***
Эрен поправляет галстук и придирчиво рассматривает своё отражение в зеркале. Черный костюм сидит идеально — приталенный пиджак, прямые брюки. Белая рубашка выгодно оттеняет смуглую кожу, а тёмно-синий атлас галстука красиво обтягивает воротник на шее. Волосы слегка зачесаны назад, но не зализаны. Тонкий аромат дорогого парфюма, серебряные запонки, начищенные до блеска ботинки. Заглянувшая в его комнату мама назвала его «просто мечтой». И Йегер от всей души надеется, что Леви такая «мечта» придется по вкусу. Хотя, он был практически уверен, что Аккерман высмеет его внешний вид, обзовет «маменькиным сынком», «офисным планктоном», «мистером Идеальным» или ещё как-нибудь, но… Самое важное для Эрена, чтобы Леви просто пришел. При этом, конечно же, он не может не думать о том, например, что наденет Аккерман? Придет ли он в берцах и толстовке или же попробует раздобыть что-то поприличнее? Думает Эрен и о подарке — что вообще может подарить такой человек, как Леви? Может, это будет какой-нибудь прикол, граничащий с оскорблением? Или что-то пошлое? Или, наоборот, практичное, каким и был сам Аккерман? Хитро, но при этом явно взволнованно улыбнувшись, Эрен понимает, что от его пары ему нужен один единственный подарок. Он хочет, чтобы это произошло сегодня. Он готов. Йегер смотрит на свое отражение и видит, как пальцы нервно теребят полы пиджака. Боже, как же он волнуется! Волнуется и ждет всего одного человека! А гостей, между прочим, будет много. Родители пригласили своих друзей, входящих в их «особый» круг общения. Местные сливки общества со своими дражайшими чадами. Именно таким, «окольным» путем на вечеринку Эрена попал Эрвин Смит — а ведь Леви успел рассказать о том, как здоровяк поступил с Ханджи. Увидев пришедшего раньше времени Смита в собственной гостиной, Йегер не на шутку разволновался. Как теперь себя будет чувствовать Зоэ? Стоит ли ему выставить Эрвина? Не обидится ли Аккерман за такого гостя? Ещё одной проблемой была реакция матери на приход Леви. Вдруг она устроит сцену? Как-нибудь унизит его? И вдруг Аккерман сорвется? Боже, это будет просто классическая сцена из «O.C.»***, где простак Райан из Чино портит одну светскую вечеринку за другой и ссорится с матерью Мариссы. Вопросы и нерадужные мысли забивают красивую голову, заставляя нервничать ещё сильнее, но при этом обкусывать многострадальные губы в предвкушении. Неделя была просто чудесной. Они с Леви наслаждались разыгравшейся погодой, прогуливаясь и до центра помощи бездомным, и до мойки пешком, упивались свежим воздухом, терпкими поцелуями и долгими разговорами. Говорили много, даже Аккерман. Вспоминали истории из детства, обсуждали одноклассников и общие приколы на уроках. Говорили о фильмах, книгах, последних видеоиграх, футболе, боксе… Обо всем, что было бы интересно хотя бы одному из них, а второй — был только рад послушать. Эрен просто задыхался от переполнявших его чувств. Хотелось рассказать всем на свете о творившейся на сердце сумятице. Что он, собственно говоря, в итоге и сделал. Во вторник после тренировки он позвал Конни и Жана в кафе рядом со школой, выпить свежевыжатого сока и, наконец-то, поговорить. — Ну, выкладывай, — мрачно нахмурился Кирштейн, всё ещё не забыв позорное бегство Эрена на прошлой неделе. Йегер даже не успел присесть, огорошенный прямотой друга. — Может, — осторожно поинтересовался Спрингер, видя решительный настрой Жана, — хотя бы заказ сделаем? — К черту заказ, — отрезал Кирштейн, буравя Эрена тяжелым взглядом, — выкладывай всё! Я уже всю голову себе сломал! На вечеринку к Кристе он за тобой приехал! Ты, как ужаленный, сорвался спасать его тогда, в пятницу! У вас и так совместной деятельности дохрена, а ты его еще и по истории подтягиваешь и, вообще, проводишь с ним больше времени, чем с нами! — выпалив всё на одном дыхании, Жан откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, добавил: — Жду объяснений! Эрен чувствовал себя, как в типичном глупом сне — один, на сцене в свете прожекторов и, конечно же, голый. Слова и решимость всё рассказать вылетели из головы с молниеносной скоростью. Тараканы суетливо выталкивали друг друга вперед, мол, «Скажи ты! Нет, ты!». Пауза затянулась, а тишина становилась просто невыносимой. — Я люблю его. «И приз «Придурок по жизни» уходит Эрену Йегеру, мнущемуся, как заправская недотрога, а потом режущему всю правду-матку без разбора!» — Чего? — глупо переспросил Жан, тогда как Конни просто таращил глаза и, кажется, не дышал. — Я, то есть, — Эрен нервно сглотнул, отбивая пальцами чечетку на стеклянной поверхности столика, — нет. То есть, да. Люблю. И он… Ну, то есть, он такого не говорил… Но, я нравлюсь ему… вроде. Да. И мы… вместе. Недели полторы где-то… Вот. Кирштейн хмурился и не моргал, что вкупе со сжатыми в тонкую линию губами выглядело устрашающе. А у Спрингера глаза просто чудом не вылетели из орбит. — Гей я, в общем, — на всякий случай