Обернуться назад

Внутри Vicissim можно было почувствовать себя всем — титаном, создавшим вселенную, даже всем миром; и одновременно ничем, пылью и пустотой, мельчайшей частицей всего сущего. Безликий не мог понять, что он. Имел ли он тело? Существовал ли когда-то? Какое у него было имя? Или же у него никогда не было ни имени, ни прошлого? Время текло куда-то, серебристыми вспышками оседая в этой космической пустоте. Текло сквозь пальцы, которыми нельзя было пошевелить, и пространство текло вместе с ним. Какова цена этого времени, спросил себя Странник, впрочем, не ожидая ответа на этот вопрос, позволивший ему неожиданно сконцентрироваться на происходящем. Все прошлые годы и цель его нахождения здесь. В этой величественно-ничтожной пустоте, болезненно напоминающей космос своей бесконечностью. И стоило Безликому подумать об этом, как он уже осязал своё тело в полной мере. Пустота принялась заполняться образами, которые явственно приняли вид округлых проемов — очень похожих на дверь Vicissim. Сотни, тысячи — они были повсюду. Странник потянулся к одной, но пальцы будто наткнулись на незримую преграду. Словно то, что могло быть за этой дверью, не принадлежало ему. Он приник к невидимой перегородке, пытаясь рассмотреть сокрытое за круглым проемом, но ничего нельзя было рассмотреть за черным туманом, щедро разливающимся внутри. Безликий беспомощно осмотрелся, отойдя от двери. Казалось, что все проходы были заперты. Это пугало. Путник шагнул вперед, почувствовав внезапную слабость. В договоре об этом не говорилось, что заставило Безликого запаниковать сильнее. Внезапно он почувствовал что-то странное. Его будто тянуло в сторону от этих дверей, к другим, дальше. Доверившись неожиданному провидению, Путник сделал ещё пять шагов, остановившись прямо перед другим проемом. Только выглядела дверь чуть по-другому, переливаясь золотом среди серебра. Безликий протянул руку и, не почувствовав под пальцами преграды, потянулся к проходу всем телом. От прикосновения дверь вспыхнула ярко-ярко, практически ослепляя, и пропала, заставив не ожидавшего такого подвоха парня провалиться в осязаемую ночную тьму. Тьма почему-то после оказалась ультрамариновой. Звуки смешались. Путнику казалось, что он слышал скрежет железа, отзвуки птичьего пения и звон. Попытка открыть глаза не дала ничего, тело не слушалось. Все, чего хотелось — это тянуться к неявному теплу, обволакивающему снаружи и согревающему изнутри. Безликий потянулся всем существом, укрытым синим светом, и Дверь отворилась. А вот падать дальше было больно. Пол оказался неожиданно твердым, а ступеньки — фактурными. Свет от синего стал золотистым, а тело начало ощущаться как и было. И одновременно так же, будто он обрел другое тело. — Вот и еще один Путник, — раздался вдруг рядом с ним голос. Довольно знакомый голос, казалось, он слышал его совсем недавно. Это… Это же Файрскин! Безликий приподнял лицо, попутно пытаясь осознать, насколько у него сильно разбит нос от падения. Оглядевшись чуть расплывающимся зрением, он понял, что находится возле Vicissim — в том же самом кабинете-хранилище что и раньше. — Вставай, Безликий. Поздравляю, тебе удалось перейти. И, судя по всему, даже удачно. По крайней мере, ты не похож на ссохшийся от времени скелет. Сколько ты сделал шагов до своей Двери, Странник? Безликий окончательно поднялся, рассматривая гоблина, который довольно скалился, явно наслаждаясь тем, что Путник дезориентирован и мало осознает происходящее. Вот же, порода. Файрскин точно не был приятным гоблином. — Где я? — Это не ответ на мой вопрос. Но могу сказать точно — ты в банке Гринготтс, на сорок восьмом подуровне, в хранилище номер сто шестьдесят три, кодовое название «Vicissim», — Файрскин вновь пакостно улыбнулся. Путник поморщился, садясь на полу. Вроде, все кости целы. Оглянувшись на спину, Безликий с неудовольствием отметил, что рюкзак с вещами разъело чем-то наподобие кислоты практически до основания. Остатки пришлось с сожалением выкинуть в сторонку. — Ты будешь молчать как истукан, или наконец ответишь мне? — проворчал гоблин. — Шесть. Я сделал шесть шагов, уважаемый Файрскин. А теперь мне хотелось бы знать, в