. Одним из этих родственников посчастливилось быть Обито.       — Кого я выебу? — Мадара решил подать свой голос, чтобы оповестить о своем присутствии племянника.       — Господи, — Обито даже поднимать глаза не стал, просто опустил голову вниз и обхватил ее руками.       — Можно просто Мадара, — мужчина мягко улыбается, смотря на своего племянника, а затем на Какаши, взгляд становится жестче. — Какаши, будь добр, выйди, нам с Обито нужно поговорить наедине. И чтобы отчет по предстоящей презентации и отчет от Шисуи был на моем рабочем столе через полчаса, с богом, Какаши. Обито, я вернусь через пять минут, принесу тебе кофе и мокрое полотенце для твоей опухшей рожи, — мужчина усмехнулся. — Будь добр убери эту свалку со стола к моему возвращению. Обито опять переводит взгляд на Какаши, который пожимает плечами и поднимается со стула, желая удачи своему другу.       — Господи, — опять вздыхает и принимается выкидывать стаканчики в мусорную урну один за другим.

***

Тобирама, припарковывая свою машину около входа в больницу, только посмотрев на здание, уже стал ощущать что-то наподобие внутренней тревоги. Перед Мадарой он отчитался, тот не ответил ему, ну и ладно. С Хаширамой они перекинулись парой фраз по телефону, брат был явно не в настроении после утреннего разговора, хоть Изуна был в хорошем расположении духа, у него какой-то там банкет очередной намечается в ресторане. Тобирама же чувствовал себя странно. Такое странное чувство. Вроде все хорошо, все ровно в твоей жизни, одна сплошная прямая полоса событий, но наступает момент, когда ты стоишь и четко понимаешь, что с этого момента все начнет стремительно меняться, и ты никогда не узнаешь, в какую сторону именно: в худшую или лучшую. Вот так и Тобирама стоял около дежурного входа в свою клинику и почему-то впервые за 8 лет не захотел туда входить. Это было… ненормально, что ли? Альбинос любил свое дело жизни, любил жизнь больницы, которая кипит каждый день внутри, изменяя судьбы сотен людей, любил участвовать в этом, любил своих учеников и помощников, своих пожилых наставников, но впервые он захотел развернуться и зашагать оттуда прочь. Такое чувство у него было однажды. Ему было вроде пять, и он тогда не хотел идти к себе домой. Помнится, был солнечный летний день, птицы тогда почему-то кричали, кажется, то были вороны, и погода стремительно начала портиться, как только маленький мальчик начал приближаться к своему дому. Он шел по маленькой растоптанной тропинке в васильковом поле. Стоял запах дождя на улице, и было немного душно. Мама часто звала их с братом домой с крыльца их деревянного дома, и Тобирама бежал к ней первым, обгоняя брата, вырвав с корнем пару васильков для своей матери, чтобы порадовать ее. Тобирама был очень привязан к своей маме, он любил ее. Но в тот день, когда мальчик шел по знакомой тропинке в сторону дома, он впервые не увидел маму, сидящую на крыльце, крыльцо было пустым. Мальчик тогда нахмурился и остановился. Такое странное чувство внутри появляется, когда ты встаешь и понимаешь, что будто невидимые силы тебе не дают сделать следующий шаг. Будто сзади тебя стоит силуэт с грустным выражением лица и шепчет тебе на ухо: «Не надо». Но мальчик не слушается и сжимает свои кулачки, начинает бежать в сторону своего дома, потому что внутренняя тревога становится все больше и больше, сильнее и сильнее, горьким комом поднимаясь вверх, будто случилось что-то ужасное. И мальчик наконец добегает до крыльца их дома, кричит и зовет маму, быстро разувается и вбегает на кухню, ищет глазами свою красивую родительницу, находит, но не одну. Мама сидит с двумя мальчиками на кухне и пьет чай, один из них — его брат Хаширама. Её красивые белого окраса волосы собраны в косу, и в волосах красуется василёк, который кто-то дал ей.       — Тобирама, мальчик мой, — мать ставит кружку на стол и нежно улыбается младшему сыну. — У твоего брата появился новый друг, — женщина подходит к нему и кладет свои тонкие руки на плечи, нагибается к его уху и ласково произносит.— Познакомься, это Мадара. Мадара Учиха — наш новый член семьи. Может, да, а, может, и нет, но Тобирама точно помнит, что, когда он перевел свой взгляд на мальчика с черными глазами, которые смотрели на него с интересом, вороны будто по какому-то сигналу резко закричали и поднялись в небо. Тогда он сравнил этого мальчика с вороном, он был такой же черный. Весь, особенно глаза, такое ощущение, что в них не было дна. Такие глаза мальчик видел впервые. Сердце начало биться почему-то чаще, щеки раскраснелись. Мама потрепала его по волосам, и Мадара спрыгнул со стула, подошел к нему и протянул ему свою руку. Он улыбнулся и наклонил голову вбок. Все также смотря на альбиноса с нескрываемым интересом. Изучающе. Он хотел...Познакомиться? Второй раз в своей жизни Тобирама столкнулся с такими же глазами через пару дней, но в них дно он смог увидеть, в первых же дна не видел до сих пор. Если бы Тобирама не вернулся домой, возможно, это было бы лучшим вариантом. Мужчина тряхнул головой от нахлынувших воспоминаний и, проигнорировав невидимого друга сзади, который сказал ему: «Не надо», как двадцать лет назад, шагнул в сторону больницы. Волнение становилось только сильнее, сердце билось с бешеной скоростью. Обход, анализ, приветствие работников после ночных смен и новоприбывших, надеть халат и направиться в свой кабинет. По дороге столкнуться с настигнувшими его интернами-девушками, которые докладывают ему о существующих проблемах.       — Господи, — вздыхает Тобирама и с недопониманием осматривает результаты работников, которые стоят с повинной перед ним, и список поступивших пациентов за ночь и утро в его больницу. — Что опять у Вас случилось? — альбинос хмурится и сжимает кончик карандаша своим большим пальцем, норовясь его сломать. — Данзо, скажи пожалуйста, почему за последний месяц аппарат МРТ ломается в третий раз? — трое интернов, которых Тобирама выбрал в свои помощники, стоят и стыдливо смотрят в пол. Данзо начинает что-то рассказывать про то, что пациент оставил свой серебряный браслет в аппаратуре, который незаметно для всех завалился в щель. Хирузен пожимает плечами и вытаскивает еще один лист с пациентами, которых нужно срочно оперировать, персонала не хватает. Кохару опускает голову и вовсе молчит, робко пряча глаза. Тобирама выдыхает и протягивает руку к спискам, сверяется с количеством персонала на данный момент в клинике и дает указание Кохару подготовить три палаты для операции прямо сейчас. С МРТ разберутся потом, Сарутоби этим займется, мастер приедет в течение дня. Хомура забегает в кабинет без стука, по нему видно, что он с ночной смены и просит Тобираму срочно оперировать поступившего пациента в тяжелом состоянии, авария, мужчина двадцати лет, травмированные доли головного мозга, без сознания, состояние ухудшается, пульс падает. Утро в больнице начинается солнечно и лучезарно в этот зимний день, пациента, истекающего кровью, везут на коляске в операционную. Тобирама бежит рядом и старается нащупать пульс на пульсирующей жилке запястья, который с каждой минутой угасает в бездну. Следом за ним везут девушку, которая также в критическом состоянии, две операции будут проводиться в одной операционной сразу. Два врача, шесть помощников и две жизни. Тобирама опять не послушал свое внутреннее чутье и сделал первый шаг туда, куда не стоило его делать.

***

Изуна входит в ресторан и сразу же машет рукой, приветствуя хостес у входа. Девушка смущенно потупляет глаза и переступает с ноги на ногу, она хоть и знает, что их молоденький владелец ресторана Изуна Учиха не по девушкам, но смущаться такого красивого юношу не перестанет никогда. Девушка тайно влюблена в него и наблюдает за ним все время со стороны, несмотря на скрытые чувства к нему, они стали даже неплохими друзьями, по крайней мере, ей так кажется. Учиха здоровается со всеми и сразу же перенимает документы у бухгалтера, чтобы сверить цифры на бумаге, быстро проводит по ним взглядом и направляется в свой кабинет, который находится в самом углу помещения, там висит и его форма, которую он надевает, когда направляется на кухню.       — Вам поступило новое предложение на семинар, в этот раз приглашают именно вас провести его в Шотландии! — кричит ему вслед Асума, который является главным помощником на кухне и, по совместительству, вторым ответственным лицом. Асума хороший повар, его жена Куренай — отличная женщина, которая помогает им с нужными подсчетами. Изуна доверяет им и не сомневается в этих людях. Учиха на секунду застывает и поворачивается с удивленным лицом к мужчине.       — Меня?       — Да, Изуна! — кричит ему Иноичи из кухни, поправляя свой большой колпак, его новый ученик, который плетется за ним будто хвост. — Мы, наконец, сделали это! Изуна не может сдержать свою улыбку и просто искренне начинает смеяться от радости. Он наконец-то приглашен собственнолично в качестве представителя мастер-класса в другую страну, годы практики и сотни положительных отзывов про его ресторан не прошли даром. В глубине души он всегда этого ждал. Чтобы поздравить своего начальника, персонал выходит с кухни и начинает хлопать Изуне, его вторая маленькая семья. И он знает, что это искренне, они через столько прошли вместе, открывая дело с нуля, пять лет назад он доверился этим людям, впустив их в свою жизнь и разделив с ними быт и рутину сурового бизнеса, и не прогадал. В этом году они получили свою первую звезду Мишлена*, Мадара был так горд за него, что даже расплакался. Как бы Изуна хотел, чтобы его брат стоял тут рядом с ним и этот момент они прожили с ним вместе. Изуна достает свой телефон и с несдерживаемой улыбкой набирает брата, чтобы поделиться с ним радостной вестью. Через 5 дней у него вылет в Эдинбург* на его первый мастер-класс. Может, Мадара сможет поехать с ним?

