Следствие

Обида у Тсунаёши своеобразная. Дазай уверяется в этом спустя какой-то период времени, когда обида доходит до границы с точкой невозврата. Достаточно вовремя, если учитывать, что он ничего особо не делал. Когда Дазай осознал, что на него обижаются, он удивился. Девушка ничем это не показывала, даже словом не обмолвилась, но что-то странное витало между ними. Спрашивать в лоб, что не так – всё равно, что вырвать чеку из гранаты и оставить её в руке – так считал Дазай. Поэтому, приходилось импровизировать, перебирая причины. Сказал что-то не то? Да, нет, вряд ли. Тсунаёши таким не проймёшь, из неё, как она потом призналась в тайне, выбили всю обиду на оскорбления. Клин клином, как говорится. Да и его собственное мнение она уважала и принимала таким, какое оно есть. Святая девушка, ей Ками! Может он сделал что-то не так? Дазай нахмурился, вспоминая, в чём он мог накосячить в последнее время. Выходило, что ни в чём. Он даже особо и не виделся с Тсуной – слишком много работы навалилось в последнее время. О! А может она как раз из-за это и обиделась? Что меньше времени стал уделять? Дазай пытался исправиться. Честно. Уделял больше внимания своему очаровательному Ангелу, но напряжённость между ними не исчезла. Наоборот – её словно стало больше. Это ужасно злило; он чаще срывался на Акутагаве, зачистки стали кровавей в разы, словно Чуя с Порчей прошёлся по докам. Тсунаёши из дня в день становилась всё грустней, это даже стало явно видно. Да что он сделал-то?! Перебирая в голове все причины, он не мог подобрать нужную. Что-то ускользало от его понимания, что-то, что было привычно для него самого и то, что заставляло Тсунаёши обижаться на него. ―Ты псих, если честно, ―качает головой в один из вечеров с парочкой бутылок текилы Чуя, ―Зачем такая баба тебе? И вправду зачем? думает Осаму, Может потому что я – влюблённый идиот? Или потому что она – самое лучшее в моей жизни? В любом случае с этим нужно было что-то делать. Смотреть на Тсунаёши, отчаянно пытающуюся быть весёлой с ним, было отчасти неприятно. ―Давай, сходим на выставку, ―просит его Тсунаёши. Выставка, кафе, театр – ками, куда только захочешь! Дазая даже уговаривать особо не надо, он согласен. Спихивает на Чую часть работы, часть быстро доделывает и вырывает из Мори себе выходной. Выставок на этот день всего две и все в разное время. Осаму не скупится, покупает билеты туда и туда и ждёт не дождётся, когда сможет спросить у своего Ангела причину её хандры. Меньше всего на свете, он хотел, чтобы она грустила из-за него. Наверно, он всё же больной псих. Тсуна буквально расцветает, когда они выбираются в картинную галерею. Дазай только и готов, что любоваться ею, а не всеми эти картинами. Тем, как горят счастливо её глаза, как она смущённо и немного сбивчиво рассказывает об этих самых картинах, делится какими-то фактами... Дазай впервые узнаёт, что его возлюбленная мечтала стать искусствоведом, а не юристом, как того требовал её отец. На медика она пошла только для того, чтобы выбить себе побольше "свободы" от мафии. Он слушает её внимательно, пока девушка, краснея, отводит глаза и сталкивается в толпе с кем-то знакомым, раз уж замахала им рукой. Знакомые на то и знакомые. Дазай цепко щурится в сторону застывших напротив Рюноске с Гин. Мальчишка держится на удивление уверено и аккуратно сестру себе за спину задвигает, чтобы не привлечь внимания Тсунаёши. Только даже такая сущая мелочь не укрывается от её глаз. ―Вы, оказывается, знакомы, ―говорит Дазай. ―Да, мы познакомились случайно, а потом разговорились за чашкой чая ―неловко отвечает Тсунаёши, поправляя чёлку, ―Давайте... Давайте зайдём в кафе? Желание своего Ангела он принимает. Акутагава не спорил, позволяя увести себя и сестру на чашку чая. Разговор у них не клеился. Тсунаёши как буфер не справлялась, а самому Дазаю вся эта идея с прогулками больше не нравится. Прощаются они скомкано и быстро, расходясь в разные стороны: Акутагава отправились на следующую выставку, а он утащил Тсунаёши в парк. ―Скажи, чем я тебя обидел? ―спрашивает он прямо. ―Ха? ―удивлённо вскидывает брови вверх Ангел, ―Ты... ты действительно не понимаешь? ―Дазай качает головой, заставляя Тсуну тяжело вздохнуть и пуститься в объяснения, ―Я думала, что тебе это известно, ты ведь не последнее место занимаешь в мафии, ―неловко улыбается она, ―Мы, Небеса, очень восприимчивы к другим. Есть у нас такой инстинкт, мой репетитор называл его "накорми-обогрей-возлюби". Мы сами того не замечая привязываемся к каким-нибудь людям – хорошо, если это семья или Хранители – и стараемся обеспечить их всем: заботой, любовью лаской. Мы переживаем вместе с ними, с ними радуемся, ―она поджала губы, отворачивая от него, ―Я привыкла заботиться обо всех: своих Хранителя, что как малые дети, о младшем брате и сестрёнке. Привычка, когда я вижу, что кому-то нужна моя помощь – я оказываю её ему. Но потом привязываюсь и... это по-своему ужасно. Никогда не знаешь, как человек отреагирует на твою заботу. Дазай внимательно слушает её, стараясь запомнить всё сказанное, и сжимает девичью ладонь в своей. ―По началу, так было с тобой. Я заботилась о тебе, терпела тебя и твои выходки, постоянно прокручивая в голове лекции своего репетитора, каким боком мне может выйти моя слабость. А потом... я полюбила. Это было так странно, я всё время боялась, что ты меня отошьёшь или воспользуешься мной. Даже сейчас, понимая и чувствуя, что ничего из этого не случится, я немного боюсь. С Рюу и Гин я познакомилась случайно, как уже говорила. Просто взглянула на них и не смогла сдержать себя в руках. Я первой узнала, кто они, но молчала, пока Рюноске не пришёл ко мне и не спросил на прямую, что связывает меня с Дазаем Осаму. Отпираться было глупо. Я искренне хотела и сейчас хочу подарить им семью. Не знаю, какого это – прожить всю жизнь сиротой, цепляясь только за брата или сестру, но и у меня из семьи была и остаётся одна мама. Даже сейчас, у меня нет человека ближе неё одной. ―Что ты хочешь, чтобы я сделал? ―спрашивает напрямую он у неё. Тсуна улыбается грустно и качает головой. ―Ничего. Просто... будь чуть мягче и не запрещай им видеться со мной. Пожалуйста. Дазай кивает отрывисто и, спустя время, притягивает её к себе, сжимая в объятиях и утыкаясь лицом в макушку, и просит: ―В следующий раз, говори, если обижу тебя. Я такого успел надумать. ―Хорошо. Как скажешь.