каком я времени оказался, раз уж мне точно известно, где я нахожусь, — пробормотал в ответ Путник. На это гоблин наконец одобрительно кивнул. — Этот вопрос, молодой человек, надо было задать ещё в начале. Добро пожаловать в тысяча девятьсот шестьдесят девятый, Безликий. Путник удивленно моргнул, заслушав цифры. Вот это однако… Скакнул он знатно. На тридцать лет назад со Второй Магической и на одиннадцать лет со дня своего рождения, что тоже было неожиданно. Значит, его родители еще даже не пошли на учебу? Сколько им, девять сейчас? Любимый сын Джеймс Поттер и яркая добрая Лили Эванс. Значит, сейчас живы и остальные Мародеры? Его крестный, Ремус и даже Питер, еще не ставший предателем. Возможно, это можно было изменить? Путник потряс головой, освобождаясь от неважных сейчас мыслей. Потом, все потом, когда он разберется со своим нынешним положением. Пока Безликий задумчиво глядел куда-то в пустоту, Файрскин вдруг подскочил к начавшему вибрировать артефакту. Одно из его отделений озарилось неярким светом, проявляя на своем боку кованую ручку. Гоблин дернул за неё, открывшую отделение с лязгом, и вынул изнутри потрепанный свиток, напомнивший ему по виду тот, который Безликий подписал собственной кровью. Держа его едва ли не на кончиках пальцев, Файрскин протянул пергамент Путнику. — Первым раскрыть свиток должен тот, кому он принадлежит. — Что в нём? — спросил Безликий, коснувшись печати на свитке. Та тут же распалась, а шрам на руке заныл от прошившей ладонь магии. Древность пергамента тут же сменилась новизной и целостностью. Путник успел увидеть только слово «метрика», как цепкие когтистые пальцы выхватили пергамент у него из рук. — Посмотрим, посмотрим… — пробормотал Файрскин, пробегая взглядом по строкам. — Выбор Магии необычен как всегда… Поздравляю с новым именем, Габриэль Дариан Ричардсон, возможный Наследник Грей. Путник несколько оторопело взглянул на гоблина. Какой такой Наследник?! — Что вы имеете ввиду, уважаемый? Наследник? Я же только переместился? И что это должно означать? — Слишком много вопросов за раз, слишком много! Если хотите знать, мистер Ричардсон, то придётся помолчать и послушать хоть немного. Существуют вещи, которые нам неизвестны в должной мере. К ним относятся и решения Матери нашей — Магии. Пути её неисповедимы нами. Иногда, когда случается несчастье, она даёт возможность сделать шаг к исправлению. По всей видимости, Магия решила дать шанс роду Грей. На этом моменте Файрскин соскочил с места, практически добегая до своего стола. Наложив руки на круглую сферу в углу столешницы, гоблин что-то бодро произнёс на гобледдуке. В эту же минуту рядом с шаром появился ещё один свиток. Раскрыв его, Файрскин покивал сам себе. — Лорд Клемент Грей два месяца назад погиб на магической дуэли с Лордом Аурелиусом Принцем. Поверенный рода, уважаемый Блэкволл, уже отчаялся. Думаю, моё сообщение вселит в него жажду деятельности. Так что будьте готовы к тому, что далеко уйти не удастся. Этот гоблин упрямее взрывопотама в брачный период. — Я… — протянул теперь уже Габриэль, собираясь с мыслями. — Очень информативно, — гнусно хмыкнул Файрскин. — Ещё какие-то предложения? — Я не хочу быть каким-то мистическим Наследником! — воскликнул Путник, вскакивая с пола. Гоблин в ответ на это только фыркнул. — Насколько мне известно, выбора у вас нет. Но меня это не интересует, претензии будете поверенному высказывать. Моя задача — ознакомить пользователя с его новой жизнью. И, пока вы не начали высказывать все, что я вижу в ваших глазах, мне, предлагаю просмотреть информацию дальше. Габриэль, сдувшись от былого гнева прямо на глазах, кивнул. Вряд ли что-то могло быть хуже этого. — Ваш нынешний возраст — двадцать шесть лет, а день рождения — сегодня, двадцать седьмого июля. На возраст парень только хлопнул глазами, а вот дата рождения заставила его смешливо фыркнуть. Не так уж и далеко он ушёл от своей прошлой жизни. А вот с годами стоит уточнить. — Почему я стал старше на шесть лет? — поинтересовался он, решив, что стоять дольше пяти минут столбом не слишком удобно, и уселся в кресло. Гоблин сел напротив. — Шаги, Габриэль, шаги. Ровно шесть, — пояснил