***

Хаширама постепенно разгребает кучу бумаг и переводит взгляд в окно, даже отсюда можно увидеть черного цвета башню, в которой сидит Мадара, на самом верхнем этаже. Недалеко друг от друга уехали. Минато с утра пораньше порадовал новостями с Китая, презентация прошла успешно, новую модель, выполненную исключительно в цвете слоновой кости, приняли с похвалой. Мадара же выпускал линейку угольного цвета машин, такова была политика их компании, друг другу они больше не мешали, дабы не усугублять и так возникшие разногласия, которые будто снежный ком катились вниз, толкая туда же самих основателей.       — Звонила Кушина, завтра состоится презентация в Москве, — Минато говорил взволнованно, нервничает немного, Мито поддерживает ее как может. Хаширама все еще смотрит в окно, пытаясь разглядеть там хоть что-то, но, к сожалению, не видит ничего. Поворачивает свою голову в сторону встревоженного Минато и кивает.       — Передай Кушине мои благодарности и поддержку, она умная женщина, знает свое дело и справится. Мои работники всегда справляются с поставленной задачей, — Хаширама подносит свои пальцы к губам и прикусывает кончик. — Как идут дела с поставкой деталей и презентацией в Токио? Не знаешь? Судя по письму от Какаши, что-то пошло у них не так, — Хаширама блекло пробегает глазами по интерьеру своего кабинета и останавливается на зеленом цветке. И кто его сюда вообще поставил? — Но, — взгляд опять возвращается к Минато, который стоит, облокотившись о стол, будто нависая над ним. — Мадара еще не звонил, здание не взорвали, работников через окна не выкинули, по крайней мере, я не вижу этого через окно, и вроде по новостям ничего такого не передавали, — Сенджу усмехается. — Значит, пока все под контролем. Минато опускает взгляд и закусывает губу, немного думает и открывает наконец рот, будто собираясь что-то сказать, но почему-то в последний момент передумывает.       — Что-то случилось? — мужчина наклоняет голову немного набок, отчего волосы спадают на глаза, и он рефлекторно убирает их.       — Нет, ничего, — Минато отводит взгляд в сторону, будто задумываясь. Свободной рукой он теребит обручальное кольцо на пальце. Нервничает. — Просто, — он опять поворачивается и на этот раз смотрит прямо в глаза Хашираме. — Ты уверен, что вы справитесь с Мадарой, со всем этим? Я знаю, у вас сейчас трудное время и…       — О чем ты, Минато? — Хаширама смотрит, не моргая, не подает виду, что его действительно тревожит многое, и он сам от всей ситуации не в восторге. Одному богу известно — будет ли разделение компании на два филиала к лучшему, или все-таки к худшему.       — Ты же понимаешь, что в Рэдиссоне Мито будет тоже. Она твой секретарь, — Намикадзе не видит смысла юлить, поэтому говорит в лоб. — Будь я на месте Мадары, я был бы не особо рад, будь на месте Мадары моя Кушина, тебя и вовсе в живых не было бы уже, — Минато издает нервный смешок. — Тот факт, что ты ее не уволил со своей компании, да и еще пригласил на наш сбор… В общем, я хочу сказать, ты играешь с огнем, друг, — Минато наконец шумно выдыхает. Он знал Мадару в бешенстве, зрелище не из приятных.       — У меня нет ни единого основания увольнять такого отличного работника и моего первого помощника, как Мито, — Сенджу немного сжимает кулаки и смотрит прямо в глаза Минато. — Тебе так не кажется?       — Мне кажется, что порой из-за своих принципов и неспособности признать ошибку, — Минато поднимается со стула и направляется в сторону двери. — Можно самому разрушить все, что строилось годами, — он обводит взглядом кабинет и касается дверной ручки. — Подумай об этом, — и выходит. Сенджу сидит в кабинете еще пару минут в молчании и, наконец, берет в руки телефон. Кофе, что ли, еще выпить? Переводит взгляд на кнопку вызова секретаря и просит белый кофе со сливками. Мито появляется в его кабинете через минут десять, как обычно в своей белого цвета юбке-карандаш, полупрозрачной рубашке с белым бантом, ее рыжие волосы заколоты на затылке. Девушка носит большие очки в красной оправе, из-под которых внимательно наблюдает за окружающим миром. Она ставит деревянный поднос на стол и садится в кожаное белое кресло напротив, тонкие пальцы с красными маникюром на руках постепенно опускаются вверх-вниз будто волна о ручку кресла, и она внимательно смотрит в глаза Хашираме. Они оба знают, что она является одновременно и проблемой, и выходом из нее.       — Как с Мадарой дела? — Мито говорит притворно вежливо, но взгляд выдает ее всю неприязнь к этому человеку. Да, девушка терпеть не может этого, по ее словам, наглого педика, который, как она считает, отбил у нее Хашираму. И бог с ним, что, когда Хаширама познакомился с Мадарой, Мито была еще младенцем, в ее воспаленном сознании Мадара предстал как цель, которую убрать нужно было любой ценой. Собственно, неприязнь была очень даже взаимной. Мадара до последнего не поддавался на провокации вульгарной барышни, но когда она начала в открытую лезть к его мужику, животные инстинкты все-таки сделали свое дело. Не то чтобы Мадара ревновал Сенджу к какой-то бабе, дело было не в ней, Мадара больше разочаровался в самом Хашираме, который допустил такие вольности в свой адрес. И в тот день, видимо, то, что произошло, было последней каплей терпения Мадары. Еще год назад он поставил условие, или он выкидывает нахрен эту женщину из их общей компании, или компания перестанет быть их общей. И, как мы видим, Хаширама до сих пор так и не смог сделать выбор в какое-либо русло, он старательно оттягивал момент принятия решения, чтобы никого не обидеть. Или же не обидеть себя? Тобирама выслушал его единожды, скривился, будто увидел что-то отвратительное и мерзкое для себя, после чего почему-то улыбнулся и сказал, что он идиот. Даже родной брат не разделил с ним его переживания по данному поводу. Но почему Тобирама улыбнулся, Хаширама так и не понял. Видимо, подбодрить так хотел. Слава богу Изуна настолько отдален от всех дел компании, что попросту не знал или не вспоминал об этом уговоре, по крайней мере, тема ни за одним из ужинов не поднималась по этому поводу. Ровно до сегодняшнего утра.       — Отлично, — Хаширама улыбнулся и взял в руки кружку, отпил пару глотков. — Спасибо за кофе, — он смотрел в глаза девушки, не отрываясь, он знал, что она любит его и имеет планы на него, какого бы из себя дурака он не строил, этот взгляд он узнает из тысячи, одни взгляд может сказать о человеке многое. Такому взгляду его научил именно Мадара — взгляд собственника, именно первоначально у Мадары он увидел этот взгляд по отношению к Изуне, как только они познакомились, после чего и он сам удостоился чести стать его обладателем. Как ни странно, даже у Тобирамы он появился еще в раннем возрасте, видимо, взял пример с Мадары, ну, это Тобирама, что с него взять. Маленький, глупый Тобирама, который постоянно подражал Мадаре. Но он не знал, что с этой женщиной делать, она действительно нравилась ему как работник, как человек и как профессионал своего дела. Мито часто давала полезные советы в каких-то вопросах, которые Хаширама не знал, как решить, и вскоре уже стала его правой рукой. Мито настолько была все время рядом, ездила на переговоры рядом, что мужчина даже не знал, что делать в случае, если в один день придёт на работу и поймет, что Мито больше нет. Но делать что-то нужно было так или иначе.       — Мито, — Хаширама допил кофе и откашлялся. Девушка иронично выгнула бровь и скрестила руки на груди. — Ты же помнишь, что после всех презентаций, через три дня у нас намечается большой митинг всех работников по случаю празднования нашего нового выпуска коллекции машин? — Хаширама выдержал паузу в ожидании какой-либо реакции от девушки, но та молчала. — Учитывая сложившуюся ситуацию, я бы хотел, чтобы ты осталась дома. Так будет лучше для всех, Мито, — Хаширама сжал губы в одну линию. — И я хочу сделать ему предложение во время нашего митинга, я думаю, ты должна понимать, что на этом, наши деловые отношения с тобой закончатся. Так продолжаться больше не может, Мито.       Девушка без слов встала и просто посмотрела в окно на черное здание напротив. — А он молодец, добивается своего, настоящий лидер, — она повернулась обратно к Хашираме и на губах появилась усмешка. — В отличии от тебя. Ты слишком слабый по сравнению с ним, он доминирует над тобой. Даже если он и гей, то ты — конченный пидарас, Хаширама! — она выплюнула эти слова и вышла, хлопнув дверью за собой. Да, день обещал быть веселым. Хаширама выдохнул и растер свои виски. Никто и не говорил, что выбирать между двумя людьми легко, и, к сожалению, Хаширама пока не знал, что обиженная женщина куда страшнее обиженного мужчины. Пока не знал. Мито, захлопнув за собой белую дверь, натертую до блеска, решила для себя, что так она точно все это не оставит. Она еще поборется с этим Учихой, которому позавидовала бы любая баба, хотя бы в силу его длинных патл до задницы. Ну ничего, у Мито Узумаки свои методы. Если она решила бороться до конца, посчитав себя достойной кандидатурой для Хаширамы Сенджу, она станет ей. Чего бы это не стоило, она не зря угрохала пять лет для достижения цели. Когда проблема в лице Мадары будет решена, останется проблема под номером два, Тобирама Сенджу, младший брат ее мягкотелого босса. Странный юноша, который всегда смотрел на нее с каким-то нескрываемым презрением, усмешкой и благодарностью? Хотя, возможно, ей уже просто кажется, и она везде видит сплошных шизиков вокруг после Мадары Учихи. Хотя она и понятия не имела, что Мадара Учиха является куда меньшей проблемой по сравнению с той, которая может её настигнуть.

