Кактус

      Эрен слегка приоткрывает глаза. Он было тянется к телефону на тумбочке, чтобы узнать, который час, но застывает, когда чужая рука крепко прижимает его к себе, а чье-то горячее дыхание обжигает шею. Йегер тут же просыпается окончательно и оборачивается назад.       Черт, это был не сон.       Парень его мечты спит рядом, лежа на боку. Волосы упали на красивый лоб, крепкая рука по-хозяйски обнимает Эрена, черная футболка обтягивает широкие плечи. Любимое лицо расслаблено, рот, подаривший ночью столько незабываемых мгновений, слегка приоткрыт. Вид умиротворенный и, вроде, даже довольный.       Эрен отчаянно краснеет и радуется, что Леви всё ещё спит. У него есть время подумать обо всем, что произошло, не волнуясь, что его пунцовые щеки вызовут смех Аккермана.       Наверное, стоит вспомнить поведение матери и испорченную вечеринку. Наверное, стоит написать или даже лучше позвонить друзьям, чтобы поблагодарить за поздравления и помощь. Наверное, стоит подумать о том, как донести родителям, что Леви не исчезнет из его жизни, что бы они ни говорили и ни делали.       Но всё, что умещается в голове Эрена, это ярчайшие воспоминания прошедшей ночи.       Боже! Разве может быть так хорошо? Так уютно, тепло, идеально? Но именно так и было! От первого прикосновения до последнего поцелуя перед сном. Все эти новые ощущения заполнили каждую клеточку его тела, кружа голову, сжигая страстью и расцветая невероятной нежностью прямо из сердца. Он влюблялся всё сильнее и сильнее. Его невероятно тронули те нежность, внимательность и осторожность, что дрожащий от желания Леви проявил к нему. Эрен видел, как сложно было сдерживаться Аккерману. Но парень уважал его, боялся напугать и оттолкнуть и поэтому был терпелив.       И Йегер любил его за это ещё больше.       Вспоминая о собственном поведении ночью, он отчаянно краснеет вторым слоем. Как же громко он стонал! Как бесстыдно выгибал спину! Как жадно целовал Леви и прижимал его к себе руками и… ногами!       И вроде должно быть неловко, но… Эрен лишь широко улыбается, зная, что это была лучшая ночь в его жизни. И он искренне надеется, что Леви испытал нечто подобное.       Осторожно выскользнув из-под одеяла, Йегер встает с кровати и тут же морщится. Вот чёрт. Мышцы левой ягодицы протестующе ноют, молчаливо упрекая беспечного хозяина.       Мда, второй раз был явно лишним.       Часы на тумбочке со стороны Леви показывают семь утра. Йегер начинает верить, что в детстве его заколдовала какая-то старуха, и поэтому он не может долго спать даже на выходных. Тихо чертыхнувшись, он выходит из комнаты, слегка прихрамывая. Добравшись до ванной и в который раз подивившись отсутствию замка, Эрен со вздохом смотрит на свое отражение, тут и там подмечая свидетельства ночного безумия. Припухшие губы, волосы в таком беспорядке, словно ночь провел на сеновале, на шее — три темных пятна засоса. Заглянув под футболку, Йегер нервно сглатывает. Он как долбанный далматинец, ей богу!       Душ он принял ещё ночью, а потому лишь умывается и пытается пригладить взъерошенные волосы. Покончив с водными процедурами, Эрен выходит из ванной и тут же останавливается, услышав шум с первого этажа. Кто-то тихонько гремит посудой на кухне.       Йегер нерешительно мнется на месте, думая, как поступить дальше? Наверное, стоит вернуться в комнату к Леви и подождать, пока он проснется. Но Кушель, видимо, недавно пришла с ночной смены. Скоро ляжет спать. Когда ещё выпадет шанс познакомиться с ней?       А Эрену очень хочется представиться и, что самое главное, понравиться женщине, так много значащей для Аккермана.       С трудом спустившись на первый этаж, Йегер одергивает футболку и шорты, уложенные в рюкзак заботливой Микасой, снова поправляет волосы и осторожно заглядывает на кухню.       Кушель стоит к нему спиной, в хлопковых брюках и сером джемпере, сонно перебирая коробки с сухими завтраками на полке шкафчика и почесывая левой стопой щиколотку правой.       — Доброе утро!       — Твою мать!!! — вздрагивает женщина, резко оборачиваясь и прижимая руку к груди.       — П-простите, — нервно мямлит парень, невольно подмечая, что теперь ясно, от кого у Леви любовь к крепкому словцу. — Я не хотел вас напугать!       — Ох, все в порядке, милый, — отмахнувшись и глубоко вздохнув, чуть спокойнее говорит женщина. — Я просто устала на работе, нервишки шалят.       Эрен практикует самобичевание, но при этом не может отвести взгляда от Кушель. Она же просто женская версия Леви! Та же чернота волос, то же светлое серебро глаз. Тонкий нос, острые скулы. Только она выше, примерно с Йегера ростом. Да и на лице нет выражения извечного разочарования во всем мире.       — Меня зовут Кушель, — подходя и протягивая руку, ласково улыбается она. — А ты у нас, должно быть, Эрен?       — Да, мэм, Эрен Йегер, — сбивчиво представляется парень, пожимая теплую, но грубо шероховатую ладонь женщины.       — Зови меня Кушель.       — Х-хорошо, — неуверенно соглашается Йегер, сомневаясь, что сможет к ней когда-нибудь так обратиться. — А как вы… Как вы поняли, что это я?       