Обернуться назад

Прошёл месяц, словно затишье перед бурей, которая вот-вот разразится. Эти иллюзорные тучи над головой, кажется, ощущали все близкие Габриэля, но вида никто из них не подавал — все будто пытались зацепиться за грозящие ускользнуть из рук мгновения тишины и спокойствия, удержать их в дрожащих от напряжения пальцах. В особняке Греев воцарился, наконец, мир, когда Петуния перестала выпускать колючки каждый раз, когда видела Габриэля. Этому пытались способствовать Северус, до того как уехал учиться в Италию к мастеру-зельевару, с которым была знакома его мать, когда ещё была в роду Принц, и Ремус, который хотел, чтобы в доме было спокойно, ведь он со своими животными инстинктами ощущал конфликты куда острее. И все это при активном участии Лили и Малфоя-младшего, последний от напряжения в доме аж с оборотнем временное перемирие заключил. А это что-то да значило. Не то, чтобы Путник специально устраивал конфликты с Петунией или злил её, но он считал, что не заслуживал того, что девушка реагировала на него с неприязнью и ядовитыми высказываниями. Будто решила, что маг попытается заменить ей потерянную семью. Что примечательно, она вела себя так только в обычное время. На уроках по управлению магией с Габриэлем она вела себя отстранённо-вежливо. В общем, в какой-то момент, когда Ричардсон дошёл до кипения от её отношения, маг и девушка заперлись в одной из комнат. Что происходило за закрытыми дверями не знал никто, потому что Габриэль запечатал двери мощными заклинаниями и перекрыл связь с Ремусом, но от помещения несколько часов «разило напряжением и пахло озоном», по словам всё того же Люпина. После, когда они вышли, то выглядели более мирно, чем до этого. Голоса у обоих были сорваны, и Северус весомо предполагал, что те кричали друг на друга до тех пор, пока не кончились силы. Все остальные жильцы дома были склонны согласиться. Их попытки помочь оказались ничем перед простым разговором. Словами через рот. Всё было относительно хорошо. Северус уехал в Италию, взяв с Лили и Ремуса обещание писать, если что-то вдруг случится. Те ему клятвенно пообещали, но все трое понимали, что это скорее для успокоения Сева, а не для реальной пользы. Габриэля Северус ни о чём ни просил, но ему удалось урвать свой прощальный поцелуй — короткий и обещающий. А после старший маг просто скрылся в доме. Петуния постепенно училась владеть своими силами, и, когда общий язык с Габриэлем был, наконец, найден, этот процесс пошёл едва ли не семимильными шагами. По крайней мере, Путник её хвалил. Отношения Ремуса, Лили и Джеймса вышли на какой-то новый, странный уровень. Ремус и Лили, по причине того, что жили вместе в одном доме, могли видеться, но Поттер-то был в собственном мэноре. Поэтому письма, сочиняемые двумя третями их странной триады, летали вместе с совами туда-сюда чуть ли не каждый час. Пару раз Габриэль заставал процесс того, как сочинялись эти опусы, и был чрезвычайно позабавлен — влюблённо вздыхающие чуть ли не над каждой строкой Лили и Ремус были такими смешными… Вскоре Хальфдаун принёс весточку о скором начале ежегодного фестиваля Боевой магии и привнёс воодушевление в дом Греев. Лили и Ремус уговаривали взять на фестиваль Джеймса, обещая заранее, что он будет душкой, Петуния с энтузиазмом узнавала всё про событие, читая про это в книгах и выспрашивая Габриэля. А сам маг… Когда до фестиваля оставалась всего неделя, Габриэль почувствовал себя странно. С самого утра у него кружилась голова, хотя в остальном маг чувствовал себя достаточно неплохо. Но это оказалось лишь первой весточкой. Кошмары, что давно покинули его, по какой-то причине вернулись вновь. В них