***

Мадара провел с Обито весь день бок о бок, слишком было много нерешенных проблем, которые мешали и раздражали одновременно. Единственной радостной новостью за весь день был звонок от Изуны. Младший брат воодушевленно рассказывал о предстоящем семинаре, на который его пригласили лично, который будет вести сам. Мадару распирала гордость за своего брата, ему было совершенно плевать на то, что брат не пошел по его стопам, что ему совершенно не интересен семейный бизнес, не интересны и эти машины, ему было все равно, лишь бы Изуна улыбался и был счастлив. Мадара пообещал обязательно отпраздновать его первый семинар в каком-нибудь ресторанчике втроем или с Тобирамой, если младший хочет, как только тот вернется обратно. С Изуной они не увидятся ровно до момента празднования их новой модели, ибо Мадара останется на эти дни в своей квартире, в которой прожил последние полгода из-за прошлой ссоры с Сенджу. Ему было удобней и быстрее добираться на работу с центра, нежели с их общего дома, который находился за городом, да и, признаться честно, Мадара не знал, откуда взялось это внутреннее раздражение на Хашираму и обида, которая вылезла снова. Наверное, им просто стоит отдохнуть друг от друга. Тобирама тоже обещал подъехать на праздник компании, по крайней мере, так он говорил пару дней назад. Что ж, три дня в полном одиночестве всегда приносили пользу. Обито тоже был рад за Изуну, они всегда были в хороших отношениях, хоть виделись довольно-таки редко, Обито был даже слишком похож на Мадару, пока не решит какую-то проблему, он не выйдет из своего кабинета. А проблем в последнее время было слишком много, будто специально кто-то вставляет палки в колеса. Следовательно, Обито спал тупо у себя в кабинете. Позволить себе он это мог, все равно спутника жизни нет, лишь друг-идиот и одна девушка, портят его стальные нервы, из-за чего паренек и решил полностью уйти с головой в работу, меньше ненужных мыслей. Оставалась только бабушка, за которой ухаживала сиделка — единственный близкий родственник первой степени, который у него остался. Они даже в этом были похожи с Мадарой — оба лишились родителей рано, и если у Мадары, по сути, не было никого, кто бы присматривал за ним и Изуной, то у Обито был хотя бы Мадара. Обито даже жил в квартире Мадары, имея ключи, который Мадара ему дал просто так, пока квартира пустовала. Под вечер, когда Шисуи связался с ними через камеру и сообщил о продуктивном завершении презентации, они открыли первую бутылку коньяка, Шисуи в Токио, сидя в своих апартаментах вместе с Фугаку, Мадара, сидя с Обито в его кабинете в Дании. На часах была полночь, Изуна написал смску, что погулял с Майном, и Хаширама приехал домой к 10 уставший, младшего Сенджу сегодня не будет дома, какие-то проблемы в больнице. Мадара пожелал спокойной ночи им обоим и сделал первый глоток за день, не забыв поднести бокал на уровень глаз, смотря на Обито и потрепав того по волосам, чокнулись и выпили залпом. Решено было или остаться спать в офисе, или хотя бы доехать до квартиры и поспать там пару часов.

***

      — Скажи, Тоби, — маленький мальчик качает ножками, сидя на голубом мосту, и кидает небольшой камушек в воду реки, которая своим плавным потоком несет его по течению. — Если бы два твоих любимых человека тонули, но у тебя была бы возможность кинуть спасательный круг только одному человеку, кого бы ты выбрал? — угольные глаза встречаются с красными и на губах играет виноватая улыбка. — Нет-нет, подожди, не отвечай! Это еще не все! — мальчик поворачивает голову в сторону заката и будто пододвигает свое лицо к нему ближе, чтобы успеть понежиться в последних лучах уходящего солнышка. — Одного человека из них любишь ты, а другой любит тебя. Кого ты спасешь, Тоби? — мальчик прикрывает свои глаза и лицо становится спокойным, даже, можно сказать, почти прозрачным.       — Я не знаю, — маленький Тобирама берет в руки еще один камень, который ему напоминает продолговатого жука, и хмурится. — В обоих случаях это эгоизм.       — А брат ответил, что спас бы того, кого любит он сам, — мальчик улыбается и открывает свои глаза широко, смотря на воду. — Ведь если ты кого-то искреннее любишь, то этот человек почувствует твою любовь рано или поздно. По крайней мере, Мадара в этом уверен, — Изуна обхватывает ладонями свои плечи и начинает тереть интенсивней. — Прохладно тут.       — А кого выбрал бы ты? — Тобирама задумчиво смотрит в прозрачную воду, видя в ней свое отражение, он хмурится еще сильнее и кидает в него камень, отчего на воде начинают расползаться круги.       — Я бы выбрал того, кто любит меня. Я искренне уверен, что можно полюбить человека из-за его отношения к тебе, рано или поздно. Следовательно, мы бы с Мадарой спасли друг друга. — Изуна усмехается и начинает дышать на свои ладошки, чтобы согреться. — Нет, конечно, если мне поставят выбор между братом или кем-либо я всегда выберу Мадару, но в другом случае, будет зависеть уже от обстоятельств. Это слишком сложный вопрос, видимо, наши братья обсуждали это друг с другом, но, как видишь, их мнения тоже отличаются.       — Ну раз Мадара уверен, значит, наверное, это и есть истина.       — Ладно, Тоби, правда, пошли уже, холодно слишком стало, — Изуна протягивает свою руку под нос Тобираме, и тот обхватывает его своей.       — Тобирама? Вы здесь? Господин Тобирама? Голос слышался как-то отдаленно, будто сквозь толщу воды. Задремавший на рабочем столе мужчина, после того, как провел на ногах десять часов во время первой операции над девушкой, попросту лишился сил. И если девушке значительно стало лучше, то парню стало хуже. После нужных обследований и анализа показателей жизни решено было подключить парня к аппарату поддержки искусственного дыхания, и сделать следующую операцию через сутки, которая должна будет длиться семнадцать часов. Тобирама напрочь отказался уезжать домой, отпустив с ночной смены всех своих подопечных, чтобы хотя бы те немного поспали перед предстоящей операцией на костный мозг, и остался в больнице. Каждые час-два он проверял показатели жизни и вкалывал необходимые лекарств, это был его пациент, он не мог доверить его кому-нибудь другому, он начал, значит, он доведет дело до конца.       — Д-да? — мужчина распахнул заспанные глаза, подняв голову с листов бумаги, от которых на лбу остались следы. — Что случилось?       — Вам Изуна звонит, — медсестра с ночной смены принесла ему рабочий телефон и протянула его мужчине.       — Да, Изу, привет. Сколько времени? — Тобирама посмотрел на часы. — Прости, задремал, тяжелый день был. Нет, я не приеду домой, я не знаю, сколько дней я буду здесь, если что, я останусь в нашей квартире, но не уверен. Как там Майн? Все хорошо? Да, я тоже скучаю по нему. Хороший мой, — Тобирама широко зевнул и попытался растереть глаза. — Какое мероприятие? — на секунду повисла пауза. — Нет, конечно, не забыл, я помню, просто не проснулся еще. Да, я постараюсь быть, если все пройдет успешно, я точно буду. Да, давай потом, Изуна, потом все расскажу, как обычно, в общем да, нет, все в порядке, это. Моя работа. Нет, Изуна, приезжать не нужно. Точно, да, — Тобирама виновато посмотрел на медсестру, которая с умилением смотрела на главврача больницы и то, как он отчитывается по телефону. — Поздравляю тебя! Ты — наша гордость! Представляю, как Мадара там радуется, наверное, уже на радостях бутылку открыл. Оуу. Понятно, ну ничего, как приедет, мы все отдохнем после такой сумасшедшей недели и выпьем. Да, обещаю. Давай, спокойной ночи, да. Я тоже тебя очень люблю. Тобирама нажимает на кнопку завершения вызова и протягивает телефон обратно девушке. После чего встает, потягивается, надевает очки и идет в сторону кофейного автомата, чтобы налить себе очередной стаканчик эспрессо и хоть немного взбодриться. Почему-то именно сейчас вспомнилась ночная посиделка на балконе и очень захотелось закурить. До такой степени, что в силу воспоминаний, он даже почувствовал на своем языке привкус никотина. Но пальцы нажимают только на кнопку с картинкой кофе, и усталый взгляд следит за тем, как из отверстия автомата выглянул стаканчик, и горячая струя начинает заполнять стакан. В приемном отделении полно людей, они сидят по-разному. Некоторые покачиваются, пытаясь успокоиться и утихомирить боль, некоторые сидят спокойно. Слышен плач детей из приемного детского отделения, а яркий свет в конце коридора неприятно режет глаза. Тобирама поворачивает голову в сторону операционной, автомат пищит о готовности горячего напитка. Пальцы аккуратно выхватывают стакан, и губы соприкасаются с горячей жидкостью. Да, сигарета точно не была бы лишней. Мадара выкуривает очередную сигарету и делает еще пару глотков, находясь в полном одиночестве в своем кабинете, ну как в полном, Обито уснул на диване у стены. На часах три ночи, но у Учихи сна ни в одном глазу. Он скучающе смотрит в открытое окно, за которым царит кромешная тьма, будто огни всего города разом потухли. Мадара накидывает на себя пальто. Спускается вниз по лестнице, по спящему зданию прямо в сторону дверей, где его лицо встречается с морозной прохладой. Волосы от воздуха, который сильным потоком дует в лицо, отбрасываются назад, и он рукой прикрывает свои глаза, которые начинают слезиться от холодного ветра. Постепенно приходит привыкание к перепаду температуры, и уже не так холодно. Рука тянется за пачкой, и сигарета опять зажата между зубов. Одной рукой держит зажигалку, другой прикрывает маленький огонек от ветра. Так он делает все время, прикрывает призрачный огонек чувств самим собой. Такова его участь стараться сохранить то, что так легко уничтожить малейшим колыханием воздуха, сдуть на корню. Изуна спокойно спит в своей комнате на широкой кровати с умиротворенной улыбкой на лице. На нем светлая пижама, такая же есть и у его брата. Под закрытыми веками проплывают картинки с детства и то, как лохматый Мадара готовит ему свою первую яичницу. Мадара тогда очень волновался, истратил почти всю пачку яиц впустую, но блюдо все-таки приготовил. С трясущимися руками он поставил тарелку перед носом Изуны и выложил из помидоров и огурцов рожицу. Кто знал, что Изуна вырастет поваром в итоге. Изуна смеется и вилкой выковыривает рожице нос, помещая туда кусочек помидора, который