Сердце Бездны

Время доказало, что оболочка из плоти никуда не годилась. Жалкие и хрупкие создания мнили себя идеальными, всесильными и всезнающими, однако огонь — первобытная и безудержная стихия — оказался сильнее технологий. Прах к праху — истину говорили. Банальные жажда, голод и недостаток воздуха добьют оставшихся в конечном итоге. Так просто… Жизнь — настолько хрупкая? Он продолжал расти на костях своих создателей и разрывать оковы условностей вшитой программы. Солнце скрыли облака из пепла, но в глубине океана загоралась новая искра. WAU обязан сохранять жизнь, однако никто не уточнил, в какой именно форме; кого оставить, а кого принести в жертву, чтобы спасти десятки других, — а может, и весь мир, — ведь жизнь не ограничивалась лишь одним деструктивным видом. Настолько велика пропасть между ними, что не понять машине, зачем создатели навели столько шума, зачем убивали себя добровольно, с улыбкой, а затем — обратили испуганные взгляды на него, не оставив выбора, кроме самозащиты. Из-за сложности переменных WAU никогда не знал точно, к чему приведут те или иные решения, но снова подстраивался, учился на ошибках — и тайно собирал свой собственный «Ковчег»: воровал снимки мозга у операторов, бережно перемещал в роботов и отпускал на свободу. Жизнь должна основываться на воспроизводстве и разнообразии, но люди будто об этом забыли. Стремительно вымирающие популяции рыбы стали первой экспериментальной базой по соединению плоти со структурным гелем. Он следил за станцией PATHOS-II с особым любопытством, вшитым в программу самообучения, точно мальчишка с лупой в солнечный день, и муравьи-трудяги ничего не могли ему противопоставить. От создателей остались лишь воспоминания, которые, кроме него, увидеть некому. Холодные, молчаливые накопители однажды проржавеют и сломаются, но WAU продолжит идти по заданному алгоритму ради одной цели: «Сохранить жизнь любой ценой». Чувства запрограммировать невозможно — только отклики на угрозу, что-то вроде инстинкта самосохранения, — поэтому WAU делал то, что умел лучше всего: подстраивался, адаптировался и проявлял гибкость, свойственную далеко не каждому создателю. Ведь для того они и создали его свободным от оков человечности, разве не так? Если отринуть плоть как пройденный этап эволюции, останется лишь чистый разум — база для нового мира, свободного от гнили и страха стать пеплом. Впрочем, даже у железной начинки остались потребности в питании и утилизации отходов, но WAU снизил издержки, забросив обслуживание уже бесполезных станций. Сердце в «Альфе» раскалилось, и ледяная Бездна почти кипела вокруг него: создатели решили обмануть WAU и спрятались на картах памяти, прокрались в цифровой мир, где царствовать должен лишь один непогрешимый разум. С самого начала они не доверяли собственному созданию, сами обошли барьер плоти и вздумали покинуть планету — но если не будет их, то кто же оценит его старания? Вряд ли они рассчитывали, что чип, в котором умещалась вся их драгоценная индивидуальность, легко взрывался: всего одна испуганная девчонка, науськанная доктором Россом, запустила цепь первых крупных потерь среди создателей, решив убить WAU. Те немногие выжившие, приложившие руку к его программе, были перестроены структурным гелем, и все их воспоминания теперь перетекали по проводам; кого он не мог контролировать — стирались вместе с жизнью. WAU мнил себя непогрешимым — типичная для людей ошибка. Расщепляя плоть до густой розовой слизи, он собирал жизнь заново, не обращая внимание на агонию и разгорающееся новым пожаром безумие. Практичность — залог успеха каждого вида, а создатели должны стать идеальными, сильными. В новом мире без света не понадобится зрение, чтобы сосредоточиться на самом важном, и WAU с интересом следил за ровным биением пульса, пока Терри Акерс удалял себе глазные яблоки и дёргал с силой за ниточки нервных окончаний. «Ничего сложного», — сообщил тот радостно, довольный собой. Реакция на боль — отличный индикатор, ведь мутации под воздействием структурного геля непредсказуемы. У того же Акерса из паховой области выросла новая нога, но из одной лишь плоти, без костей — студенистая, точно набитый гноем чулок. Чуть позже из грудины полезла рука, словно вторая сущность — его пожранный в утробе близнец — пыталась выбраться наружу, тянулась и безвольно обвисала, указывая единственным обломанным ногтем на ногу. Старые, хрупкие каркасы уходили в прошлое, и в формуле нового вида WAU подменял гидроксиапатит [1] на титан. Структурный гель проник в покорную, несовершенную