37 недель

Иногда ей просто хотелось плюнуть на всё. Дом, работа, его квартира, опять работа. Строить серьезные отношения с этим безответственным засранцем, который всё никак не повзрослеет. Помогать разгребать ему же то дерьмо, в которое он умудрился вляпаться… А теперь… А что теперь? Теперь она уже которую ночь засыпала с отвратительным чувством, что отношения скоро могут вычеркнуться из этого списка. Даже раньше ей порой казалось, что они нужны были только ей. Но вины её здесь не было. Она ему что, нянька? Мать родная? Боевая подруга? Нет, шинигами его подери, и становиться ему ими никогда не собиралась. И решать за него его проблемы она не собиралась. И так делала всё возможное, чтобы никто не наделал глупостей. Всё поняла и не зацикливалась на том, что у него будет ребёнок от другой. Многие ли способны на такое? «Я так устал, пожалей меня» — читала она в его глазах в последние месяцы. А она? Она не устала от всего этого? А её саму кто-то пожалеет после того, как она возвращается с лаборатории совершенно измождённая после сверхурочных часов? День за днём. День за чёртовым днём. Постоянные командировки, постоянные отчёты… Когда она была в последний раз в отпуске? Полтора года назад? Да, примерно так. А до этого аж пять лет назад. В вынужденном. Потому что тогдашнее начальство поняло — ещё чуть-чуть, и она всех собственноручно перетравит. Этому посопутствовало то, что однажды она пришла домой раньше обычного на обеденный перерыв, и вместо заслуженного часового отдыха ей пришлось стаскивать какую-то блондинку с мужа-мудака и выставлять обоих за дверь. Поправочка, бывшего мужа-мудака. А после ей пришлось вернуться на работу, ведь очередной проект сам себя не исследует. Вот тогда ей наконец-то и дали путевку на горячие источники, которую на тот момент она сама финансово себе позволить не могла, так как только что купила квартиру. Ей, всегда пахавшей, как лошадь, и ни разу не видевшей обещанных бонусов, а не секретарше одного из директоров, которая только и умела, что… Впрочем, неважно. После этого инцидента уже много воды утекло и многое изменилось: она развелась, подстриглась, уволилась, нашла новую работу, снова уволилась, чуть не переехала в другую страну, встретила Какаши и пару лет назад начала работать в главном научно-исследовательском центре Ветра. Теперь она была на своём заслуженном многолетним трудом месте, но проблем, дел и проектов от этого не убавилось. А как иначе, если из-за двух последних крупномасштабных перемен ей фактически пришлось разрываться между Листом и Песком? Пока она закончила с работой на сегодня, пока закрыла лабораторию, как обычно, уходя последней, пока добралась до дома, пока поужинала, пока приняла ванну и посмотрела фильм с бокалом вина (могла себе позволить, завтра ведь выходной), пока старалась не думать о возможно-последней-ссоре с Какаши и заодно о его инфантильной беременной подопечной… Время уже перевалило далеко за полночь. Может, завтра ей наконец-то удастся отдохнуть? Посидеть и обмозговать всё как следует, возможно, даже позвонить и поговорить с Какаши. Гордость гордостью, а отношения — это постоянный труд. Она всё ещё обижалась на то, что он сказал, но была готова понять и признать, что это было сказано в сердцах. В конце концов она сама перегнула палку. Она уже почти спала, когда в дверь постучали. Нет, затарабанили, будто она затапливала несуществующих соседей снизу или Суна была охвачена пламенем. Бросив изумлённый взгляд на часы на тумбочке — почти три ночи, — Натсуми немедленно вскочила и чуть не упала, едва не запутавшись в одеяле. — Иду! Секунду! — На ходу она набросила халат, остервенело протерла лицо и завязала волосы в пучок. «Может, это он? Кого ещё могло принести в такое время? Нет, у него всё ещё есть ключи… Может, он пьян? Клянусь, если… а что, если… Может, на деревню напали?» — чем больше она просыпалась, тем больше не