Следствие

Это. Было. Отвратительно. Не в том плане, что сама мысль заставляла её кривиться и отворачиваться при едином упоминание, а в том, что ей было... неловко. Да-да, неловко. Нормальная реакция нормальной девушки на вопрос не хочет ли она зайти дальше простых поцелуев. Тсуне хотелось правда, Дазай был привлекателен внешне, да и без бинтов он смотрелся куда лучше, на взгляд Савады, но тут уже выступал страх. Наверно, так происходит с каждым перед первой близостью. У Тсуны Дазай был первым. Во многом первый и это ставило определённые обязательство. Хотелось, чтобы всё прошло хорошо, но... когда и с каких пор у них всё проходит хорошо? *** Это должен был быть романтический ужин. Романтический ужин с продолжением в горизонтальной плоскости. Дазай всё рассчитал, всё подготовил, со всем разобрался. Все должно было пройти хорошо. Должно было. Но когда у них все шло по плану? В самом начале ужина ему позвонил Акутагава. Акутагава был послан в долгое и пешее эротическое путешествие со словами, что у него выходной. Потом был Чуя. Они как раз открыли бутылочку красного полусухого – Тсуне эти вина нравились больше чем другие. Вот как чувствовал, что без него пьют! Чуя, высказав всё что хотел, был послан вслед за Акутагавой. В компании всё же веселей. В середине ужина позвонила Сестрица Коё. Дазай мягко сказал, чтобы она шла туда же, куда и её воспитанник. Куда? А спроси у Чуи! Следом за Одзаки позвонил Хироцу. Хироцу с ходу отправили в довесок всем остальным. Ну, а когда дело дошло до самого приятного, позвонил Мори. Дазай как раз успел расстегнуть платье на своём Ангеле и любовно целовал её шею, когда ему сказали выдвигаться на допрос. Срочно. ―Да вы там все ахуели? ―шипит зло в трубку, ―А без меня нельзя? Пожалуйста, черт возьми, скажи, что можно! Тсунаёши, его милый светлый Ангел, смотрит на него таким взглядом, что сдерживаться с каждой минутой становится всё трудней и трудней. А уж сам её внешний вид... Очаровательна. И всё для него. ―Дело не требует отлагательств, ―размеренно говорит Огай. Сука! На допрос Дазай приезжает взбешённый. Попытавший что-то вякнуть Чуя был отправлен в стену, а сам допрашиваемый не пережил встречи с Исполнителем. ―Давайте договоримся так, ―встряхивает он Акутагаву за воротник, ―Когда я говорю: "я занят". Я занят! Когда я говорю: "меня не тревожить". Меня не тревожить! Когда я говорю: "пошли нахуй". Вы все дружно берётесь за руки и идёте нахуй! ―Ты зол, ―как нечто разумеющееся говорит Коё ―Иди нахуй, ―шипит в ответ Дазай и вылетает с базы, спеша домой. Торопиться, впрочем, было некуда. Всё убрано, выключено и сложено. Сама Савада скромно приютилась на краю постели, укутавшись в его халат. Часы показывали пол третьего ночи, хотя они вроде как начали где-то в десять. Дазай только качает головой и выключает телефон, стягивая с себя пиджак и рубашку. Не так всё должно было быть. *** На этот раз планировкой занималась сама Тсуна. Организатор из неё был аховый, но она старательно вспоминала уроки репетитора. Всё же чаще всего именно Босс занимается организацией всех мероприятий Семьи. Подчинённые только выполняют, Хранители – присматривают, чтобы всё было по плану Босса. Ну, ещё тут сыграла тонкая и романтичная натура Савады. Все же она девушка, ей такое позволено. Придя домой после тяжёлого рабочего, Осаму ожидал чего угодно, но точно не того, что его ласково попросят проследовать в ванную. Полусумрак, свечи и жутко смущённый Ангел, дожидающийся его в наполненной горячей водой ванной. В горле как-то резко пересохло от открывавшегося вида на тонкую шею, хрупкий разворот плеч и выпирающие косточки ключиц; на спадающий на них кудрявый медный локон. Тсунаёши была очаровательна в любом виде, а уж в таком откровенном... Щёки девушки запунцовели от пристального взгляда Дазая. Такая милая. Дазай был уверен, что им никто не помешает. Шампанское было разлито по бокалам, Савада раскраснелась и бросала на него взгляды из-под ресниц, как самая очаровательная кокетка, а сам мафиози едва сдерживался. Ками, он так долго этого ждал! Ровно до того момента, пока телефон его Ангела не заиграл. ―Серьёзно? "Крестный отец"? ―вскидывает в удивлении брови. Тсуна шикает на него и берёт трубку. ―Да, Хаято. Нет-нет, Хаято, конечно, ты не помешал. ―Я бы поспорил, ―лениво тянет Дазай. Тсуна грозится кулаком и брызгает