подытожил Йегер и тяжело выдохнул, готовясь к ответному удару. — Надо было пойти ко мне домой, — неожиданно вышел из оцепенения Жан, потирая затылок. — У отца в баре есть виски. Я бы выпил сейчас. Эрен нервно улыбнулся, не зная, как воспринимать эти слова. — Не думал, что Аккерман один из… этих, — недоуменно произнес Конни. Воинственная натура Йегера требовала возмутиться и спросить, «а про меня, что, думал?», но он благоразумно промолчал, ожидая приговора. — Ну да хрен с ним, — неожиданно выдал Кирштейн, беря в руки меню, — при мне не соситесь только. — Ну да, — согласился Конни, кивая и неуверенно улыбаясь, — оставьте это при себе. Эрен расслабил руки, с удивлением обнаружив отметки ногтей на ладонях. — Да, и на гей-парады я с тобой не пойду, — не отрываясь от списка коктейлей, добавил Жан. — И больше никаких совместных ночевок. Он говорил серьезно, но уголок рта предательски дернулся от сдерживаемой ухмылки. Эрен был рад. Если Кирштейн шутит, значит, всё в порядке. — Я так рад, что вы меня поняли, — не в силах сдержаться, заявил Йегер. — Я боялся, что вы перестанете со мной общаться… — Знаешь, Эрен, — неожиданно серьезно заговорил Жан, отложив меню и глядя прямо на друга. — Ты ведь не был геем. Никогда не смотрел на парней, вполне увлеченно обсуждал девчонок, хоть и отношений у тебя ни с одной не было. А тут появляется Аккерман… Я думаю, всё дело именно в нем. Он типа твоей… идеальной пары. Как там девчонки говорят? — хмыкнул он. — Твоя половинка? Он это… Нормальным оказался. И мне жаль, что я задирал его раньше. И если вам вместе кайфово, то я рад. Правда. Эрен пораженно молчал. Во-первых, он точно не думал, что нечто подобное ему может выдать Кирштейн. Во-вторых… А он ведь был прав! Не было никакого интереса к парням до Леви. У Эрена была куча друзей, футбольная команда, ребята из летнего лагеря, друзья по переписке заграницей. И никто не был ему симпатичен в романтическом плане. Аккерман не очередная симпатия. Он первая и единственная любовь… — Господи, — почти прошептал Конни, — это самое умное, что я когда-либо от тебя слышал, Жан. — Эй, лысый! — Даже не знал, что ты можешь так много предложений подряд сказать… — Завязывай, Спрингер! — Да ещё и связанных между собою… — Твою мать!!! Йегер искренне смеялся, слушая перепалку друзей и чувствуя себя невероятно счастливым… — Эрен, — на пороге комнаты возникает отец, одетый в один из своих лучших костюмов, — пора спускаться. Все гости в сборе. — Хорошо, — кивает парень, бросив последний взгляд на себя в зеркало. — Уже иду. Гостиная в их доме хоть и была просторней обычной, всех приглашенных вместить бы всё равно не смогла. Поэтому банкетные столы накрыты на просторной лужайке позади дома. Гости стоят небольшими группами, попивая шампанское, оживленно болтая, наслаждаясь теплой погодой, изысканными закусками и ненавязчивой музыкой нанятой Карлой группы. Отдельный стол, выделенный для подарков имениннику, уже ломится под грузом пестрых коробочек с лентами и бантиками, фирменных пакетов с известными логотипами, фруктовых корзин и разнообразных сладостей. Последние — явно от друзей, нетерпеливо ожидающих прихода виновника торжества. Эрен выходит во двор, и все присутствующие тут же оборачиваются к нему. — С днём рождения, Эрен!!! — кричат они нестройно, поднимая бокалы, хлопая и широко улыбаясь смущенному таким вниманием парню. Да, в этот раз Карла устроила праздник с размахом — «Совершеннолетие наступает лишь раз!» Йегер спускается на лужайку, отвечая на рукопожатия, твердя бесконечные «спасибо», отвечая на вопросы, интересуясь здоровьем жен, детей, бабушек родительских друзей, обнимая своих одноклассников и товарищей по команде, но при всём при этом судорожно скользя глазами по толпе и пытаясь выхватить одно единственное лицо. Он должен был прийти. Должен. — Э-э-эрен! — кричит Армин, бросаясь другу на шею. — С днём рождения!!! Йегер искренне обнимает друга в ответ, на секунду отвлекаясь от поисков. Тут же рядом возникает Микаса, невероятно очаровательная в простом черном платье без рукавов. — С днём рождения, чокнутый, — с легкой улыбкой выдает она, обнимая друга детства. — Наши с Армином подарки уже покоятся под завалом остальных. — Спасибо, что пришли, — искренне благодарит Йегер и невольно оглядывается. — Он там, — со снисходительной улыбкой девушка указывает в самый угол двора, где возле столика ютятся три фигуры. — И он явно не в своей тарелке. — Мы пытались поболтать, — оправдывается Армин, — но он не может расслабиться… — Хоть и не подает виду, — с усмешкой добавляет Микаса. — Он явно ждет тебя, — тихо добавляет Арлерт, немного смущаясь. Эрен благодарно кивает и идет в указанном направлении. Леви здесь. Он пришел. Сердце колотится, как сумасшедшее, словно стремится обогнать хозяина и добраться до причины своего помешательства первым. Сначала он видит Ханджи с Моблитом, запасным игроком их сборной. Конечно, Йегер особо не