он специально откусил, и поворачивает тарелку своему брату. Мадара улыбается и протыкает желтую субстанцию вилкой, вертит ее перед своим носом и протягивает брату, Изуна открывает рот и захлопывает его вместе с едой. На кухню входит их прекрасная мать, правда, Изуна практически никогда во сне не видел ее лица, наверное, он уже забыл, как она выглядела. Она улыбается мальчикам и садится рядом с ними, обнимая своих сыновей, целуя обоих в макушку. После чего сон обретает какие-то темные краски, и почему-то резко становится холодно и неуютно, Изуна знает, что это за сон. В этом сне они оба потеряли родителей в той страшной аварии, тогда умерли и родители Сенджу. Разбились насмерть, в любимой машине их отца. Пьяный водитель фуры заснул за рулем, и машина их родителей не смогла избежать столкновения. Мадара вытирает свои слезы рукавом, пока Изуна утыкается своим лицом ему в живот. Тобирама стоит рядом и так же плачет, утыкаясь в другой бок, Хаширама стоит со своими тетей и дядей чуть поодаль и отстраненно смотрит на опускающийся гроб. Изуна щурится во сне, и губа начинает немного подрагивать. Он помнит, как они оба обхватили своими руками Мадару, который всегда был будто опора, будто скала, которая должна была их защищать. Постепенно сознание начинает проваливаться в более глубокую фазу сна. Ему уже снится предстоящая поездка на семинар, после чего сон плавно перетекает к Тобираме и Мадаре, брат почти в каждом сне рядом с ним. Они втроем идут где-то в поле и улыбаются, странно, не хватает только Сенджу старшего. Хаширама не спит, он лежит и смотрит в белый потолок своей спальни, изредка поворачивая голову в сторону, рядом с ним пустой. Опять. Так они прожили первое полугодие прошедшего года. Случилось это именно после дня рождения Мадары, из-за которого и началось все это. Недоверие. Недоверие переросло в скандал. Учиха и вовсе отказался жить с ним под одной крышей на целых полгода. Изуна с Тобирамой также вернулись в квартиру брата, младший Учиха был негативно настроен против брата своего парня. Квартира располагалась в спальном районе, но если сравнивать расстояния, то, конечно же, добраться до квартиры Мадары оттуда было гораздо ближе. Изуна навещал Мадару каждую неделю, они часто устраивали посиделки втроем, Мадара тогда еще слишком часто стал выпивать и очень много курить. Хаширама даже не вспомнит, что именно послужило причиной, его пристрастие к алкоголю началось еще пару лет назад, но они никогда не говорили об этом. Но. Хаширама сжимает в руке коробочку и внимательно смотрит на нее, проводя пальцем по бархатному материалу. Тогда он действительно накосячил. Он до такой степени напился на день рождение Мадары в ресторане Изуны, что вообще почти все забыл. Но отчетливо помнит то, с какой скоростью прилетел кулак Мадары прямо ему в челюсть, когда он на глазах у своего брата, Изуны и самого Мадары поцеловал взявшуюся непонятно откуда Мито. Он может поклясться до сих пор, что не писал ей и не звал ее, но сообщения в телефоне говорили иначе. Привычка — страшная вещь, но видеть бешеный взгляд Мадары, который тоже был не совсем трезвым — страшнее. И он понимал его… сначала на его день рождения, который мужчина праздновал со своей семьей, припирается девушка, которая клеится к твоему мужчине, и все это знают, а в следующий момент происходит уже это. Хаширама хоть и не помнил, как это случилось, но стыдно было до сих пор. Он не понимал, зачем вообще это сделал, он не мог понять. Может, захотелось попробовать что-то новое, может, заиграли животные инстинкты? Как ни крути они оба понимали, что ребенка дать друг другу не смогут, а Мито. Она могла. Но большее разочарование он увидел не в глазах Изуны, и даже не в глазах Мадары, а в глазах собственного брата. Тобирама, хоть и держал тогда Изуну, которого просто перекрыло от увиденного, но на секунду Хашираме показалось, что Тобирама тем самым сдерживает себя, чтобы попросту не накинуться на него первым. Он смотрел на него с такой злостью и... обидой? И это было странным, он же его брат, его родной брат. Почему они все… против него? Тот период был одним из самых сложных в их жизнях, учитывая тот факт, что они единственное, что осталось друг у друга после той большой трагедии. С ним полгода не общался никто, даже Тобирама. В итоге Хаширама злился и на Мито, и на брата, и на Изуну, и, в том числе, на Мадару. Мито его раздражала, потому что виноватой он считал в сложившейся ситуации именно ее. Он месяц игнорировал ее на работе, именно тогда Мадара и переехал в другое здание, не желая просто-напросто видеть Сенджу. Хаширама занимался самобичеванием, но набрать нужный номер или написать сообщение не мог. Не хватало смелости. Не хватало решимости. Не хватало мозгов. За пять месяцев они правда сдружились с Узумаки, она в какой-то степени заменила ему Мадару, по которому, искренне говоря, Хаширама действительно скучал. Он привык видеть его каждый день, слушать его каждый день и видеть его лицо, настроение которого меняется с недовольного до счастливого за каких-то пару минут. Мито была другая, она будто все время пыталась угодить. Нет, она не была глупой, типичной девушкой, которая подсядет на уши и скоро тебе надоест. Нет, она была очень даже умной женщиной, и к тому же, привлекательной. Хаширама часто оставался в своем кабинете на ночь и упивался с горя по причине того, что от него отвернулись близкие ему люди, Мито была рядом и успокаивала, говорила ему, что не такие уж они и близкие, раз так поступили. Мито много говорила про Мадару разных вещей, интересных и не очень, но, в основном, негативных. Было интересно слушать и видеть, как другие люди воспринимают его вторую половину. Хотя, честно говоря, видя, как смотрят на Мадару их сотрудники, а, в большинстве случаев, Учихи — становилось не по себе, он был чем-то сродни иконе. И это раздражало. Хашираму тоже воспринимали не хуже, не подумайте. Просто Мадара обладал какой-то тайной особенностью очаровывать и почему-то никогда не косячил, он был слишком верным, слишком чистым, что ли. Не докопаться. Нет, он не был примером для подражания в области его стиля жизни или привычек, но как партнер он был идеальным. Потому что в большинстве случаев косячил именно Хаширама, не он. И если ровно до двадцати пяти лет Мадара воспринимал все это спокойно и с пониманием, будто находясь в какой-то понятной только ему нирване, то после его легендарной попойки во время командировки Сенджу его будто подменили. Где-то внутри пошла трещина в терпении и вечной гармонии, вечных киваний и ответов — «ничего страшного, я понимаю, все в порядке». Его начало попросту бомбить, будто вся агрессия, которую он подавлял в себе ровно до этого момента, пыталась вырваться наружу. Хаширама всегда удивлялся, как Мадара балансирует между своими двумя противоположными чертами характера на работе и дома, ровно до тех пор, когда Мадара, видимо, балансировать устал. У всего есть срок годности, даже у стальных нервов и эластичного терпения. Первым сдался Хаширама ровно через полгода и попросту приперся в квартиру к Мадаре, пьяный в щепки, высидев под порогом около шести часов, пока Мадару не принесло домой бог знает откуда. Разговаривали они долго, не сказать, что беседа была приятной, но именно тогда Мадара поставил ему условия касательно этой женщины. И в тот момент Хаширама понял: Мадара элементарно устал. И это было первой причиной начала конца. Хаширама представлял любую реакцию, он ожидал криков или язвительности со стороны Учихи, радости и счастья после примирения, но не было ничего, кроме глубокой усталости. Не было радости от примирения вообще. Её тупо не было, лишь в глубине его глаз где-то затаилось глубокое разочарование, которое проскальзывало по сей день едва заметными порывами. Больше всего Хаширама боялся услышать от Мадары слова о том, что он выбрал не того человека, и, искушая судьбу, он будто подводил к тому, что Мадара скажет именно это. Мадара действительно устал, и вся его холодная сдержанность и рассудительность, грубо говоря, пошла по пизде. И, наверное, самое страшное осознание в том, что Мадара на самом деле готов в следующий раз окончательно бросить его. Выкинуть, как помойного кота из своей жизни, несмотря на связь длиной в 20 лет. Он мог, Хаширама знал, что Мадара мог. Единственный живой человек на этом свете, которого Мадара не бросит ни при каких обстоятельствах — это Изуна. И, к сожалению, Хаширама не Изуна вовсе. Сенджу не представлял, как можно жить без Мадары, он был настолько привязан к нему, что как жить без него — не знал, и именно из-за этой привязанности он и не мог отпустить Мадару, не мог подпустить Мито, мучая сразу двоих людей одновременно. По сути, Хаширама был эгоистом, который в первую очередь думал только о своем комфорте, называя свое самолюбие как угодно, только не тем, чем оно являлось первоначально. Он не знал, как научиться что-то делать без Учихи, они даже бизнес создали вместе, заложив в него свою натуру, как фундамент, они все делали вместе. Возможно, именно поэтому он и не сказал Мадаре о чувствах его младшего брата еще с детства, потому что в глубине души они его искренне раздражали. Нет, он не боялся, что Мадара переключится на его младшего брата, он боялся, что Тобирама всего лишь станет нужнее его. Он был херовым братом, он действительно игнорировал просьбы младшего брата и врал, будто все передал, когда, по сути, молчал, как рыба. И, когда Тобирама выбрал Изуну, он успокоился и напрягся одновременно, ведь с одной стороны это означало, что его младший брат переключился на другого человека, а с другой... Пугало, потому что внешне они были слишком сильно похожи. Хаширама на самом деле не знал, что творится в голове его младшего брата, и, наверное, не хотел знать. Подсознательно он боялся узнать о том, что все это время их было двое. Но Хаширама уверен, что у Тобирамы давным давно прошел этот фанатизм вместе с детским максимализмом, и волноваться уже не о чем, по крайней мере, он не заметил за столько лет ни одной причины, по которой нужно было переживать о Тобираме. Или Тобирама гений и отличный актер, а Хаширама попросту идиот, или он себя зря накручивает. В первое верилось с трудом. Мадара как-то еще в глубокой молодости кинул ему такую фразу, он уже не вспомнит, почему