Файрскин, но, увидев все то же недоумение в зеленых глазах, продолжил со вздохом. — Vicissim генерирует нужную для временного перехода энергию, но для самого перемещения расходуется магия пользователя. Увы, ядро даже взрослого волшебника не может произвести нужное количество маны*. Поэтому артефакт забирает её на годы вперёд, с этим состаривая ресурсы тела. Скажите спасибо, что всего лишь шесть. Год назад вышла женщина, постаревшая на пятнадцать лет за раз. Кто-то же и к старости не нашел выхода. Габриэль вздрогнул от таких перспектив и мысленно помянул Мерлина. Пожав плечами, так и не определившись с тем, как он должен чувствовать себя после подобных знаний, он выжидающе взглянул на Файрскина. Гоблин понял намек без слов и вновь уткнулся в свиток. — Вы когда-нибудь слышали о своих родовых дарах? — спросил гоблин, явно желая сократить этот пункт в свитке, но, увидев отрицательный кивок, покачал головой. — Удивительно, кто вообще обучал вас? — Я думаю, это не ваше дело, — процедил Путник. — У вас, уважаемый Файрскин, нет права интересоваться моим прошлым, пока на моей ладони все еще есть этот шрам. Гоблин не стал говорить далее, действительно не имея прав что-либо спрашивать. Контракт, подписываемый всяким Путником, защищал пользователей от их прошлого. В частности, от неудобных вопросов или попыток выведать информацию в недобровольном порядке. Вместо этого Файрскин перевел взгляд на спорную графу и принялся зачитывать строку за строкой. — Способности и дары. Способность к боевой магии — 93%, способность к стихийной магии — 83%, способность к ритуалистике — 79%, способность к артефакторике — 15%… — гоблин чуть помолчал, сдерживая вопросы, рвущиеся с языка. Эта какая же у этого мальчишки, по меркам гоблинов, должна быть насыщенная родословная, что так сильно превалируют боевые способности. Да и ритуалы… Сейчас тот, чей результат превышает 40%, может стать хорошим Мастером, а такой процент. Надо же… Интересно, а дар в артефакторике так мал из-за подавляюще большого процента способностей к бою. Дав молодому человеку немного переварить ситуацию, Файрскин продолжил. — Способность к некромантии аннулирована из-за перехода во времени, также заблокирована способность к магии крови, но, как написал мне Блэкволл, это родовой дар Греев, так что эта способность будет возвращена. Так же есть дар к серпентарго, языку змей. Указано, что он полностью освоен. Вы уже говорили на нем? — Да. На втором курсе учёбы со змеёй говорил, — ответил Габриэль. Файрскин кивнул и вытащил из ящиков своего стола малахитовую статуэтку в виде василиска. Янтарные глаза царя змей сверкали как настоящие. Гоблин взмахнул рукой, поощряя, и Путник зашипел, заставляя змея сдвинуться с места. На втором кругу по столу Файрскин попросил прекратить и сразу же занёс что-то в свиток, пришедший от поверенного. — Далее, есть в вас сильный дар к анимагии, очень сильный. Есть предпосылки к полиморфагии, — гоблин выглядел изумленно, если конечно можно было так назвать гримасу, исказившую оранжевое лицо. — Если вы хорошо поработаете, то сможете иметь несколько анимагических форм. — Мой отец и крестный были анимагами, — грустно улыбнулся Ричардсон. — Думаю, это могло повлиять. Гоблин покивал, ничего не говоря. Несколько минут прошли в молчании, пока Файрскин вновь писал в свитке. Закончив, он вновь положил руки на сферу, и пергамент исчез, отправившись к Блэкволлу. На насторожившийся взгляд Габриэля он только усмехнулся. — Не волнуйтесь, магия договора сохранит знания в тайне. Только те, кто посвящён в обстоятельства вашего появления в этом времени, смогут прочесть свиток. Есть ли у вас ещё вопросы? Габриэль задумался. Что ещё могло его интересовать в этом месте? Все, что можно было узнать, он узнал. Покачал головой. — Значит, пора завершать Контракт. Дайте руку. Ричардсон протянул ладонь со шрамом и в неё тут же вцепились длинные когтистые пальцы, все в шишках. Речь гоблина, частая, ломаная, сменялась вязкостью напевов. Габриэль ощутил, как сгущается возле соединённых рук воздух. Раздался металлический звон, на запястьях гоблина и мага появилась тонкая радужная лента, через мгновение впитавшаяся в