рассчитывал, что слова Зоэ о «подходящем к такому случаю платье» окажутся правдой, но он точно не ожидал увидеть её в ярко-малиновом брючном костюме и черной рубашке, и порядком офигел, поняв, что у них с Бернером парные костюмы. Именно сейчас Эрен понимает, что Леви зовет Ханджи сумасшедшей не просто так. Кстати, о Леви… Йегер замечает его, и внутри всё сладко замирает от прекраснейшего зрелища на свете. Аккерман постарался и приоделся. Черные прямые джинсы и темно-серые оксфорды, черная водолазка и расстегнутый светло-серый пиджак в крупную клетку. Пирсинг из губы он вытащил, но серьга в ухе осталась, придавая сдержанному образу капельку дерзости. Волосы блестят в свете заходящего солнца, а внимательный взгляд светло-серых глаз скользит по лицам гостей, словно пытаясь найти кого-то… Леви нервничает, оттягивая ворот водолазки и едва уловимо хмуря тонкие брови. Эрен чувствует себя наездником дикой лошади, мысленно натягивая вожжи и умоляя себя самого не сорваться на бег. А ведь хочется… Боже! Как же хочется плюнуть на всех, подбежать, сжать в объятиях и целовать, пока фейерверки в голове не начнут взрываться! Как хочется увидеть редкую, но такую соблазнительную улыбку, услышать низкий, щекочущий слух голос, почувствовать прикосновение шероховатых горячих ладоней на собственном теле… Йегер подходит ближе и чувствует, что задыхается. Леви нужен ему. Сильно. Хочется бесконечно повторять, как плюшевый медведь с заевшим механизмом: «Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю…». Но вместо этого, приблизившись, Эрен с нежной улыбкой практически шепчет: — Ты всё-таки пришёл… Смотревший в другую сторону Леви приближение Йегера явно проворонил, слегка вздрогнув от обращения. Всего на секунду во взгляде мелькает облегчение, затем — что-то похожее на радость, но тут же всё сменяется привычной насмешливостью, прорывающейся и в словах: — Ну, ты, вроде, пригласил. — Ты мог бы отказаться, — парирует Эрен, отчаянно сдерживаясь, чтобы не кинуться к Аккерману с поцелуями. — Это было бы проблематично, учитывая, что ты напоминал о вечеринке каждый день, да и Очкастая насела, — иронизирует Леви, ленивым взглядом осматривая именинника с ног до головы. — Тебя никто не принуждал, — настаивает Йегер, нервно ерзая под таким пристальным осмотром и с волнением ожидая вердикта. — Что ты хочешь от меня услышать? — усмехаясь, сдается Аккерман. — Что ты пришел сюда по своему собственному желанию… — Я уже приготовил тебе подарок, так что жирновато будет для одного вечера, — после небольшой паузы отзывается Леви. Заметив, что Эрен хмурится, он со снисходительной улыбкой добавляет: — Но, скажем так, я не против здесь находиться. Конечно, это не то, что Йегер хотел услышать, но, как говорится, на безрыбье… — А что за подарок? — хватается за полученную информацию Эрен, нетерпеливо закусывая нижнюю губу, и тут же краснеет, увидев, что Леви это замечает. Аккерман открывает было рот, но тут на них налетает цунами восторга, сумятицы и безумия в лице Ханджи. — О, красавчик!!! С праздником! — восторженно пищит Зоэ, стискивая парня в своих объятиях. — Ну до чего же хорош! Глаз не отвести! Правда, Леви? Эрен смотрит на Аккермана, и тот, пряча ухмылку за стаканом безалкогольного пунша, быстро отвечает: — Определенно. Не успевает Йегер обрадоваться, как Леви решает сделать небольшое уточнение: — Похож на страхового агента. Или работника похоронного бюро… — Или на несчастную пару злобного гнома, не умеющего говорить комплименты, — со сладчайшей улыбкой на губах перебивает Ханджи, а затем шепчет Эрену на ухо: — Ему нравится, очень. Он даже успел поворчать, что какой-то старый пердун пялился на твою задницу, пока ты принимал поздравления гостей. Йегер расплывается в ухмылке и крепко обнимает Зое в ответ, не без злорадства подмечая недовольное закатывание глаз Аккермана. — Ладно, развлекайтесь, мальчики! — бросает Ханджи, отступая от именинника и подхватывая стеснительно улыбающегося Бернера под руку: — У нас с Моби ещё есть одно дело. — Что ты задумала? — с подозрением спрашивает Эрен, но девушка лишь отмахивается, увлекая своего спутника в толпу. Когда они скрываются из виду, Йегер оборачивается к Леви: — Я не знал, что они встречаются. — Они и не встречаются, — пожимает плечами Аккерман, с сомнением разглядывая замысловатые закуски на столе, — они соседи, с детства общаются. А то, что происходит сейчас, как мне кажется, устроено для одного конкретного человека… Господи, что это за дерьмо? — Это устрицы, — со смешком поясняет Эрен, приближаясь к собеседнику, — попробуй, тебе понравится… — Да я скорее землю буду жрать, чем позволю вот этому проскользнуть мне в рот, — кривится Аккерман, беря в руки шпажку с фруктовыми кусочками. — Так для кого это представление? — возвращается к разговору Эрен, уплетая свое любимое лакомство — сыр с мёдом. — Для здоровяка, — Леви тыкает почти в центр толпы, где стоит двухметровое воплощение