Женщина усмехается той самой материнской всепонимающей ухмылкой и отворачивается к шкафу:       — Ты голодный? Я бы перекусила… Правда, боюсь, что едва ли способна сейчас на что-то большее, чем хлопья…       — Я могу приготовить завтрак, — вызывается парень.       — Правда? — с нескрываемым облегчением переспрашивает Кушель. — О, это было бы прекрасно!       Плюхнувшись на высокую табуретку и облокотившись на барную стойку, заменяющую им обеденный стол, женщина ободряюще улыбается гостю:       — Возьми в холодильнике всё, что тебе нужно.       Кивнув, Эрен суется за продуктами.       — Что насчёт омлета с черри и кинзой? — спрашивает он после беглого осмотра запасов Аккерманов.       — Идеально, — прикрывая глаза, отзывается женщина. — Сковородка в…       — Мне нужна форма для запекания, — вежливо перебивает Эрен. — Я приготовлю его в духовке.       — Оу, да здесь намечается целое шоу, — со смешком отзывается Кушель. — Форма на нижней полке в левом шкафчике.       Йегер включает духовку, вытаскивает необходимую посуду, яйца, молоко, помидоры, кинзу и так кстати нашедшийся одинокий пучок розмарина. Так как рабочей поверхности у них нет — столешницы заняты раковиной, микроволновкой и миксером, — Эрену приходится подготавливать ингредиенты прямо на барной стойке, напротив Кушель.       Заметив миски в углу кухни, Эрен недоуменно оглядывается:       — У вас что, есть кот?       — Да, — кивает женщина, тоже осматриваясь по сторонам, — но он практически неуловим.       — Да, — задумчиво соглашается парень, — я ни разу его не видел…       Он смущённо замолкает, поняв, что сболтнул лишнего, но собеседница тактично делает вид, что не поняла сказанного.       — Он у нас маленький недотрога, — с лёгкой усмешкой она добавляет: — Как и его хозяин.       Йегер молчит в ответ, всячески отгоняя от себя мысли о том, что ему-то много чего разрешали трогать…       — Ох, кстати, — неожиданно подает голос Кушель и, ловко спрыгнув с табуретки, идет в коридор. — У тебя же вчера был день рождения…       Эрен застывает, совершенно запутавшись в странной беседе с матерью Аккермана. Как она догадалась, что это именно он? Откуда знает про день рождения? Леви ведь говорил, что не обсуждал его с ней..?       — Вот, с праздником, милый, — возникает рядом с ним Кушель и протягивает небольшой конвертик. — Я не очень разбираюсь в увлечениях современной молодежи, поэтому порадуй себя, чем сам захочешь… — задумавшись на секунду, она с хитрой улыбкой добавляет: — На травку все равно не хватит, даже не пытайся.       — Да я никогда… — смущаясь пуще прежнего, отнекивается Эрен, но тут же видит насмешливый блеск в глазах собеседницы.       Мда, издевательское чувство юмора у них тоже семейная черта.       — Спасибо большое, — с искренней улыбкой благодарит Йегер, убирая конверт в задний карман шорт. — Не стоило…       — Брось, — отмахивается Кушель, занимая прежнее место и с любопытством наблюдая за действиями гостя. — Восемнадцать лет исполняется лишь однажды, это стоит отметить.       — Так, — после небольшой паузы, тщательно размешивая яично-молочную смесь, спрашивает Эрен, — как вы всё-таки поняли, что я — это я?       Женщина снова улыбается, перебирая тонкую серебряную цепочку на запястье.       — Сам Леви, конечно же, ничего мне не рассказывал, — начинает она, внимательно глядя на навострившего слух собеседника. — Но придя домой и увидев чужую пару обуви, я сразу поняла, что это должен быть ты.       На все ещё не понимающий взгляд Йегера она с терпеливой улыбкой поясняет:       — Для моего мальчика пригласить кого-то домой — очень серьезный жест. До тебя из его знакомых здесь была только Ханджи, да Иззи с Фарланом.       Эрен, не отвлекаясь от добавления специй и трав, делает мысленную пометку разузнать у Леви, кто эти ребята.       — Он приглашает только тех, кому доверяет. Того, кто ему не безразличен, — Кушель старательно прячет улыбку, заметив очередную порцию стыдливого румянца на щеках парня. — Он всегда говорил о тебе вскользь. Сначала, что тебя назначили за него ответственным, потом — что ты помогаешь ему с историей. Говорил мало, но чересчур часто, чтобы я не смогла этого заметить. Потом он вдруг собрался на футбольный матч, хоть их особо не жалует… А вчера и вовсе вырядился, как какой-то щеголь, хоть и терпеть не может такой стиль одежды, — разводя руками, женщина резюмирует: — Я просто сделала соответствующие выводы.       Видимо, читать людей, как открытые книги, тоже их фамильный талант.       — К тому же, как ты сам проговорился, ты здесь уже не в первый раз. Ну и что-то мне подсказывает, что вы сегодня ночью не битву при Ватерлоо обсуждали, — снова усмехается она, выразительно глядя на темные пятна на его шее. — Благо, что вы оба мальчики и сюрприза в подоле ждать не приходится.       Йегер усиленно перемешивает все составляющие блюда, не отрываясь от миски. Вот стыдоба-то! А он ещё ведь и прихрамывает!       — Единственное, я не знаю, насколько это у вас серьезно, — задумчиво продолжает Кушель. — Очевидно, что достаточно — Леви знал, что я приду утром, а, следовательно, учитывал то, что мы можем познакомиться.       