37 недель

На улице уже прохладно, когда она наконец-то выбирается из ресторана. Так просто уйти у неё не вышло, и за то время, пока она придумывала оправдание (в первую очередь перед Наруто) и со всеми прощалась, температура успела опуститься до по-настоящему осенней. Но несмотря на свежесть, ей не удаётся вдохнуть полной грудью. Напряжение чувствуется в каждой мышце, а с ним наваливается и жуткая усталость. Сакура сокрушённо кусает губы и запрокидывает голову, чтобы взглянуть на тёмное вечернее небо. В руках позвякивает подарок Саске, только мысли её далеко не о приятном сюрпризе. Неужели Какаши и впрямь безразличны её чувства? Почему он так поступает с ней? И как можно было вдруг притвориться, что всё в порядке, предложить пойти с ней, когда она чуть ли не кричала ему о своей обиде? В глубине души она понимает, что виной всему его прошлое; впрочем, легче от этого не становится. Как же сильно он её задел… Словно паршивее и быть не может. Но что, если лимит у его паранойи отсутствует вовсе? «Чего бы мне это ни стоило» — заявил он. Складывается впечатление, что будь у него такая возможность, он бы её вообще цепями приковал где-то в глубине своего дома. Или как там он шутил? На поводок бы посадил? Не особо-то и отличается его надзор от короткой привязи. Если постараться, то она даже может ощутить невидимый ошейник, который он затянул на её шее. Может, поэтому ей сейчас не вздохнуть? Близость мужской фигуры за спиной Сакура замечает сразу. Чакра до боли знакомая, но она всё равно вздрагивает, выдернутая из своих невесёлых размышлений. — Сакура. — Она оборачивается, чтобы встретиться с чернотой, что могла бы посоперничать с самой непроглядной ночью, и вопросительно приподнимает брови. — Я проведу, — говорит Саске. Уголки губ ползут вниз, и настроение, без того отвратительное, становится ещё мрачней. Она хотела побыть одна. Ей нужно проветриться, избавиться хотя бы от части иллюзорных пут. И она ясно дала это понять. Почему нельзя послушать её хотя бы раз?! Злость вовсе не утихла, и Сакуру штормит, как вёсельную лодку в открытом океане. — Это он тебя надоумил? — грубо выплёвывает она, положив свободную руку поперёк живота в защитном жесте. — Он? — Саске удивлённо склоняет голову. — Какаши, — нетерпеливо поясняет она, и на его лице проступает сперва замешательство, а мгновением позже — понимание. И дураку ясно, что он не врёт. Сакура стискивает зубы, огорчённая своей ошибкой и порывом: меньше всего ей хотелось вмешивать кого-то ещё в эту ситуацию. Прискорбно, что вселенная продолжает игнорировать её желания. — Нет, — подтверждает он вербально то, что она уже и так рассмотрела. Неопределённо и порывисто передёрнув плечами, Сакура молча разворачивается. Нет, у неё больше не осталось сил для перепалок, она просто хочет домой. Взять сорбета из морозилки, нагреть ложку под струёй горячей воды, залезть под одеяло и забыться сном с перемазанным клубникой ртом сейчас кажется ей не планом на вечер, а целью всей жизни. И она к ней придёт скорее раньше, чем позже, кто бы ни стоял у неё на пути. Нравится ему плестись за ней? Пусть плетётся. Он человек свободный — в отличие от неё самой, как оказалось. А если рассуждать совсем трезво… На самом деле худшей его компанию она бы не назвала. Единственное, что ей не понравилось, так это странный, будто демонический огонёк в его глазах. Она уже наблюдала что-то подобное, когда они гонялись за Какаши, пытаясь разузнать, что же там у него под маской (бесячий эгоизм — вот что!). Сакура машинально задумывается, как обозначить то, что Саске явно пытается от неё скрыть, и останавливается на любопытстве. Или «азарт» будет правильнее? Знать бы ещё, чем