вновь умирали люди, а Габриэль смотрел на это словно из-за толстого стекла. Чувство беспомощности поглощало его, как и ужас. И так каждую ночь. Габриэль просыпался с чувством ненависти к себе, чувствовал себя отвратительно целый день, мучаясь от приступов сильнейшей головной боли и головокружения, засыпал без желания спать. Он старался скрывать своё самочувствие от учеников, но, Путник был уверен, Ремус, скорее всего, догадывался о его ощущениях, ведь они были связаны. И всё равно молчал. В какой-то момент Габриэль почувствовал себя настолько отвратительно, что просто не мог подняться с кровати три часа после пробуждения. Он знал, что ему нужно было вставать, но у него словно отнялись руки и ноги. Габриэлю удалось подняться, но слабость потом никуда не делась. Совсем плохо ему стало прямо перед самым фестивалем, когда Путник и его ученики собирались отправиться к Поттерам, чтобы забрать Джеймса с собой. И Габриэль просто упал возле камина, потеряв сознание прямо перед учениками. Фестиваль в планах пришлось отменять, а Лили срочно связалась с Хальфдауном, пока Петуния и Ремус переносили Наставника на диван с помощью чар. — Ликки! — позвал Ремус. Пет, аккуратно потрогавшая лоб Габриэля, сходила за водой и влажной тряпкой. Домовушка явилась практически сразу же, но ничего не могла сказать внятно — её потряхивало. — Ликки! Что с тобой? — Хозяину плохо, магия Хозяина нестабильна, — дрожащим голосом выдавила эльфийка. — Дом реагирует на состояние Хозяина. — Что нам делать? — Ликки не знает, Ликки не дано знать, — прошептала домовушка и исчезла. Ремус недовольно зарычал, но тут, к счастью, из камина появился сначала Хальф, а потом кто-то ещё. Второго мужчину не знал никто из находящихся в комнате. Он был смуглым брюнетом, с таким же как и у Габриэля медным браслетом мага Крови. Хальф представил его как Антонио, поздоровался с учениками, и они вдвоём быстро подошли к лежащему Путнику. Хальфдаун ничем не выдавал своего волнения, лишь сильно побледнел. От единого взмаха палочки северянина его дорогого друга укрыл тёплый плед. — Что с ним случилось? — спросил Антонио, аккуратно касаясь безвольно висящей руки Габриэля, чтобы посчитать пульс. Биение крови под его пальцами было чрезвычайно слабым, словно замедленным, и Тони сменил обычное зрение на особое видение мага Крови. Это отметил Ремус, когда глаза пришельца стали чёрными столь привычно, как это делал и Наставник. Антонио принялся внимательно осматривать Габриэля, иногда касаясь его груди, там, где было сердце, пальцами, словно воздействуя на него. Хальф, который до этого беспокойно ходил из стороны в сторону, подошёл к склонившемуся магу, укладывая тяжёлую ладонь ему на плечо. — В том-то и дело, что мы не знаем, — ответила за всех Лили, вернувшаяся от камина. Петуния утвердительно кивнула, но Ремус замялся. Он ощущал что-то вот уже неделю, но не был уверен. — Я что-то чувствовал, но не спрашивал, — признался оборотень. Хальфдаун переглянулся с Антонио и нахмурился. — Тебе стоило поговорить с ним. — Будто он бы меня послушал! — воскликнул Ремус. Йоссе вздохнул. Тут парень был прав — для человека, который всегда относился к окружающим со вниманием, Габриэль был упрямо невнимателен к самому себе. Так что он вполне мог, стиснув зубы, игнорировать своё состояние. Но теперь Хальф не знал, что делать. Следовало бы вызвать целителя, чтобы он осмотрел Габриэля… Но тут поднялся с колен Тони, закончивший осмотр. Выглядел он крайне озабоченно. — Что думаешь? — спросил у него Йоссе. Итальянец покачал головой. — Может, стоит вызвать целителя из местной больницы. — Нет, это не поможет, — вынес вердикт хмурый маг Крови. — Он не