Эрен поднимает взгляд, отчаянно желая услышать продолжение. Ведь Аккерман ничего не говорит о своих чувствах, используя нейтральные формулировки, скабрезные шуточки и ироничные замечания.       — Я знаю, что ты у него не первый, но, кроме тебя, я никого не видела. И уж тем более — ни с кем не разговаривала, — ободряюще улыбается женщина, легко читая волнение на юном лице напротив. На секунду задумавшись, она продолжает уже более серьезным тоном: — Скажи, Эрен… Я обещаю, это останется между нами. Скажи, что ты испытываешь к нему?       Йегер видит, что этот вопрос женщину по-настоящему беспокоит и волнует. Он собирается ответить, но она как-то скомкано перебивает, словно желая объясниться:       — Я знаю, мой мальчик бывает грубым, раздражительным… Обожает отпускать язвительные замечания и довольно жёстко шутить, но… Но он хороший человек. Заботливый и добрый. И уже успел так много пострадать. Он по-настоящему к тебе привязан. Поэтому, я не хочу, чтобы ему снова было больно…       — Я люблю его, — твердо отвечает Эрен, не отводя взгляда от изумленного лица собеседницы.       Они молчат несколько мгновений и, жутко сконфузившись от своего же смелого заявления, парень отворачивается к духовке, помещая туда форму с приготовленной смесью.       — Где у вас чай? — как можно более безразлично спрашивает Эрен, не оглядываясь.       — В шкафчике над раковиной, — как-то сдавленно отзывается Кушель.       Обернувшись, Йегер видит, как она усиленно сжимает переносицу и жмурится, словно пытаясь сдержать слёзы. Вот это он выдал! Уже третий раз заявляет о своей любви, но вот её объект об этом ни разу не слышал! Что за ерунда?       Грустно качая головой и вытаскивая коробку чая, парень включает чайник. Находит кружки, тарелки и столовые приборы, методично сервируя стол и предоставляя Кушель возможность подумать о своем. Засыпав заварку в заварочный чайник, Эрен заливает её кипятком, наслаждаясь распространившимся по кухне ароматом мелиссы. Не менее заманчивый запах сочится и из духовки. Хозяйка, наконец-то взяв себя в руки, возится с тостером.       Когда форма с ароматным омлетом, заварочный чайник и тосты с золотистой корочкой располагаются на столе, на кухне появляется потягивающийся Леви, крайне довольный собой и ни капли не смущенный произошедшим без его ведома знакомством.       — Утречка, — бросает он, подходя к женщине и целуя её в щеку.       Эрен бы тоже не отказался от поцелуя, но наличие миссис Аккерман сдерживает его от опрометчивых поступков. Однако Леви своей матери, кажется, не стесняется. Подойдя к Йегеру, он легонько, но заметно проводит ладонью по загорелой пояснице, слегка приподнимая край футболки:       — Доброе утро, — произносит он и с довольной улыбкой смотрит на свои метки.       — Доброе, — отзывается Эрен и быстро отводит взгляд.       Кушель лишь ухмыляется, занимая место за столом.       — Тяжелая смена? — подмечая измотанный вид матери, интересуется парень, доставая салфетки.       — Отчасти, — отмахивается женщина, — ребятки, конечно, как всегда спокойные, но сегодня их было многовато, к сожалению…       — Вы работаете врачом? — предполагает Эрен.       — В каком-то смысле, — с грустной ухмылкой отзывается Кушель. — Я работаю в морге городской больницы. Принимаю тела, регистрирую, снимаю отпечатки и фотографирую…       — И вскрываете? — нервно сглатывает Йегер.       — Нет, слава Богу, это не входит в мои обязанности.       Теперь Эрен понимает, что она имела ввиду под «нервишки шалят». Да после такой работёнки…       — Я бы с ума сошел! — делится он размышлениями, вызывая насмешливую улыбку Аккермана.       — Ох, да, ты тот ещё трусишка, сразу бы штанишки намочил! — язвит Леви, но наслаждается своим триумфом он недолго:       — А кто, позвольте спросить, выбежал, как ошпаренный, из отделения, когда я всего лишь уронила у тебя за спиной стопку папок?       — Ну ма-ам! — возмущается Леви под громкий хохот Эрена и насмешливое фырканье матери.       Йегер же мысленно даёт «Пять!» Кушель, как благодарность за разрушенный миф о неуязвимости Аккермана.       — Оу, — наконец-то замечая главное блюдо и плотоядно облизываясь, меняет тему Леви, — ты сегодня превзошла саму себя, ма… Выглядит и пахнет просто потрясно!       — А я здесь ни при чём, — с хитрой улыбкой отзывается женщина, — это всё Эрен.       — Ты? — недоуменно переспрашивает Аккерман, посмотрев на Йегера. — Ты умеешь готовить?       — Ну да, — с неловкой улыбкой отзывается Эрен и тоже садится за стол, напротив хозяйки дома.       — Вот это новость, — бормочет Леви, устраиваясь рядом с ним.       Йегер старается выглядеть максимально невозмутимо, но сердце испуганно замирает, когда Аккерманы отправляют первые кусочки омлета в рот.       — О. Мой. Бог, — с закрытыми глазами начинает Кушель, — это просто восторг!       — Невероятно, — с искренним изумлением в глазах подхватывает Леви, — это шикарный омлет, Эрен!       Йегер смущенно бормочет, мол, «да бросьте», «ничего особенного», а его тараканы важно кланяются, пожимают друг другу лапки и пристраивают на внутренней стенке черепной коробки диплом со звездой Мишлен*.       — Где ты научился так готовить? — интересуется Аккерман между кусочками нежнейшего омлета, который и сам Эрен находит вполне неплохим.       — Ну я пару лет посещаю кулинарные курсы.       — А зачем они тебе? — подает голос Кушель, намазывая масло на тост.       — Я, вроде как, хочу стать шеф-поваром, — отвечает Йегер и тут же с лёгким смущением замечает наступившую за столом тишину.       — Поваром? — тихо уточняет Леви, внимательно глядя на собеседника.       — Ну, да, — соглашается Эрен, не совсем понимая, чем именно вызвано замешательство Аккерманов.       — Прости нам наше удивление, дорогой, — решает прояснить ситуацию Кушель, обхватывая обеими ладонями кружку с чаем, — просто твой отец — главврач и совладелец одной из престижнейших онкологических клиник. Мы были уверены, что такие посты переходят по наследству…       — Да, мой отец тоже так думает, — помрачнев, соглашается Йегер. — Но я давно ясно дал понять родителям, что меня это не интересует. Мне с детства нравилось готовить, всегда мечтал о карьере шеф-повара. И насчёт своего будущего — только я принимаю решения.       — Здорово! Вот это настрой! И куда ты планируешь податься после школы? — с интересом спрашивает Кушель.       — В Кендал**, наверное, — отвечает Эрен, — там лучшая кулинарная школа.       — О, — оживляется женщина, улыбаясь сыну, — Леви тоже собирается в Кендал! На менеджмент…       — Серьезно? — теперь приходит очередь Йегера удивляться. — Не думал, что ты хочешь быть бизнесменом.       — А я и не хочу, — отзывается Леви, с преувеличенным вниманием разламывая тост на кусочки, — это так, для подстраховки.       — А кем тогда ты хочешь быть? — неожиданно спрашивает Эрен, вдруг осознав, что они никогда не обсуждали эту тему.       Аккерман почему-то смотрит на мать, а когда она с еле заметной улыбкой кивает ему, твердо, но тихо отвечает:       — Я хочу быть инструктором по самообороне для женщин. Хочу открыть центр социальной и психологической поддержки. Для этого и образование в сфере предпринимательства пригодится.       Ответив, он слегка улыбается матери, а затем — не спеша убирает со стола. Эрен пораженно молчит, чувствуя, что сердце сейчас просто взорвется от переполняющей его нежности. Кого, кого благодарить за такого сознательного, благородного парня?! Йегер боится, что вот-вот зарыдает от избытка чувств, а потому, тоже улыбнувшись сонной Кушель, помогает с уборкой. Пока Леви моет посуду, Эрен убирает продукты, протирает стол и выносит мусор. Он чувствует себя, как дома. Уютно, комфортно, по-настоящему хорошо. Кушель так легко приняла его и их отношения, и от этого одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что Йегер знает, как мнение матери важно для Аккермана. Плохо, потому что его собственная семья невероятно далека до принятия ориентации и парня Эрена.       — Спасибо большое за завтрак, дорогой, — тихо благодарит Кушель, чмокая неловко улыбающегося Йегера в щеку. — Я, пожалуй, пойду спать…       — Отдыхай, ма, — крепко обнимает женщину Аккерман и, как кажется Эрену, добавляет что-то вроде «спасибо, что приняла».       — Было приятно познакомиться, миссис… Кушель, — искренне говорит Йегер, получая добрую усмешку в ответ.       — Не шумите… сильно, — бросает женщина, выходя в коридор.       Эрен превышает дневной лимит смущения и отворачивается к раковине, вытирая руки. Как только наверху раздается хлопок закрывшейся двери, его резко прижимают к столешнице, а под футболку забираются слегка прохладные жадные руки.       — Еле вытерпел, — жарко бормочет Леви на ухо дрожащему парню, оглаживая крепкий пресс и игриво скользя пальцами за резинку шорт.       — Л-Леви, — пытаясь справиться со сбитым дыханием и стремительно растущим возбуждением, шепчет Эрен, невольно наклоняя голову в сторону и подставляя шею, — нам не стоит… Твоя мама…       Он замолкает, вынужденный прикусить губу и сдержать стон, когда горячий язык проводит дорожку к мочке его уха.       — У нас есть еще немного времени, — сквозь поцелуи говорит Аккерман, — пойдем наверх.       — Немного времени? — переспрашивает Эрен, ухватившись за безопасную тему и пытаясь сосредоточиться на ней, чтобы не застонать в голос.       — Ну, — развернув Йегера к себе, с хитрой усмешкой тянет Леви, — фоторамка лишь часть моего подарка. Я приготовил тебе небольшой сюрприз…       Эрен молчит несколько мгновений, а затем сам жадно целует Аккермана, захватив его лицо в ладони. Боже, он буквально с ума по нему сходит! Леви исправно отвечает на поцелуи, настойчиво подталкивая Йегера в сторону лестницы.       — Но как же твоя мама? — скорее ради приличия, чем действительно переживая, шепотом интересуется Эрен, преодолевая лестницу. — Вдруг я буду… слишком громким?       — А ты постарайся сдерживаться.       — Но у меня… там всё болит!       — Я постараюсь сдерживаться тоже…       Йегер думает, что теперь не сможет расслабиться и отвлечься от мыслей о внезапном сюрпризе. Но стоит ему оказаться спиной на постели со сгорающим от страсти Аккерманом между ног, как все мысли и вопросы покидают его голову. И следующие полчаса парни лишь прилежно тренируют собственную выдержку…