по себе ей становилось. Шестое чувство звонило в колокола. На всякий случай заглянула в глазок. Мало ли кто мог стоять за дверью в такое время? Увидев маску Анбу, Натсуми отшатнулась в растерянности, но быстро взяла себя в руки и открыла. «Что произошло?» — Добрый вечер, — с небольшой заминкой поздоровалась она. — Натсуми-сан, приказ Казекаге-сама, ваша помощь срочно нужна в госпитале. — Что произошло? — повторила она свой мысленный вопрос. Трезвый ум, профессионализм, огромный опыт и внушительный багаж знаний, умение быстро реагировать и принимать решение в стрессовых ситуациях — вот за что её ценили в Суне и в других скрытых деревнях, где ей довелось бывать. Не дожидаясь ответа, она уже обувалась и меняла халат на кардиган. Благо её пижамные штаны и майка были просто чёрными и могли сойти за обычные. Если к ней заявились с таким приказом посреди ночи, — случилось что-то чрезвычайное, и время играло против неё. Нельзя было медлить ни секунды. — Мне не известно, мне было приказано привести вас. — Ясно, сама на месте разберусь, — она напряженно выдохнула и нахмурилась. — Поспешим, я готова. Она знала, что в больнице отличная лаборатория, и ничего с собой не брала, кроме связки ключей. «Кто-то отравился и в больнице не знают, чем? Чем-то мудрёным? Или кого-то отравили намеренно? Если это приказ Казекаге-сама, то это должен быть кто-то важный. Хоть бы успеть», — она бежала рядом с Анбу изо всех ног. Едва поспевая за ним, всё же она не шиноби. Не обращая внимания на одышку и на поднявшийся холодный, даже для ночи в пустыне, ветер. Нужно было скорее добраться в госпиталь, как хорошо, что он находился всего в паре километров. Только бы не опоздать. Когда Анбу пробежал мимо дежуривших на посту медсестёр, Натсуми сообразила, что, похоже, в курс дела её введут слишком буквально «на месте», как она сказала ранее. Они взлетели по лестнице на третий этаж в… ненавистное гинекологическое отделение, знакомое лично ей до каждой проклятой трещины на потолке. В конце коридора, у одиночных палат сидела вся семья Казекаге, включая его самого. Она чуть ли не споткнулась от удивления. На троице лица не было. Все бледные, сосредоточенные и… напуганные? И что самое странное — все они были одеты, будто только что вышли с какого-то благотворительного вечера. — Казекаге-сама, Темари-сама, Канкуро-сама, — скороговоркой поздоровалась она, на большее дыхания не хватило. Ей пришлось даже согнуться пополам после этого, чтобы отдышаться. — Вы… фух… вызывали? Что… случилось? — Доброй ночи, Натсуми-сан, — напряженно заговорил Гаара, понимающе дав ей время привести себя в порядок, — простите, что разбудили, но мы не могли ждать до утра, так как сами не знаем, есть ли у нас столько времени. Вы лучший специалист по ядам в стране Ветра, и нам необходима ваша консультация… Натсуми быстро обвела присутствующих взглядом. Кто-то из них? Навряд ли… И почему именно это отделение? — Натсуми-сан, наконец-то вы добрались, — перебивает показавшийся в дверях палаты пожилой медик — Киёши-сан. Ирьенин, который когда-то спас ей самой жизнь. Он приветливо кивает и поворачивается к остальным. — Казекаге-сама, состояние Харуно-сан удалось стабилизировать, но утверждать, что её жизни и плоду ничего не угрожает, я по-прежнему не могу. Когда будут готовы результаты анализов, можно будет… Ей показалось, что на секунду она выпала из реальности. Точнее, что это какая-то другая реальность, страшный сон. Она не готова переживать всё это ещё раз. Пусть сейчас в этой палате лежит не она, но этот ребёнок… «Ками, только бы я ослышалась…» — она в ужасе прикрыла рот рукой. Что, чёрт возьми, случилось? — Прошу прощения, вы имеете в виду Харуно Сакуру-сан? — ей нужно было убедиться. Больше всего ей захотелось списать всё на то, что это уставший мозг затеял устроить ей кошмар наяву. — Да, — Гаара поджал губы, будто ему тоже не хотелось подтверждать