на него водой. ―Нет-нет, Хаято. Это телевизор шумит на фоне. Ты что-то хотел? Дазай закатывает глаза и отпивает шампанского из бокала. Тсуна кивает, угукает в трубку и что-то уточняет. ―Я поняла, скоро буду, ―выдыхает она и сбрасывает. Поддаётся вперёд, коротко целуя его в губы и отстраняется, ―Прости, но не сегодня. Хибари-сан вернулся в Японию, мне нужно срочно встретиться с ним. Дазай от такого даже давится воздухом. ―А до завтра это не подождёт? ―Может и подождёт, но не факт, что я потом переживу встречу. Прости. Она снова целует его и выскакивает из ванны, быстро укутавшись в полотенце. ―Заебись, блять. Походу сама вселенная говорит мне "до свадьбы ни-ни!", ―бормочет он и залпом допивает шампанское, медленно погружаясь под воду. Утопиться, что ли? *** Дазай открыл глаза, чувствуя, что тело занемело. Мягкий свет, сильно приглушённый, чтобы не резать чувствительные спросонок глаза, и знакомый потолок маленькой квартирки. Кровать прогнулась рядом с ним, и перед лицом появился стакан с водой, к которому он жадно припал. Тсунаёши отставила стакан и прижалась к нему, расплакавшись. ―Что-то мне это напоминает, ―задумчиво тянет, перебирая непослушными пальцами рыжие кудряшки, ―De ja vu? ―Дурак! Когда ты станешь осторожней? ―всхлипывает Савада и бьёт кулаком по матрасу рядом с ним. Дазай улыбается грустно и пытается вздохнуть полной грудью. Бинты плотно прилегали к груди, не давая толком дышать, но это особо даже не приносило неудобства. Это был яркий показатель заботы. Тсунаёши всхлипнула, стирая текущие по щекам слёзы рёбрами ладошек, и заправила растрёпанные волосы за уши. Улыбнулась через силу. ―Я люблю тебя. Очень. Дышать стало совсем невозможно. *** ―Хватит, прекрати! Осаму! ―Да что не так-то, Ангел мой? ―усмехается мафиози и прижимается к девушке со спины. Вставать с постели ему разрешили ещё три дня назад, а вот на работу не пускали. Тсунаёши шипела, ругалась, слала проклятья на головы медикам Портовой Мафии, но стоило только позвонить Огаю и тот за короткие пятнадцать минут тирады узнал о себе столько много нового. В частности, девушка отвела большой отрезок времени, чтобы раз и навсегда объяснить бывшему доктору, с кем и в какой позе она видит его. Последние слова, сказанные уже более спокойно и холодным тоном истинной Вонголы, гласили, что пока она не убедится в полном выздоровлении своего жениха, Портовой Мафии даже и вспоминать его номер и место жительства не стоит. Что больше всего удивило Осаму: матерная итальяно-японская конструкция от всегда милой Тсунаёши или ярко отпечатавшиеся в голове слова, что он – её жених – точно неизвестно. Но Мори отстал. Засел тише воды ниже травы и не отсвечивал до тех пор, пока Дазай сам не вернулся на работу. ―Ты ранен, вот что! ―шипит рассерженным котёнком Тсуна. Дазай смеётся с её возмущённого личика и с ловкостью забирается под рубашку, нежно скользя пальцами по впалому животу. Вот одна из привитых им привычек – дома всегда ходить в его рубашках. Пусть "крепость" не была ещё "завоёвана", но такой показатель принадлежности радовал Дазая. Мол, смотрите, эта женщина моя, моя, и любой, кто покусится на неё будет умирать долго и мучительно. Тсуна пахла персиками и немного кофе. Дазай любил целовать её шею, чувствуя сладковатый запах въевшихся в ткань духов и парфюма – его собственного, того самого кофейного. В таком жесте было что-то соблазнительное и отчасти романтичное, выраженное в алеющем на щеках румянце и тихих постыдных стонах. Диван в гостиной пришёлся как-никогда кстати. Рёбра всё так же стягивали бинты, но уже не такие тугие – двигаться было не так уж и трудно. Уложить Тсунаёши на лопатки, задрать немного рубашку и пройтись ладонями по выпирающим рёбрам. Ками, какая она худышка. ―Осаму, ―с губ срывается сладкий стон, девушка краснеет и отворачивает лицо, прячась в ткани подушек. Мафиози издаёт смешок и целует её в висок, ―Ты же не... ―Сейчас. Дазай отмечает, что под хлопковой тканью ничего нет, и с удовольствием расстёгивает на девушке шорты. *** ―Тсу-чан, ты дома? Прости за вторжение, мы... решили сделать сюрприз, ―на последних словах голос Наны скатился в потрясённый шёпотом. Пакеты с шумом выскользнули из рук Емитсу. Тсуна смущённо прижала рубашку к груди и вжала шею в плечи, прячась за спинкой дивана. Дазай впервые за долгие годы покраснел. ―Чаю?