мужественности — Эрвин Смит. Тот хмуро следит за парочкой в малиновом, явно невпопад кивая репликам собеседников. — Кажется, фокус удался, — резюмирует Эрен. — Но зачем? Они ведь не общаются… — Ох, не заставляй меня пересказывать тебе девчачьи сплетни, — отмахивается Леви, а затем сам же продолжает: — Петра рассказала Очкастой, что Смит постоянно терроризирует её, расспрашивая о Зоэ, мол, как она, чего, с кем, злится ли… Короче, переживает вроде. Но при этом с извинениями в ноги не бросается. — И она решила спровоцировать его таким способом? — предполагает Эрен. — Типа того, — кивает собеседник. — Способ старый, но действенный. — Но я всё-таки не понимаю, зачем, — хмурится Йегер и, не задумываясь, слизывает каплю мёда с большого пальца. — Он ведь поступил с ней, как свинья… — Твою мать, Эрен, — неожиданно шипит Аккерман, — пользуйся салфетками, нечего тут уроки соблазнения устраивать! — Да я даже… — пытается оправдаться Йегер, но Леви его перебивает, слегка отворачиваясь и снова нервно оттягивая ворот водолазки: — Эрвин неплохой парень, на самом деле. Я давно его знаю. Конечно, особой дружбы между нами не сложилось, но он не был засранцем и мы неплохо ладили, — обернувшись к Эрену и, видимо, удостоверившись, что никто больше не собирается никого провоцировать, продолжает: — Вся эта ситуация с Очкастой… Я думаю, он фоткал её для себя, чтобы потом передернуть в душе. Но она проснулась, и он ляпнул первое, что пришло в голову. На полный сомнения взгляд Эрена Аккерман добавляет: — Я сказал, что он неплохой парень, но не самый сообразительный… — помолчав немного, Леви хмыкает: — Ханджи думает так же. Никто из других парней не говорил ей ни слова, а если бы пари действительно существовало, кто-то бы проболтался в любом случае. — Почему бы просто не поговорить? — резонно замечает Эрен, разглядывая гостей и пытаясь отыскать Жана с Конни. — К чему весь этот цирк? — И это мне говорит человек, устроивший спектакль в кинотеатре, а потом ещё и обманом заставивший отвезти меня его в школу? — сарказмом Леви можно заполнить Марианскую впадину до краев. — Как ты узнал… про обман? — Я видел тебя в окно из спортзала, — насмехаясь, отвечает Леви. — Как ты всю мою тренировку провалялся на траве, слушая музыку. Что ж не поговорил со мной сразу? — передразнивает парень. — К чему был весь этот цирк? — У нас всё сложнее, — тихо отвечает Эрен, теребя галстук. — И тебе нужны такие сложности? — так же тихо после небольшой паузы спрашивает Леви, заглядывая собеседнику в глаза. Йегеру не нужно время на раздумья. В нём нет сомнений, тревог, сожалений. Лишь твердая уверенность в правильности выбора и собственных чувствах. — Как ничто другое, — твёрдо отвечает он, наблюдая искреннее изумление и тихий восторг в глазах напротив. Становится нечем дышать. Эрен нервно облизывает губы, зная, что провоцирует этим, но при этом не имея сил сдержаться. Пальцы покалывает от необходимости дотронуться до бледной кожи, обвести узоры вен и татуировок, обрисовать узлы мышц и рельеф пресса. В голове не остается ни одной приличной мысли. Желание, как никогда острое и яркое, вытесняет заботы о гостях, вечеринке, какой-либо неловкости. Йегер хочет, чтобы Леви поцеловал его прямо сейчас. Но полиция нравов в лице Жана Кирштейна не дремлет, неожиданно вырисовываясь прямо перед носом и предупреждающим взглядом буравя притихших голубков. — Черт, тебе только бегущей строки на лбу не хватает — «Не сосаться!» — с раздражением выдыхает Эрен, ероша аккуратно уложенные волосы. — Я только что поел, — ехидно ухмыляется Кирштейн, — поберегите мой желудок. Парни хмыкают в ответ и решают, наконец-то, присоединиться к празднику. Они перемещаются в середину толпы, где, найдя Армина, Микасу и Конни, оккупируют один из столов, набивая рты деликатесами и оживленно болтая. Эрен то и дело отвлекается на беседы со старшими, расспрашивающими о его успехах в школе, в футболе, о планах на лето и на дальнейшее образование. Парень отвечает терпеливо и охотно, согреваемый мыслью, что рядом с ним стоит его пара. Они наслаждаются вечером, живым общением, музыкой, хохочут над танцами сумасшедшей Зоэ, смеются над париком одного из великосветских львов, в общем, чувствуют себя подростками на полную катушку. Омрачает Эрену праздник лишь одно. А, точнее, одна. Его мать. О, нет, Карла ненавидит публичные скандалы, а потому не говорит ни слова. Она лишь буравит сына и его «особого» гостя тяжелым взглядом поверх бокала, при этом ослепительно и безупречно улыбаясь гостям. Если бы взглядом можно было убить, Йегер уже давно бы безутешной вдовой оплакивал безвременно почившего возлюбленного. Леви эти взгляды не замечает. Или мастерски игнорирует. Болтает с друзьями Эрена легко и непринужденно, будто знал их тысячу лет до того и никогда не подкалывал. Конечно, самой интересной темой становится обсуждение неудачника Йегера, то и дело влипающего в какие-нибудь истории и творящего