А зомби здесь тихие

***

      В тишине сидеть я никогда не любила. В моей голове кружился рой мыслей, особенно о брате, о том, что я буду теперь делать. А я и вправду не знала, что может сделать беззащитная шестнадцатилетняя девушка при зомби апокалипсисе, да и причём тут он, дело, наверное, в другом: кто мне заменит брата? С кем я буду делиться секретами? С кем? Ни с кем. Женю никто не заменит. И снова, в моих измученных и заплаканных глазах появились слёзы, обильные и беспомощные, тихие, горькие, и теперь уже частые слёзы. Опять всхлипы и стоны. Ваня тихо и покорно сидел, переводя взгляд с меня на него. — Куда мы дальше пойдём? — бессильные капли потекли по прикушенной губе, затекая внутрь, оставляли солёный привкус. — Успокойся, хорошо? — он снова приобнял за плечи, я увидела тепло и застенчивую тоску в его глазах. — Мы уйдем отсюда, из этого места… — Но придём сюда, чтобы похоронить Женю?! — я перебила его. Он же кивнул. — Ты уверен, что за этим селом вируса нет? — с какой-то отчуждённостью произнесла я. — Стоит попробовать… здесь мы точно не выживем. — Печаль и ничего более. — Какая у тебя мечта? — я заглянула ему в глаза, и, как будто почувствовала, что он серьёзно хочет узнать об этом, решила рассказать, а что теперь-то скрывать? — Я… мечтаю быть с любимым человеком, быть счастливой, только, теперь я вряд ли буду такой, — теперь не слёзы, а какое-то опустошение в душе, — А ты? — Хм… наверное быть счастливым и рядом с любимым человеком — мечта каждого, моя в том числе. Мой самый главный страх — забвение. Хочу прожить увлекательную жизнь, хочу быть знаменитым, хочу, чтобы обо мне помнили, моя мечта… — Забвение случается с каждым… — То есть, ты хочешь сказать, что своего брата не будешь помнить? — странный взгляд. — Нет, ты не понял, через сто лет, а может через тысячу вообще не будут помнить о нашей семье, мы же не помним о своих предках… — просто хотелось говорить, будто успокаивать его. — Ладно, понял, — и уже тише прошептал, — потому что не хотим помнить, — сделала вид, что не услышала.       Время шло; тишина как за дверьми, так и между нами затягивалась. Незнакомец лежал в неестественной позе, не шевелясь и не произнося ни звука. — Почему ты такой?.. — я не подобрала подходящего слова, а он понял, о чём я; хоть я и задала этот вопрос, но не особо хотела слышать ответ, но он меня чуток удивил. — Мама умерла, мне не исполнилось и десяти, у отца было онкологическое заболевание; теперь, тут такая херня.       Рассказывал, что чувствовал в тот момент, когда папа сказал: "Мамы больше нет, " — а через время — Сынок, меня скоро не станет, ты должен вырасти настоящим мужчиной…". Да, у нас непростая судьба оказалась… Хотелось плакать, но я чувствовала, что не могу. А, может, я была равнодушна к этому; наверное, у меня начиналась апатия. Ещё что-то спрашивали у друг друга, но я чувствовала полное безразличие. Хотя, мне немного стало легче, как будто залезли друг другу в душу, узнав себя получше. Он узнал, почему я спасаю этого человека: я слишком добрая, не могла оставить человека в беде. Потом снова тишина. — Твоя доброта когда-нибудь доведет тебя, — с сарказмом выпалил он. — Кхм, — отозвался незнакомый парень, — нужно идти. — Ну наконец-то, — привстал Ваня.       Я подбежала к нему, попытавшись помочь встать; он был тяжелее, чем я предполагала, Иван тяжело выдохнул, но помог. Сейчас, почему-то нам обоим было плевать, кто он и откуда, так как вопросов ни я, ни он не задавали; молчал и этот. Подошли к двери. — Я сам смогу, — Ваня же сразу перестал поддерживать его, бросив колкое: "Ну ок". — Вы… не беспокойтесь, я вас буду поддерживать, вы не так устойчивы… — Давай на "ты", — уловив какую-то насмешку Ивана, всё-таки согласилась, — Марк. — Думаю, это некстати, — заключила я, поправив волосы. Мне действительно было плевать на то, как его зовут, и то, что я ему помогла, не означает того, что я хочу знакомиться, хотя, теперь я знала, как его называть.       Он же лишь колко посмотрел на меня, в глазах всё та же белизна, что и ранее. Думать про его укус и возможное превращение я не хотела, мои уже пустые мысли были заняты воспоминаниями о брате и рассказами Вани.       Дверь открыл Ваня. Сначала высмотрел сам — никого. Потом всё же помог Марку вытащиться из комнаты, и теперь уже мы втроём шли, придерживая друг друга. Странно, эта ситуация сплотила столь чужих людей.       