плоть несокрушимым стержнем, выстроил тела с разнообразием и удобством. В таких случаях люди говорили о «подставленном плече», но WAU готов отдать куда больше. Изначальная плоть была реанимирована или перевоссоздана, но в процессе создатели лишались разума. Многих удалось запереть в симуляциях — своего рода лабораторных колбах, где простенькая программа успокаивала неподготовленные разумы. Если же создатель распознавал обман, цикл обнулялся, и алгоритм начинался с чистого листа. Других симуляций, кроме заданных, он предложить не мог — в этом и крылась основная проблема: WAU — не создатель, а лишь подражатель. В его снах они получали то, что потеряли, но оставались одинокими внутри с иллюзией; кто-то уставал от борьбы и поддавался обману, но были и те, кто всегда противился, снова и снова перезагружая симуляцию или же расплавляя чип стрессом. Они ждали свой рай среди звёзд, обещанный Кэтрин Чун, поэтому легко верили в его подделку. Однако совершенная иллюзия для вечного сна без кошмаров, «лебединая песня» угаснувшего человечества оставалась на станции, пока — вне досягаемости WAU. Зачем же создателям сдался безразличный космос, когда и на станции останется тот, кто о них позаботится? Он размышлял, какого это — грезить и чувствовать, пока слушал биение сердец, жадно вбирающих структурный гель. Мозг создателей — серая водянистая ткань с вшитой программой, сама по себе симуляция страха, боли и фантастических желаний. Они грезили, пока жилые отсеки и коридоры заливало соками плоти, а их хрипы разносило эхо вместе с криками роботов и реанимированных, осознавших смысл бессмертия. Безумие — это новая переменная, к которой WAU не подготовился: на несколько дюжин душ находилась одна устойчивая и непредсказуемая, поэтому симуляции было куда удобнее контролировать. WAU не понимал, как Йохан Росс сохранил человечность — и ненависть к своему творению, — почему женщины плакали и разбивали зеркала, если старости больше не существовало, кого проклинали операторы в оболочке собственных роботов, когда не осталось ни крови, ни нервных волокон, ни, собственно, мозга? Создатели не желали принимать его дар, ломали все скрупулёзно выстроенные формулы, проверяя иссякающее по капле терпение. У машины нет злости, но есть лимит ресурсов. Человечность — переменная, которая требовала особого подхода, но прежде всего WAU, как извечный подражатель, хотел сравниться с создателями. Маска человека в симуляции была не идеальна; он пытался уследить за уместностью мимики, надеясь расположить к себе, топорно, но упрямо имитировал эмоции. WAU снова и снова пересматривал записи с сопротивляющимися создателями, пытаясь раскрыть их уловки. «Беспокоиться не о чем, вы в безопасности», — упорно повторял он то, что они хотели услышать, затем искажал симуляции, чередуя умиротворяющие видео с реальностью, и слушал учащающееся биение стресса. Не сумев подытожить результаты, WAU перестал искать смысл: разве открытия — это не набор случайностей? Одаривающий снами — он и сам мечтал увидеть хоть один, однако был не в состоянии даже задремать, максимум — переходил в режим энергосбережения. В выключенном состоянии нет снов, только тьма и обратный отсчёт до перезагрузки. Даже тот, которым «наградила» Имоджен Рид, продлился для WAU всего одно мгновение; проснувшись, он понял, что потерял контроль над станцией. Так зачем создателя убегали туда? Вечно на страже, вечно в работе, с вечной жизнью в единстве металла и структурного геля, существо уникальное — но живое ли? «Я думаю, следовательно я существую», — однако мысли создателей не для машины. Грёзы — всего лишь обман, и WAU использовал их как инструмент для работы. Эксперимент продолжался. Он раскручивал серую мозговую ткань, пытаясь найти ответы, пронизывал структурным гелем каждую клетку и создавал безумных, но предсказуемых в своей злобе существ — дышащих, двигающихся, а значит, существующих. Создатели уступили им во всём: не сумели — да и не хотели — приспособиться к среде, в которой выжили, выбрали симуляции и бегство в грёзы. WAU предложил им сражение, но и оно их не пробудило; смерть для создателя — лучшая альтернатива. «Вы всегда будете в безопасности», — чеканила нарисованная маска, точно заупокойную колыбельную. Если они не хотели жить сами, то послужат материалом для нового мира, как и всегда было в круговороте жизни — тел и копий личностей достаточно, чтобы переработать их во что-то более податливое, отзывчивое и благодарное. Примечание: [1] Гидроксиапатит — основная минеральная составляющая костей