неловкие глупости направо и налево. Каждый раз слыша «а однажды Эрен…», именинник хочет двинуть говорящему в глаз, но, видя искреннюю улыбку на губах Аккермана и неподдельный интерес в светлых глазах, он лишь хмурится и недовольно закатывает глаза. Пускай. Леви и так знает, что он безнадежен. Кульминацией вечера становятся роскошный фейерверк и отменный скандал от Карлы. И если к первому Эрен был готов, то второе — выбивает почву из-под ног. Многие уже успевают разъехаться, из взрослых остаются лишь родители друзей и пара коллег отца. Снопы разноцветных огоньков взрываются в потемневшем небе с оглушительным грохотом и игривым свистом, озаряя дом семьи Йегер и прилегающую территорию пестрым рваным свечением. Видимо, Карла надеется скрыть разговор за грохотом петард. Или она просто уже не в силах молчать. — Что он здесь делает? — без лишних предисловий начинает женщина, подходя вплотную к сыну и добродушно улыбаясь всем вокруг. По нетвердой походке и странному блеску глаз становится ясно, что мать, ко всему прочему, ещё и перебрала. Он показательно не слышит их разговора, не отрываясь от созерцания световых фонтанов в темном небе. — Я его пригласил, он пришёл, — спокойно отвечает Эрен, глядя матери прямо в глаза. — Я ведь запретила тебе с ним общаться! — голос женщины напряжен, она вот-вот сорвется на истерические крики. — А я с сегодняшнего дня официально вышел из-под твоей опеки и могу теперь принимать решения сам, — с легкой, но мрачноватой улыбкой отзывается парень. Закономерным продолжением разговора был бы ультиматум «либо расходитесь, либо — прочь из дома», но и Эрен, и Карла прекрасно знают, что если до этого дойдет, парень уйдет, не раздумывая. Он почти выпустился из школы, с его оценками и успехами в спорте — предложения с полной стипендией от всевозможных колледжей не заставят себя ждать. Работы он не боялся, ни грязной, ни мелкой, что позволит ему легко себя обеспечивать. Его нечем пугать. По лицу женщины пробегает тень, и Эрен догадывается, что ничего хорошего это не сулит. Карла тут же обходит сына и шагает к причине всех своих бед. — Я хочу, чтобы ты ушел, — злобно цедит она, вырывая руку у пытающегося одернуть сына, — немедленно! — Меня пригласил Эрен, — спокойно отвечает Леви, достойно встречая взгляд женщины. — Я уйду, когда он этого захочет. — Ты находишься в моем доме, сопляк, и здесь — я хозяйка! — визгливые нотки всё-таки прорываются наружу, заставляя обернуться несколько стоящих неподалеку гостей. — При всём уважении, миссис Йегер, — вкрадчиво говорит Аккерман, делая глоток пунша, — мы сейчас на улице… — Ах ты сучонок, — шипит женщина и со всей силы бьет по дну стаканчика. Под дружный «Ох!» ярко-красная жидкость выплескивается Леви в лицо, на ворот водолазки, лацканы пиджака. Он слегка отступает от неожиданности, медленно проводит рукой по лицу, стирая капли, и поднимает твердый взгляд, на дне которого плещутся искры злобного раздражения. — Мама! — возмущенно практически кричит Эрен, хватая её за руки и оттаскивая от Аккермана. — Что ты творишь?! — Ты забыл своё место, мелкий гаденыш! — срываясь на плач, кричит Карла, по щекам которой бегут слёзы ярости и бессилия. — Что ты сделал с моим мальчиком?! Ты, гребаный извращенец! Не прикасайся к нему, понял?! Звонкая пощечина вызывает новый ропот изумления у зрителей, а отрезвевшая от такого воздействия женщина смотрит на мужа со смесью ненависти и страха. — Тебе пора прилечь, Карла, — жестко отрезает Гриша, хватая жену под локоть и бесцеремонно волоча её в сторону дома, — ты устала при подготовке праздника, все это понимают. Эрен, — не оборачиваясь, — проводи всех гостей. Доброй ночи! Йегер же не может пошевелиться или просто закрыть распахнутый в немом крике рот. Микаса, видя его состояние, тут же берет на себя роль радушной хозяйки, с помощью нанятых официантов упаковывая куски торта с собой и выпроваживая гостей с вежливой улыбкой и сладким презентом. Последними уходят Жан с Конни и Ханджи с Моблитом, неловко прощаясь с Леви и еще раз поздравляя так и не сдвинувшегося с места Эрена. Микаса нерешительно подходит к только что вернувшемуся с кухни и смотрящему куда-то вперёд Аккерману, чьё вымытое лицо и влажные волосы слегка блестят в свете фонариков, и протягивает коробку с тортом. — Там два куска, — тихо говорит девушка, — для тебя и для твоей мамы… — Спасибо, — глухо отзывается Леви, — мне, пожалуй, пора. Он жмёт руку Армину, сдержано улыбается Микасе и шагает к выходу, легонько сжав плечо Эрена, когда проходит мимо. — Постой, — приходит в себя Йегер, бросаясь следом. — Леви, стой, пожалуйста! Это странное ощущение дежавю. Неконтролирующая себя мать, неконтролирующий ситуацию Эрен и Леви, попавший под раздачу. Ужасные слова матери вертятся в голове, заставляя гореть от стыда и чувствовать вязкую горечь обиды. Она ничего не понимает. Даже не пытается. — Я устал, Эрен, — спокойно и правда как-то вымученно отвечает