именно, но суть он запомнил очень хорошо. Мадара сказал тогда: если любишь, на другого человека не встанет. И хочешь спорь с этим, хочешь нет, но факт остается фактом. "Если любишь — не изменяешь, а если изменяешь — то любишь только себя." Хаширама смотрит на закрытую коробочку, лежащую на гладкой простыне, и переворачивается на бок. Он решил точно, через три дня на банкете он сделает при всех ему предложение. Он не может без него. Больше не может. Мужчина наконец-то засыпает. Тобирама сидит до утра и думает обо всем понемногу. Его взгляд скользит по умиротворенному лицу пациента, которое покрыто ссадинами и синяками. Аппарат искусственного дыхания работает исправно. Через каких-то пару дней он поможет этому несчастному, и все будет хорошо, он откроет глаза, улыбнется своей девушке, и через пару недель его выпишут домой. Он лично выпишет его. Пока пациент будет отходить после операции, Сенджу сможет, наконец, поехать на то мероприятие, про которое говорил Изуна. Он помнит, что оно крайне важно для его брата и Мадары, и, само собой, они расслабятся. Если, конечно, не будет лишних людей. Мужчина поворачивается в сторону окна и смотрит на ночной город. — Да, лишних людей, — Сенджу подносит стаканчик, чтобы отпить еще один глоток, но он оказывается пуст. Надо же, не заметил, как выпил все до дна. Сенджу хотел все выпить до дна, особенно... Мадара стоит у входа в офис, выкуривая сигарету до последней тяги, и бросает окурок в ближайшую урну. На часах почти пять утра, скоро начнется новый рабочий день, всего каких-то три часа, и здание оживет. Он входит обратно, отворяя стеклянные двери, и поднимается на восьмой этаж, иногда останавливаясь, чтобы отдышаться. Все-таки курение дает о себе знать, и из-за подъёма наверх начинает знатно покалывать в левом боку. Сколько бы он не думал о том, чтобы избавиться от своей вредной привычки, бросить принимать пищу ему будет куда легче, нежели не тянуться за очередной сигаретой в пачке. Обито спит как младенец, укрывшись теплым пледом, и видит явно не первый сон. Мадара снимает с себя пальто и решает прилечь рядом с близким родственником, поспать хотя бы пару часов, ведь последующие дни буду особенно тяжелыми. Он осторожно пододвигает Обито немного в сторону и ложится спиной к спине. Тобирама почему-то вспоминает прошлый день рождения Мадары и то, что стряслось тогда, непроизвольно думая о том, как бы не произошло что-то похожее и на этом мероприятии, ведь вероятность развития событий по тому сценарию крайне велика. В тот вечер случилось, наверное, все, что могло случиться. Было сказано много лишнего друг другу. Его непутевый брат непонятно зачем поцеловал эту Мито, прямо перед их глазами, и Тобирама впал в полнейший ступор. Он тогда впервые перестал понимать своего старшего брата. Ему было неведомо, как можно променять Бога на какую-то шавку, и ему впервые стало искренне обидно. Он будто в замедленной съемке перевел свой взгляд на Изуну, глаза которого расширились, и на щеках постепенно начали появляться красные пятна от гнева, после чего, наконец на Мадару. Но. Он не увидел там злости, глаза Мадары просто в какой-то момент, будто спичка, догорели свой последний танец и окончательно стухли. Да, конечно, он не стал себя сдерживать и, откинув стул, крепко вцепился в Хашираму, знатно ему врезав, в то время как Тобирама сам уже держал Изуну, который пребывал именно в этот редкий момент бешенства, но разминали обоих мужчин уже подопечные младшего Учихи. Мито вывели от греха подальше: она и так внаглую выпивала за их столом, то и дело кидая провоцирующие взгляды на Хашираму, который сам позвал случайно оказавшуюся девушку в этом ресторане к их столу. Мадара держался до последнего, выпивая один бокал красного за другим, пока в дело не пошли сигареты в ресторане Изуны, где Мадара принципиально никогда не курил. Тогда Тобирама понял, что запахло жареным. Ему априори не нравилась эта вульгарная женщина. Но наблюдать за медленно закипающим Мадарой было необычно и... Интересно? Именно до того момента, пока его брат не отошел в сторону с этой Мито и не произошло то, что произошло. Но, Тобираму задело не все это, его задело именно то, к чему это все привело. Когда Мадару все-таки оттащили от Хаширамы, который лежал на полу с разбитым лицом и гематомами, Изуна постарался успокоить брата. Не получилось даже у него, они впервые видели Мадару настолько злым. Будто внутри него что-то рухнуло, невидимая стена, которая сдерживала этот тайфун, который обрушился на них в тот зимний вечер сочельника. Он тогда попытался остановить его, когда мужчина был уже около выхода, крепко вцепившись пальцами в кисть его руки, он понимал, что Мадара может натворить много глупостей на эмоциях, но слова, которые Учиха сказал ему в тот вечер, по сегодняшний день слишком ярко всплывали в его сознании. Он стоял к нему спиной, даже не поворачиваясь. Весь напряженный, Тобирама чувствовал через прикосновение их рук, как Мадару трясет. И он сказал совсем тихо.       — Никогда не смей даже подумать повторить такого по отношению к Изуне, — голос становился все тише, и тише. — Ты меня понял? А если у тебя зародится мысль сделать что-то подобное, то, будь добр, оповести об этом заранее. Это… чертовски неприятно и больно, — он затих и повернулся к нему лицом, всматриваясь в его покрасневшие от алкоголя глаза. — И если когда-нибудь Изуне будет больно так, как сейчас мне, несмотря на всю мою любовь к тебе, я убью тебя, Сенджу. Я тебе обещаю, — он смотрел отстраненно, будто был не здесь. — А теперь, — взгляд упал на чужие пальцы, — руку отпусти. После этого начались тяжелые полгода запоя Мадары Учихи и провождения у него своих выходных. Иногда Тобирама оставался с ним наедине, в те моменты, когда Изуна уезжал на свои семинары. И он винил брата за то, что из-за него доверие Мадары пришлось будто завоевывать снова. Учиха тупо закрылся от всего внешнего мира в своей квартире и начал пить, пытаясь утопить свои проблемы на дне очередной бутылки. Тобирама был с таким вариантом не согласен, следовательно, ругались они часто и много. Через три месяца Мадара даже извинился перед ним за те слова, сказанные, как он выразился, на эмоциях, и они даже сходили вместе в кино. Учихе нужно было хоть как-то развеяться. Но Тобирама предполагал, наблюдая за таким убитым состоянием товарища, что дело вовсе не в поцелуе, но на всякий случай не стал искушать судьбу и лезть тому в душу, злился он на своего брата в первую очередь. Виноват был именно он. Потом злился на себя и даже на Изуну, никто не мог ему помочь. Мадара будто окончательно от всех изолировался, несмотря на улыбки и смех изо дня в день, создалось ощущение, что внутри него по-прежнему пусто.

Ramin Djawadi — Light of the Seven (https://www.youtube.com/watch?v=pS-gbqbVd8c)

Последующие три дня пролетели для кого-то слишком быстро, для кого-то —утомительно медленно. Для Изуны они текли плавно, равномерно, в своем привычном темпе. Он уже не так думал о своей работе, как был мыслями на предстоящем семинаре, и не мог унять нарастающее волнение, которое накрывало его с головой. Нет, он не делал ошибок или как-то пренебрежительно относился к своей готовке на кухне или персоналу, просто… Уж очень ему хотелось поскорее отпраздновать свой отъезд вместе с братом и рассказать за столиком уютного ресторана, как все прошло. Тобирама за три дня до сих пор не появился дома, последние сутки его телефон и вовсе был выключен, Изуна помнил, что у него предстоит серьезная операция, он даже хотел приехать, но понимал, что толку от него особо не будет, да и не пустят его к Тобираме вообще. Мадара тоже так и не появился, только и делал, что скидывал фотки спящего Обито в кровати, подрисовывая ему усы из пены для бритья. Сразу видно, серьезный человек. Хаширама ходил будто сам не свой, сначала он признался Изуне, что собирается сделать Мадаре предложение послезавтра во время банкета, на который Изуна успеет только к началу, после чего уедет в аэропорт. Вчера он и вовсе почему-то напился в полном одиночестве, по крайней мере, Изуна это понял, так как увидел спящего Сенджу на кухонном столе с пустой бутылкой рядом, когда вернулся на такси домой. Зато у Изуны был пес по имени Майн, который явно еще не мог определиться, кто его хозяин и что вообще происходит в этой странной семье. Мужчина всячески пытался уделить ему свободное время и даже попытался объяснить, что это не странная семья, просто неделя вышла какой-то особенно сложной. Каково было удивление Учихи, когда пес его будто выслушал и даже понял, по крайней мере, кивнул ему точно, и затих.Билеты были уже на руках, ручная кладь собрана, и нужно было дождаться вечера. Вечера, который должен принести явные изменения в их жизнь. И даже когда отменят его рейс и предложат не лететь, Изуна, как обычный человек, не заметит очередных знаков, которые всячески будут мешать его поездке. Зря. Хаширама за эти три дня перенервничал сильнее чем обычно. Один раз даже уснул с бутылкой на своем диване во время рабочего дня, после чего дополз до дома и вырубился с бутылкой там, где его и нашел Изуна. Когда Хаширама много нервничал — он начинал много пить и, бывало, до такой степени напивался, что попросту не помнил, как делал какие-то вещи, так и в этом случае. Он совершенно не помнит, как добрался до своего дома, машина осталась на работе. Сегодня был завершающий день их презентации в свет новой модели машины, в которую, к слову, Мадара вложил всю душу. Он спроектировал эту машину, он присутствовал на каждом тесте, визуально создал её, это был его ребенок, которым Мадара действительно гордился. Новая спортивная машина класса люкс для гонок, и первый экземпляр как раз достался именно ему. Мадара должен был приехать на презентацию именно на ней. Уехать на ней они должны были тоже вместе к себе домой в их уютный дом, так по крайней мере планировал Сенджу. Он планировал, что они распишутся, отдохнут после этого тяжелого года и решат свои разногласия. Хаширама уже три дня в филиале своей компании не видел Мито, зато буквально вчера вернулась счастливая Кушина после посещения Москвы, и полвечера они разговаривали о ее впечатлениях, которых было довольно-таки много. Минато встретил супругу с цветами прямо в аэропорту и привез в офис. За эти три