болен. Здесь что-то другое, но я не могу понять, что. Не хватает знаний, я никогда с таким не сталкивался. Но состояние нашего друга очень плачевное. Если не предпримем меры прямо сейчас, то он либо впадёт в кому, либо… погибнет. Он расстроено склонил голову, и Хальф на короткое мгновение приобнял его, чтобы поддержать. Поникли все в комнате, но, к счастью, не в правилах Антонио было так быстро сдаваться. Он постарался приободриться и уже обдумывал новую идею. Впрочем, и Хальфдаун уже что-то придумал. Он отошёл к камину и, бросив в огонь специальный порошок, засунул голову в позеленевший огонь. Ученики Габриэля настороженно наблюдали за ним. И северянин не заставил себя ждать. — Юрий! — рявкнул он в дрогнувшее пламя. Прошло несколько мгновений, но никто не ответил. — Юрий, tvou mat’, сейчас же перемещайся к Габриэлю. Он умирает. И сестру свою захвати, она может помочь. Хальфдаун отошёл от камина вовремя. Потому что, как только он отодвинулся, из яркого изумрудного пламени вылетел сначала Юрий, взъерошенный и шокированный, а потом, ещё спустя несколько мгновений, незнакомая девушка в чёрных одеждах. Пожалуй, самым запоминающимся элементом её внешности, была длинная смоляная коса, небрежно обвязанная вокруг пояса, и одежда, в которой практически все мелкие детали напоминали кости и черепа. Люпина это насторожило, но он понимал, что, возможно, эта девушка может помочь Наставнику. Умирающему Наставнику. Ремус ощутил непрошеную горечь вины, которая словно груз опустилась на него. Ведь он частично виноват в нынешнем состоянии Габриэля. Внутренний волк заскулил в стыде, но неожиданно сидевшая рядом Лили притянула его к себе за шею. — Не смей себя винить, Рем, — прошептала она. — Если кто и виноват, то мы все, ведь были слепы и не обращали внимания на признаки истощения и нервозности. — Никто ни в чём не виноват, — вдруг раздался мелодичный женский голос, и девушка, пришедшая с Юрием, по очереди коснулась сначала макушки Ремуса, а потом и Лили. В месте прикосновения у обоих разлилось мягкое тепло, которое чуть притупило волнение. — Габриэль сам виноват — ему следовало озаботиться своим здоровьем раньше. — Маруся права, ребятки, — хмыкнул подошедший Юрий, до этого препиравшийся с Хальфдауном по поводу того, как стоит формулировать предложения, прося о помощи дорогих друзей. Руганью и напускной бодростью он старался поддерживать в себе спокойствие, но внутри всё равно протянул холодные руки к сердцу страх за Габриэля, с которым русский крепко дружил. — Осмотри его, пожалуйста. Колдунья кивнула, и, внимательно слушая Антонио, делящегося информацией по поводу того, что он смог узнать сам, начала делать над бессознательным Габриэлем пассы руками. Одно из колец на руках Маруси спустя несколько минут томительного ожидания загорелось ровным тёмно-синим цветом. От одного взгляда на него у ведьмы лицо приняло такое выражение, будто ей свело все зубы по отдельности и сразу в один момент, а Юрий побледнел ещё сильнее, чем до этого. — В чём дело? — взволнованно спросила Лили, привлекая внимание старших магов. Русские переглянулись, но отговориться от таких настойчивых детей вряд ли получилось бы — а уж их характеры Юрий знал очень хорошо. Упорные ребятки. — Да, что вы обнаружили? — поддержал бывшую Эванс-младшую, а теперь уже младшую из сестёр Грей, Хальфдаун. Мария вздохнула. — Спасать товарища надо, причём срочно, — ответила она. — С вашим другом случился какой-то тёмный ритуал, который пьёт его силы. Я подозреваю, что это за ритуал, но не понимаю, как Габриэль мог участвовать в нём, если на его ауре нет обычных эманаций… — Вы можете говорить более внятно? — фыркнул Ремус и у