***

      Леви смотрит на дорогу и глупо улыбается, радуясь, что шлем скрывает его лицо. Руки Эрена на талии держат крепко, а его тело доверительно прижимается к спине. Это кажется таким правильным и естественным, что Аккерман уже не может представить жизни без Йегера. Кажется, что он был в ней всегда.       От таких слащавых мыслей хочется, как минимум, врезать себе по лицу, но Леви лишь внимательно следит за дорогой и наслаждается поездкой. Утренние ласки заметно приподнимают настроение и бодрят тело, что, конечно, едва ли скажешь про Йегера — он минут пять пытался усесться на мотоцикл так, чтобы было комфортно. Аккерман не знает, какого чувства в нем больше — сожаления, что был так несдержан, или гордости, что так душевно «отлюбил» своего парня?       Снова сфокусировавшись на дороге, он слегка кивает головой. Они почти приехали. Парень от всей души надеется, что Эрен оценит его старания.       Конечно, Кенни был не в восторге от того, что его «святую святых» используют для впечатления парня, а не грудастой девчонки, но всё же сдался, выдав племяннику ключи и взяв с него обещание вести себя прилично. Леви послушно согласился — ему очень хотелось порадовать Йегера.       Наконец, Аккерман замечает нужный поворот. Свернув с основной дороги и проехав около пятисот метров по довольно узкой тропинке, Леви с облегчением видит конечный пункт их путешествия. На небольшой опушке стоит уютный деревянный домик в один этаж. Через высокие деревья на другой стороне поляны проглядывается берег озера и маленький причал с лодочным домиком.       Остановившись у крыльца, Аккерман глушит мотор и снимает шлем.       — Чей это дом? — тут же интересуется Эрен, с любопытством осматривая поросшее плющом жилище.       — Кенни, — отвечает Леви, быстро взбегая по крыльцу. — Стой здесь! Я сейчас…       Хоть он и успел побывать в домике ещё вчера утром, воспоминания снова накрывают с головой, заставляя на пару минут остановиться посередине комнаты и медленно оглядеться. Они успели провести здесь с Кенни два лета подряд, прежде чем старик отдал его в приют. Леви помнит, как обожал этот дом. Рыбалку ранним утром, прогулки по лесу, вечный запах хвои и влажного мха. Вечера перед миниатюрным очагом в углу, на котором старик варил свой фирменный гамбо*** — единственное блюдо, выходившее у него не только съедобным, но и по-настоящему вкусным. Помнил Аккерман и как засыпал на узкой тахте под окном, разглядывая звезды, яркий диск луны и качающиеся верхушки деревьев. В эти дни он был практически счастлив, забывая о своей страшной потере…       — Леви? — зовет Эрен с улицы, выдергивая парня из меланхоличных размышлений.       Прежде чем сдвинуться с места, он обещает себе приехать сюда с Кенни и мамой и провести пару недель так же беззаботно, как и в детстве.       В углу стоит сумка-холодильник, подключенная к допотопному генератору, и Леви с облегчением отмечает, что работал он исправно, сохранив все продукты в целости и сохранности. Подхватив сумку, небольшую корзинку и подготовленный плед, Аккерман выходит на улицу.       — Оу, — с восторгом в глазах восклицает Эрен, осматривая поклажу в руках парня, — у нас будет пикник?       — Лучше, — с хитрой улыбкой отзывается Аккерман, — у нас будет пикник на воде.       Йегер лишь раскрывает рот, от чего выражение лица становится крайне забавным и… милым. Не удержавшись, Леви крепко целует его, умоляя самого себя собраться и перестать вздыхать как влюбленная малолетка. Когда он отстраняется, Эрен лишь судорожно дышит и прижимает руку к груди, а его влюбленный взгляд грозит окончательно превратить Аккермана в безвольную тряпку.       — Пойдем, — тихо зовёт он, нарочито бодро шагая к лодочному домику.       Спустя пятнадцать минут он уже сидит в отвязанной лодке, на дне которой расположено всё необходимое для его затеи, и протягивает руку Йегеру.       — Знаешь, — неожиданно начинает Эрен, — я ведь всегда мечтал о таком… О пикнике на озере.       — Я знаю, — непривычно широко улыбается Леви.       — Но… откуда?       — В выпускном классе младшей школы мы все писали сочинение о своих мечтах, — говорит Аккерман. — И тебя, как отличника и всеобщего любимчика, попросили зачитать написанное вслух. Среди твоих планов на будущее было и это… — заканчивает он, обводя взглядом вокруг.       — И ты запомнил? — с какой-то непонятной дрожью в голосе спрашивает Йегер.       — Наверное, я уже тогда понял, что эта информация может мне пригодиться, — с усмешкой отвечает Леви, пряча за ней свои собственные чувства.       Не хватало им здесь сопливую сцену в стиле «Физики или химии» разыграть, честное слово****!       Однако Эрен думает иначе. Ухватившись за руку Аккермана, он залезает в лодку и тут же крепко прижимает парня к себе.       — Ты невероятный, Леви, — горячо шепчет на ухо, так нежно, что Аккерман даже съязвить в ответ не может.       Когда с ласками и слезливыми благодарностями покончено, парни берут весла и не спеша гребут на середину чистого и довольно большого озера. Время лишь девять утра, солнце греет вполсилы, крики птиц отрывисто прорезают воздух, а облака неспешно скользят по невероятно голубому небу. Погода явно на стороне Аккермана.       