Обернуться назад

Плавное движение кистью с зажатой в ней палочкой в то время как ноги расставляются шире. Глубокий вдох, наполняющий тело первородной магией, от которой начинают искриться волосы и кончик палочки. От следующего хлесткого движения из артефакта вырывается золотистой змеей молния, ударив в скалу. Камень мгновенно пошёл трещинами, и, словно подражая разрушенной скале, рассыпалась на щепки в руках Габриэля палочка, не выдержав напряжения. Он чертыхнулся и выкинул осколки в специальный футляр. В нем виднелись остатки других палочек. — Мордред и Моргана, как же я устал от этого! — рыкнул Габриэль и сделал несколько шагов туда-сюда. Внутри кипела злость, от которой вновь потрескивали волосы. После пробуждения дара стихийной магии в полной мере они вообще стали часто наэлектризовываться. Проблема с укрощением внутренней грозы вскоре встала ребром, и тогда Ричардсон познакомился с Хальфдауном. Знакомство их произошло самым странным образом — его выкинуло в вихре стихийной аппарации прямо перед домом северянина, который от неожиданности его чуть не убил, но оно того стоило — Йоссе оказался великолепным Мастером боевой Магии и таким же великолепным товарищем. Вот и сейчас парень, так похожий на викинга своей внешностью — светлыми волосами, заплетенными в небрежную косу, льдисто-серыми глазами, крепким подбородком — вышел из-за дерева, внимательно рассматривая результаты страданий. — Хальф, — вздохнул Габриэль. — Снова не вышло. Моя магия словно стремится разорвать палочку вместо того, чтобы использовать её как усилитель. Чего им всем не хватает, черт возьми?! Северянин молча подошёл к ларцу с щепками от нескольких палочек и принялся осматривать каждую. Расколоты они были на один манер — будто в ствол ударила молния, обуглив края остова и разрушив самую сердцевину. С прикосновением Хальфдауна от осколков отделилась маленькая молния, скользнувшая по крупной ладони. Йоссе задумчиво хмыкнул. — Это уже пятая палочка за день, Габриэл, — сурово произнес маг. Ричардсон вздохнул, не слишком испытывая вину от того, что методично уничтожает запасы артефактов. Он пообещал другу ещё в самом начале своего пути, что вернёт деньги, но северянин отказался. "Мне не в тягость, а твоих забот и так много", — сказал ему Хальфдаун. — Прости, друг, но это выше моих сил. Палочка просто не выдерживает меня! — Что за палочка была последней? — спросил Йоссе, перебирая все ещё заряженные стихией артефакты. Маленькие молнии разбегались в стороны от его прикосновений, добегали до плеч и пропадали, совершенно безвредно для парня. — Из железного дерева и жил дракона, куда прочнее может быть? — вздохнул Габриэль. — Её хватило на несколько секунд дольше, чем остальных. Хальфдаун помолчал ещё. Повинуясь его приказу, поднялся несильный ветер, окружая Путника. Габриэль мгновенно ощутил возможную ловушку и отскочил, будто почувствовав, что стоит на раскаленной земле. С кончика его пальца соскользнула гибкой змеей молния, направляясь к ногам противника. Но северянин, лишь вынув палочку из ножен, легко отбил атаку. — Без палочки тебе будет тяжело! — предупредил Йоссе, создавая ещё одну воздушную волну. Поток воздуха, острый настолько, что резал траву одним своим прикосновением, должен был уткнуться Путнику под ноги, лишая его возможности двигаться. Но Габриэль легко ушёл вновь, создавая ещё одно порождение своей стихии. Золотая лента разрушила поток, отправляя атаку в небытие, а вторая молния скользнула к Хальфдауну, замерев возле его горла. Северянин весело фыркнул, признавая свое положение и опускаясь на землю. Можно было поддаться разок другу без палочки. Габриэль, поняв, что второй атаки не будет, уничтожил молнию и протянул другу ладонь. Йоссе, хитро блеснув глазами, потянул парня на себя, роняя рядом. Путник весело рассмеялся, падая на мягкую траву. Где-то под рёбрами оседало веселье, накрывая мягким покрывалом досаду и раздражение. — Габриэл, ты хотел сдаться? — Не знаю, Хальф. Я готов взвыть от бессилия, потому что уже третью неделю не могу ничего сделать. Это