Обернуться назад

…Стоило им оставить свои вещи в комнатах и спуститься к обеду в столовую Грей-касла, как в комнату влетела серебристая саламандра — патронус Лили — и Габриэль понял, что его обыграли. — М-мастер, п-пожал-луйста… — Лили, по всей видимости, была чем-то напугана. Её голос сильно дрожал и срывался. — Здесь… Змея в небе, и всё разрушено, и кругом люди в алых мантиях. Вы мне нужны здесь… И серебристая саламандра растворилась, словно и не было, оставив после себя тяжёлую напряженную тишину. Ремус, до этого тревожно слушавший сообщение, бросил на Габриэля затравленный взгляд. Его усиливающиеся к полнолунию инстинкты выли дурниной, предупреждая оборотня о приближении чего-то очень страшного. Наставник по ту сторону обеденного стола выглядел страшно неживым — застывшей статуей. В его лице читалась растерянность — мужчина был огорошен этим сообщением. — Габриэль? — Ликки! — неожиданно подскочил со своего места Путник. Вязкий морок смятения внутри него был поглощён ярким огнём решимости, загоревшимся в его глазах. На зов тут же появилась домовушка, преданно заглядывая в глаза сосредоточенному мужчине. — Хозяин Габриэль? — Принеси мой дуэльный костюм, полностью. Сейчас же! — домовушка с хлопком исчезла, выполняя поручение. Габриэль быстрым шагом направился в лабораторию, собирая в поясную сумку всё, что могло пригодиться в такой ситуации. Включая различные зелья, кисти для работы с кровью и чашу. Ремус вскочил и направился следом, не обращая внимания на вернувшуюся практически сразу домовушку с одеждой для Габриэля. — Я пойду с тобой, — воскликнул Ремус, порываясь тоже начать сборы, но был остановлен Габриэлем, уже вернувшимся в столовую. В его руках была уже собранная поясная сумка, а на шее уже висел кулон-кинжал. — Нет, — приняв у Ликки дуэльный костюм, мужчина принялся споро собираться, не обращая внимания на тут же принявшегося уговаривать его Ремуса. — Но я хочу помочь! Лили моя подруга! Я должен ей помочь! — не сдавался оборотень. Но Путник не собирался дать уговорить себя. Если с тем, что происходило сейчас у Лили были связаны Пожиратели, то Габриэль просто права не имел брать его с собой. Даже если Ремус знал про его прошлое. — Нет. Мы не можем точно знать, что там происходит, а мастерство в Боевой Магии есть только у одного из нас, — ответил Путник, уже одевшись. Он критично разглядывал себя в зеркало, принесённое Ликки по его приказу. Особого внимания удостоились обувь, на которую маг наложил дополнительные защитные заклинания, и волосы, собранные в тугой узел заклинанием. Закончив, он обернулся к волком глядящему на него Ремусу. Сдаваться упрямый мальчишка не желал. — Я хочу пойти с тобой! — Я сказал, что ты остаёшься здесь, в защищённом поместье! Я отвечаю за тебя, и потому ты не полезешь следом за мной! — вспылил Габриэль. Но постарался смягчить свои слова. — Там может быть очень опасно для тебя, Ремус, и никакой внутренний волк не убережёт тебя, если ты будешь поступать необдуманно. Хватит, у меня нет времени препираться. — Хорошо, — буркнул Ремус. Ему не хотелось оставаться в неведении и бездействии, пока Наставник будет непосредственно там, помогать попавшей в беду Лили. Но Габриэль был действительно прав. Он не был обучен и даже своего волка пока не контролировал. А из-за близости полнолуния ещё и больших бед мог натворить. От нервов. — Будьте осторожны, пожалуйста. Помогите Лили. — Непременно, — кивнул маг и, напоследок проверив, всё ли на месте, исчез в вихре аппарации. Ремус прикрыл глаза и вспомнил, как в детстве ходил с матерью в церковь. Там был Бог, которого все просили о чём-то. И сейчас Ремус хотел бы и сам попросить. *** Когда Габриэль вышел из воронки перемещения в том самом парке, в который он