него похолодело внутри от неожиданной версии, что это может быть связано с прошлой жизнью его Наставника. — Это вообще информация не для детских ушей, радуйтесь, что вас не выгнали из комнаты, пока взрослые разговаривают, — парировала выпад Маруся, но её пыл поспешил остудить Юрий, пока всё это не переросло в конфликт, а им было не до этого. Она вздохнула снова, постаравшись вложить в это действие всё своё отношение к происходящему, но рассказывать стала. И то, что она поведала, привело в ужас сначала Ремуса, который быстро понял, в чём дело, просто сопоставив некоторые факты, подтверждающие гипотезу Марии, а потом и всех остальных. А дело обстояло по версии колдуньи так: давным-давно, лет двадцать назад, дальше Мария просто не смогла представить, Габриэль подвергся ритуалу подселения осколка души, по-простому — крестража — и остался после этого жив, что произошло только из-за его потенциала и, что удивительно, нешуточной склонности к некромантии, которая сейчас была неактивна. Мальчик выжил и не дал осколку разрастись и стать сильнее. Но, появилось одно большое «но» на горизонте — сейчас маг, который посмел подвергнуть ребёнка этому страшнейшему ритуалу, стал снова активно что-то творить с собственной душой. И живой крестраж, до поры до времени спящий, попытался вновь воздействовать на своего носителя. И ему это хорошо удалось из-за уснувшего дара Некро. Но Габриэль оказался слишком живуч и упрям, так что теперь в нём просто-напросто боролись два сильных Дара — магия Крови и Некромантия, которая пробудилась из-за действий крестража — и сам крестраж, который попал буквально в «центр» бушующей магической силы. И можно было бы оставить Габриэля в покое, и, в конце концов, он справился бы с Дарами сам, но осколок чужой души мешал этому. Его требовалось срочно извлечь, а может это сделать только Ритуалист уровня Мастера, коих в доме не было, но для подстраховки было бы лучше, чтобы это был Магистр. Там и опыта побольше, вместе с силой, и гонору поменьше. А в Англии Мастера-то не сыщешь днём с огнём, не говоря уже о высшей ступени умений. Озадачились, в общем и целом, все присутствующие в комнате. И, к счастью, у Хальфдауна было нужное знакомство, ведь когда-то давно, именно Магистр Ритуалистики косвенно поспособствовал знакомству его и Габриэля. Оставалось лишь надеяться, что герр Хайнрих отзовётся на просьбу давнего знакомого и поможет бывшему ученику. Забегая впёред, можно сказать, что старый Магистр действительно не подвёл. Когда Йоханнес Хайнрих переступил порог камина, с одобрения временных хозяек поместья Петунии и Лили, как Наследницы и члена Рода, то, казалось, в поместье немного разрядилась атмосфера — даже Габриэль стал дышать чуть менее загнанно. Магистра быстро ввёл в курс дела Хальфдаун, и уже бывший учитель стал производить неясные пассы руками над бывшим учеником. Впрочем, долго это не продлилось — Магистр всего лишь подтвердил вердикт Марии, добавив несколько незначительных подробностей. — Кто из вас, молодые люди, способен открыть Ритуальный зал? — спросил герр Хайнрих у учеников Габриэля. Подростки переглянулись и вперёд вышли Петуния и Лили. — Мы, как его дочери, — Петуния едва заметно поморщилась на этом предложении, — способны открыть для вас Ритуальный зал, уважаемый учитель нашего Наставника. Те, кто был не в курсе того, как сёстры были удочерены, были несколько удивлены тем фактом, что у Габриэля в момент появилось аж две дочери, но это сейчас было не особо важно. Узнать ответ на возникшие вопросы можно было и после того, как опасность исчезнет. Как только Йоханнес узнал всё, что ему требовалось, то тут же развил достаточно бурную