напоминает мне время, когда я учился у Магистра Хайнриха. Тогда мои убеждения мешали мне, и неудачи будто шагали со мной вместе в ногу. Я изменился. Но что-то мешает мне и сейчас, от этого хочется взорваться! — в лежащую травинку звонко стрельнуло молнией, отбивая её. Габриэль вздохнул, рассматривая чистое небо. Где-то вдалеке виднелись чёрные тучи, но гроза должна была прийти только к вечеру. Хальф внимательно проследил за взглядом друга, глядя на те же грозовые облака. Они что-то ему напоминали, но что? Понять это сейчас, к сожалению, не представлялось возможным. — Думаю, что тебе может помочь только время. — Клянусь, если ты произнесешь это ещё хоть раз, я прокляну тебя! — фыркнул Путник, толкая друга в плечо. — Который раз я слышу это от тебя? Хальф качнул головой, возвращая тычок. У него удивительно нетерпеливый друг, ничуть не изменившийся с момента их знакомства на пороге дома северянина. Нет, Габриэль, конечно, рос над собой, но терпению его научить так и не удалось. — Давай, Габриэл, попытайся ещё раз. Путник поднялся со вздохом, оглядываясь по поляне. По щелчку пальцев Хальфдауна появились ещё футляры с палочками. Габриэль принялся за одну из них, становясь в позу. Льдистые глаза северянина следили за ним очень внимательно, анализируя действия. Ричардсон привычно повернул запястье, концентрируясь, как спину вдруг обожгло холодом — подул удивительно холодный ветер, пробирая до костей. Гроза, трещавшая где-то вдалеке ещё пять минут назад, стремительно приближалась, заставив парня чуть сбиться. Йоссе, перекрикивая шум стихии, приказал не отвлекаться, и Габриэль понял, что это он движет тучами, только непонятно, зачем. Сосредоточенный на палочке и молнии, искрящейся внутри золотистой магией, Габриэль не сразу почувствовал кое-что новое в своей силе. С приближением бушующей стихии он ощущал это все сильнее и сильнее, будто что-то неизведанное добавилось к его магии прямо сейчас. Погода достигала своего апогея, Путник будто стоял в центре бури. Хальфдаун прекратил движение грозовых туч и отошёл. Если он был прав, то зрелище обещало быть не только грандиозным, но и разрушительным. Габриэль провел по палочке кончиками пальцев, ощущая, как клубится в ней его собственная сила, и вскинул руку, направляя кончик палочки вверх — в самый центр разыгравшейся не на шутку бури. Вырвавшаяся наружу молния не была похожа на предыдущие, она больше походила на природное проявление стихий. А за спиной Габриэля будто началась ночь. От волос чёрными клубами опускалась тьма. Расчерченная яркими искрами, она покрывала землю. И в тот же миг небеса разверзлись, выпуская на траву вокруг Габриэля столпы ярких всполохов, тут же закружившихся вокруг. Палочку Путник не выпускал, упрямо заставляя искриться серебристую молнию. Танец стихии и мага, подобного ей, завораживал. Хальфдаун ошарашенно смотрел на буйство Магии, вырвавшейся на свободу с помощью грозовых облаков. Сколько прошло времени, Йоссе точно не знал, потому что не мог отвести взгляда. Но в какой-то момент Габриэль повёл рукой, и облака повиновались. Гроза кончилась, оставив после себя нетронутую поляну и двух шокированных волшебников. Путник выдохнул, будто и не дышал все это время вовсе, и опустил руку с целой палочкой. Прошло несколько минут до того, как Хальфдаун наконец сорвался с места, его спокойное обычно лицо выражало невероятное волнение. Северянин добрался за три широких прыжка, с гулко бьющимся сердцем сгребая друга в медвежьи объятия. Габриэль в его руках чуть дернулся, но быстро расслабился, не сопротивляясь. — Хальф, все хорошо. Я цел, можно меня отпустить, — улыбнулся Путник, мягко расцепляя сжатые на своём теле крепкие руки побледневшего сильнее обычного Йоссе. — Что с тобой? — Думал, тебя сожжет тем столпом, понял, что зря направил сюда грозу, — вздохнул северянин, убедившись, что его друг все же цел. — Чувствуешь истощение или что-то вроде того? Габриэль чувствовал себя великолепно, возможно, лучше, чем когда-либо. Сила внутри переполняла его, от чего парень чуть подрагивал, но