Аккерман, — спасибо за приглашение. И прости, что всё испортил. — Что? — Йегер бросается вперед, хватая парня за плечи и крепко прижимая к себе. — Что ты говоришь? Ты ничего не портил! Слышишь? Я так рад, что ты пришел… Я ждал только тебя, Леви… Прости, что всё так вышло. Опять. Аккерман молчит, затем на несколько мгновений крепко обнимает парня в ответ, а потом отстраняется и, устало улыбнувшись, шагает в сторону улицы: — Увидимся в школе. Эрен смотрит ему вслед и не понимает, как поступить. Сердце просит броситься за ним, не отпускать ни на шаг, но разум настойчиво напоминает, что их с собой не звали, и навязываться — последнее дело. — Иди за ним, — неожиданно говорит Микаса, возникшая рядом. Кивнув в сторону подошедшего Армина, она добавляет: — Мы собрали твой рюкзак. — Ну же, давай, — ободряюще улыбается Арлерт. Йегер чувствует жжение в уголках глаз и, чтоб не опозориться, со всей силы стискивает друзей в объятиях. Да, с родителями у него всё очень сложно. Много непонятного и в отношениях с Леви. Но пока у него есть такие друзья… Всё можно исправить. — Спасибо вам, — шепчет Эрен, перехватывая рюкзак и отступая спиной вперед. — С днём рождения, — улыбается Армин, приобняв Микасу за плечи. — Будь счастлив! — Буду, — широко ухмыляется Йегер в ответ, — непременно!***
Леви едет по пустеющим улицам, изредка посматривая сквозь зеркало на замершего за спиной спутника. В первую секунду как Эрен догнал его с рюкзаком и какой-то отчаянной решимостью в глазах, Аккерман искренне хотел отправить его восвояси. Слова миссис Йегер скреблись на душе, как голодные кошки. Было больно, немного обидно. Гадко было. Но, что самое удивительное и пугающее, Леви впервые почувствовал настоящую злость на слова. Поймав себя на мысли, что пощечина мистера Йегера и абсолютно потерянный вид схлопотавшей её Карлы вызвали у него искреннее мрачное злорадство, Аккерман чувствовал себя ужасно и точно не хотел сейчас проводить время с Эреном. Но Йегер, как и всегда, был упрямой задницей, а сегодня ещё и именинником. Деваться было некуда. Кушель ушла на ночную смену, а, значит, дома никого, кроме них, не будет. В другой раз голова Леви разрывалась бы от фантазий о том, что именно могло бы произойти между ними в таком случае, но сейчас он слишком устал, чтобы мечтать о чем-то, кроме горячего душа и крепкого сна. Переступив порог дома, Аккерман тут же поднимается к себе, искренне надеясь, что Эрен займет себя сам. Вытащив из шкафа вещи себе и Йегеру, он уже было собирается пойти в душ, как его внимание привлекает лицо парня, что застыл над своим рюкзаком, разглядывая что-то внутри. — Что там? — спрашивает Леви, подходя ближе. — Да так, — нервно хихикает Эрен, заметно краснея даже в тусклом свете лава-лампы, — подарок от Ханджи. Аккерман пытается заглянуть внутрь, но Йегер проворно застегивает молнию и тут же сбивает с темы: — Кстати, ты ведь так и не подарил свой подарок. Черт. И правда, не подарил. Леви не хочет дарить его в такой обстановке. Это будет чересчур интимно и лично. А после слов миссис Йегер всё «интимное и личное» кажется каким-то неправильным и грязным. Но ничего не подарить — глупо. Аккерман показательно вздыхает и вытаскивает из кармана плотный прямоугольник, обернутый в коричневую крафт-бумагу. — Что это? — тихо спрашивает Эрен, в голосе которого звучит практически ребяческое любопытство. — Открой и узнаешь, — остается верен себе Леви, присаживаясь на кровать. Йегер смотрит на него какое-то время, а затем нетерпеливо вскрывает упаковку. Аккерман пытается казаться как можно более равнодушным, но пальцы, сжимающие край кровати, заметно белеют, а зубы прикусывают внутреннюю сторону нижней губы. А вдруг ему не понравится? Это же такой простой подарок… Такой… — Потрясающе!!! — чуть ли не пищит Эрен, разглядывая небольшую цифровую фоторамку. — Я давно хотел себе такую! — Ты включи, — подает голос Леви, смущаясь невольной хрипотцы. Йегер как-то неловко улыбается и нажимает нужную кнопку. Экран загорается, ярко освещая восторженное лицо, а затем на нем одна за другой возникают фотографии. — Это же… — договорить Эрену не дает волнение от увиденного. Леви заморочился. Нашел фотографии с матчей Эрена на сайте школы. Попросил снимки у их наставника по волонтерской работе с бездомными. Буквально вчера попросил несколько детских фотографий у опешившего Арлерта. Но самый главный снимок попал к нему случайно, хоть он и был важнее всех остальных. Аккерман понимает, что Йегер дошел до нужной фотографии по выражению лица. Дрожащие пальцы загорелой руки нервно нажимают «паузу», а невероятного цвета глаза, сказочно мерцающие в электронной подсветке, распахиваются шире обычного, неверяще уставившись на появившееся изображение. — Боже, Л-Леви… — шепот тихий, какой-то странно надломленный, пробирает до костей. — Зик связался со мной на днях, — тихо отвечает Аккерман на неозвученный вопрос. — Сказал, есть несколько крутых