Минут двадцать спустя они останавливаются примерно посередине озера. Под восторженные комментарии Йегера из сумки и корзинки на свет появляются сыр с медом, крекеры с кунжутом, нектарины, замороженный йогурт и клубничный джем, а также пара бутылок виноградного сока. «Пир на весь мир», — так обзывает эти скромные припасы Эрен и тут же приступает к их уничтожению. Они аппетитно хрустят незамысловатыми закусками, слушают Imagine Dragons и Arcade Fire, подробнее обсуждают будущие профессии и периодически обрызгивают друг друга.       — Здесь так красиво, — спустя какое-то время подмечает Эрен, довольно жмурясь и лениво шевеля пальцами в воде. — Так спокойно.       — Да, — соглашается Леви, допивая свою порцию сока. — Кенни называл это место своей холостяцкой берлогой. Мы приезжали сюда летом, чтобы не задыхаться от жары в городе.       — У него отличный вкус!       — Да, отдыхать старик всегда умел.       — Как он? — с искренним участием интересуется Йегер, слегка поворачивая голову в сторону собеседника.       — Неплохо, — охотно отвечает Аккерман. — Врачи говорят, что, скорее всего, его выпишут на следующей неделе. Конечно, курсы физиотерапии и прием специальных препаратов никто не отменял, но старик сказал, что согласен даже на ежедневные клизмы, лишь бы только его выписали.       Эрен фыркает от смеха, заражая Леви улыбкой.       — Я бы хотел с ним лично познакомиться, — невольно вырывается у Йегера, и он тут же испуганно таращит глаза на Аккермана. — Ну, то есть, если ты когда-нибудь захочешь нас познакомить, то…       — Успокойся, Йегер, — с издевкой отзывается Леви. — Как только старик окажется дома, я вас познакомлю. Но будь готов к тысяче и одной шутке про нашу ориентацию.       Эрен смущенно улыбается, а затем, убрав корзину с едой под скамейку, перебирается на сторону Аккермана, укладывая голову ему на колени. Леви какое-то время сидит, совсем не двигаясь, но затем осторожно начинает перебирать волосы Йегера, любуясь россыпью веснушек на загорелой коже.       Ему жутко льстит, что Эрен не просто интересуется его семьей, но словно бы хочет стать ее частью. Конечно, в их возрасте глупо и опрометчиво строить грандиозные планы на будущее, вроде совместной жизни до конца их дней, но… Леви не может остановить свое воображение. Если им обоим удастся поступить в Кендал, то они смогут снять квартиру в Чикаго и жить вместе. Продолжат заниматься социальной работой. Эрен устроится в какой-нибудь ресторан, а он сам — откроет секцию самообороны для женщин. А потом…       Твою мать! Видимо, эта слащавость Йегера заразительна! Он бросает хмурый взгляд на парня, лежащего у него на коленях, но тот лишь ослепительно улыбается с закрытыми глазами.       Он красив. Невероятно. Настолько прекрасен, что у Леви перехватывает дыхание, а руки невольно замирают в каштановых волосах. На вопросительный взгляд из-под слегка приподнятых век Аккерман невольно шепчет в ответ:       — Я люблю тебя, Эрен.       Йегер секунду не меняется в лице, словно бы не уловив сказанного, а затем широко распахивает свои невероятные глаза, в уголках которых скапливается предательская влага, и тихо говорит в ответ:       — Я люблю тебя, Леви.       Они смотрят друг на друга, практически не моргая и не совершая ни малейших движений. Им достаточно просто видеть отражение собственных чувств в глазах напротив.       Им просто достаточно друг друга.       Возвращаются в город они уже в вечерних сумерках. Кожа пахнет озерной водой и солнцем, а одежда и волосы — костром, который они развели на берегу, чтобы пожарить зефир и заварить чай. Леви довозит Эрена прямо до дома, хоть они оба и знают, что Йегер был бы не против ещё погостить у Аккерманов. Однако вечно бегать от родителей — не вариант.       — Что ж, — нарушает молчание первым Эрен, сняв шлем и встав рядом с Аккерманом, все так же сидящим на мотоцикле, — спасибо за чудесный день, Леви! Я… просто не знаю, как тебя благодарить.       — Правда не знаешь, что ли? — с хитрой усмешкой переспрашивает Леви, не без удовольствия подмечая румянец на щеках собеседника.       Йегер наклоняется и целует совсем по-другому, не похоже на себя самого. Не спеша, без намека на продолжение, но искренне и как-то по-особенному приятно. Леви целует в ответ, одной рукой привычно скользнув под футболку и слегка поглаживая линию позвоночника.       — Ой-вей! — раздается рядом знакомый, но никак не вписывающийся в данные декорации голос. — Не ожидал, что ты по мальчикам, Ривай!       Разорвав поцелуй, Леви недоуменно смотрит на сидящего на бордюре в тени дерева Зика, который лениво курит и рассматривает их с легким любопытством.       — Какого черта ты здесь делаешь? — резче, чем планировалось, вырывается у Аккермана, невольно прижимающего Эрена ещё сильнее — то, с каким интересом рассматривает Йегера бородач, не может не раздражать.       — Не волнуйся, Ривай, — тянет мужчина, подходя чуть ближе, — я, конечно, испытываю определенный интерес к твоей персоне, исключительно в спортивном плане, естественно. Но сейчас я пришел не к тебе.       На их синхронный недоуменный взгляд, Зик лишь насмешливо улыбается Эрену и говорит:       — С прошедшим днём рождения, братец.