обычно аппарировал перед тем, как забрать Северуса и Лили на лето, то сразу же направился к дому Эвансов. Первое, что открылось ему после густых деревьев — это дым от тлеющего дома родителей Лили. В нём, словно очерченная мрачным ореолом, горела ядовито-зелёным огнём Тёмная метка Пожирателей. И, хоть он и был предупреждён Лили о Морсмордре, Габриэль всё равно застыл на месте, глядя на неё и не в силах отвести глаз. Эта змея словно издевательский привет из прошлого-будущего от безносого сумасшедшего урода, лишившего его всего. По спине мага, вмиг оцепеневшего от накатившего ужаса, скатилась капля ледяного пота, и кровь стыла в жилах. Габриэль вдруг вспомнил годы, проведённые в лесу. В страхе и понимании того, что выхода нет. Перед глазами встал образ безносого ублюдка, а в ушах, словно в страшном сне, зазвучал ненавистный голос с шипящими нотками. Кто сказал, что позволив «Герою» прятаться и спасать свою шкурку, Волан-де-Морт отказал себе в удовольствии мучить его по-другому? Часто он приходил в его кошмары или навевал сны о чём-то. Лорд был слишком хорош в ментальной магии, а Гарри — слишком неподготовлен. Габриэль прикрыл глаза в тщетной попытке успокоиться. Лорд исчез, но тут же в бьющемся в страхе сознании, полном жутких образов, появилась Гермиона. Разная: с улыбкой на лице, такой редкой в последние месяцы её жизни, заплаканная после ухода Рона, встревоженная, яростная, борющаяся… Его самая верная, самая лучшая подруга, с которой они прошли вместе слишком многое. Слишком гордая, чтобы жить в ужасе… Образ подруги помог сконцентрироваться и сбросить с себя едкий морок страха, встряхнуться. Габриэль ощутил, как вместо ужаса в нем поднимает голову гнев, и поблагодарил подругу мысленно. Даже сейчас она оберегала его. Он посмотрел в последний раз на жуткую метку и решительно направился к дому, где мелькали алые аврорские мантии. Больше ему не было страшно. Дом Эвансов выглядел ужасно. Светлый и уютный когда-то — сейчас он стал жутким и разрушенным. Пустым. Добротные деревянные стены его истлели, оставив после себя потемневшие камни фундамента и недогоревшие обломки. Двери и окон не было. К тому времени, как маг дошёл до него, из зияющего вместо двери прохода колдомедики вынесли на магических носилках что-то, отдалённо похожее на тела. Габриэль почувствовал, как у него защемило в груди от горечи. Неужели это его наказание за медлительность?! Или же всё было предрешено? Путник с болью проводил взглядом лимонные мантии колдомедиков. И тут же его внимание привлёк вскрик. Это была Лили! — Отстаньте от меня! Габриэль встревоженно повернулся в сторону звука. За огороженной линией магглоотталкивающих чар двигались авроры, колдомедики и кого-то, кого Путник определил как журналистов — уж очень у них были выразительные лица, в которых читалась жажда сенсации. Несколько человек стояло толпой, словно окружая кого-то. Путём нехитрых вычислений Габриэль понял, что там была именно его ученица, и стремительно пошёл к ней. Барьер расступился под его давлением, едва ли не лопнув словно мыльный пузырь. Габриэля никто не смог остановить, когда он бежал к сжавшейся на скамейке Лили. Вокруг неё сгрудились и авроры, и журналисты, и колдомедики — все хотели что-то от неё, пока девушку только трясло от рыданий и шока. Она не слышала ни вопросов о собственном состоянии, ни о произошедшем, и по её плечам то и дело пробегали язычки пламени. Габриэль, не глядя, смёл толпу людей магическим толчком, прорываясь к своей ученице, так отчаянно в нём нуждавшейся прямо сейчас. Лили точно почувствовала его присутствие, подняв на него взгляд покрасневших от слёз глаз, и бросилась наставнику на шею, судорожно стискивая его дрожащими руками. Ей казалось, что всё это