Сердце во льдах

      Наюн выдохнула, едва она поняла, какие слова сорвались с её непослушных губ, и тут же попыталась отодвинуться в сторону, чтобы привычно уже убежать, но Ким Тэхён сильнее сжал запястье, и она остановилась. Советник был так близко, что девушка видела каждую чёрточку его лица, могла разглядеть невиданное прежде смятение в тёмных глазах и чуть потрескавшиеся губы. Заметна была даже короткая совсем тёмная щетина, и Наюн это показалось таким тёплым, живым и настоящим, что внутри снова всё непонятно дёрнулось.       Ким Тэхён в стеллаж вжимал её своим телом, горячей грудью прижимался к её груди, дышал в самый лоб, а потом ладонь положил на щёку и так приятно большим пальцем очертил скулу, что Наюн подумалось, будто она может прямо сейчас рассыпаться на миллионы снежинок и исчезнуть без следа. В ушах почему-то шумело, дыхание всё никак не могло прийти в норму, а её саму всё трясло. Тяжёлая крупная ладонь приятно касалась лица, глаза щипало, будто Наюн вот-вот собирается расплакаться, а потом Ким Тэхён наклонился ещё ниже, поднимая её лицо навстречу своему, и сердце перевернулось в груди трижды и упало куда-то вниз.       Пальцы Советника мягко скользили по лицу, гладили линию челюсти, пока взгляд не отрывался от её собственных глаз, а Наюн казалось, что она тонет во всём том, что таилось там и прежде было будто бы недоступно. Губы опалило горячим, когда Ким Тэхён мягко обхватил подбородок, и глаза заслезились от переизбытка, кажется, всего того, чем полнилась душа.       — Нет…       Наюн зажмурилась, едва Советник всё же поцеловал её, заставив выдохнуть еле слышное отрицание в свой рот, а потом зачем-то лишь раскрыла губы навстречу чужим и обхватила в непонятной панике чужое плечо, едва не потеряв равновесие, когда он сжал их своими. Ким Тэхён отпустил запястье, ладонью соскользнул на талию, притягивая Наюн вплотную к себе, и она согласно прижалась ближе, потому что это вдруг показалось страшно необходимым. У неё кружилась голова, а Советник продолжал целовать медленно, с каждой секундой словно бы сильнее вдавливая в стеллаж за спиной и требуя ответа.       Он мягко мял губы Наюн своими, дышал оглушающе громко и пьянил этим похлеще лучшего вина, в изобилии хранящегося в холодных подвалах Дворца. А она в ответ жалась к нему, цеплялась пальцами за крепкие плечи и думала, что действительно вот-вот заплачет от осознания неправильности и желанности происходящего. Ей страшно было признавать, но так хотелось, чтобы Ким Тэхён не отпускал её. Чтобы он лишь сильнее сдавливал талию, прижимал к себе, не позволял вдохнуть лишний раз и продолжал губами касаться губ.       Наюн ладонями несмело провела вверх по плечам Советника, кончиками пальцев прочувствовала каждую шероховатость плотного кителя, а потом, едва он отпустил её лицо, сжав вместо этого и без того тугой корсет на талии, забралась в удивительно мягкие волосы на затылке. Она чуть двинула губами навстречу чужим, ощутила улыбку, мелькнувшую на них, и подумала о том, что наверняка кажется Ким Тэхёну глупой. У неё не было в подобном опыта совсем, тот первый поцелуй — секундное касание — с Юнги в их пятнадцать вряд ли считался за таковой, но Советник целовал так, что ноги становились ватными, а сердце и правда трепыхало в груди, мечтая вырваться наружу. Наюн нравилось, как Советник стискивал её талию крупными ладонями, прижимал к себе, заставляя прогнуться в спине, и обнимал её губы своими, медленно скользя по ними терпкой сладостью выпитого после обеда бренди.       Дверь библиотеки вдруг скрипнула и захлопнулась с характерным звуком, и девушка, вздрогнув, распахнула глаза и отпрянула, насколько ей то позволили руки Ким Тэхёна и стеллаж за спиной. Она выдохнула потрясённо и посмотрела на едва заметно улыбающегося Советника, который медленно провёл по нижней губе языком, а потом снова потянулся к ней, но наткнулся лишь на щёку. Наюн почувствовала, как расплылся он в улыбке, пальцами сильнее стиснув её тело, а потом соскользнул ниже и оставил влажный и оглушительно громкий поцелуй у самой мочки уха, заставив девушку от неожиданности взвизгнуть.       — Чш, — шепнул Ким Тэхён, а на губах у неё в ту же секунду оказался его указательный палец. — Вы же боитесь слухов, Принцесса, будьте тихой, как мышка.       — Тэхён! — громом среди ясного неба раздался чей-то крик. — Ты мне нужен прямо сейчас! Обойдёмся без твоих вечных пряток, я знаю, что ты пропадаешь здесь последние дни!       — Вот прицепился, — шикнул недовольно Советник, по-прежнему горячо дыша ей в самое ухо, а Наюн зажмурилась, потому что стало страшно. — Мой брат иногда бывает просто невыносим. Простите его за это, Принцесса.       — Тэхён! Тебе не шесть и не шестнадцать! Ты не можешь прятаться от этого вопроса вечно!       Наюн казалось, что она даже слышит каждый шаг Короля Ким Сокджина, и он эхом раздаётся в её голове, пока его младший брат дышит в самое ухо, прижимается к ней слишком откровенно и указательным пальцем касается губ. А она, отвернувшись, пытается не умереть от страха быть пойманной.       И ей бы оттолкнуть от себя этого невозможного во всех отношениях парня, метнуться в сторону, но ноги словно бы отказывались слушаться, а её саму будто бы прибило к одному месту.       Наюн, отвернувшись в порыве уйти от поцелуя, не могла видеть лица Советника, но и без этого слишком хорошо представляла довольную ухмылку на его лице. Ладонь на талии почти обжигала, но казалось при этом по-приятному тяжёлой и очень нужной, равно как и палец на её губах, который касался нежно и осторожно, но девушка не смела сказать и слова.       Шаги Короля Гиаронда раздались вдруг слишком близко, а Ким Тэхён сильнее вжал её всем телом в стеллаж, предупреждающе шикнув на ухо, и убежать у Наюн не получилось бы при всём желании.       А потом перед самыми её глазами появился Ким Сокджин, прячущий руки в карманы и осматривающий внимательным взглядом весь проход между стеллажами, где прятались они двое.       Сердце замерло в груди на секунду, а потом забилось в несколько раз чаще, и Наюн зачем-то вцепилась в китель на боку Советника, испугавшись последствий. Вот только Король смотрел будто бы сквозь них, словно не видел и не замечал, и девушка панически обернулась в сторону Ким Тэхёна. Он смотрел прямо на неё, губы его горели красным, заставляя щёки Наюн пылать алым, а вся чёрная радужка покрыта была фиолетовыми символами и знаками, лишь некоторые из которых были ей знакомы. Магия иллюзии была самой сложной, самой неподдающейся контролю, но Советник будто играл ею, скрывая их двоих от внимательных глаз своего старшего брата, и Наюн задумалась в очередной раз, насколько могущественный перед ней маг.       Волшебство Ким Тэхёну очень шло. Он становился ещё красивее, чуть задумчивее. Его брови едва заметно хмурились под длинной чёлкой, а губы сосредоточенно сжимались. А теперь, когда в его глазах видно было отражение творимой им магии, Наюн и вовсе залюбовалась, потому что он словно бы светился изнутри.       Её собственное волшебство было почти прозрачным, едва заметно голубым, а у Советника Кима фиолетовый, почти лиловый, цвет сиял так ярко, что вполне возможным казалось ослепнуть. Но отводить взгляд не хотелось: пусть даже Ким Тэхён выглядел жутко самодовольным, пусть рядом стоял Король, который всё ещё мог стать в будущем её мужем, пусть происходящее было трижды неправильным… В голове у Наюн было столько этих «пусть», что удержать себя от глупостей просто не вышло.       Она потянулась и, обняв лицо Советника ладонями, поцеловала его, зажмурившись, потому что тогда не было так страшно и так стыдно. Принцесса Пак Наюн наверняка бы сошла с ума, едва ещё два месяца назад ей сказали, что она будет целовать почти незнакомого парня прямо на глазах будущего мужа, пусть он и не видел их, скрытых под иллюзией. Принцесса Пак Наюн наверняка бы захотела умертвить себя, лишь бы семья не знала такого позора, как чужие крупные ладони на её талии, чужие губы на её губах, чужое тело, вжимающееся в её собственное.       