***
У памятной плиты Синдзи уже стоял один, матери нужно было вновь вернуться к работе, а ему нужно было подумать о том, что делать дальше. Он невольно поморщился, глядя на длинную стену из белого мрамора, покрытую именами почти полумиллиона японцев, погибших во время неудачного запуска нового вида станции. Так как атомной энергии в стране внезапно не стало, вопрос обеспечения девятимиллионного населения энергией встал очень остро. К сожалению, проект провалился, а взрыв повлек химическую реакцию, отравившую бывшую столицу Японии. Расположение новой станции в центре города было стратегически важным и было очень предусмотрительно вывести население за границы города. Но все же ядовитое облако тумана и химические дожди превратили Токио в нежилую зону на многие годы, а с восстановлением правительство не спешило, так как теперь бывшая когда-то одним из прекраснейших городов столица стала зоной боевых действий против пришельцев и обросла множеством маленьких военных баз. Теперь к этой мемориальной плите была добавлена еще одна — защитникам погибшим в последних двух вторжениях. Пустые гробы с американскими пилотами уже были отправлены их семьям на Родину, поэтому все, что мог сделать Икари сейчас это отдать дань уважения у этой плиты. — Сложно сказать, что тяжелее, смотреть на имена твоих соотечественников или понимать, что этот список будет лишь увеличиваться, — раздался грубый и сухой голос позади него. Синдзи спокойно повернулся к мужчине в черном мундире, он не очень хорошо разбирался в погонах или знаках отличия, но этот был явно очень высокого ранга, обвешан всякими планками, и на рукавах у него были золотые линии с звездой, плюс висюлика на правой стороне и фуражка с орлом. Единственное, что пилот мог сказать точно это то, что перед ним представитель высшего офицерского состава американского флота. Сам Икари был в гражданском, поэтому счел правильным не отдать честь, а сделать глубокий поклон. Майя или «дядя» прикрывали его круглосуточно, к тому же этот офицер сам себя обнаружил первым. Так что Синдзи не беспокоился по поводу намерений этого человека с пронзительным взглядом. — Командующий Тихоокеанским флотом, Дэвид Лэнгли, — неожиданно протянул руку для рукопожатия мужчина. — Простите, мы знакомы? — было все еще непривычно пожимать руку на западный манер, но Икари уже не испытывал того же дискомфорта, что в первые несколько раз. — Не лично, — лаконично ответил Дэвид, хмыкнув чему-то своему, — но я подумал, что будет правильным познакомиться с пилотом евангелиона лично. Синдзи удивленно моргнул. С одной стороны, звание этого американца явно было высоким, с другой не было уверенности, что этому Лэнгли по статусу такая информация… стоп, Лэнгли? — Вы отец Аски, — догадался он, только теперь замечая некоторые сходства в деталях. Адмирал мало походил на отца второго пилота: из-под фуражки выглядывали светлые волосы короткой стрижки, само лицо имело более квадратную и грубую форму, фигура была широкоплечей, рост не очень высоким. Но вот глаза, словно чистые хрусталики мокрого льда, это рыжая, высокая и худощавая Аска явно унаследовала у него. И пожалуй некую окутывающую их ауру… не совсем силы, скорее некой твердости или непоколебимости. — Не против, если мы пройдемся? Не люблю такие места, — кивнул в сторону дороги Дэвид и пошел первым, заложив руки за спину. Икари отметил, что старший Лэнгли явно его не просил и был уверен, что он последует за ним. Что же, Синдзи не собирался разочаровывать американца, шаг у мужчины был выверенный, но спокойный и медленный, так что догнать его было не проблемой. — Скажу прямо, я не одобряю политику НЕРВа, — без прелюдий, перешел к делу адмирал, двигаясь с идеально прямой спиной, — особенно вас, пилотов. Полагаться на детей… — он покачал головой с явным неодобрением. — Аска много старалась, она сражалась до самого конца, проявляя не только храбрость, но и смекалку. Она не бросила своих товарищей и хотя командование… — начал возражать Икари, но Дэвид мягко выставил руку, не давая продолжить. — Война не место для вас, — твердо повторил Лэнгли, заглядывая ему прямо в глаза так, что Синдзи невольно остановился и как-то подобрался, выпрямил спину, — скажем так, если на войне взрослые вынуждены полагаться на таких как вы, то где-то мы знатно налажали. В взгляде адмирала на секунду промелькнула отцовская гордость и толика признательности за слова Икари, но после лицо его снова стало хмуро-отстраненным. — Жизнь… это такая штука, ты не можешь быть в ней хорошим командиром и хорошим отцом, — философски произнес он, снова складывая руки за спиной и шагая вперед, — думаю, ты понимаешь меня, Икари, — последнее слово он особенно выделил, намекая на знание того, чьим сыном является третий пилот, — наша семья находилась в британском отделении НЕРВа, когда туда прибыл второй Апостол, — медленно продолжил адмирал, сжимая за спиной кулаки, он до сих