деятельность. Первым делом он попросил Петунию вызвать домовика, ответственного за пополнение запасов Ритуального зала, и выспросил у него практически всё, что лежало в хранилище. Рукка дрожал, его трясло от одного взгляда на слабо дышащего Габриэля, но старался отвечать гостю, который мог спасти обожаемого хозяина. Так же для того, чтобы посоветоваться, уважаемого герра препроводили в зал портретов, где он советовался с Адэром. После же, подхватив заклинанием Левитации тело Габриэля, герр Хайнрих, вместе с Антонио и Марусей, спустились в подземную часть Грей-хауса, сопровождаемые сёстрами-теперь-уже-Грей. Лили и Петуния помогли открыть Ритуальный зал с помощью собственной крови, которую они разделили с Габриэлем месяц назад. Магия дома, хоть и немного барахлящая от того, что волновалась магия самого Хозяина поместья, всё же пропустила их. И «группа спасения» заперлась там, начав подготовку к ритуалу. Остальным приходилось только ждать наверху. Конечно, деятельным подросткам и нервничающему от безделья Хальфдауну, который ничем не мог помочь тем, кто проводил ритуал, но пытался поддержать учеников Габриэля. Выходило, честно говоря, как-то не очень. Хотя бы, потому что те практически сразу же затеяли спор на тему «Нужно ли говорить Северусу, что человек, к которому он испытывает сильные чувства, вот-вот погибнет, или всё же не стоит?». Рассказать всё хотела Лили, потому что считала, что нельзя скрывать подобное от друга, это абсолютно неправильно, но Ремус и Петуния пытались отговорить её от этой мысли. Северус был в Италии, на обучении у Мастера, и это было отвратительной идеей, сдергивать его с места учёбы. — Лили, ты что, не понимаешь? Он занят, и его нельзя забирать у Мастера посредине обучения! — воскликнул Ремус. — Да и ты вообще можешь представить, что с ним будет, когда Сев узнает?! Да он же с ума сойдёт, а приехать не сможет! — Лили, Ремус прав. Пока что нам нельзя ничего говорить, потому что иначе мы сделаем только хуже. Что будет с Северусом, когда он узнает, но не сможет приехать и как-то помочь?! Лили, ну разве ты не понимаешь? — выдала тираду Петуния. Лили вздрогнула и надулась от обиды на сестру. — Пет, и ты туда же! Ну разве будет Северусу приятно, если он узнает об этом, только когда приедет! — Прекратите препираться, — фыркнул на них Хальфдаун, который постарался наконец успокоиться. — Вам не стоит сейчас ругаться. Северуса пока тревожить не будем. Он ничем не сможет нам помочь. На этом споре была поставлена точка с помощью Хальфдауна. К сожалению, только на споре. Но осталось тошнотворно долгое ожидание. Оно всё тянулось и тянулось, словно резина. Спустя два часа ожидающие были готовы по потолку бегать от беспомощности. Хальф даже хотел сходить в Ритуальный зал, чтобы проверить, что там происходит, но его отговорили — потому что это было абсолютно бесполезно, так как двери не открылись бы во время ритуала. Северянин слишком волновался. И вдруг… Дом тряхнуло так, что дрогнули чашки с чаем, которые принесла Ликки, желая хоть как-то помочь. От толчка, явно волшебного происхождения, заволновалась и магия ожидающих, словно сошла с ума. Предметы в комнате поднялись в воздух будто под заклятием левитации, а в поместье начало темнеть. Хотя, последний эффект был скорее из-за магии Габриэля, которая словно затаилась в углах дома. Но в поместье стало ярче из-за того, что неконтролируемая магия сначала Лили, а потом и Петунии, осветила комнату. Огонь и нежное белое сияние разлилось, окрашивая стены в персиковый оттенок. Снаружи захлестал ветер, пригоняемый силой Хальфдауна, а посреди комнаты уже сидел обернувшийся в волка Ремус, который недоумённо крутил