не больше. Тело было лёгким, как будто если он подпрыгнет, то гравитация не будет на него больше воздействовать и позволит улететь куда-то к облакам. — Чувствую себя просто отлично, — улыбнулся Путник. — Расскажешь, что было? Я, кажется, помню только собственные ощущения. Они направились к дому Хальфдауна, планируя перекусить. — Это было смертельно прекрасно, честно сказать. Ты был повелитель этой бури, с палочкой, поднятой к небу, Габриэл. Я с места не мог двинуться от чистой силы, залившей поляну, — признался Хальфдаун, задумчиво проведя рукой по косе золотистых волос. — И я наконец понял, почему все палочки, которыми ты пытался воспользоваться, ломались, не выдерживая силы твоей молнии. Это проявилось во время твоего «молниеносного танца», я заметил, что с твоих волос тёмной волной опускались излишки магии. Тьма, у тебя две стихии. Габриэль моргнул оторопело, даже сбился с шага. — Поэтому палочки не выдерживали, да? Я рассчитывал только на одну силу, а вторая так себя проявляла, — Путник вытянул руку, и, поднапрягшись немного, создал на самых кончиках пальцев небольшую молнию. Та была уже знакомого серебристого цвета, но появилось и кое-что новое — свет, исходящий от неё, казался чёрным и мягким, он ниспадал с острых бесконечно движущихся граней вязким маревом. — Как гроза. Йоссе хмыкнул, разглядывая скользящую ленивой змеей вокруг пальцев друга молнию. Путник рассеял её, сжав кулак, и вновь повернулся к другу. Его заинтересовало ещё кое-что. — Почему палочка, которую я использовал, уцелела? — спросил он, одновременно вытаскивая небрежно сунутый в задний карман штанов артефакт. Северянин в ответ пожал плечами, взяв палочку из рук Путника. Он осмотрел её, касаясь кончиками пальцев то там, то тут. Потом улыбнулся и передал обратно. — Бук и сердечная жила дракона, девять с половиной дюймов, друг мой. — Но буковые палочки очень редко подчиняются волшебникам… — озадаченно произнес Ричардсон, машинально погладив вновь возвращенную ему палочку. Дерево в ответ нагрелось, распространяя мягкие волны тепла и выпустив из самого кончика яркие зеленые искры. Габриэль улыбнулся краешком губ. — С тобой, Габриэл, ничего не работает, как нужно, честное слово. Бук упрям и силён, он не подчинится тем, кто не умеет ждать и усмирять себя, — Хальфдаун улыбнулся, глядя как Габриэль птицей взлетает по ступенькам. — И я даже не знаю, как подобная палочка могла тебя выбрать. Под недовольное «Эй!», произнесенное лукаво ухмыльнувшимся Путником, Йоссе скрылся за дверью, весело хохотнув. *** Если бы кто-то спросил, к чему Габриэль шёл, выдерживая долгие тренировки, каждодневные упражнения и издевательства Хальфдауна, любившего подтрунивать над неудачами, то Путник бы сказал, что все шло к этому дню. Дню, когда его магия и тело наконец достигли баланса, на который Габриэль убивал по два часа каждый день, медитацией добиваясь внутреннего спокойствия. Он смотрел на себя в зеркало и не узнавал, не мог вспомнить, когда выражение в его глазах сменилось с глухой обреченности на волю. Волю жить, смотреть в следующий день. Его наконец отпустили последствия детства и юности, полных различных невзгод. Габриэль понимал, что таким он смог бы стать в том прошлом, из которого он ушёл, только если бы с самого рождения жил с серебряной ложкой во рту. И то не факт. Отражение было ему незнакомо от слова совсем. Габриэль видел в зеркальной глади человека, который знает себе и своим действиям цену, того, кто в себе уверен. Путник чувствовал внутри силу, свободно бегущую под кожей. Это виднелось в его глазах, на глубине зелёного моря; это чувствовалось в широком развороте плеч; это искрами оседало на кончиках пальцев. Габриэль тряхнул густой гривой волос, вновь прекративших подчиняться гребню после «молниеносного случая», и, аккуратно собрав собственную шевелюру в хвост, перевязал волосы кожаным шнуром. Пора было идти. Габриэль застегнул рубашку, поправил висящий на шее амулет, который ему подарил герр Хайнрих, поздравив с Мастерством. Когда было необходимо, украшение могло с легкостью