Наюн не знала, что хотела доказать и кому хотела доказать этим своим действием. Но в груди поднималась непонятная гордость — неправильная, неразумная — когда до слуха дотянулось эхо удаляющихся шагов Короля Гиаронда, а следом — чуть позже — очередной хлопок двери. Ким Тэхён в ту же секунду пальцами зарылся в волосы на её затылке, сжал их в кулак, заставляя запрокинуть голову и выдохнуть громко, отрываясь от его губ, и Наюн сглотнула, вновь встретившись с тёмным, уже безо всякой магии, взглядом. На самом краю сознания ей подумалось ещё, что причёска наверняка безвозвратно испорчена, но на это было откровенно плевать — по крайней мере, сейчас, когда Советник Ким дышал громко в её губы, кусал свои собственные, будто о чём-то задумавшись, и смотрел так, что почему-то внутри всё дрожало и неясное, прежде не знакомое, стремилось наружу.       — Если бы вы знали, Принцесса, — хрипло выдохнул он и резко за талию притянул к себе, не давая между их телами появиться ни малейшему расстоянию, — что я хочу сделать с вами… Вы бы не целовали меня столь безрассудно. Совсем ничего не боитесь?       Её щёки вновь опалило смущением. Запоздалым, совсем уже неуместным, но в словах Советника сквозило столько неприкрытой двусмысленности и столько неприличных абсолютно намёков, что тело задрожало против воли, и стало жутко стыдно за собственную импульсивность. Снова захотелось убежать и спрятаться, оттереть губы от вкуса чужих, закрыться в своих покоях и не высовываться до тех пор, пока делегация Гиаронда не покинет стен их Дворца. Но вместе с тем проснулась потребность не упасть в грязь лицом, захотелось быть смелой, ответственной за собственные поступки Принцессой, и поэтому подбородок будто бы сам собой вызывающе дёрнулся.       — Так расскажите, — кинула она, изо всех сил пытаясь казаться уверенной и сильной. — Что такого вы хотите сделать, Советник, раз мне стоит бояться?       Ким Тэхён моргнул удивлённо, растерялся, кажется, на пару коротких секунд, а потом снова вернул своему лицу совершенно снобское выражение, натянул усмешку и, потянувшись, зашептал на ухо, разгоняя по всему телу мурашки:       — Хочу обладать вами, Принцесса. Хочу, чтобы вы принадлежали мне, а не моему брату. Хочу, чтобы у него не было на вас ни единого права, потому что, едва вы врезались в меня в день нашей первой встречи, я понял, что заполучу вас, чего бы мне это ни стоило, — Наюн, судорожно выдохнув, отступила лишь на полшага, но Советник вновь дёрнул её на себя, заставляя вжаться в собственное тело, а затем пальцами вцепился в ленты корсета на спине. — Уже убегаете? — хмыкнул он. — Я ведь даже не сказал ещё, как сильно хочу стянуть с вас это орудие пыток и позволить дышать полной грудью. И что хочу узнать, насколько мягкая у вас кожа. Она такая бледная… Уверен, на ней легко появляются синяки. Я бы оставил десятки следов на одной только вашей шее и…       — Довольно.       Ким Тэхён усмехнулся, удивительно согласно замолкая, а потом чуть отстранился, за затылок почти привычно приподнимая её голову, и уставился на губы. Наюн хотелось отвернуться, потому что лицо горело огнём, и хотелось закусить изнутри щёку, потому что душа полнилась смятением, но Советник крепко держал её волосы и ленты в корсете.       — Вы сами поцеловали меня, — усмехнулся парень.       — Вы сделали это первым.       — А вы не возражали.       Наюн нахмурилась, потому что он был прав, и, не найдя ни одного слова «против», дёрнулась, показывая всё своё недовольство и почувствовала вдруг свободу. Ким Тэхён отступил от неё на шаг, спрятал ладони в карманы брюк, и девушка, подхватив платье, быстрым шагом двинулась в сторону выхода, потому что нужно было срочно спасаться.       