это вслух, — этим вечером мы ужинали все вместе, но Сакуре-сан резко стало плохо… По дороге сюда она рассказала, что всё случилось после использования чакры, и то, что она больше не может контролировать её. — Какой ужас, как она сейчас? — сразу вырывается у неё. «Что же натворила эта дурочка? Зачем использовала чакру? Разве Хьюга не говорила ей что—то такое?..» — Существует угроза выкидыша. Есть небольшая отслойка плаценты. — Киёши-сан снял очки, и устало потёр глаза. — Но кровотечение удалось остановить, сейчас она под капельницей. — Но мы не знаем, заключается ли настоящая причина в контроле чакры, или это только один из симптомов. Мы хотим исключить вариант с отравлением, поэтому нам нужна ваша помощь, — продолжил Казекаге. Натсуми облегчённо вздохнула: «Похоже, всё не так плохо, могло бы быть и хуже, у меня есть время, чтобы провести анализ». Только сейчас она заметила, что почти не дышала в последние минуты. Если бы не невероятное количество адреналина, поступившее в её кровь от таких новостей, у неё бы уже давно закружилась голова. Из-за него же мысли оставались чёткими и ясными несмотря на то, что она не спала без четырёх часов сутки. Это было как нельзя кстати, пусть после её накроет откатом, но сейчас она сделает всё, что было в её силах, чтобы помочь. Иначе она просто не сможет смотреть Какаши в глаза, не говоря уже о том, чтобы ежедневно видеть в зеркале собственные. — Хорошо, мне понятно, что от меня требуется. Для начала мне нужно осмотреть её, я не ирьенин, но действие некоторых ядов можно увидеть невооруженным глазом, без анализов, — она обращается непосредственно к врачу, догадываясь, что Казекаге рассказал всю ту кроху информации, что ему была известна. — А после мне понадобится помощь медсестры, чтобы взять кровь и… лаборатория, естественно. Дежурный лаборант на месте? Будет быстрее, если я буду работать не одна. — Да, и он поможет, проходите, я пока позову медсестру. И Натсуми-сан, имейте в виду, Харуно-сан, она… она немного не в себе, будьте помягче. — Конечно, я понимаю, — Натсуми серьёзно кивнула и немного передернула плечами, будто желая сбросить с себя тяжелые взгляды семьи Казекаге, направленные на неё. Она осознавала, что они все были измотаны и обеспокоены. Она была ещё одним специалистом, способным помочь в диагностике, но это давление всё равно напрягало. Почему-то перед входом в палату ей вспомнилось, что раньше гонцов могли убить за плохие вести. «Ками, что за глупости лезут в голову…» — она решительно толкнула дверь и оказалась в стерильной тошнотворно-белой комнате. Если бы не волосы Сакуры, наверное, та могла бы слиться цветом лица со стенами. Только под будто потускневшими глазами виднелись яркие синяки. У Натсуми защемило сердце. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но у неё не нашлось слов. А Сакура резко оторвала пустой взгляд от стены и после мгновенного узнавания сразу же зло скривилась. — А ты что здесь делаешь? — Быстро, будто отгораживаясь от неё, она обхватила живот руками, не обращая внимания на трубку капельницы. Несмотря на предупреждение, она опешила. Бутылка с препаратом вверху звякнула о металл и зашаталась, Натсуми поспешила поправить её. «Глупая девчонка, лежи и не двигайся», — хотелось сказать ей, но сейчас вести себя нужно было предельно деликатно, чтобы не спровоцировать лишних волнений. Стресс в таких ситуациях — худший враг. — Я пришла, чтобы помочь, — она плавно подняла обе руки, на всякий случай показывая, что в них ничего нет, — мне рассказали, что случилось. — Ты не ирьенин, чем ты можешь помочь? — огрызнулась та. Натсуми помнила, что в таких ужасных ситуациях кажется, что весь мир против тебя. Что кто угодно может навредить и все только сделают хуже. Материнский инстинкт работает на максимум, и ты готова грызть глотки зубами, лишь бы с твоим ребёнком всё было хорошо. «Ксо, надо же мне было так не вовремя