трансформироваться в кинжал. Вещь, просто незаменимая для Ритуалиста. С ней Путник старался не расставаться просто так — амулет обладал эффектом накопления, поглощающим излишки магии. Выйдя наконец из дома, волшебник остановился прямо перед ним, на небольшой поляне, усыпанной мелким золотистым песком. Нагретый на солнце, он приятно обжигал босые ноги. Напротив Путника уже стоял Хальфдаун, одетый в похожий наряд — белую свободную рубашку и просторные штаны, не стесняющие движений. Маги поклонились друг другу — это было обязательной частью инициации Габриэля как боевого мага. Ученики мастеров такого толка не проходили комиссий, как это было в случае с Ритуалистикой и Магией Крови. Как только Мастер Боевой Магии получал это звание, он получал и свое кольцо. А его Ученик получал его следом, наследуя титул. Качественно обучивший мастер получал взамен сияющий яркий браслет на запястье — магическое подтверждение своей компетенции. И, если судить по напряженному лицу Йоссе, его друг собирался извалять его по всей площадке, но получить свой браслет. Впрочем, Габриэль собирался сделать то же самое. Проходить дуэль по правилам должна до последней капли магии, пока не перестанут подниматься руки и ноги, это понимали оба. Поэтому преимущество будет на стороне того, кто нападет позднее, сохранив больше сил. Это понимал только Хальфдаун, внимательно следя за Путником. Габриэль двинулся по кругу, глядя прямо в глаза Йоссе. Первая атака оказалась за нетерпеливым Ричардсоном. Он выпростал руку с палочкой, создавая яркую вспышку света, от которой северянин, ожидавший атакующего заклятия, машинально защитился. Это было ошибкой, позволившей Габриэлю приблизиться на непозволительные несколько шагов. — Что случилось, Хальф?! — весело воскликнул Габриэль, вновь взмахивая палочкой. Йоссе отскочил назад, посылая синий луч заклятия под ноги своего ученика. Настала очередь Путника обороняться, уходя в сторону от последовавшей за заклинанием связки Incarcerous-Glacius-Confundus. Хальфдаун ясно давал понять, что не шутит, заставляя ощущать на себе силу его заклятий. Песок под ногами Габриэля загорелся, прочерчивая яркую дорожку к ногам Йоссе, потрескивая под действием Pyro от Путника. Они бились, сходясь в танце заклинаний. Руки Хальфдауна испещрили неглубокие раны, а Габриэль молча и очень раздраженно вдыхал воздух. Его настигло Silencio Йоссе где-то на середине насмешливого монолога, приправленное будто бы издевательским Langlock. Поэтому сейчас Путник злился молча, грозно сверкая глазами. Впрочем, сам Хальфдаун уже получил небольшое склеивание ног за свою выходку. Становилось все тяжелее — оба едва сдерживались, от того, чтобы начать пользоваться стихийной магией — во всю сыпались искры и расходились легкие порывы ветра. В какой-то момент Габриэль рванулся в сторону друга, обхватив его за туловище и повалив на землю. Небольшие молнии заплясали возле Хальфдауна, угрожающе потрескивая на попытки дергаться. Обжегшись раз, северянин раздумал вырываться, устало опускаясь на песок. Рядом тут же упал Габриэль, выдыхая через раз со свистом. Подчинившись отчаянным жестам, Йоссе снял заклинания молчания и косноязычия, поморщившись от ругани, последовавшей за этим. Подувший легкий ветерок все же заткнул воинственного волшебника, который со стоном удовлетворения подставил мокрое от пота и жары тело под воздушные волны. — Так… у нас получилось? — спросил Габриэль после нескольких минут отдыха. Хальфдаун, мучительно приоткрыв один глаз, вытянул вверх левую руку, снимая кольцо Мастера. Артефакт плавно перетек в руки ученика, занимая положенное место и сменяя рисунок на печатке с легкой вспышкой. Одновременно с этим, запястье Йоссе обожгло проявившимся рисунком. Рассматривая оба изображения, маги со смехом подметили их взаимосвязанность. Грозовые молнии, обрамленные чем-то отдалённо напоминающим графическое изображение ветра и вырывающиеся из кончика палочки на кольце, и алхимический знак воздушного элемента в кольце изломанных линий. Мастер и Ученик. Чем Магия не шутит?