тот вызван. В любом случае это не её головная боль, она действительно скучала по нему. Только как же стыдно, что он опять видит её такой… Слабой и разбитой. Бесполезной, не в состоянии даже заметить за собой слежку. Словно не прошло столько лет, словно они не давно взрослые самодостаточные люди, а генины седьмой команды после выматывающей тренировки, на которой она, как обычно, не добилась ничего выдающегося. Одна разница: теперь это Саске идёт за ней, а не наоборот. — Как твои странствия? — пройдя с треть пути и подуспокоившись, решает всё-таки завести разговор она, чтобы немного отвлечься. — Нормально. Сакура шумно выдыхает и вдруг широко улыбается, совсем не разочарованная такой типичной для него лаконичностью. Хоть что-то в её жизни неизменно. И это просто восхитительно! — Ты скучаешь по Конохе? — бросает она через плечо, краем глаза замечая ответную лёгкую усмешку. О, он прекрасно знает, что делает. — Это неважно. — А что тогда важно? — поддразнивает она. — Что я ей полезен, — звучит ответ очень серьёзно, что быстро сбивает градус её настроения. Отметка, едва поползшая вверх, вновь заболталась у нуля, и Сакуре становится себя жалко. Издевательство какое-то! Но чего ещё было от него ожидать? Если бы она хотела реально развеяться, то должна была украсть с вечеринки Ино, а лучше — самого именинника. — Ты знаешь, что мог бы быть полезен, никуда и не уходя, — бормочет она, глядя себе под ноги, и досадливо пинает камушек. Да, кое-что воистину неизменно… Саске вернулся, не возвращаясь, и она была уверена, что больше не ждёт его. Что давно отказалась не то что от своей влюблённости — даже от банальной идеи его присутствия в деревне. Однако на эмоциональном дне, в таком раздрае, как сейчас, правда просачивается наружу и отдаёт горьким привкусом во рту. Наверное, она будет ждать до самой смерти. Его или её. Потому что это уже стало частью её самой. — Не настолько, — мягко возражает он. — Наруто был бы рад… — настаивает Сакура на очевидном. — Это же усуратонкачи. Ему порадоваться, как дураку с горы катиться, — хмыкает Саске, и Сакура подозревает, что это станет самым длинным его предложением за сегодня. Неудивительно, ведь речь идёт о Наруто. Их связь была особенной. Порой ей казалось, что их старую команду можно было легко разделить на два: мальчики и они с Какаши. — И я, — не может не добавить она, потому что между ними тоже существует связь. Пусть не в романтическом плане, как она когда-то мечтала, но ей всё равно не хочется, чтобы он забывал о ней. — Несомненно, — спокойно отвечает Саске, равняясь с ней, и она встречается с его тёплым взглядом. Он не скажет «я тоже». «Я тоже скучаю, я тоже был бы рад». Но ему и не нужно: слова могут быть лишними, насколько бы желанными они ни были. — И Какаши, — заканчивает она совсем тихо, проглатывая ужасных размеров ком в горле. Шаннаро, она что, теперь его и по имени не сможет назвать без того, чтобы почувствовать, будто ей душу выворачивает наизнанку?! Глаза снова щиплет, но Саске внезапно выдаёт что-то похожее на смешок, чем на раз сбивает её с толку и со скользкой дорожки страданий. — Что смешного? — хмурится она, немного притормаживая. — Что между вами? — ошарашивает он её вместо объяснения. — А? — Сакура непонимающе и совсем некрасиво приоткрывает рот. — Ты имеешь в виду, что сегодня произошло? Возможно, он обманул её, и Какаши всё-таки попросил его пойти с ней? Да нет, вряд ли: учитывая его скрытность, он бы не стал распространяться о таком. Наверное, она сама себя выдала скорым побегом. Что ж, если… — Нет, — опровергает он её домыслы. Растерянно покосившись на него и не придя ни к какому логическому заключению, Сакура выбирает