А затем остановилась резко, вспомнив вчерашний их разговор.       Быть может, Советник был прав. Быть может, бегать и прятаться бессмысленно. Быть может, нужно встретить удар грудью и, выдержав его, выйти из этой непонятной игры победителем.       Наюн фыркнула, решив, что это — абсолютно верное решение, двинулась в сторону стоящих посреди библиотеки кресел и упала в одно из них. Она сама не знала наверняка, что и кому пытается доказать, но, едва только Ким Тэхён показался из-за стеллажей, резко отвернулась, услышав смешок, потянулась и взяла ближайшую книгу с невысокого столика. Советник последовал её же примеру, выбрав соседний, слишком близко стоящий к её креслу диван, и углубился в молчаливое чтение, прижав пальцы к губам.       Девушка чувствовала себя странно: уши горели, сердце колотилось слишком быстро, а ещё чувство вины давило на плечи невыносимой тяжестью. Рядом с этим невозможным Советником Кимом она снова и снова забывала о всех правилах приличия, пыталась ещё изо всех сдерживаться, а сегодня, в конце концов, упала ниже некуда, почти разбилась на осколки, но никак не могла найти в душе сожаления и стыда за совершённое, сколько ни пыталась.       Принцесса Пак Наюн, конечно же, грызла себя и мешала сосредоточиться на поиске хоть отчасти полезной информации в книгах. Но сама Наюн лишь бросала короткие взгляды на Советника Кима, кусала губы, чувствуя, как щиплет глаза, и думала о том, что целовать его оказалось очень приятным занятием.       Время тянулось очень медленно, девушке хотелось кричать иногда, потому что Ким Тэхён был слишком непривычно молчалив: он не трогал её, не пытался задеть острым словом, не предлагал попрактиковаться в магии и не прижимался затем к её спине, на ухо нашёптывая заклинания и мешая на самом деле больше, чем помогая.       Наюн выдохнула громко, зашуршала юбками, чуть меняя своё положение, и снова углубилась в чтение, пытаясь найти неизвестно что. Слух затем обжёг смешок Советника, и девушка глянула на него остро, тут же сталкиваясь с его глазами. И столько насмешки в них было, столько превосходства и будто бы понимания каждой мысли, что её мучила, что Наюн рассердилась в ту же секунду и снова отвернулась, демонстративно утыкаясь в книгу.       — Вас задевает моё безразличие?       — Ничуть.       — Тогда что вас злит, Принцесса? — и опять одни сплошные мурашки вниз по спине от этого совершенно невозможного тона. — Не могу отделаться от ощущения, будто виноват перед вами в чём-то. Вам нравится, когда я более настойчив?       — Прекратите нести бред, — нахмурилась Наюн и снова посмотрела на него. — Меня угнетает лишь то, что мы никак не можем найти решения вашей проблеме, — солгала она. — Есть ли вообще толк искать это в книгах здесь? Неужели в Доме Песни нет нужной информации?       Ким Тэхён вздохнул, вытягивая ноги, и лениво взглянул на неё, подставив под голову ладонь и отложив в сторону книгу в кожаном переплёте.       — За все те годы, что я потратил на обучение в Доме Песни, я не смог найти ни одного ответа на свои вопросы. Никто из учителей не смог сказать ничего внятного, потому что подобная магия слишком сильна и слишком неизведанна. В моём распоряжении слишком долго была одна только подсказка — та самая Го Хара, которая создала это заклятье и которая исчезла потом в месте, которое вы называете Ледяной Пустыней. Если я не найду ответы здесь, в Каталии, и не с помощью Принцессы, поцелованной самой Нитару, то не найду их нигде и никогда.       — Почему вы так хотите избавиться ото льда на сердце? — спросила его Наюн, чуть подавшись вперёд. — Что такого плохого в том, чтобы не чувствовать ничего? Многие отдали бы за это всё. Пусть не будет радости, но не будет и горя. Не будет разочарований, не будет обид, не будет грусти и желания плакать в бессилии.       Ким Тэхён усмехнулся, поднимаясь на ноги, и подошёл ближе к ней, заставляя запрокинуть голову, чтобы не потерять его взгляда.       — А как же любовь? — усмехнулся он, и Наюн непонимающе моргнула.       — Любовь?       — Она самая. О ней так много говорят, что я хочу почувствовать её на себе. Хочу узнать, почему так много разговоров вокруг, почему так много мнений. Я хочу полюбить, Принцесса, разве в этом есть что-то плохое?       Наюн смотрела на Советника и понимала, что взгляд его снова пустой, чёрный и ледяной. Словно бы показалось ей всё то, что было там прежде, почудилось по одной только глупости и наивности.       — Отнюдь, — ответила она в итоге и, вздохнув, тоже поднялась на ноги. — За исключением того, что вы снова лжёте.       — Думаете?       — Уверена, — кивнула Наюн и, обойдя его стороной, положила на столик книгу. — Я бы скорее поверила в то, что для вас это — дело чести. И не более. Я не хочу, чтобы вы подумали, что я отказываюсь от своих слов. Или что хочу нарушить обет. Я не желаю вам зла — не стоило думать, будто я навредила или собираюсь навредить вам. А ещё следовало бы доверять мне чуть больше, потому что иначе мы так и не сдвинемся с мёртвой точки. Вам было больно, — вспомнила она и обернулась, — и это было не впервые. Но вы и слова не сказали, а потом решили обвинить меня. А если это что-то серьёзное? Если бы мы могли навредить?.. Вы не говорите даже того, почему это проклятье коснулось именно вас. Не говорите имени того, кто это сделал. Вы правда думаете, что мы с того начали? Правда думаете, что движемся в правильном направлении? Вы требуете от меня решения задачи, но даже не сообщили её условий. Чего мы добьёмся при таком подходе?       — А вы доверитесь мне? — дёрнул уголком рта Ким Тэхён и шагнул к ней, заставив чуть отступить. — Расскажете о том, что посещает ваши мысли? О чём думаете, когда смотрите на меня, как сейчас? А о чём — когда я вас обнимаю? Поведаете о своих чувствах, Принцесса?       Наюн опустила взгляд и сжала в пальцах платье, потому что едва ли ей хватило бы на это смелости. Эгоистичным ли было просить у Ким Тэхёна доверия, пока она сама не могла дать этого же? Девушка уверена была, что ответ — нет, потому что нужно это было для общего дела. И она сама обязательно рассказала бы ему о своих чувствах, поведала о том, как сильно он раздражает её, и что она думает лишь о том, чтобы уронить его в снег или кинуть в затылок снежок, только правдой это больше не было. И найти необходимую в своих мыслях истину она пока не могла.       — В этом и дело, — усмехнулся Советник, а потом снова упал на диван, вальяжно раскинув руки на его спинке и уж слишком неприлично раздвинув ноги. — Вы не хотите говорить об этом, потому что это «личное». Я не хочу — по этой же причине. Я во многом очень плох, мне трудно даже вести переговоры, потому что я ничего не чувствую и не понимаю по этой причине чувств других. Я часто ошибаюсь, думаю неправильно, слишком многого требую от окружающих, но кое-что знаю и сам. Теорию равноценного обмена, например. Уверен, вы слышали о такой из учебника магии начального уровня, но она же работает и в нашей повседневной жизни. Я расскажу вам всё от начала и до конца, если вы поведаете о своих чувствах.       — Но это в ваших интересах. Возможно, мы сможем продвинуться дальше, если я буду знать причины.       — В моих интересах знать и то, что вы думаете обо мне, — улыбнулся вдруг Ким Тэхён, а у Наюн что-то совершенно странное дёрнулось в груди. — Я даже открылся вам отчасти, Принцесса, и признался в том, что собираюсь заполучить вас.       — У вас ничего не выйдет, — качнула она головой из одного только упорства, а потом вспомнила, как поцеловала его, первой потянувшись к чужим губам, и покраснела.       Советник Ким медленно наклонил к плечу голову и, окинув её внимательным взглядом, снова улыбнулся, и глаза его неожиданно весело прищурились:       — Клянусь, я ничего не понимаю в чувствах, но уверен, что лжёте из нас двоих сейчас именно вы.