один сплошной кошмар, и Лили отчаянно старалась удержать единственного реального человека. Путник притиснул дрожащую фигурку к себе и закрыл ото всех полами плотной мантии. Лили, словно встревоженный зверёк, зарылась в тёплую ткань глубже, прячась от всего мира сейчас. Аврор, один из тех, которые были снесены в сторону под напором Ричардсона, подскочил к нему с самым недовольным лицом. — Что вы себе позволяете?! Вы пытаетесь увести из-под следствия важного свидетеля! — было видно, что парнишка был ещё совсем зелёный и вряд ли встречался с подобным сопротивлением раньше, но это не было оправданием. Аврор вздрогнул от зверского взгляда, которым наградил его Габриэль. Этот странный маг вызывал чувство страха одной своей фигурой, и аврор Пиклс, только-только закончивший Академию, уже успел пожалеть, что вообще обратился к нему. Рядом с ним вдруг оказался кое-кто знакомый, явно практикант — Эрик Норди, один из прошлогодних «бегунов» Габриэля, который появился очень вовремя и просто отвёл товарища в сторонку, кивнув с растерянной улыбкой своему профессору, с которым у него были связаны самые тёплые воспоминания. Больше вопросов от авроров не последовало. Зато активизировались колдомедики и журналисты. И если первые, быстро осмотрев Лили с разрешения Габриэля и споив ей зелья умиротворения и восстановления, оставили их, то акулы пера уходить явно не собирались. — Скажите, а кем вы приходитесь потерпевшей и её семье? Вы её друг? Партнёр? Бойфренд? — попытались было задавить Путника числом журналисты, но он не поддался, посмотрев на них с ледяным презрением в застывшей зелени глаз. — Идите прочь. Вы не видите, что у девочки горе? — зашипел он не хуже змеи. К счастью, Лили под действием неслабого умиротворяющего от колдомедиков уже не плакала, но всё ещё немного нервно подрагивала. Габриэля это волновало, но пока он не мог осмотреть девочку, от чего он с каждой секундой промедления становился всё более раздражённым. — Но… — один из журналистов попытался возразить, и чуть не был сбит с ног ещё одной магической волной. Габриэль стал выглядеть ещё более угрожающим. К счастью, ему на помощь пришли авроры — за это, скорее всего, надо было сказать спасибо мистеру Норди — они отогнали от профессора всех посторонних, позволив наконец поговорить со своей ученицей, в одночасье потерявшей свою семью. — Лили, — позвал её Путник. Ведьма отреагировала только сильнее сжавшимися руками на поясе Габриэля. — Давай, моя милая, нам надо уходить отсюда. Скажи мне, ты не знаешь, что случилось с твоей сестрой? Лили молча покачала головой, и Габриэль вздохнул. Он надеялся, что хотя бы Петуния осталась в живых. В конце концов, тела было только два. Он почувствовал смутную надежду, когда за его спиной громко завопил ещё один девичий голос. — Лили! — это была Петуния, которая пробежала сквозь ограждение авроров словно его и не было. Хотя, вполне возможного, его и не было уже. Всё-таки Габриэль довольно много выплеснул в эфир собственной магии. Эванс-младшая, нервно и с недоверием выглянувшая из-за полы мантии наставника, чуть посветлела лицом. Лили хотела побежать навстречу, но не смогла — она вдруг почувствовала себя невероятно ослабленной, да и на вид была осунувшейся и болезненной. Это же заметил и Габриэль, дурные предчувствия которого всё усиливались. Петуния налетела на сестру, крепко сжимая её в объятиях, не смущаясь никого. Сейчас для неё было важно только то, что её маленькая сестричка жива и здорова. — Петти… — всхлипнула Лили и обняла сестру в ответ. Они прижались друг к другу как в последний раз. Петуния ласково поцеловала снова плачущую сестру в лоб. — Я думала, что ты осталась т-там… — Мама, когда услышала шум и крики отца, приказала бежать из