Запах стоял не столь приятный, как ранее. Разлагающиеся тела ужасно воняли, да и ходячие мертвецы гнили заживо. Как-то странно звучит "мертвецы гнили заживо", не правда ли? Ведь они и так уже мертвы?..       Медленно, но тихо, перешагивали полуразбитый каменный пол с матовой красной покраской. А, может это не покраска, а кровь — кто знает. Звуки рыка впереди заставили нас вздрогнуть, переглянувшись, Ваня решил проверить. — Сейчас, — прошептал он и, уходя вперед с длинным ножом в руках, — если что, бегите! — согласно кивнула.       Он отдалился, а я потихоньку приблизила Марка к стене, осмотревшись. Только сейчас я заметила: та самая дверь, в которую я когда-то вошла, чтобы увидеть брата, и вышла уже, чтобы никогда его не увидеть. — Я сейчас, — странное чувство охватило; меня сковал страх и ужас, когда я потянулась к обычной деревянной коричневой ручке. Марку отдала палку, мало ли.       Холод пронзил меня изнутри. Подходя к месту, где лежал брат, мои глаза наполнились слезами, необычными, они были пустые. Браслет. Ах, и только сейчас я вспомнила одну важную для меня вещь. Однажды, на день рождения он подарил мне чёрный сотканный браслет с серебряным сердцем с подписью "brother", себе же он тоже сделал браслет, красный, с таким же сердцем "sister", мне же сказал, что, когда мне станет грустно, я могла брать этот браслет и вспоминать о нём, все важные события связаны именно с браслетом. Я даже на экзамен его брала. И на его руке оказался тот самый браслет, надевавшие которые, мы произнесли одну фразу "sister and brother forever". Мелочь, а приятно. Правда?! Наверное, вы не понимаете меня. Мой же браслет я оставила в рюкзаке. Да, мне он нравился, да, он много значил для меня. Я и сама не понимаю, почему его сняла. Медленно потянулась к браслету. Рука будто вздрогнула, а может мне показалось. Она ужасно была холодной. Дернулась, но сняла браслет. Провела указательным пальцем по серебряному сердцу: холоднее, чем руки. Снова чёртовы воспоминания, а за ними море слёз. — Прости меня, — смотря на брата и прижимая браслет, рыдала. Казалось, время замедлилось, в горле стоял ком всего того, что произошло за несколько дней. Чёрт, всего несколько дней смогли перевернуть мою жизнь с ног до головы. Тонкие брови брата шелохнулись. — Ты живой? — придвинулась ближе, даже самой стало смешно: как отрубленная голова может ожить? Галлюцинации похоже. — Знаешь, — взяла в свои бледно-розовые ладони холодную грубую руку Жени, — а я вот спасаю человека, хотя нет, мы спасаем, так хочу, чтобы на его месте был ты… Как думаешь, родители живы?.. Надеюсь, что да!.. А Ваня не такой плохой, как казался на первый взгляд, — что-то вроде улыбки. Стук в дверь. — Женя, я вернусь…       Стучали негромко, всего несколько раз. "Наверное Марк, или Ваня вернулся", — я утёрла набежавшие слезы, задвинув запястье с браслетом рукавом.       Снова эта чёртова дверь оказалась сзади. — Уходим, быстрее, — рванул за запястье Ваня. — Подожди, Марк…       Сам же Марк, сидевший рядом с дверью, что-то невнятно произнёс, а Ваня снова повторил. — Мы не можем его так бросить… — вырвавшись, подбежала к незнакомцу. — Идём, ну же. — Ты не можешь… — потом чуть тише, — Женя! Он слишком слаб, я прошу, оставь его. Не исключен тот факт, что он заражён, и он все наврал про иммунитет. — Тогда почему мы его оттуда вытащили? Почему, если ты не исключал тот факт, что он заражён? — парировала я, приподнимая Марка. — Не мы, а ты! Представляешь, поверил, что у него иммунитет, ты умеешь убеждать. А теперь посмотри на него…       И правда: черты лица стали немного другими. Глаза стали белее, волосы светлее, кожа ломкой, шершавой. И запах, воняло чем-то протухшим, гнилым. Марк только смотрел на меня в положении сидя, произнося что-то полугромкое, но невнятно. — У вас… тебя точно иммунитет? — невольно скатилась слеза. В ответ — легкий кивок. — Может, это всё из-за иммунитета, может у него так… — продолжила я говорить Ване. Вдруг какой-то звук за стеной напротив. — Идём! — прикрикнул он, хватая и оголяя запястье. Пристальный встревоженный взгляд по браслету, он что-то прошептал, но его речь было не узнать и не понять: сзади резко набросился двухметровый амбал, видимо тот, что напал на Лизу. Спереди, в руку, вцепились зубы Марка. — Беги… — чуть слышно. Жалостливый и растерянный взгляд упал на Ваню несколько раз, перед тем как я со всех ног неслась прочь от этих "людей", этого здания, этого посёлка…