лобастой головой. Он явно не понимал, что заставило его сменить форму. Хотя, вскоре всё прояснилось. Из ритуального зала выползли выжатые словно лимон Йоханнес, Мария и Тони. К сожалению, без Габриэля. Но они, впрочем, объяснили, почему. Пока группа вытаскивала из Путника крестраж, который, кстати говоря, сильно сопротивлялся, Габриэль буквально высосал из них магию, чтобы поддержать себя и не дать убиться. Совершенно, в общем-то, бессознательно. Сейчас Габриэль лежал на родовом камне, чтобы окончательно разобраться с той магической катавасией, что произошла с его Дарами. Когда очнётся, прогнозировать не брался никто из участвовавших в ритуале. Поэтому всем снова оставалось только ждать. Впрочем, молча они не собирались это делать. Как только участники ритуала немного отдохнули, то тут же принялись обсуждать произошедшее. Но версии были, конечно, одна невероятнее другой. То ли маги просто решили таким образом отвести душу и унять напряжение, то ли у всех присутствующих была очень богатая фантазия, но теориями они знатно друг друга развлекли. Их всех что-то смущало в этой истории, но своими догадками они уходили в совершенно другую, ложную сторону. В это же время Ремус принимал сложное решение. Он знал, что, может быть, Габриэль будет не рад тому, что его прошлое станет известно, но в поместье были только самые близкие Путнику люди, которые за свои старания заслуживали знать правду. И оборотень решился. Сменив наконец форму волка, которую он принял от выброса магии своего Старшего, на человеческую, Люпин сел в кресло у камина и внимательно посмотрел на волшебников, на людей, собравшихся в комнате сегодня. В поместье остались действительно лишь те, кому Габриэль мог бы доверить свою жизнь. Уже доверил. Мария ушла, как только немного пришла в себя, аргументируя это тем, что дома, в родных стенах, ей будет куда легче восстановиться. Герр Хайнрих остался, чтобы посмотреть, что будет с его учеником, когда он придёт в себя. Волновался, в общем. Антонио тоже остался — как Ремус понял, они с Габриэлем тоже были знакомы и крепко дружны, просто у итальянца не было возможности выбираться к друзьям часто. А значит, ему можно было доверять, скорее всего. Абы кого Хальфдаун с собой бы не привёл, не того склада характера он всё же. Решение было принято. — Вы хотите узнать, что случилось на самом деле? — спросил Ремус, выбрав паузу в жаркой дискуссии. Ответом ему стала воцарившаяся практически мгновенно тишина, все собравшиеся внимательно на него смотрели. — Вы что-то знаете? — спросил герр Хайнрих, присмотревшись к юному оборотню. Он не знал учеников Габриэля по именам, но хорошо представлял их по способностям и складу ума. Так что, скорее всего перед ним был Ремус, которого его бывший ученик описывал как «мальчика-оборотня, с отменным чутьём и рассудительным характером». — Ремус, ведь так? — Верно, — кивнул Люпин. — Я знаю практически всё, но не могу рассказать вам без клятвы или чар Конфиденциальности, чтобы эта информация не покинула стен поместья рода Грей. Всё очень серьёзно. Все присутствующие в комнате переглянулись, словно молча договариваясь о чём-то. Реакция взрослых была вполне сдержанной, но те же Лили и Петуния были в нетерпении. Хотя, Лилс, наверное, немного была обижена, что не знает таких подробностей. Но дело сейчас было не до обид. Когда все были согласны, о чём спросил герр Хайнрих, он же и очертил по периметру гостиной золотистую линию чар конфиденциальности, которые, стоило кругу замкнуться, вспыхнули на несколько коротких мгновений и пропали. Теперь можно было рассказывать, и всё внимание гостей дома было направлено на Ремуса. И он послушно начал рассказ.