пор ощущал эту неприятную слабость. То чувство неотвратимости и подавляющей угрозы, нечто ужасающее, за гранью обычного страха. Парализующее чувство беспомощности и накатывающее первобытное желание убежать, когда он узрел его воочию. Черные провалы в маске-черепе с горящими алыми глазами, тело, сотканное из темных лент с алыми, словно пропитанными кровью, линиями. — Аска рассказывала… мне, — в последний момент Синдзи замешкался, решив не говорить об Аянами, по причине, которую и сам не мог себе объяснить. — Думаю, она не говорила тебе, что лишних мест в спасательном вертолете не было, — Лэнгли пожевал губу и тяжело выдохнул, — у меня был выбор, посадить мою маленькую дочь с женой или взять Аску и сесть самому. Адмирал продолжал идти, а Икари снова встал, как вкопанный, осмысливая его слова. Он тяжело сглотнул, прекрасно понимая, какой выбор был сделан. — Моя дочь считает, что я поступил трусливо, — покачал головой Дэвид, тоже остановившись, но так и не повернувшись, — но у меня была боевая задача — остановить Зеруила любой ценой, и я ее выполнил. Я похоронил полторы тысячи сотрудников НЕРВ, в том числе и свою жену. Я готов принять ненависть и презрение моей дочери. Адмирал продолжал стоять спиной к Синдзи, глядя куда-то перед собой, его тон оставался твердым и спокойным. Таким же непоколебимым, как тогда, когда Аска обещала вытащить всех из той, казалось, безвыходной ситуации. — Но я не готов хоронить и ее, Икари, — Дэвид наконец повернулся к нему, и во взгляде его теперь была суровая враждебность, — буду откровенен, ты слабое звено команды. Ты не убил ни одного Апостола, ты проявил трусость и слабость во время ключевого сражения и твой возраст для меня не является оправданием. Уйди. Сейчас, пока одна из трех… твоя машина выведена из строя на долгий срок, имей хотя бы смелость не тянуть за собой других. Сказав все, что хотел ошарашенному такими словами Икари, он быстро направился к своей машине. Синдзи молча проводил американца раздраженным взглядом. Да что этот старик знал о том, что такое быть пилотом евангелиона? Конечно, этот американец думал, что любой дурак с необходимым уровнем синхронизации может просто залезть в робота и свободно двигать им, как собственным телом. Не проходя ту психологическую ломку в учебке, не проведя сотни часов в тестовой капсуле наполненной смесью из крови Апостола. Лишь первая ступень занимала больше года обучения, пилоты снова и снова отрабатывали такие элементарные вещи как: движения рук, бег и прыжки, прежде чем приступили к практике на настоящем евангелионе, потому что осечки в управлении случаются, отчего движения выходят криво, капсулы сбоят, не давая четкой картинки, а порой тело пилота бьет током. Понимал ли отец Лэнгли, как на самом деле сложно быстро поднять споткнувшуюся еву из-за того, что контактная капсула сбоила и иногда было сложно просто сориентироваться в пространстве? Представлял ли он, какое опустошение чувствуют пилоты после пилотирования, чувство слабости во всем теле, преследующее тебя еще несколько дней после простого тренировочного выхода в еве? Приходилось ли ему сражаться с постоянной болью, отрезанными руками и ногами? Не имея должной подготовки нести на себе бремя, которое не смогли бы вынести даже взрослые. Сражаясь с врагом, о способностях которого ты даже не можешь предположить. Да пошел он в задницу! Икари сжал рукоять ножа в кармане и глубоко вдохнул, а затем выдохнул. Если он будет судить об адмирале Лэнгли, также ничего не зная и не понимая деталей, то это будет пустое лицемерие. Майя без вопросов открыла ему дверь машины, пропустив на заднее место вместо переднего, где он обычно сидел, давая возможность посидеть в более отгороженном состоянии. Синдзи благодарно ей кивнул, попросив отвезти его в Центральный город, домой. Теперь, смотря в окно электромобиля на руины Токио, на людей, занимающихся своим делом, и на новые пристройки, слушая шум строительных и восстановительных работ, он действительно ощущал себя тут дома. И он действительно хотел защитить его, но не был уверен в том, что ему делать теперь. Спускаясь в желтую зону в гражданском лифте со стеклянной стеной, Икари почти разочарованно выдохнул. В своих представлениях он видел Геофронт этаким футуристическим городом с высокими шпилями небоскребов, торчащих из непомерно высокого потолка, а внизу — огромная роща с озером и каким-нибудь этаким зданием штаба НЕРВ в виде черной башни или пирамиды. Реальность оказалась скупее. Каждый город представлял из себя сеть подземных многоярусных комплексов, с трассами и большими открытыми зонами, конечно, но его не покидало чувство того, что он находится просто в большом супермаркете-городе. Тот же принцип открытой центральной зоны отдыха, система эскалаторов и подъемников, только размах побольше, да вместо витрин магазинов жилые и технические помещения. И по сути весь Центральный город состоял из таких