кожу. Файрскин первым отпустил руку, пробормотав что-то похожее на: «достаточно быстро…». На том они и разошлись. Гоблин остался в своём кабинете, разбираясь с документацией, а Габриэль отправился с помощью камина на верхние этажи. У него с собой было несколько драгоценных камней, переданных за собственное спасение Крюкохватом. На первом, самом верхнем этаже, практически ничего не изменилось. Такие же клерки, сидящие за золотыми весами и конторками; редкие волшебники, спешащие по своим делам. Габриэль подошёл к одному из гоблинов, занятому взвешиванием кучки рубинов. При виде подошедшего Путника карлик отложил щипцы и увеличивающее стекло. Следующие десять минут прошли в спорах о цене. Габриэль был уверен, что камни стоили больше, чем предлагал гоблин, чьи глазки маслянисто сверкали от одного только взгляда на сверкающие сокровища. На их доводы оборачивались даже остальные гоблины, сдержанно удивляясь неожиданной эмоциональности своего собрата. Разошлись они довольные собой и друг другом. Ричардсону удалось выдвинуть и удержать достойную цену, а клерк явно получил удовольствие от спора с достойным оппонентом, об этом говорила его довольная ухмылочка, которой он одарил мага напоследок. Выручить Габриэль смог на удивление много, по сотне галеонов за каждый камень. Этого должно было хватить на самые нужные и важные вещи: палочку, место жительства. Дальше оставалось только найти работу… Да только его планы были прерваны самым простым и безыскусным образом. Молоденький гоблин-служка остановил Путника перед выходом. — Мистер Ричардсон, вас просит к себе мастер Блэкволл по очень важному вопросу, — протянул коротышка, на что маг только вздохнул. Он надеялся, что поверенному будет сейчас очень не до него, хоть Файрскин и предупреждал его насчёт подобного. Габриэль кивнул и направился следом за тут же начавшим движение гоблином. Адаптация в этом времени будет сложнее. До кабинета поверенного Габриэль и его сопровождающий шли в тишине, прерываемой только шагами. Сам парень был хорош, наверное — немного маловатые грязные кроссовки, джинсы и тонкая кофта. И эти отвратительные очки. О, как они надоели за два «лесных» года Габриэлю! «Велосипеды» мешали, соскальзывали с носа и ломались даже от неосторожного вздоха. Хранитель Рода будет в ужасе. И вряд ли захочет иметь дело с ним. С одной стороны, это будет хорошей причиной отказаться от этого непонятного звания Наследника. А с другой ему было стыдно за свой вид. Пожалуй, Габриэлю действительно нечего делать в кабинете. Но его, увы, никто не спросил на этот счёт. Проводник мягко постучал в дверь и сразу же открыл её, не оставляя путей к отступлению. — Мастер Блэкволл, мистер Ричардсон прибыл. Из кабинета раздалось негромкое «войдите». Габриэлю некуда было бежать, пришлось пересилить собственное смущение и сделать шаг внутрь. Кабинет поверенного встретил его гробовой тишиной. Блэкволл внимательно рассматривал мага, оббегая его черты пронзительно-цепким взглядом. Путник почувствовал себя ещё неуютнее, но взгляд выдержал. Несколько следующих минут они просто рассматривали друг друга, пока гоблин не прервал молчание покашливанием. Габриэль же решил, что стоять придётся долго и приземлился в мягкое кресло. — Я очень рад, что вы, мистер Ричардсон, согласились посетить мой кабинет. Могу я обращаться к вам по имени? Боюсь, обсуждение нужных вопросов может затянуться надолго. — Думаю да, мастер Блэкволл, можете. У меня тоже есть несколько вопросов. — Отлично, — радостно кивнул гоблин. — Думаю, Хранитель Времени, встретивший вас, уже рассказал про непростую ситуацию, сложившуюся в роду Грей. Клемент, никогда не отличавшийся терпением и смиренностью, не смог удержать свой характер в узде и вызвал на дуэль Аурелиуса Принца, который позволил себе пройтись насмешкой по теме того, что Клем не имел детей, а жена его бросила, расторгнув министерский брак. Аурелиус никогда не был плохим дуэлянтом, потому все и закончилось так, как закончилось. Клемент истёк кровью до прибытия колдомедиков. — Отчего же его никто не спас? — спросил Габриэль, прищурившись. Его смущала подобная ситуация. Да и Принц… Сразу же вспомнился учебник Принца-полукровки. Могло