снимков с боя, у них там, оказывается, всегда тусуется фотограф. Ну и среди всех файлов, что он скинул, был вот этот… — Наше первое совместное фото, — с нежной улыбкой резюмирует Эрен, поглаживая большим пальцем экран. Леви не нужно смотреть. Он изучил этот снимок до мельчайших подробностей — как только наткнулся, битый час просидел над ним, глупо ухмыляясь. Фотограф успел поймать момент их встречи. Леви выходит с ринга — мокрая майка облепила тело, влажные волосы слегка зачесаны назад, открывая широко распахнутые светло-серые глаза, смотрящие на одного единственного человека. Эрен застыл с едва протянутыми руками, трогательно переживающий, но при этом восхищенный увиденным. Они смотрят друг на друга так, будто в том ангаре никого и не было больше. Да что там, во всём мире. — Спасибо, — шепчет Йегер, а затем, положив рамку на стол, подходит к Леви и опускается перед ним на колени, так чтобы лица были примерно на одном уровне, — спасибо тебе. — С днём рождения, Эрен, — хрипло отвечает Аккерман и, не сдержавшись, гладит именинника по щеке. Тот прикрывает глаза, тянется за лаской, соблазнительно улыбаясь и открывая красивый изгиб шеи. Леви не может устоять. Подаваясь вперед, осторожно целует чувствительную кожу над воротником рубашки, мелко улыбаясь шумному выдоху парня. Целует настойчивее, скользя к мочке уха и тут же легонько прихватывая её губами. Пальцы Эрена цепляются за лацканы его пиджака, словно он боится упасть или отстраниться. Леви обхватывает его плечи ладонями, чуть сжимая и притягивая к себе, а губами припадает к нетерпеливо приоткрытому рту. Эрен больше не стесняется. Отвечает изумительно смело, опаляя бесхитростной страстью и искренностью. У Леви шумит в ушах, горит в груди, теснит в брюках. Слишком ярко. Слишком хорошо. Отстранившись, Леви сбивчиво шепчет: — Эрен, послушай, нам не стоит… То есть… Йегер накрывает его рот ладонью и, пристально глядя в глаза, говорит: — Я знаю, о чем ты думаешь. Но в её словах нет ни капли правды. Я сам выбрал тебя, Леви. Ты мне нужен. Я хочу быть только с тобой. Я хочу тебя, понимаешь? Аккерман кивает в ответ, но останавливает потянувшегося за поцелуями Йегера, упираясь ладонью ему в грудь: — Эрен, я тоже безумно хочу этого, но всё дело в том, что секс между парнями имеет некоторые… кхм… особенности, не учитывая которые мы можем попасть в крайне неприятную… — Я, — внезапно перебивает Йегер и, судя по ярко пылающему лицу, новости у него отпадные, — я кое-что почитал в интернете и… Подготовил себя. Свое тело… Сказать, что Леви охренел — не сказать ничего. Девственник Йегер сидел на гейских форумах, чтобы подготовиться к своему первому разу! «Нет, — внезапно проносится в голове, — к нашему первому разу. Он сделал это для нас. Для меня» Эта мысль греет особенно жарко. Предыдущие любовники Аккермана имели связи и до, и после него, а потому для них секс был делом рядовым и обычным. — Ты действительно хочешь, — решает уточнить Леви, — чтобы я был твоим первым? — Я бы добавил «и единственным», но боюсь, ты мне врежешь за это, — улыбается Эрен, но губы предательски дрожат от сдерживаемого желания. Больше Аккерман не спрашивает ничего. Он опрокидывает Эрена на постель, нависая сверху и целуя… Целуя глубоко и нетерпеливо. Целуя порывисто и сладко. Целуя нежно и издевательски не спеша. Йегер извивается под ним, пытаясь прижаться ближе, стонет тихо и волнующе, срывая предохранители Леви и с треском ломая его хваленую выдержку. Леви спешно избавляет их обоих от одежды, ни на секунду не прекращая целовать, ласкать и успокаивать. Он хочет, чтобы Эрен не боялся. Чтобы Эрену понравилось. Чтобы Эрен, черт возьми, хотел ещё. Раньше Аккерман никогда не задумывался об ощущениях партнера. Важным было лишь самому получить долгожданную разрядку. Но Эрен слишком важен. Слишком много значит. Поэтому Леви внимательно следит за выражением лица, за рваными вздохами, вслушивается в стоны и тихий шёпот, повторяющий его имя. Ладонями ловит дрожь обнаженного и, на его довольно придирчивый вкус, идеального тела, такого горячего и податливого в его руках. Аккерман не знает, каким богам молиться, чтобы не сдуться раньше времени. У него давно никого не было, молодое тело требует всего, сразу и побыстрее, но легкая паника в глубине огромных глаз напротив не дает спешить. И Леви терпит. Снова и снова покрывая поцелуями теплую загорелую кожу. Снова и снова выводя пальцами бесконечные рисунки на ребрах, вокруг пупка и на внутренней поверхности бёдер. Снова и снова зарываясь лицом в мягкие волосы и бархат шеи. И бесконечно повторяя необычное и красивое, как и его обладатель, имя, перекатывая его на языке. — Эрен… — Леви, я… не знаю… пожалуйста, — сбивчивый шепот, прогнувшееся вперед тело, горячие ладони на пояснице, с силой прижимающие к себе, — всё говорит о том, что Йегер готов. Вот только… — Чёрт… — сквозь губы шипит Аккерман. — Я совсем забыл, у меня ведь нет… — В рюкзаке, — перебивает