***

      Эрен отчетливо помнит, как в средней школе его, Армина, Кристу и ещё пару «талантливых» учеников пригласили на какую-то программу местного телевидения, посвященную подрастающим «надеждам человечества». Миловидная, улыбчивая женщина, угостившая их яблочным соком и шоколадными батончиками, назвала только два главных правила: «Отвечай, когда спросят!» и «Делай вид, что все хорошо, даже если волнуешься!».       И вот сейчас Йегер работает именно по этой схеме. Отвечает лишь на прямые вопросы и отчаянно пытается сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Но получается не очень — взгляд время от времени взволнованно бегает по лицам отца и брата (?), а пальцы отбивают такой ритм, что солисты Ривердэнса***** обзавидовались бы. В голове — полная каша, загустевшая с приветствия Зика.       «Братец».       Первой реакцией была усмешка, мол, забавное прозвище, ничего не значащий трёп. Но серьезный взгляд собеседника и какое-то неуместное сочувствие в его взгляде заставили ощутимо напрячься. А уж когда Эрен против собственной воли разглядел такие знакомые черты в лице напротив, внутри что-то противно ухнуло и скрутилось в тугой узел, застрявший где-то в грудине и мешавший дышать.       Зик был просто вылитый Гриша. Форма и черты лица, глаза, телосложение. Да даже голос. Эрену стало по-настоящему плохо.       Всё ещё надеясь на какую-то ошибку, занятное совпадение и очередную придурь природы, наделяющую чужих людей схожей внешностью, он было повернул к дому, но подъехавшая машина отца подвела жирную черту под его в спешке составляемым списком «Всё нормально, потому что…».       Гриша выглядел обескураженным, смущенным, взволнованным… в общем таким, каким Эрен его не видел за всю свою жизнь ни разу. И это уже говорило о многом.       Несмотря на смятение, Йегер-младший первый прервал затянувшуюся театральную паузу, попрощавшись с не менее изумленным Аккерманом и пройдя в дом, предоставляя своим внезапно возросшим в количестве родственникам самим решать, хотят они последовать за ним или нет.       Пройдя в гостиную и плюхнувшись на диван, он без особой дрожи проследил за устроившимся напротив Зиком, с любопытством осматривающим убранство их жилища. Отец зашел гораздо позднее. Походка была скованной, неуверенной, словно бы это он пришел в чужой дом и, так и не дождавшись приглашения войти, сам ворвался внутрь.       На деле же — единственный незваный гость чувствует себя комфортнее остальных, закинув ногу на ногу и облокотившись на спинку дивана. Он смотрит с насмешливым интересом, разглядывая своего обескураженного младшего брата и «горе-папашу», так и оставшегося стоять у входа, и внимательно слушает историю Гриши об «ошибках молодости».       История эта, впрочем, была банальна и стара, как мир. Началось всё много лет назад, когда аспирант медицинского колледжа встретил миловидную трогательную блондинку Дину Фриц, студентку третьего курса, заглядывающую Грише в рот и разделяющую все его убеждения и взгляды. Первая любовь, бурный роман и незапланированный ребенок — буквально через год знакомства. А дальше Гриша внезапно понял, что такой перспективный и молодой специалист просто не может позволить себе увязнуть в быту и заботах о семье. Его ждали заграничные стажировки, врачебные практики, новые горизонты. А грязные пелёнки Зика и сдававшие от вынужденного пребывания в четырех стенах нервы Дины в эту картину успеха ну никак не вписывались. Поэтому с тяжелым чемоданом, но оскорбительно легким сердцем Гриша их оставил, впрочем, ни в коем случае не отказываясь от финансовой ответственности.       А долгих девять лет спустя преуспевающий и невероятно талантливый кардиолог в области онкологии на одном из благотворительных вечеров познакомился с дочерью известных меценатов, красавицей Карлой. О своем постыдном прошлом он ей не рассказал, заявив, что всё это время занимался лишь карьерой, а вот теперь готов создать настоящую семью. Но скелеты склонны рано или поздно вываливаться из шкафа, что, собственно говоря, и произошло, когда взволнованная Дина заявилась к ним домой в неурочный час, моля о помощи — нужны были деньги для Зика, на срочную операцию на желудке. Карла такой «сюрприз» не оценила, закатила истерику, грозила разводом, но в итоге ограничилась взятием с супруга обещания, что нога его внебрачного отпрыска никогда не переступит порог их дома.       Гриша пообещал. А вот внебрачный отпрыск — нет.       — Зачем ты приехал, Зик? — наконец-то обращается Гриша к старшему сыну, словно бы только заметив его присутствие.       — Повидаться с отцом? — вопросом на вопрос отвечает тот, не переставая ухмыляться.       — Мы же договаривались, что ты не будешь «представляться» моей семье? — в голосе Йегера-старшего скользит раздражение, внешне выражаемое в сведенных к переносице бровям.       — Да я бы и не стал, — будто оправдываясь, отвечает Зик, а затем переводит взгляд на Эрена, — но братец сам меня нашёл…       Йегер-младший напрягается, боясь, что может всплыть лишняя информация о том, где именно и при каких обстоятельствах они познакомились. Леви и так не жалуют в их доме, нечего добавлять градус неприязни.       Но Зик словно бы понимает, а потому — молчит, игнорируя вопросительный взгляд отца. Эрен, в свою очередь, никак его слова не оспаривает, что не позволяет обвинить незваного гостя во лжи.       — Эрен… — голос отца непривычно тих и слаб, так что парню становится тошно. — Ты хочешь… поговорить об этом?       — Не знаю, — искренне отзывается он.       — Мне надо выпить, — бормочет Гриша и быстро исчезает в проходе на кухню.       Эрен смотрит ему вслед и невольно морщится. Теперь отношения родителей предстают ему в ином свете. Вот почему отец потакает матери, терпит её истерики, да, успокаивает и нейтрализует ее гнев, но никогда не спорит и не перечит. Он провинился. Соврал о своём прошлом, скрыл факт наличия ребенка, втайне много лет передавал им деньги из семейного бюджета. Карла не терпела многих вещей, но ложь — сильнее прочих. Своим проступком Гриша просто предоставил ей безлимитный пакет истерик и капризов. Противно.       