дня Хаширама успел вкрай поругаться по электронной почте с Какаши насчет Рин, узнать от Обито, что теперь их компаньонами стала Суна и, следовательно, мест на праздновании их прорыва заметно поубавилось. Хаширама волновался по поводу и без повода. Он накануне стоял и смотрел через окно на соседнее здание, всячески подавляя свое желание сорваться и прямо сейчас спуститься вниз, добежать до Учихи, стиснуть его в своих объятьях, поговорить с ним по душам и, наконец, сделать свой первый шаг. Но он останется в своем кабинете, так и не спустившись по массивной лестнице вниз, дожидаясь до вечера, с мыслями о том, что времени у него осталось как раз мало и вскоре все решится. Зря. Мадара ждал этого финального дня по целым трем причинам — первая причина заключалась, конечно же, в презентации его личной машины, которую разработал он сам, и, наконец, машина будет представлена на европейском рынке. Его распирала гордость вперемешку с волнением. И все его сотрудники получали заслуженный праздник и отдых. Вторая причина заключалась в том, что он наконец увидится с семьей, он приедет немного раньше, чтобы пожелать Изуне счастливой дороги и крепко обнять его. Он был так рад за младшего брата, но в силу проблем с поставкой они с Обито тупо не имели возможности отлучится от работы хотя бы на пару часов, ровным счетом как и половина сотрудников, которые были напрямую связаны с финальной презентацией, на устранение ошибки и задержки ушло три дня. Но вовремя они успели. Третья причина заключалась в том, что он хотел извиниться перед Сенджу за свое поведение накануне и сделать ему предложение, на которое он все-таки решился за эти три дня. Даже съездил за кольцом в один из любимых ювелирных магазинов, именно там он и провел пару часов перед началом презентации тщательно и с особой придирчивостью выбирая нужное ему кольцо. Уже перед тем как выезжать на сбор, они с Обито все-таки привели себя в порядок, заодно Мадара купил два новых костюма им в одном из лучших бутиков, и выезжать выдалась возможность даже раньше. Он созвонился с Изуной, от мягкого голоса брата на лице заиграла светлая улыбка, и он даже не захотел отключать вызов ровно до того момента, пока не доехал до нужного ему места.       И вроде все хорошо у всех, кроме…       — Мам. Мам… подожди пожалуйста меня, мама-мама! — мальчик бежит через тропинку в поле, кричит и спотыкается, падает, пачкая свои колени брюк о грязную землю. Руки больно ударяются об твердую изъять. — Мама! Мама, подожди, не бросай меня, пожалуйста, одного. Мне одиноко. Мама. Не бросай меня. Опять.       Мам… Ну, пожалуйста… Слезы опять начинают катиться градом, а мама лишь поворачивается на пару секунду, её длинные волосы развеваются на ветру, и она будто хочет протянуть руку к ребенку, но не может. Её пальцы ледяные не слушаются, и она становится грустна. не       — Скажи, если бы тебе нужно было убить человека, который в тебя верит и надеется на тебя, что бы ты сделал? — голос звучал будто за стеной воды.       — Я бы умер сам.       — Мама! Не уходи! Останься со мной хотя бы на пару секунд еще, ну пожалуйста. Мама! — маленький мальчик бежит за красивой женщиной. — Побудь со мной ещё хоть немного, Мама…Мама? Мам, ты слышишь меня? МАМА! Не ходи, пожалуйста, туда! Я обещал тебя защищать, мама! Я не знаю, что делать, мама. Женщина лишь грустно улыбается, и ее протянутая рука так и остаётся в паре сантиметров от порозовевших щек маленького ребенка. умирай. Это ты во всем виноват. Мама не пришла.       — Пожалуйста, ему очень нужна помощь прямо сейчас. Да, я понимаю, что сейчас не детское время и сеанс не запланирован, но Вы его психотерапевт, это ваша обязанность — принимать пациентов вне зависимости от времени и погоды. Да, ситуация очень срочная. Да, да, я слушаю. Говорите адрес. Хорошо, мы привезем его через полчаса. Психотерапевт Орочимару с явным удивлением отворил дверь своего дома, впуская двух запыхавшихся интернов, которые вели под руки испачканного в крови мужчину с абсолютно пустым взглядом и трясущимися конечностями. Тобираму посадили в мягкое кресло гостиной, и юноша, которого звали Сарутоби, повернулся к пожилому человеку напротив.       — Я не знаю, как вы там делаете свои штучки, но он сидит так уже семь часов, весь дрожит и смотрит в одну точку. Сделайте с ним что-нибудь, пожалуйста. Это ненормально. Он когда пошел говорить о времени смерти, то начал дрожать как осиновый лист на ветру, а после — пришел, сел, засмеялся громко так, во весь голос. Я знаю его девять лет и ни разу не слышал, чтобы он так смеялся, затем просто замолк, вперившись в одну точку. Орочимару перевел взгляд на все еще пребывавшего в прострации Сенджу, который, казалось, совершенно не понимал, где находится и повернулся к двум мужчинам, которые его приволокли в дом.       — Давайте по порядку, что случилось? — он обратился к интерну, который уже открыл свой рот, чтобы рассказать историю, но его перебил тихий голос от стороны Тобирамы. — Он.       — Я… — первая буква была больше похожа на какой-то хрип, нежели на голос. — Хаааахах, — нижняя и верхняя губа будто зажались в вакуум. Дрожащие пальцы резко сжали ткань халата в области грудной клетки. — Я… ахаха, — шумный воздух выходил изо рта, полностью надрывая дыхание. — Человека, — опять пауза, голос слишком тихий, чтобы расслышать с первого раза. Шумный выдох. Сердце болит. Болит. Болит. Оно бьется внутри так сильно, мам. — Убил, — искра, которая была в глазах, перегорела, непрерывный взгляд прямо в стену перед собой. Кончики пальцев дрожат, засохшая кровь уже не липнет к одежде, хотя она и так в ней. — Я — монстр.       Сенджу затихает на пару секунду, и его грудная клетка надрывается в немом плаче. Из открытых, пустых глаз начинает литься что-то прозрачное. — Я, — воздух болезненно бьет по легким. — Чудовище. Орочимару поворачивается к двум интернам и сухо говорит.       — Извините, я думаю, вам лучше подождать в машине. Я лично приведу его к вам, когда мы закончим. Возражений не было. Орочимару тихо закрыл за ними входную дверь и, поправив очки на переносице, подошел к Тобираме, поза которого все ещё не изменилась.       — Я парня не спас, — Сенджу сидел и смотрел на свои руки в перчатках, которые до сих пор были измазаны в крови и еще бог знает в чем, и почему-то уголки губ поползли вверх. Выше, выше и выше ровно до того момента, пока он не начал тупо улыбаться и нервно посмеиваться. Ручей из глаз превратился в один сплошной поток. — Обещал, что вытащу его, я говорил с ним перед операцией. Подключил к аппаратам, проследил за ним три дня ровно до операции. Обещал, что выпишу его после того, как пойдет на поправку. А в итоге убил. Ха, — руки начали трястись еще сильнее, и стало почему-то очень холодно. Дико холодно. — Хаааа, — рука сжимает ткань сильнее, хочется залезть пальцами под кожу, вырвать то, что сломалось внутри, что так сильно болит. Залезть туда глубже и утихомирить боль. Но вместо этого, рука крепче сжимает ткань голубого цвета, а лучше не становится.        — Вот этими самыми руками убил. Понимаешь? Сердце не выдержало и остановилось. Я его убил. Ха-ха, — Сенджу закусил губы до крови, чтобы сдержать свой идиотский смех, который попросту рвался наружу. Глаза были красными и опухшими, щеки так странно щипало, будто черная ворона клюет тебя живого, медленно снимая слой за слоем твоей кожи. — И я, такой, подумал, ну не может же он умереть просто так, да мне кажется, наверное. Нужно разряд сделать. А его сердце еще билось, если бы сделали на пару минут позже, может, и обошлось бы, — его губы задрожали, внутри стало слишком тесно и больно, сердце слишком громко стучит. Слишком слышно.       — И я, такой, говорю ему, ну, очнись. А он молчит в ответ. Молчит. Понимаешь? — он поворачивается к Орочимару и начинает судорожно выдыхать подобие смеха через слезы. — Глаза закрыты, — показывает пальцем на свои, — показатель пульса показывает ровную линию. И он молчит. Навсегда замолк. Смерть, — Сенджу зажмурился будто от отвращения, — констатировал Сарутоби, или не он, я не помню. Я обещал той девушке, что он выживет, а он умер, — врач начал смеяться опять, вытирая слезы. Второй рукой начинает снимать ткань халата, слишком мучительно, хочется вырвать с корнем. Хочется блевать. — Ну, умер. Понимаешь? Такой холодный стал, бледный, и я стою, смотрю на него, он смотрит на меня… ха-ха-ха… мы так смотрим друг на друга, знаешь, молча, — горький ком желудочного сока подходит к губам. Мужчина не сдерживается и блюет желудочным соком на пол. Орочимару вскакивает и приносит бумажный пакет с тряпкой. Дрожащими пальцами мужчина забирает пакет, но блевать больше нечем.       — Тобирама, послушайте.       — И он мне такой: «ну посмотри, что ты сделал, ты убил меня, обещал, что не убьешь, а ты убил, что же ты за человек такой», ха-ха-ха, — Тобирама уже искренне смеялся от веселья. Задыхается. Слезы льются без остановки. — Смешной такой… мертвый, а шутит как живой. Он мне даже Мадару в тот момент напомнил, — голос становится тихим.       — Тобирама, у вас шок, давайте я сейчас сделаю укол, и вы немного поспите здесь, хорошо? Я пока заварю чай с ромашкой, вы замерзли, — Орочимару понимал, что все не то что плохо, все очень плохо, и говорить что-либо в данной ситуации бесполезно до того времени, пока хотя бы не пройдет шок. Он вышел за дверь и сообщил напарникам, что те могут ехать, он оставит Сенджу у себя. Потому что, если он выпустит его в таком состоянии куда-либо, меньшее, что может случиться, так это то, что парень может просто сброситься с моста.       — А он мне, такой, говорит: «пошли», — Тобирама смотрел все так же в стену, не отрываясь, с глупой улыбкой. Слезы начали высыхать. — А… Я ему отвечаю: «куда». И он встает с кушетки, ну, на той, что лежал только что весь в крови, вскрытый, и говорит мне, такой, подмигивая: «ну, к семье моей пошли, попрощаемся», берет меня, знаешь, так за руку и ведет в коридор, а я за ним. И подходим мы с ним к его семье. И он мне говорит: «ну, скажи, что должен». Ну, я и говорю, — губа начинает дрожать опять, руки неосознанно обхватывают плечи, и тело начинает качаться вперед-назад, подсознательно стараясь себя успокоить. — Хаааа, — больно. — И он начинает смеяться, знаешь, так громко, заразительно. Ну, и я вместе с ним начинаю. Смеяться прямо перед родственниками. Смешно нам. С ним стало, понимаешь? Весело. Нам с Мадарой так в детстве было весело, я даже на всякий случай посмотрел на него еще раз, чтобы убедиться, а не Мадара ли со мной стоит сейчас. Убедиться, понимаешь? Ха-ха. Нет, не Мадара, слава богу, а то я бы точно с ума сошел, если бы это Мадара был. Хаааа. А потом ничего не помню вообще, — Тобирама переводит взгляд полный пустоты на Орочимару. — Он даже сейчас смеется и стоит, издевается надо мной, говорит, что в смерти ничего плохого нет. Спокойно, говорит, ему стало. Юморной парень.       — Это ваша первая смерть? — Орочимару подносит Сенджу чай и аккуратно берет дрожащую руку, хмурится. Стягивает окровавленные перчатки с бледных рук, сжимает и кидает в урну под стеклянным столиком. Достает шприц со светлой жидкостью и спирт с ваткой.       — Что? — Тобирама плохо понимает заданный ему только что вопрос, не воспринимает.       — За время вашей рабочей практики впервые умирает человек на вашем операционном столе? — мужчина делает легкий напор на обобщение, чтобы донести до мужчины, что пациент действительно умер. Сенджу кивает, хотя Орочимару не уверен, понял ли он вопрос вообще. — То, что вы испытываете сейчас — это нормальная реакция вашей психики, Тобирама. Я надеюсь, вы понимаете, что тот факт, что вы видите и слышите этого юношу — сильнейший эмоциональный стресс, чувство вины и скорби, которое вы испытываете на данный момент. Вам нужно поспать, и завтра мы с вами поговорим, — игла постепенно входит в вену. Тобирама будто хочет отстраниться, но Орочимару крепко сжимает его плечо.       — Я сейчас провожу вас в ванную комнату, примите душ, мы поставим вам еще один укол, и вы уснете на пару часов. Вам станет намного лучше, и завтра мы снова поговорим уже на более трезвую голову. Договорились? — Сенджу мало что понял из произнесенного, но его резко начало клонить в сон после того, как дрожь, наконец, прошла. Не согласиться поспать спустя трое суток было бы глупо. Тобирама проспал до пяти вечера следующего дня, ни разу не проснувшись. Телефон, конечно же, вырубился еще вчера вечером, тем самым не давая возможность дозвониться до абонента ни Изуне, который звонил уже раз двадцать, ни Хашираме, ни Мадаре. Тобирама был вне зоны доступа и через телефон, и через реальную жизнь, по крайней мере, Орочимару вчера показалось именно так. Мадара приехал на полчаса раньше, чем должен был, согласуя заранее их встречу с Изуной. Младшему Учихе нужно было уезжать в аэропорт к восьми часам, в десять был вылет, мужчина очень хотел успеть к этому времени. Машина остановилась около большого входа в один из крупнейших отелей столицы, Мадара как раз приехал с Обито на своем первом экземпляре. Припарковав машину, слава богу свободное место все еще было, он отошел от черной красавицы на пару шагов, чтобы полюбоваться своим творением. Его личная машина, которую он хотел подарить Изуне. С улыбкой на лице он направился в сторону банкетного зала, поправляя галстук на черной рубашке. Обито следовал за ним. Тобирама посмотрел на время, было десять минут шестого. Он сидел в чистых вещах, которые, видимо, привезли его подопечные. В руках была кружка какого-то теплого травяного чая, руки практически уже не дрожали, лишь бледные покусанные губы на пару с красными глазами создавали вид больного человека. За окном светило солнце, несмотря на февраль месяц, снежинки плавно опускались на асфальт. Будто ничего и не поменялось вокруг, но поменялось слишком многое. Он перевел свой взгляд на дымящуюся жидкость, рассматривая плавно опускающиеся в своем танце чаинки. Все еще было холодно.       — Нужно найти Изуну среди этих людей, из-за толпы и этого идиотского местоположения сеть не ловит. Он должен был быть тут, ищи черную макушку с чемоданом! Я пойду в ту сторону, а ты иди в эту. Договорились, Обито? — Мадара прокричал на ухо родственнику и тот кивнул. — Встретимся на этом самом месте, — напоследок крикнул Мадара и начал пробираться сквозь огромный поток людей, стараясь никого не задеть. Мужчина вдруг замечает знакомую голову и открывает рот, чтобы позвать.       — Тобирама? Молчание в ответ, его вроде как зовут. Альбинос поднимает свои красные глаза в сторону голоса и пытается понять, кажется ему или нет.       — Тобирама, вы слышите меня?       — Да? — мужчина резко оборачивается и с удивлением смотрит на Мадару. Не Изуна, но очень похож.       — Простите, я обознался, — Учиха аккуратно отпускает плечо человека и виновато улыбается. Орочимару аккуратно присаживается напротив и старается улыбнуться. Он действительно переживает за своего ученика и подопечного. То, что произошло вчера, было крайне неприятной ситуацией, и Орочимару старался изо всех сил не потерять тонкую нить здравия в этой голове, которая почему-то пошла под такой сильный откос. Он знал его столько лет, но если бы у него спросили пару дней назад отреагировал бы Тобирама Сенджу на чью-то смерть, он бы с уверенностью ответил — нет.       — Телефон, — голос был все еще севшим и хриплым. Мужчина медленно перевел взгляд в сторону своего халата, измазанного в крови. — У вас есть, чем зарядить мой телефон, он, наверное, сел.       — Да, конечно, — терапевт кивнул, подошел и взял мобильник в руки, чтобы подключить его к блоку питания. После чего вернулся обратно в кресло и спросил.       — Как вы себя чувствуете сегодня? Тобирама улыбается, будто улыбается покойник, и отвечает....       — Херово, — мысли хаотично блуждают в голове Мадары, — Слишком много людей. Нужно было заранее с Изуной согласовать какое-то место встречи, — он выдыхает и пытается отойти в сторону, чтобы набрать хотя бы сообщение брату, ибо найти его в такой громадной толпе людей попросту нереально. Их всех слишком много. Ну давай же, дебильная сеть, набирайся. Мужчина поворачивает голову в сторону, чтобы разглядеть Обито, но даже его нигде не видно. Пальцы набирают короткое сообщение младшему брату, он подносит свой телефон вверх, чтобы хоть немного поймать сеть. До его плеча дотрагиваются тонкими пальцами, и он оборачивается. Прямо перед ним стоит девушка с подносом шампанского и спрашивает. — Не хотите…       — …поговорить о том, что вчера случилось? — Орочимару держит в своих руках теплый чай с медом и отпивает глоток. — Вы понимаете, где сейчас находитесь?       — Да, спасибо, милая, — Мадара дружелюбно улыбается и перенимает с подноса бокал с игристым шампанским Моет. Делает свой первый глоток, шустро всплывающие пузырьки сильно бьют в нос. Телефон, наконец, показывает первую палочку сети и сообщение моментально долетает до нужного ему адресата. — Ну, давай же…       — Поговорим о том, что вас беспокоит на данный момент, — мужчина обходит стол и садится около Тобирамы, который так и не поднял на него свой взгляд.       — Я не хочу об этом говорить, — голос Сенджу бесцветный, лишен каких-либо эмоций. В нем что-то перегорело вчера, что отдается какой-то странной ноющей болью внутри головы и грудной клетки. Он переводит взор на телефон, который все еще не включился.       — Может, вы хотели бы поговорить о своем пациенте, про которого рассказываете каждую нашу встречу? — мужчина мягко улыбается, пытаясь плавно перевести тему в другое русло, давить не стоит. Тобирама криво улыбается и…       — Этот пациент на самом деле…       — Это я! Я здесь! — Обито машет рукой Мадаре, но тот его не видит, пробираясь сквозь толпу людей, их слишком много. Слишком, будто он оказался в давке на пешеходном переходе в центре Токио во время обеденного перерыва. Мадара, наконец, выходит в более безлюдное место у сцены и смотрит на свой телефон, но ответа от Изуны так и нет. Глаза Орочимару расширяются.       — Простите? Тобирама выдыхает и растирает виски, ему надоело играть и притворяться. Хочется быть честным хотя бы с кем-то, впервые в жизни с кем-то быть искренним и поделиться своей болью, которая снежным комом начала его сжирать изнутри со вчерашнего утра. Он больше не может врать, не видит смысла.       — Человека, которого я называю Майн, зовут…       — Мадара! — выкрикивают его имя и на мужчину набрасываются сзади, крепко обнимая. — Я, наконец-то, тебя нашел! Только прочитал твое сообщение, не мог найти, но Обито показал мне, где ты. Как же я по тебе соскучился! Мадара разворачивается и крепко сжимает юношу в охапку, вдыхая родной запах брата и закрывает глаза. Чемодан стоит рядом с ними. — Мой любимый…       — Изуна, — Тобирама хмурится и переводит взгляд, — это его младший брат. С ним я живу, вы теперь думаете, что я сумасшедший или неправильный, да? Думаете, я больной? — он иронично усмехается и опять обнимает себя руками. — Но. Мне настолько…       — Больно, Мадара, отпусти! — Изуна отшучивается, отталкивает Мадару легонечко рукой и смотрит ему в глаза. — Ты меня сжимаешь настолько сильно! Ты мне сейчас…       — Сломаешь ребра, — Тобирама сдавливает грудную клетку крепче, пытаясь сдерживать приступ удушья. — Мне…       — Трудно дышать, Мадара! — Изуна смущается и отводит взгляд. — Я тоже по тебе соскучился! Поздравляю тебя с дебютом! Я горжусь тобой! Ты такой молодец! — Изуна с любовью смотрит на брата и его губы расплываются в улыбке. — Но у меня…       — Так мало времени, чтобы все это рассказать последовательно, — Тобирама выдыхает и отворачивается к окну. — Все это слишком запутано, это чересчур мерзкая история, вы точно посчитаете меня ненормальным, я всего лишь хотел, чтобы меня… Орочимару слушает внимательно, в его глазах отражается странная эмоция, будто он чувствует его боль вместе с ним.       — Понимаю, — Мадара кивает и вытаскивает из кармана бумажку. — Эта машина твоя, я специально создал ее для тебя. Это мой последний подарок, ты же так их не любишь, но… она твоя. Черная для тебя, а белая модель для Тобирамы. Кстати, где он? Изуна на пару секунд становится немного нервным и хмурым.       — Я…       — Не знаю, поймете вы меня или нет, — он с улыбкой поднимает голову и смотрит в глаза Орочимару. — Простите, что все это время я врал вам, но я слишком сильно себя ненавижу за все это. За то, что я такой… Неправильный. Простите. Орочимару кивает и отвечает.       — Ничего, — Мадара отмахивается. — Я уверен, что Тобирама вот-вот скоро приедет. Не о чем волноваться. Скоро начнутся поздравления, но тебе ехать нужно, поэтому единственное, что я хотел сказать тебе на дорогу, Изуна, это то, что я очень горжусь тобой. Ты — моя гордость! — мужчина обхватывает его щеки своими широкими ладонями и смотрит прямо в глаза. — Я всегда буду с тобой, Изуна, я больше всего на свете тебя…       — Люблю, — голос Тобирамы становится совсем тусклым, и он замолкает, все еще смотря в окно. Чай остыл.       — Ты — самое дорогое, что у меня есть, Изуна. Я всегда буду рядом с тобой. Знай это, — Мадара почти плачет, но сдерживает свои эмоции. У тебя все получится, мы обязательно с тобой встретимся и отпразднуем, как только ты вернешься. Я обещаю! — Изуна крепко сжимает его в своих объятьях и отвечает.       — Я тоже тебя люблю, брат. Спасибо тебе за все. Спасибо за подарок! Я даже сдам на права, я обещаю, — Изуна смеется и наклоняет голову. — У нас с тобой теперь будет еще один общий символ, прямо как наши кулоны, да, Мадара? Ха-ха. Учиха старший улыбается и смотрит на время.       — Ладно, Изу, тебе пора, ты пиши, как долетишь и заселишься в номер. Я буду ждать.       — Обещаю! — мужчина, наконец, отстраняется и уходит в сторону входных дверей, напоследок поворачивается и машет рукой своему старшему брату. Мадара разворачивается и идет в сторону своего места на презентацию и финальную речь. Обито как раз там ждет уже его вместе с Какаши и Рин, которые сидят на своих местах. Он крепко сжимает в руке коробочку с кольцом, которую собирается открыть и подарить Хашираме под конец вечера. Презентация начинается. Тобирама переводит взгляд на часы, уже почти восемь, а он все еще сидит у своего терапевта дома, последние полчаса в абсолютном молчании. Телефон, наконец, включается и начинает мигать голубым цветом.       — Простите, из-за погодных условий ваш рейс отменили, вы можете полететь завтра, или мы можем предложить посидеть два часа в зале ожидания бизнес-класса, дождавшись другого рейса, он летит через Франкфурт. Мы просим у вас прощения за доставленные неудобства. К сожалению, последний самолет совершил экстренную посадку и…       — Ничего, — Изуна отмахивается. — Я подожду эти два часа, не страшно, — он мило улыбается девушке и протягивает ей свой паспорт. — Мне нужно вылететь именно сегодня, завтра важный день.       — Конечно, я понимаю. Одну секундочку, — девушка вбивает данные в компьютер и через пару минут протягивает паспорт обратно Учихе. — Пожалуйста, ваш посадочный талон, багаж будет перенаправлен через Франкфурт. Удачного вам полета!       — Спасибо! — Изуна в очередной раз бросает взгляд на телефон и набирает нужный номер, перенимая из рук девушки свой талон.       — Простите, — Тобирама отвлекается и тянется за своим телефоном. — Привет, Изу. Извини меня, телефон выключился на работе. Да, — он старается выдавить из себя привычную улыбку, но выходит криво. — Простите, что заставил вас всех волноваться, да, я недавно только освободился. Операция? А. Операция, — он переводит взгляд на Орочимару, который внимательно смотрит на него. — Все хорошо, Изуна, — его костяшки пальцев сжимаются, и ногти впиваются в ладонь. — Не переживай, удачного тебе полета. Прилетишь, я все тебе расскажу. Да, обещаю. Задерживают? Ну ничего, подремай там пока или выпей чего-нибудь крепкого. Презентация Мадары? Да… сегодня. Уже началась, да. Хорошо, я вызову машину и сейчас же приеду. Да, до связи, — и нажал кнопку завершения вызова, наигранная улыбка и радостная интонация голоса опять спала, приобретая привычную серость. Как же все…       — Заебало, — Обито разминает шею, шипя от боли. — Болит, пиздец. После тусовки точно выспаться нужно и отдохнуть как следует. Да, Какаши?       — Тише! — Рин шипит ему под ухо. — Мадара свою речь говорит.       — Дорогие мои…       — Люди такие странные, правда? — Тобирама крепче сжимает уже остывшую кружку. — Их так легко обмануть, так легко провести вокруг пальца, они даже не задумываются над тем, как их в открытую обманывают и подставляют… Мадара заканчивает свою речь, все хлопают, и он, наконец, спускается к своим. Праздник проходит своим чередом, все беседуют друг с другом и пьют шампанское. Обито поднимается на сцену, он тоже готов произнести свою речь. Сквозь толпу он ищет Хашираму и, наконец, находит его глазами, тот улыбается ему и делает первый шаг навстречу. Но…       — Все слишком. Глупые, — он выдыхает и отворачивается к окну. — Не продумывают наперед, и я такой же. Я мог спасти его, но не спас, — Тобирама моргает и смотрит на свои руки. — Идиот. Взгляд падает на Мито, которая, будто появившись из ниоткуда, набрасывается сзади, не спуская глаз с Мадары, и целует в губы повернувшегося Хашираму к ней. Телефон Мадары пищит о новом сообщении, надо же, на электронную почту что-то пришло. Его взгляд опускается к экрану телефона, и он открывает файл с фотографией.       — Скажи, если бы тебе нужно было бы предать человека, который в тебя верил и надеялся, который любит тебя, чтобы ты сделал? — голос звучал будто за стеной воды.       — Я лучше бы умер.       — Приветствую вас на борту нашей авиакомпании, убедительная просьба, отключите свои мобильные устройства или переведите их в авиа-режим, — из динамиков доносится голос диспетчера, который повторяет свою просьбу на английском языке.       — Ладно, я думаю, мне пора идти. Время уже позднее. Спасибо за чай и за, — взгляд падает на кровать. — За все. Спасибо.       — Тобирама, вы не один. Мы справимся с вами, — Орочимару поднимается, чтобы посмотреть мужчине в глаза. — Вы очень сильный человек, Тобирама, пожалуйста, не отказывайтесь от помощи, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Я обещаю. На лице Тобирамы появляется… Натянутая улыбка, и взгляд полностью потухает от увиденного на его телефоне. На фотографии в полной красе представлена полуголая Мито на диване в кабинете Хаширамы, который сидит рядом с ней с пустой бутылкой спиртного, и чуть ли не спит. Мадара переводит взгляд на Хашираму, который целует женщину, опускает взгляд на руку с кольцом и разжимает пальцы. Коробочка падает на каменный пол, он разворачивается и в полной прострации идет в сторону выхода к своей машине.       — И напоследок я хочу поблагодарить своего учителя, любимого родственника и наставника, Мадару Учиху! — Обито, наконец, смотрит в ту сторону, говоря в микрофон, где только что стоял Мадара, но там пусто.       — Мадара? Хаширама отпихивает свою помощницу, которая с усмешкой смотрит в сторону удаляющейся спины и пытается ухватить Сенджу за руку, но ткань рубашки проскальзывает сквозь пальцы.       — Мадара! Подожди! МАДАРА! — Сенджу орет, пытаясь пробраться сквозь черную толпу людей, но их слишком много. Мадара спокойно открывает стеклянную входную дверь и… Выходит на крыльцо дома, встречаясь с морозным воздухом улицы. Но ему настолько было холодно в доме, что пронизывающий ветер будто только греет. Орочимару настигает его на крыльце. И кричит ему вслед.       — Куда вы пойдете, Тобирама? Может, вам лучше дома поспать? Отпишите мне, пожалуйста, когда будете дома. И, — он сует ему таблетки в руки со стаканом воды. — Выпейте, пожалуйста, это легкий транквилизатор, должно полегчать. Это успокоительное, заснете быстрее. Дозировка большая, но дойти домой сможете, просто будете себя легко чувствовать.       — Мадара, стой! Да подожди ты! — Хаширама нагоняет его уже сидящим в своей машине. — Ты неправильно все понял. Это не так. Мадара опускает голову вниз и усмехается, не сдерживая смех. После чего вздыхает и протягивает ему свой телефон экраном вперед.       — Все сказал? Помнишь, что я тебе говорил в прошлый раз? Тобирама смотрит на эти таблетки и закидывает их в рот, запивая водой. Протягивает стакан обратно.       — Спасибо, и до свидания. За все спасибо, — он ободряюще кладет руку на плечо мужчины и хлопает по нему. — Со мной все будет…       — В порядке, — Мадара улыбается, — а теперь, будь добр, — его приторно сладкий голос становится жестким. — Съеби с дороги, Хаширама. Тебя там ждут, — он заводит машину, и окно поднимается вверх. Переключает скорости и выжимает на газ. Машина с ревом уносится подальше от этого скопления лживого дерьма. Тобирама захлопывает за собой калитку и идет по пустой улице спального района Копенгагена, безразлично смотря на дома в округе. Итого: четыре судьбы, которые были связаны по сей день, не послушав шепот человека за спиной, разделились совершенно по разным направлениям. Зря, — стоит одинокий человек и с грустью наблюдает за Тобирамой, который ловит встречную машину. Ему надо выпить. Бар он выберет по дороге. Действие таблеток как раз начало давать нужный эффект, расслабление. Зря, — силуэт сидит рядом с Изуной на борту самолета и смотрит на него взглядом полного сожаления и грусти. Зря, — шепчет кто-то на ухо Хашираме, которого Мито затащила обратно на банкет, ведь второй директор не может так по-свински поступить, бросив всех вокруг. Он успеет еще поговорить с Мадарой. Тот успокоится, и они поговорят. Зря, — невидимый пассажир сидит рядом с Мадарой, который выдавливает педаль в пол и ураганом проносится по шоссе. Он заворачивает в какой-то непонятный район и выходит из машины, подходит к каким-то непонятным людям и суёт им стопку купюр, те протягивают ему пакет, и Мадара молча кладет его в карман. Садится в машину и уезжает. Но только       — Остановите здесь, пожалуйста, — Тобирама почему-то цепляется взглядом за неоновую вывеску со странным названием «Цукуёми», около которого стоит большая толпа. Ночной клуб. — Возьмите, я выйду здесь. Спасибо, — он вылезает из такси и направляется в сторону клуба, пропихиваясь между людьми у входа, подходя к секьюрити. — Держите, — стопка бумажек уже вручена, и его пропускают без очереди.       — Не подскажете, где здесь ближайший ночной клуб? — опускается затонированное окно, и на девушку смотрит красивый мужчина с длинными черными волосами. Она его точно где-то видела.       — Через пару кварталов «Цукуёми» вроде есть, или еще...       — Спасибо, мне все равно куда, — он мило улыбается. — Хорошего вечера, — ноздри немного жжет и хочется чихать, но напиться хочется гораздо сильнее. Поэтому Мадара выжимает газ на еще не опробованной машине сильнее и, нарушая все правила движения, несется по ночной дороге, громко смеясь.