накосячить», — всё сказанное в их последнюю встречу совершенно логично не добавило дружелюбности в теперешний настрой Сакуры. Последовавшая реплика была вполне ожидаемой: — Пришла убедиться, что «суррогатная мамочка» всё ещё в состоянии вынашивать, да? — прошипела Сакура, с прищуром наблюдая за каждым её движением. — Ну что за глупости ты говоришь, — не сдержалась и цокнула Натсуми. Разве она могла себе представить, что всё обернётся так? Да и совсем не этого она хотела добиться тем злосчастным разговором в Конохе… Она играла в «плохого полицейского», чтобы они оба призадумались о своих действиях, об их недалёком общем будущем, и перестали вести себя, как эгоисты. Особенно Сакура, которая вела себя, будто была безмозглой пятилеткой. Что ж, она признаёт, что этот план оказался не самым блестящим, и, похоже, сегодня пришла пора расплачиваться за собственные просчёты. Здесь и сейчас она действительно пожалела о сделанном. Нужно было поступать умнее, а не идти напролом. — Тебя цитирую. — Сакура, — мягко начала она. Раньше они не общались на «ты», но в данный момент ей показалось такая фамильярность правильной. — Позволь мне помочь, нужно удостовериться, что в твоём организме нет ядов. — Нет. Не смей меня трогать. Откуда им там взяться? — её голос звучал чуть неувереннее на вопросе, но лицо всё так же выражало решительность. — У меня иммунитет к большинству. Точно. Натсуми не задумалась об этом в спешке. Для шиноби, а особенно ирьенинов такого уровня это было нормальным. Тем более её наставница — Цунаде Сенджу. Что ж, это значительно облегчало задачу и экономило время. — Расскажи мне к каким, это значительно упростит мне жизнь. А в ответ тишина. — Упрощать тебе жизнь — это последнее, чем я собираюсь заниматься, — находится Сакура после яростной схватки взглядов. Что за ребячество? Натсуми сжала зубы, её терпение мало-помалу начинало иссякать. Они понапрасну теряли драгоценные минуты на идиотскую перебранку. — Сакура, Цунаде-сама, Шизуне-сан, Какаши доверяют мне… — А я больше нет. Натсуми прикрыла глаза и глубоко вдохнула: «Спокойно, она не виновата, это шоковое состояние так сказывается на её умственных способностях». Но она чувствовала, что это самоубеждение мало подействует и не ошиблась. — И ты не имеешь никакого права, я… — «Главврач», «куноичи», «вся из себя такая крутая героиня войны», — язвительно закончила за неё Натсуми. Вмиг она взвесила все «за» и «против» и приняла решение — ласковым словом здесь всё-таки ничего не добьёшься. Возможно она наступала во второй раз на те же грабли, но это не могло и дальше так продолжаться. Вместо того, чтобы быть в лаборатории, ей всё ещё приходилось уговаривать взрослого, на секундочку, тридцатилетнего человека. Что за бред? — Да, да, да, я всё это уже неоднократно слышала. И знаешь-ка, что? Мне плевать, кем ты там себя считаешь, и как тебя называют другие. Потому что перед собой я вижу упрямую, эгоистичную, безответственную девчонку, которая тянет кота за яйца и подвергает своего сына опасности вместо того, чтобы позволить одному из лучших специалистов помочь. Если ты не хочешь по-хорошему, я сейчас же зову санитаров, они тебя скручивают в бараний рог, и я тебя осматриваю уже насильно, — это было блефом чистой воды, хотя… нет, если потребуется, она так и сделает. И ничего ей за это не будет. И, судя по метающим молнии глазам Сакуры, она тоже это понимала.— Ну? Что скажешь? Дашь себя осмотреть сейчас, или мне выйти и вернуться с подмогой? «Вот и чудненько. Вот и поговорили, пусть потом истерит, сколько душе угодно, бежит жаловаться Какаши, Сенджу, Будде, кому угодно, но вначале — дело», — Натсуми победно улыбнулась. В палату вошла медсестра с вакутейнерами. Вовремя. — Здравствуйте, я пришла взять кровь на анализ. — Сакура? — настойчиво повторила Натсуми. — Осматривайте, — сдалась та, упираясь преувеличенно безразличным взглядом в потолок.