Какое-то время новоиспеченные братья молча буравят друг друга глазами.       — Эрен Йегер… — задумчиво тянет Зик, не отрывая внимательного взгляда от лица напротив. — Ты совсем не похож на своего отца.       — А ты — вылитый он, — бесстрастно замечает парень. — И как я не заметил при первой встрече?       — Очевидно, что тогда твоя голова была занята чем-то более важным, — с усмешкой подмечает старший брат, но тут же приподнимает руку в примирительном жесте и добавляет: — Я понял, что об этом говорить не стоит. Это ваши дела, сами разберетесь.       — Так всё-таки, зачем ты здесь? — спрашивает Эрен, устало потирая глаза.       Денек выдался чересчур насыщенным на различного рода откровения.       — Из-за тебя.       Эрен был готов услышать что угодно. Что Зика сюда привела жажда мести, нужда в деньгах, банальная скука. Но точно не он сам.       — Меня?       — Ну да, — кивает мужчина. — Знаешь, я много раз видел твои фотографии в кабинете отца, когда ещё «имел удовольствие» с ним общаться. Ты смотрел на меня с этих снимков такой довольный, идеальный, тошнотворно красивый и правильный… И я думал, что ты растешь эгоистичным засранцем, привыкшим, что все вокруг пляшут под его дудку…       — С чего бы это? — слегка хмурясь, спрашивает Эрен.       — Когда твой отец бросает тебя совсем мелким, откупаясь деньгами и бездушными формальными подарками, — внезапно серьезно начинает Зик, — ты искренне надеешься, что его второй ребенок окажется фирменным дерьмом. Ты надеешься на это и стараешься стать как можно лучше. Работаешь день за днем, выстраивая свою жизнь практически с нуля, добиваясь всего сам, потом и кровью… — он отводит глаза, потирает ладони. — Ты надеешься, что наступит день и, разочаровавшись в младшем сыне, ставшем эталоном капризного бестолкового говнюка, отец пожалеет, что бросил тебя, в общем-то, неплохого и умного парня. Пожалеет, что от тебя отказался, что принес твое счастливое детство в жертву своим амбициям, — помолчав какое-то время, мужчина снова переводит взгляд на парня и грустно улыбается: — Но мои мечты не оправдались. Ты гораздо лучше меня, Эрен. Я это понял в тот день.       Йегер-младший пораженно молчит, не зная, что вообще можно сказать в ответ на такую исповедь.       — И я, в общем, подумал, — снова расслабляясь и откидываясь на диванные подушки продолжает Зик, — может, нам попробовать пообщаться? Ну, как брат с братом. Ты, вроде, неплохой парень, да и твой… друг, — беглая ухмылка, — мне нравится. Мы в пятницу с ребятами играем в бейсбол на поле у старой школы. Присоединитесь?       Эрен удивленно таращит глаза, ошарашенный внезапным предложением. Но неожиданно для самого себя он понимает, что…       — Я не против. А… — настоящее имя «Ривая» едва не слетает с языка, но он во время тормозит, решив, что Аккерман сам представится Зику, если захочет. — А друга я спрошу.       — Договорились, — кивает мужчина и, поднявшись, протягивает руку Эрену. — Увидимся, братец.       Не успевает Йегер-младший ответить на рукопожатие, как в дверях возникает Карла.       — У нас что, опять гости? — холодно интересуется женщина, осматривая вошедшего с ног до головы.       Она хмурится, но, видимо, её система распознавания лиц работает быстрее, чем у сына, а потому в следующую секунду глаза её широко распахиваются, а голос дрожит от возмущения:       — Гриша!!! Что он здесь делает?       Зик широко улыбается и, слегка наклонившись, тихо шепчет Эрену:       — Тебя не надо спасти?       Парень улыбается в ответ, поднимаясь с дивана и отвечая на рукопожатие:       — Нет, всё в порядке.       — Мэм, — нарочито вежливо прощается Зик с Карлой, слегка кланяясь и приподнимая невидимую шляпу.       А затем подмигивает по-дурацки хмыкающему Эрену и покидает их дом.       — Чему ты улыбаешься?! И где ты был?!       Йегер уже готовится к очередному шквалу негодования, но на пороге гостиной возникает отец, автоматически переводящий огонь на себя. Под крики матери Эрен сбегает в свою комнату.       Закрыв дверь и упав на кровать, парень не выдерживает и шумно выдыхает. Вот это день. Не желая думать о родителях и семейных дрязгах, он вытаскивает телефон и видит три сообщения от Леви:       «Вызвать полицию к вам домой?»       «Или службу спасения?»       «Эрен, ты жив?»       Йегер ухмыляется и набирает ответ:       «Всё в порядке. Мама треплет отца, я обзавелся старшим братом, и мы с тобой приглашены на бейсбольный матч в пятницу».       Ответ приходит лишь спустя двадцать минут, когда разморенный душем Эрен уже нежится в кровати.       «Вот это страсти, даже завидую немного. Насчет игры — я в деле».       Йегер смотрит на сообщения и невольно поглаживает экран большим пальцем. В голове остаются только связанные с Аккерманом мысли.       «Спасибо за великолепный день, Леви».       Закрывая глаза, он с сонной улыбкой читает ответ:       «Спасибо за всё, Эрен». ___________________________________________ * Звезда Мишлен — наивысший знак качества, который присуждается заведениям с отменной кухней. ** Кендал Колледж — американский институт кулинарного мастерства, ресторанного и гостиничного менеджмента, расположенный в Чикаго (там есть и просто направления в сфере предпринимательства) *** Гамбо — блюдо американской кухни, представляет собой густой суп со специями, похожий по консистенции на рагу. **** «Физика или Химия» — испанский молодёжный телесериал о жизни учеников и преподавателей колледжа «Сурбаран»; конкретно здесь речь идет о трагично-страстных отношениях гомосексуальной пары Фера и Дэвида. ***** Ривердэнс (Riverdance) — театрализованное танцевальное степ-шоу.