***

      Наюн смотрела на собственные ладони и не могла поверить в то, что это действительно произошло. Она не хотела, чтобы подобное случилось, сдерживалась так долго, что самой иногда казалось, что вот-вот взорвётся, и всё равно допустила ошибку, не совладав с собственными эмоциями.       Всю столицу снова завалило снегом, жуткая метель поднялась буквально за секунду, как вспыхнувшая спичка, а ледяные морозы ударили жителям под дых. Наюн было стыдно, потому что теперь она знала — дело в ней. И взгляды родителей и близких казались хлыстами, потому что чувство вины сдавливало неприятно глотку.       Сообщения о трудностях передвижения приходили едва ли не со всей страны, заставляя Короля хмуриться, простолюдины жаловались на возможный неурожай, если всё так и продолжится, Намджун сжимал поддерживающе её плечи, пока Наюн кусала губы, заламывая собственные руки, и даже Чимин, мягко касаясь волос и говоря, что совсем её не винит, просил, однако, чтобы она что-нибудь с этим сделала. Девушка по одному только взгляду Ким Тэхёна понимала, что и он знает, что изменившаяся так резко погода — её рук дело, но только ухмылялся себе под нос и даже не говорил об этом, когда они вновь встречались в библиотеке. Советник лишь перестал донимать Наюн разговорами о необходимости развития её дара, а ещё почти не касался — лишь вскользь, совсем невесомо, будто и не было между ними тех поцелуев.       Принцесса скучала.       Ей хотелось, чтобы он снова трогал бесстыдно талию, хватал за запястья, когда она пыталась убежать, прижимал к себе, обхватывая руками, и носом утыкался в беззащитно оголённую шею.       Наюн заметила, что куда больше времени начала проводить перед зеркалом, она снова и снова находила недочёты в собственной внешности, начала казаться себе до ужаса некрасивой. Служанки говорили, что она ошибается, а девушка лишь качала головой, не желая их слушать, и снова смотрела на недостаточно узкий подбородок, на вздёрнутый кончик носа, на недостаточно полную грудь, излишне сильно выпирающие ключицы, круглые глаза и россыпь бледных веснушек под ними. Наюн понимала, что по этим причинам и кажется Ким Тэхёну недостаточно привлекательной. И не стоило ей целовать его самой, лучше бы пусть он продолжил играться, и тогда, не теряя интереса, подумал бы, что партия продолжается.       Ей страшно было признаваться в этом даже самой себе, но, кажется, Советник Ким Тэхён завладел её вниманием полностью и без остатка. И слишком близок был к тому, чтобы завладеть ещё и сердцем.       — Вам для начала следует успокоиться, Ваше Высочество, — произнёс Намджун, неслышно подошедший сзади, и привычно сжал её плечи. — Что вас тревожит настолько, что вы не смогли контролировать себя? Вся столица помнит недельную зиму посреди лета, когда вы, девятилетняя, совсем так же не смогли справиться с эмоциями.       — Я справлюсь, — пообещала Наюн и опустила руки на парапет балкона. — Мне лишь нужно чуть больше времени.       — Прошло уже два дня. Вы всегда можете обратиться за помощью ко мне. Я изучал магию дольше и больше вашего, уверен, мы сможем найти решение.       Наюн усмехнулась горько, почувствовав вдруг себя неуютно, и мягко отстранилась, избавляясь от чужих рук на теле. Чужих, но не тех. Не нужных.       Ей вспомнилось, как она говорила несколько дней назад всё то же Ким Тэхёну. Ждала, что он расскажет ей всё, что они решат проблему, потому что всё кроется в причинах, но едва ли могла разобраться в своей, потому что и признаться Намджуну в том, что случилось, не могла тоже.       — Я всё исправлю, правда, — проговорила она и, поняв, что время уже наверняка пришло, решила поспешить в библиотеку. — Мне очень жаль, но я клянусь вернуть всё в норму.       — Не нужно брать на себя слишком многое, — мягко заметил Советник, а Наюн в ответ покачала головой.       — Я ответственна лишь за собственную ошибку. Её и собираюсь исправить.       Она чуть поджала губы и, кивнув, обошла мужчину стороной, направившись в сторону библиотеки. Ужин уже давно закончился, а это значило, что им с Ким Тэхёном снова предстояло далёкое от увлекательности чтиво. В книгах не было ровным счётом ничего полезного, Наюн уже отчаялась найти хоть что-нибудь, но продолжала появляться перед глазами Советника Короля Гиаронда. Может быть, потому что сама хотела его видеть.       