***

Она проверила кровь на всё, на что у Харуно не было иммунитета из стандартного и известного. Потом на всё редкое быстрого действия. Потом на всё редкое накопительного, замедленного действия. Всё чисто. Теперь ей оставалось только дождаться результата на всё очень-очень редкое, включая собственные новейшие секретные разработки (шанс был ничтожно мал, он всё же не был нулевым). Уже светало, но всё ещё было слишком рано, чтобы деревню за окном можно было назвать проснувшейся. Натсуми без сил упала на табурет и запустила пальцы в спутанные волосы. Несильно неосмысленно дёргая за пряди, она всё ещё перебирала все возможные известные ей варианты. Вдруг она что-то упускает из виду? Она проверяла не только на яды, что влияют на циркуляцию чакры, а на вообще все возможные подходящие под остальные симптомы. К слову, ядов делающих шиноби неспособными контролировать чакру, существовало очень и очень мало, ведь намного проще было мгновенно убить и не заморачиваться. Хотя такие яды всё равно были популярны во время войны. Может, что-то на их основе? Но в последние годы она не слышала ни о каких «новинках»… — Ксо… — процедила Натсуми, жмурясь: в голову ничего не приходило. Что, если сделать десятиминутный перерыв? Всё равно они пока ждут, да и думать должно стать полегче. — Я пойду возьму себе кофе, вам брать? — обратилась она к лаборанту. Тот отказался, Натсуми кивнула и, запахнув кардиган поплотнее, вышла в коридор. От усталости её немного знобило. Ближайший автомат с напитками был в холле, возле стойки регистрации. К нему она и направилась, на ходу убеждая себя: «Сейчас выпью горячего и сразу взбодрюсь, и ещё что-то придумаю, чтобы наверняка». Уже почти пройдя мимо лестниц, она неожиданно услышала откуда-то с верхних пролётов такой знакомый голос, и тут же застыла на месте, но, быстро опомнившись, сразу же рванула по ступенькам на звук. Если ей не послышалось, — дело дрянь. «Неужели он?..» — развернувшаяся перед глазами сцена заставила пробежать сонм панических мурашек вниз по позвоночнику. —…и что в итоге?! — Он стоял вплотную к Гааре, и вся его поза говорила о том, что он едва сдерживался.— Обеспечить безопасность Сакуры было вашей обязанностью! Вы взяли на себя ответственность! Я доверил вам!.. — Какаши! — вскрикнула Натсуми. Немного раньше, чем успела добежать, и намного раньше, чем успела осмыслить происходящее и ужаснуться ещё больше. «Что ты творишь, придурок?!» — хотела заорать она, но тело реагировало быстрее. Вместо этого, первое, что она сделала — это дёрнула его за локоть. И какое счастье, что от неожиданности он сделал шаг назад. Одновременно с этим, за спиной Казекаге встала пара верных Анбу, — кажется, её провожающий был одним из них? — несмотря на то, что Гаара предупреждающе вскинул руку, приказывая им оставаться на своих местах. Воздух вокруг Какаши уже начинал потрескивать от электричества. Она ощутила его и на своей коже тоже. Не болезненно, но волоски по всему телу враз встали дыбом. — Натсуми? — его глаза округлились от удивления, но моментально вновь опасно сузились. — Что ты здесь делаешь? «Дежавю. Теперь понятно от кого Сакура набралась манер», — она бы прокомментировала это, если бы ситуация не была такой паршивой. Её начинала бить дрожь. Ей ведь не показалось? Бывший Хокаге чуть не устроил мордобой Казекаге? При свидетелях. «Ками, что за идиот, да политический конфликт — это самое малое, что случилось бы после!» — её сердце готово было выскочить из груди только при одной мысли об этом. Им оставалось только надеяться на благоразумие Гаары. — Я понимаю ваше беспокойство, Какаши-сан, и я лично приношу извинения за случившееся, я… — тихо начал мужчина, воспользовавшись усмиряющим фактором в лице