дома, — ответила ей Петуния. И это не могло не привлечь внимания авроров, следивших за появлением нового действующего лица. — Мне пришлось подчиниться. Я побежала к дому миссис Снейп… — Вы знаете, что произошло? — один из прислушивавшихся авроров неожиданно шагнул вперёд, но Габриэль заступил ему дорогу, вынув из чехла волшебную палочку. То, что девочкам нельзя было общаться с аврорами прямо сейчас, было ясно как день. — Пропустите! Это важный свидетель! Вы уже во второй раз препятствуете нам… — Уважаемый, — Габриэль холодно посмотрел на него. — Эти девушки находятся под моей опекой, а значит я должен позаботиться об их состоянии. Давайте мы придём на дачу показаний чуть позже, скажем через дня три или четыре. Вы же понимаете, как им сейчас тяжело. Девушки потеряли родителей… Аврор смутился и закивал, отходя от опасного мага. Остальные же тут же потеряли к ним интерес — чары отвлечения внимания выходили у Путника на диво качественными. Он, с чувством выполненного долга, повернулся наконец к всё ещё не отходящим друг от друга сёстрам и перевёл зрение на другой план, доступный лишь магам Крови. Увиденное его ужаснуло. Лили направляла магию в себя, от шока закупорив свои энергетические каналы. Да и Петуния явно делала что-то если не похожее, в конце концов, она была сквибом, то такое же опасное. Решение требовалось принимать как можно быстрее. Габриэль ещё раз внимательно осмотрел девушек и решился. Ждать было слишком опасно. — Лили, Петуния, — позвал он сестёр, но откликнулась только старшая из девушек — Лили замерла в её руках, не реагируя ни на что и снова подрагивая словно от перенапряжения. — Я перенесу нас в одно место, где вам помогут. С Лили происходит кое-что очень опасное, и ей нужна помощь. Ничего не бойся. Петуния, бросив ещё один взгляд на беспомощную сестру, кивнула, давая согласие на действия. Габриэль казался ей более безопасным, чем те мужчины в красном, к тому же он был учителем её маленькой Лилии… Маг аккуратно приобнял сестёр за плечи и прикоснулся к кольцу-портключу, который должен был перенести его и максимум трёх человек вместе с ним в кабинет поверенного рода Грей. Блэкволл предупреждал, что пользоваться артефактом можно только в случае крайней необходимости, и вот время пришло. — Гринготтс! — воскликнул Путник, утягивая всех в воронку перемещения. Возле сгоревшего дома остались лишь авроры. *** Когда портключ вынес Габриэля, Лили и Петунию в кабинет, Блэкволл был там, решая, по всей видимости, какие-то вопросы с документами. Гоблин поднялся и неспешно подошёл к ним, так как девушки приходили в себя. Путник даже не успел обратиться, как поверенный, приглядевшись и зачем-то потянув воздух длинным носом, подскочил на месте. — Габриэль… — растерянно обратился гоблин к своему наёмщику. — Мне нужна ваша помощь, — вздохнул маг. — За любую плату. — Что я могу для вас сделать? — тут же подобрался Блэкволл. Вот же порода. — Мне нужен хорошо экранированный зал и зелье освобождения. Я знаю, что в хранилище Греев есть несколько флаконов. — Зал я могу предоставить вам за небольшую цену, а зелье принесут ко входу, — деловито произнёс гоблин, накладывая руки на хрустальный шар в углу стола и отдавая резкие фразы-приказы на гоббледуке. — Но зачем? — Я объясню позже. У нас не так много времени, — Габриэль покрепче притиснул к себе Лили, чтобы поддерживать ток её магии своей. Это были полумеры, но так ведьма могла протянуть хоть немного до ритуала. Габриэль буквально видел, как его ученицу пожирает изнутри собственный огонь. Петуния растерянно оглядывалась, но не отходила ни от Габриэля, ни от сестры, которая с каждой секундой становилась всё бледнее. Наконец в комнату вошёл гоблин в простой форме служащего и попросил следовать за