ли это быть как-то связано? — Запрещено Кодексом. Помочь ему мог только Лорд Принц, но почему-то не захотел. Возможно, хотел подчинить род Грей боковой ветвью к своему, возможно, просто решил, что это ниже него. Но первая задумка не удалась бы точно. Месяц назад я заметил на гобелене Рода какое-то необычное ответвление. Лист, который не принадлежал никому. Ни кузенам или кузинам, ни дальним родственникам. Просто отдельный листок. Он рос весь месяц и просто присоединился к дереву. А сегодня, ровно час назад, на нем появилось имя. Ваше имя, Габриэль. У меня появилась надежда. — Что будет, если я откажусь от титула? — спросил Габриэль. Гоблин посмотрел на него с обидой и расстройством. — Род Грей прервется, потому что никто из ныне живущих представителей не подходит для Главенства в Роду. Они либо дети, либо больны, либо магически не дотягивают до нужного уровня. Банку придётся опечатать сейфы и хранилища Греев, а родовые артефакты «впадут в спячку», точнее никогда больше не смогут заработать вновь, — Блэкволл тяжело вздохнул, ему было печально смотреть на угасание некогда достаточно сильного рода. — Неужели совсем никто не может принять на себя титул Лорда?! — воскликнул Габриэль и повозился на кресле. Ему стало как-то не по себе. — Увы. Нет никакой надежды, потому что даже принять в род подходящего ребёнка без Лорда нельзя. Даже Регента нет. Прошу вас, Габриэль. Путник никогда раньше не видел просящего гоблина, но это было оно. Блэкволл уже не просил — он был готов умолять если потребуется. Если Род угаснет, то поддержка Магии станет ещё слабее. Ричардсон пытливо смотрел на гоблина, готового заламывать руки в отчаянии. Он мог помочь, но что он привнесет в Род? Это был вопрос, мешавший согласиться. — Я согласен, — осторожно произнёс Габриэль. Лицо поверенного осветила надежда. — Но с условием. — Я сделаю все, что в моих силах! — заверил гоблин. Ему нельзя было потерять потенциального Лорда. — Я хочу принять пока что только титул Наследника. — Но… — лицо гоблина исказила гримаса недоумения. — Но почему? Вы можете стать Лордом уже сейчас, род примет вас, Габриэль! — В том-то как раз и дело, — пояснил Путник. Он поднял ладонь со шрамом. — Этот шрам напоминает мне, что я здесь человек без прошлого. У меня нет ни сделанного имени, ни знакомых. И у меня нет пока нужных сил. Файрскин сказал, что у меня есть множество даров, но они не изучены и не освоены. Я хотел бы получить знания, которые помогут мне стать хоть кем-то в этом времени. Титул мог бы мне помочь, но кем я буду без него? — Да, теперь я понимаю… — Блэкволл был удивлён донельзя. Обычно волшебники стремились в самые короткие сроки получить титул и регалии, к нему прилагающиеся, о другом и не заботясь. Этот же маг оказался совершенно не таким. — Хорошо, я сейчас же... Хм... Как удобно... Фактически, у рода будет глава... К тому же, тогда никто не посмеет заявить свои несуществующие права на лордство. Габриэль кивнул, отведя взгляд. Мысли вертелись в его голове одна за другой. Правильно ли он поступил? Углубиться в размышления не дал Блэкволл, вынувший из небольшого ларца на краю стола небольшой перстень с чёрным камнем. Формой выполненный как крылья, поддерживающие камень, перстень был одновременно прост и красив, притягивал взгляд. Гоблин протянул кольцо замершему магу, и Габриэль принял его, разглядывая. Он аккуратно надел его, чувствуя, как сжимается обод на пальце. В антрацитовой глубине вспыхнули искры и чёрный камень постепенно изменился, становясь изумрудом. Его грани горели ярче прежнего, изнутри будто светило его собственное солнце. Путник улыбнулся от приятного ощущения тепла, согревшего изнутри. Гоблин ответил ему радостным оскалом и повернулся к дальней стене. На ней висело широкое полотно родового гобелена. На нем Блэкволл глазами отыскал присоединившийся к стволу листок с именем Габриэля, который обрёл золотистую кайму. Знак Наследника. Сам лист выглядел здоровым, лишь край был зарубцован — обозначение того, что маг является Путником. Взгляд Габриэля тоже пробежал по полотну и вернулся к поверенному. — А вы можете порекомендовать мне, с чего начать? — Это будет честью для меня.