Натсуми, но не закончил, потому что на лестнице послышались быстрые шаги. — Гаара, всё в порядке? — Темари удивлённо замерла на ступеньке, обводя присутствующих взглядом. Увиденное ей явно не понравилось. — Какаши-сан? Вы как здесь оказались так быстро? Из Конохи только отправился поезд… Действительно, как? Но вспомнив их последний разговор, Натсуми догадалась, «как». Как далеко от Суны он был? Она незаметно осмотрела его, выглядел он так, будто бежал по пустыне на пределе своих сил и не останавливаясь всю ночь, и скорее всего, так и было. — Мне сообщил мой нинкен, и я ещё не был в Конохе, я был неподалёку, — процедил он, не став юлить. — Нинкен? — удивилась Темари. — Гаара… сан, — проигнорировал её Какаши, снова обратив всё своё внимание на мужчину в шаге напротив, — если я узнаю, что к случившемуся каким-либо образом причастна Суна… Она всё ещё держала его за локоть. Резко выдохнув, она решилась. — Какаши, на пару слов, простите, Казекаге-сама. — Скорее всего, она только что совершила самоубийство, но потом он будет ей благодарен. — Натсуми, не лезь. — Скажешь мне всё наедине, — отрезала она, рывком и бегом утягивая его в самый низ по лестнице, где находился морг и никто посторонний не мог услышать их. Пульс зашкаливал. Но пусть. Пусть Какаши лучше сорвется на неё, чем наделает бед. Пусть. Она всё вытерпит. Всё, что угодно, ради него. — Что за херню ты творишь? — взрывается он, без труда высвобождаясь из её хватки. — Что за херню творишь ты, Какаши?! Включи мозги! Ты не просто шиноби! Ты бывший Хокаге! — Вот именно, чёрт побери, я бывший Хокаге, а Сакура носит под сердцем моего ребенка! Ты хоть понимаешь сколько тварей могут этим воспользоваться?! Ты задумывалась? Это может быть политическое!.. — Но не Суна! Очнись, вспомни, что наши Каге дружат двадцать лет, что сестра Гаары-сама счастливо замужем за вашим главным советником, что она живет в Конохе, что Сакура их подруга! Прежде, чем кидаться обвинениями без доказательств, без… — Он взял на себя ответственность за её безопасность, и теперь Сакура в больнице! Какие ещё доказательства тебе нужны?! Натсуми жутко захотелось врезать ему. Он так ничего и не понял, и не важно насколько сильно он переживает, это не оправдывало его. — Ответственность за здоровье ребёнка и Сакуры лежит исключительно на тебе и на ней самой, — почти прорычала она эту банальную истину, что никак до них не доходила. — Да, но Гаара… — Хватит перекладывать с больной головы на здоровую. Ты бы мог даже поучиться у нашего Казекаге, который взял на себя ответственность за целую деревню, когда ему не было и шестнадцати! Который продолжает прекрасно справляться со своими обязанностями второй десяток лет подряд несмотря ни на что. Не стонет, не ноет, не жалуется, не сбегает, не прячется… — Довольно, — он вскинул ладонь и поморщился. — Что, правда глаза колет, Какаши? — Я тебя услышал. — Он отступил и взялся за перила, Натсуми задохнулась от возмущения. — И думаю, нам с тобой больше не о чём разговаривать. — Вот как? Давай, беги. Беги, Какаши, пока все вокруг делают всё возможное, ты… — Все? Да неужели? А чем здесь занимаешься ты? Что-то я не замечал на тебе красного символа медика. — Казекаге-сама попросил проверить, есть ли в её организме яды… — Яды? Погоди-ка, а припоминая твои последние слова, что-то о том, что я ещё пожалею, или что-то в том же духе… Что? — Уж не ты ли всё это?.. Звон оплеухи эхом отскочил от стен, и Натсуми порывисто отшатнулась, будто это её ударили. Как же больно. Намного больнее, чем тогда в ресторане. Как он посмел сказать такое? Как посмел сомневаться в ней? После всего, что она сделала для него. После всего, что между ними было… Этого она никогда не простит ему. Как же больно.