просто отмахнуться: — Тогда ничего. Всё по-старому. — Неужели? — Вот оно! Тот самый чудной блеск, и хитрая усмешка впридачу. Она подозрительно щурится, всё ещё не сообразив, на что он намекает, и ожидая какого-либо продолжения, но он просто шагает рядом, даже не глядя на неё. — Ну… — неуверенно тянет Сакура, — у нас будет ребёнок, так что не всё. — Хм… «Серьёзно? «Хм», и всё? Да ты меня сегодня просто балуешь красноречием», — подмывает съязвить её, и она бы так и сделала, если бы ей было до шуток. Поэтому вместо никому не нужных упражнений в остроумии она скрепя сердце решается-таки поделиться наболевшим: — Он немного едет крышей из-за этого, — лишь слегка приоткрывает завесу над случившимся она. Саске не дурак, ему не нужно в красках расписывать что-то часа три, чтобы он уловил суть. — Что, только из-за ребёнка? — звучит как загадка. — Ага, — подтверждает она, едва заметно выгибая бровь, потому что из-за чего ещё ему сходить с ума? — Приставил ко мне своих собак… — К слову о собаках! Шаннаро, проклятые собаки! Да как она могла забыть об этом, если это всё, о чём она вообще думала последний час?! Сакура резко вскидывает голову и, ничуть не смущаясь, кричит во всю мощь лёгких в сторону ближайшей крыши: — Эй! Эй, Паккун! Я знаю, что ты меня прекрасно слышишь! Сделаешь ещё шаг в одном со мной направлении, и я тебе твой огрызок хвоста откручу! Я не шучу, только попадись мне на глаза! Ей плевать на шокированного отшатнувшегося Саске: всё, что её волнует, — это то, что её услышали. Сакура трясёт кулаком в сторону звука хлопка отмены призыва и победно ухмыляется. Ха! А с крышей она тоже угадала! Вот теперь её настроение сегодня уже точно никто не испортит! — Он это заслужил, — снисходит она до комментария, отбрасывает отросшие волосы за спину на манер Ино и задаёт бодрый темп ходьбы. До её квартиры остаётся всего ничего, и весь оставшийся путь Саске выглядит так, будто решает в уме сложную задачку. Или не особо — вроде тех, что были в академии, но без бумаги всё равно непросто. Она рационально рассуждает, что, скорее всего, её ор на всю улицу нарушил его тонкую душевную организацию. «Кунай брошен под углом сорок градусов к горизонту с начальной скоростью десять метров в секунду. Найти расстояние, которое он пролетит до того, как вонзится в глаз вражескому шиноби…» — пытается промолчать Сакура, однако, не выдержав, пихает Саске локтем. — Ты что-то хочешь мне сказать, — не вопрос, а утверждение. — Нет, — вздыхает он, выныривая из мыслей и заметно расслабляясь. Нет так нет. Сакура, впервые за вечер не борясь с желанием заплакать, непринуждённо пожимает плечами и останавливается у своей двери. — Спасибо ещё раз за подарок, — благодарит она. — Он чудесный. — Я рад, что тебе понравилось, — Саске кивает, и ей не приходится сомневаться в его искренности. Раньше она и представить не могла, что он способен на такие жесты. Даже в фантазиях это выглядело слишком неправдоподобным. Как же они всё-таки выросли… — Доброй ночи, Саске-кун, — улыбается она, берясь за дверную ручку. — Сакура. — М? — замирает она, поднимая на него глаза. Тусклого фонаря на стене достаточно, чтобы разглядеть непривычно открытое выражение его лица. Сакура даже назвала бы то откровенным: Саске был не из тех, у кого душа нараспашку, его эмоции оставались загадкой для девяноста девяти процентов людей. Поэтому она на секунду чувствует смятение от такого многообразия мимики. — Если бы на месте Какаши был я, — тихо говорит он, и у неё внутри всё обмирает, — я бы утопил их всех в крови. Так что не будь к нему слишком строга. Он неплохо справляется. — Что… — Увидимся, Сакура, — прощается Саске, исчезая в своей технике.