ним. Жутко ослабленную Лили Габриэль поднял на руки и последовал за ним, попросив Пет не отставать ни на шаг. Пока они практически бежали, Габриэль всё поглядывал на чрезвычайно бледную, чуть ли не до синевы ученицу, и просил Мать сохранить девочке магию и рассудок. От страха за жизнь когда-то его матери, а сейчас его любимой ученицы, девочки, которая огненным пожаром полыхала в его судьбе, подгибались колени и в глазах мелькали чёрные мушки. Бледная, но пока способная стоять на ногах Петуния следовала за мужчиной словно тень, не обращая внимания на странности, происходящие вокруг. Ей что-то подсказывало, что всё правильно. Когда служащий привёл их к высокой резной двери, Габриэль уверенно толкнул её и успел выхватить из протянутой зелёной когтистой руки два пузырька с очень капризным содержимым. Ровно по глотку зелья бурого цвета высвобождало значительную часть магического потенциала мага. Полный пузырёк, размером с указательный палец, раскрывал магическое ядро практически полностью, делая его податливым для ритуалов и помогая справиться с выжиганием. Минусами в этом было то, что принимающие зелье потом ещё час пребывали в полной неосознанности, и то, что перед ним нельзя было пользоваться любыми другими составами. Поэтому умиротворяющее, которое дали Лили колдомедики могло помешать, но времени высчитывать риски не было. То, на что собирался решиться Габриэль, не могло ждать дольше. Маг аккуратно поставил Лили на пол, чтобы её поддержала Петуния, и снял с себя мантию, чтобы постелить прямо на пол ритуального зала. — Петуния, уложите Лили на пол и сами садитесь, — попросил Габриэль. Он сам опустился на пол рядом и достал из-за высокого защитного ворота куртки амулет, превращая его в кинжал. Старшая из девушек с подозрением покосилась на него, но ничего не сказала. Тут же из подсумка Габриэль достал кубок из камня, тот самый, в котором он год назад смешивал свою кровь и кровь Ремуса. Даже как-то символично. Путник сделал аккуратный надрез на ладони, собирая выступившую кровь в горсть. Как только её стало достаточно, он вылил всё в чашу и залечил порез. Клинок в его руках тут же сменился на несколько зелий различных оттенков и консистенции и кисть. Как только он закончил со смешиванием, Габриэль принялся, макая кисть прямо в кубок, наносить на собственное лицо какие-то знаки. Особенное внимание он уделил лбу и губам, из-за чего теперь его лицо походило на чудную маску какого-нибудь древнего племени. Петуния, до этого внимательно наблюдающая за действиями этого «профессора», вздрогнула, когда маг повернулся к ней с кинжалом в руках. — Что вы собираетесь делать?! — ей было страшно. За сестру, за себя. Разум настойчиво твердил бежать со всех ног, но инстинкт, какое-то древнее, животное чувство убеждал остаться в этом странном зале с резными стенами, сидеть на странного вида плаще, который делал абсолютно ледяной пол тёплым. Доверять этому человеку. — Помогаю вам как умею, Петуния. Я объясню вам всё после. Доверьтесь мне, — терпеливо сказал Габриэль, мысленно всё-таки считая секунды до того, как можно будет не спрашивать Петунию ни о чем. Ведь какой же она иногда была упрямой! Он отстранил её в сторону и аккуратно, чтобы не раскрошить лезвием кинжала зубы Лили, раскрыл плотно сжатые челюсти, чтобы залить ей в горло зелье освобождения. Второй фиал отправился в руки Петунии, которой точно не могло оно повредить. Под внимательным взглядом Габриэля девушка выпила всё до капли и, вздрогнув, повалилась на плащ рядом с сестрой. Их обеих лихорадило, но по разным причинам — Лили выпускала закупоренную магию, что не было простым процессом, а Петуния, которая была сквибкой, наоборот обращала свою внутреннюю магию. Габриэль ещё раз внимательно