Эрен и на удивленный взгляд Леви с усмешкой добавляет: — Подарок Ханджи. — Очкастая… — закатывает глаза Аккерман, проворно соскакивая с постели, но при этом мысленно ставя галочку поблагодарить предусмотрительную подругу при случае. Вернувшись с тюбиком и фольгированной упаковкой, Леви снова целует притихшего Эрена, но уже настойчивее и жарче, не давая ему замкнуться и испугаться. Он подготавливает его рукой, настойчиво ломая зародившееся было сопротивление новым шквалом поцелуев, дразнящей лаской и хриплым шёпотом на ухо: — Я безумно хочу тебя, Эрен. Только тебя. Йегер стонет в ответ, приподнимая бёдра и крепко обхватывая торс Леви руками. Однако Аккерман легко переворачивает его на живот. Он и сам волнуется, нечего добавлять в этот раз неловкости гляделками и смущенным румянцем. Они ещё успеют. У них всё впереди. От этих мыслей Леви испытывает невероятный восторг, которым тут же хочет поделиться, целуя шею, плечи, ямочки на пояснице, рукой поглаживая Эрена между бёдер. Йегер отзывается мелкой дрожью, тихими всхлипами и неровными движениями навстречу. Однако, когда Аккерман пытается войти, Эрен внезапно зажимается и весь как будто цепенеет. — Что-то не так? — шепчет Леви на ухо, балансируя на грани своей выдержки. — Я, — голос Йегера какой-то приглушенный, растерянный. — Я боюсь всё испортить. Чёрт, я так боюсь, что у нас не получится хорошо… Леви нежно улыбается, поняв, в чём причина напряжения Эрена. Он слегка отклоняется назад и, медленно поднимаясь поцелуями по позвоночнику, тихо говорит через паузы: — Я… не думаю… что… у нас… получится… хорошо, — почувствовав, как Йегер застывает от этих слов, Леви приподнимается на руках и, выдыхая прямо в ухо, жарко шепчет: — У нас получится, как минимум, идеально… И, не давая Эрену ответить, Аккерман настойчиво поворачивает его лицо к себе, целуя глубоко и даже грубо, одновременно вжимаясь бедрами ему между ног. Йегер громко стонет в поцелуй, подаваясь навстречу и одной рукой удерживая голову Леви за затылок. Разорвав поцелуй, Аккерман направляет себя рукой и, прижавшись губами к шее Эрена, входит в зовущее его тело. Йегер распахивает губы в беззвучном крике, но не отстраняется, позволяя им обоим привыкнуть к этим невероятным ощущениям. — Не забывай дышать, Эрен, — бормочет Леви, утыкаясь носом в влажный от выступившего пота висок и прикрывая глаза от слишком острых ощущений. Кажется, что они начинают двигаться спустя вечность. Но вечность эта слишком хороша, чтобы жаловаться. Да, первые толчки болезненны, неловки, осторожны, но терпение и ласковое внимание Леви делают своё дело, расслабляя Эрена и делая его тело отзывчивым. Йегер стонет громко, красиво, так, что по позвоночнику Аккермана табуном скачут мурашки от одного только голоса. Эрен кажется ему прекрасным во всем. В плавном изгибе поясницы, в замутненном желанием взгляде через плечо, в полных, искусанных и припухших от поцелуев губах. Леви старается сдерживаться, оттянуть финал, но он слишком молод и возбужден, чтобы продержаться подольше. Впрочем, от новых ощущений и невероятно яркого желания, Йегер кончает первым, утягивая Аккермана за собой. Леви падает сверху, пытаясь вспомнить, как нужно дышать. От Эрена пахнет духами, мускусом и их любовью. Он мелко дрожит и шумно выдыхает, никак не меняя положения и ничего не говоря. — Ты как? — наконец спрашивает Аккерман, скатившись на бок и с волнением поглядывая на непривычно молчаливого Йегера. Он старался быть нежным. Он так старался не сделать больно, не напугать и не обидеть. Неужели всё-таки оплошал? Эрен поворачивается в его сторону, и ярким восторгом в его глазах можно осветить галактику, не меньше. — Это было невероятно, — тихо шепчет он, словно боится разрушить очарование момента громким звуком. — Никогда не испытывал ничего подобного… Прежний Аккерман хмыкнул и выдал бы что-то вроде «Ну ещё бы, святоша, тебя ведь трахнул я!». Но лежащий рядом с невероятно важным для него человеком Леви осторожно протягивает руку, ласково убирая волосы с лица, и с нежной улыбкой говорит в ответ: — Я тоже, Эрен. ______________________________ * игра слов, имеется в виду фетровая шляпа. ** «Друг Дороти» — во времена, когда открыто говорить о гомосексуальности было опасно, эта фраза позволяла геям узнавать друг друга и знакомиться; её происхождение связано с Дороти из «Волшебника страны Оз» (фильм 1939 года): Дороти дружит с героями, непохожими на других, и принимает их такими, какие они есть. *** «O.C. — Orange country» (в российском дубляже — «Одинокие сердца») — сериал в жанре подростковой драмы о простом бедном парне Райане Этвуде из Чино, что попадает в привилегированное общество Ньюпорт Бич, где с ним случаются различные неприятности. Во многих эпизодах он действительно ненамеренно срывал светские мероприятия, в частности, из-за скандалов с матерью своей возлюбленной Мариссы, которая считает его недостойной партией для своей дочери.