Принцесса думала, что он снова не обратит на неё должного внимания — только поднимет на секунду взгляд от книги, усмехнётся чему-то своему и снова вернётся к чтению, а она заморгает часто, потому что обидно до ужаса, закусит губу и тоже уткнётся в книгу. Наюн думала, что он не скажет ей ни слова, не обратит ни капли внимания. Думала, что Ким Тэхён снова будет делать вид, будто её попросту не существует. Однако, едва только вошла в библиотеку и тихо притворила за собой дверь, встретилась с одной лишь пустотой на диванах в самом центре и усмехнулась.       Непривычно было вот так разочаровываться из-за чьего-то отсутствия. Непривычно было чувствовать, как кончик носа колет по той лишь причине, что Ким Тэхёна нет рядом. Непривычно было сжимать обивку на спинке дивана и думать о том, что всё должно пропасть пропадом.       Может быть, Советник заинтересовался уже кем-то другим, едва понял, что её внимание заполучил целиком и полностью. Может быть, проводит сейчас время с какой-нибудь Чехи, наплевав на то, что хотел избавиться ото льда на сердце. У Чехи, служащей во дворце всего полгода, зато крупные бёдра, тонкая талия и красивые губы. Пусть она лишь служанка, зато — в отличие от неё самой — жутко красивая. Как раз под стать Ким Тэхёну.       Наюн со злостью смахнула соскользнувшую на щёку слезу, а потом выдохнула судорожно и услышала, как за окном пуще прежнего завыл ветер, и метель сотрясла окна.       — Да чтоб тебя!.. — сорвалось несдержанно с губ.       Глаза заслезились ещё больше, пальцы сильнее стиснули кожу на спинке дивана, и Наюн едва не закричала в голос от негодования и прострелившей грудь боли. Ей нужно было вернуть всё в привычное состояние, развеять собственную вьюгу, а не усугублять её.       — И всё же вы умеете ругаться, Принцесса.       Наюн вздрогнула, едва услышав знакомый голос, хотела уже повернуться, чтобы встретиться с тёмным взглядом, но Ким Тэхён обнял её за талию, расположив ладонь на животе, а сам прижался к спине, и девушка замерла на месте, вцепившись от неожиданности в его запястье.       — Как же я вас ненавижу, Советник Ким Тэхён! — процедила она сквозь зубы, а тот в ответ только рассмеялся ей хрипло на ухо и прижался ещё сильнее, уткнувшись носом в висок. — Отпустите сейчас же!       — Если отпущу, погода снова разбушуется, — шепнул он, заставляя Наюн вздрогнуть и посмотреть в окно, где посветлело в один миг, и только снег продолжал медленно падать, невероятно красиво при этом кружась в воздухе. — Если бы я мог чувствовать, то сказал бы, что рад знать, что причина этих метаморфоз заключается во мне. Но ещё больше радости это принесло бы, скажи вы мне об этом сами, Принцесса. Сколько ещё, в конце концов, я буду ждать, что вы раскроете мне свои мысли?       Наюн выдохнула и зажмурилась, потому что тогда же почувствовала чужие губы на своей щеке, а потом всхлипнула едва слышно, потому что те коснулись шеи, пуская по телу самые настоящие молнии.       — Хватит, — попросила она, но Ким Тэхён только рассмеялся коротко и снова прижался губами к месту под самым ухом. — Хватит!       Девушка всё же извернулась легко в неудерживающих её руках, повернулась в сторону Советника и со злостью и обидой, которыми полнилась душа, воззрилась на него со всем возможным недовольством.       — Не нужно этого, — хмыкнул парень и, подцепив указательным пальцем её подбородок, приподнял лицо. — Зато теперь вы знаете, что чувствуете ко мне, Принцесса. И я хочу услышать это.       — Я уже сказала, что ненавижу вас, — нахмурилась Наюн, привычно сжав в пальцах платье. — Вы слишком жестоки. Игры, в которые вы играете, втягивая других… Вам хорошо — вы ничего не чувствуете, но как насчёт того, чтобы задуматься об окружающих? Я отказываюсь влюбляться в вас!       Ким Тэхён чуть улыбнулся, едва шагнул ещё ближе к ней, а затем наклонился к самому лицу и, прочертив линию из дыхания от губ до волос, мягко поцеловал её в лоб.       — Поздно, Принцесса, — произнёс он, а потом дёрнул Наюн на себя и обнял одной рукой. — Вы сделали это, едва лишь мы впервые встретились.       Наюн почудилось, будто под её ладонью, лежащей на груди Советника, что-то дёрнулось.