осмотрел обеих девушек с помощью особого зрения мага Крови и, удовлетворившись результатом, занялся собственной подготовкой. Маг закружился по комнате, расставляя то тут, то там ароматические свечи, поджигая их по-одной, и, в итоге, устроился на полу возле сестёр в позе для медитации. К счастью, герр Хайнрих научил его выпускать собственную магию без радикальных мер — зелий, особых заклинаний и ритуалов… Габриэль просто взывал к своей силе, выпуская её из магического ядра, подстраиваясь под биение сердца и ритм дыхания. А запах свечей всего лишь должен был помочь ему быстрее расслабиться. От фигуры старшего мага стало подниматься тяжёлое густое облако чернильного цвета, расчерченное кое-где яркими вспышками молний — так проявлял себя его дар стихийной магии. Чёрная аура расходилась от Габриэля в стороны, заполняя комнату и аккуратно принимая в бархатные объятия девичьи фигурки, распростёртые на полу и бьющиеся в лихорадке. Она касалась их, словно призывая к чему-то. И ответ был. Словно отвечая на призыв стихии Габриэля, стал разгораться и яркий огонь Лили, расцветив оранжевым её кожу, позолотив рыжие волосы. Пламя мягко вплелось в рисунок ауры Габриэля и последовало за тьмой, когда та позвала. Маг старался вытянуть как можно больше, чтобы его ученица не разрушала себя изнутри, не причиняла себе ненужную боль. Выглядела получившаяся картина удивительно завораживающей: ярко-рыжее пламя, сплетающееся с черными клубами тьмы, не рассеивающее её, а словно дополняющее. Сам Габриэль чувствовал себя опьяневшим от такого количества магии в одном месте. И конечно это не могло не дать результата — неожиданно Габриэль почувствовал что-то очень странное. И, повинуясь внезапному чувству, успел прикрыть глаза буквально за секунду до того, как зал осветила яркая вспышка света, приглушившая немного его стихию. Из-под ресниц он успел заметить источник света. Им была Петуния, которая забилась на полу, то ли поглощая ту магию, которую они с Лили выпустили в эфир, то ли выпуская собственную, до этого момента закупоренную в её магическом ядре. Путник бы поставил на второе, и, скорее всего так и должно было быть из-за зелья освобождения. Маг сосредоточился и осторожно накрыл тьмой яркий свет, поглощая его. Выпускать слишком много было вредно для здоровья любого мага, особенно для пробужденных слишком поздно. Сколько сейчас Петунии, семнадцать? Ещё несколько лет, и девочка смогла бы пробудить свою магию только с помощью суррогатного материнства у какой-нибудь магической пары, но, зная её нрав, вряд ли эта упрямая девушка согласилась бы на «подобные извращения». А теперь у неё были все шансы остаться с сестрой и обучиться обращаться со своим даром и полюбить магию. Печальной и осунувшейся женщины из его прошлого, которой Габриэль когда-то сказал бежать с насиженного места, если она хочет жить, никогда не будет. Никогда не будет Петунии Дурсль, неприятной женщины, на которую свалился ребёнок с магическим даром, слишком напуганный потерей мамы и папы, который уничтожал дом и доводил его жителей своими непростыми истериками. Будет Петуния, девочка, которая заслужила лучшего. Габриэль улыбнулся своим мыслям, укрывая сестёр мягким облаком ночи. Они после столь сильного магического истощения должны были немного отдохнуть. Путник и сам чувствовал истощение, но ему нужно было сделать ещё кое-что. Он аккуратно стёр остатки ритуального рисунка со своего лица и устало выдохнул, выжатый буквально досуха. Выпускать собственный потенциал было сложнее, чем могло показаться в первый раз, и скорее всего он недолго пробудет в сознании. Он смог только осмотреть девушек с помощью магии Крови и обрадоваться, что с ними всё если и не в порядке, то скоро будет, и отключился. ***