ячеек, которые легко можно было локализовать в случае аварии или чего-то подобного, так что практичность победила красоту. — По крайней мере, тут есть искусственное небо и хоть какой-то декор, — хмыкнула Майя, видимо, Синдзи был далеко не первым, кто так разочарованно вздыхал, смотря на знаменитый Геофронт, — в красной зоне вообще в некоторых местах даже проводку и трубы до сих пор обычными панелями не прикроют, свет во всех местах, где могут — ограничивают по минимуму, так что постоянно ощущаю себя как в фильме ужасов. — Ну, в старых листовках проекта он выглядел, как новый Эдем, — пожал плечами пилот, повернувшись к «сестре» и облокотившись о стеклянную стену. — Это там, где некоторые особо большие фантазеры рисовали новый Токио с системой скрывающихся зданий? — тихо фыркнула Ибуки, — представляю я, как сотни тысяч жителей сидят в этих железобетонных коробках и в течение часов этак десяти, без нормальной системы вентиляции, канализации, водопровода, электричества и прочего. Пока их машины, магазинчики и прочие источники дохода ровняют с землей снаружи. — Ну, думаю, что все это можно довести до приемлемого уровня. Например, сделать вакуумные туалеты, как в самолетах, а потом сбрасывать или опустошать цистерны, — предложил Синдзи заинтересованно, поговорить о современных технологиях он любил. — О, большинство школьников твоего возраста не задумываются о таких мелочах, скорее всего предполагая, что… ну, оно падает из самолета и становится пылью или там, дождиком, — слегка улыбнулась Майя. Двери открылись, впуская еще людей, отчего в довольно-таки большой кабине стало тесновато. Ей пришлось прижаться к нему ближе. — Фу, — протянул он фальшиво морщась, при этом ощущая, как приятно прижимается грудь Ибуки. «Не смей вставать, предатель, она же сейчас живет со мной. Держись»! — быстро посмотрев вниз приказал Икари, пытаясь воспроизвести в голове что-нибудь отстраненное. Пока туда приходили только горячие, пышные булочки. — В общем, как ты и сказал, все это можно сделать, но зачем? — не заметив реакции подростка, продолжила она, — помню была я на одном сборище ученых, там тоже все обсуждали насколько плох или хорош новый вездеход для преодоления красных пустынь… Мне в бедро что-то упирается? — А… эм, извини, это мой нож, я его в кармане брюк ношу, — соврал Синдзи, начиная краснеть, опустил голову. К сожалению, теперь взгляд прямо-таки упирался в прижимающуюся грудь Ибуки. — Так вот, каждый там тоже выдвигал кучу идей, пока какой-то умник не предложил построить дорогу, — между тем увлеченно продолжила телохранитель, — ты представляешь! О боги, он представлял. Но не то, о чем она говорила. — Они и материал износостойкий, и ширину, и толщину укладки высчитали, а блин, то, что первый же сильный ветер заметет эту их супер навороченную дорогу через весь юг Японии — не учли, ну не придурки иногда эти гении? — Я полностью с тобой согласен, — как только заветный этаж открылся, Синдзи стремительно двинулся к туалету, чтобы умыться холодной водой. Очень холодной водой, думая об утопленниках. — Бедняга, он наверное так терпел, а я его тут своими разговорами замучила, неудобно получилось, — сочувственно произнесла Майя, выдвигаясь следом. Ее напарник тихо рассмеялся, но не стал ничего объяснять.***
— Итак, — Гендо привычно сложил руки перед лицом, — начнем с вашего отчета, полковник Кацураги. — Наш противник учел прошлые ошибки и в этот раз ударил совместными силами сразу по нашему штабу, как вы и предполагали. Атаки военных оказались бесполезны, за исключением N2 бомб. Израфилу удалось адаптировать свое тело, сделав его иммунным к любому обстрелу. Гагиил же позволил ему обойти все наши радары и посты дальнего наблюдения, в том числе и спутники наших союзников. В итоге почти все приготовления теперь считаю не заслуживающими доверия. — Ваши предложения, — чуть заинтересованно произнес командующий, тихо перелистывая страницу и делая какую-то пометку. — Вместо наращивания силы вокруг Геофронта, сосредоточиться на восстановлении евангелионов и их пилотов, именно они показали наибольшую эффективность. Усилить разведку, быстрее завершить постройку разведывательной базы на луне, ввести в строй хотя бы подводные лодки старых образцов, подготовить экипажи и обеспечить защиту водного пространства Японии. В обязательном порядке обучить технический персонал обороне и обращению с оружием. Закупить… Оставшиеся в стороне слушали молча. Фуюцуки сделал несколько пометок для себя, поддержав пару идей Мисато. Пару офицеров неодобрительно нахмурились, так как предложения Кацураги увеличивали нагрузку на их и так загруженные отделы. Акаги нетерпеливо притоптывала, Харпер как новичок в такого рода собраниях, оглядывался с интересом, психолога в это раз звать не стали, Элис имела высокий статус, но ее специализация не касалась обсуждаемых вопросов, а командующий придерживался правила минимизации посвященных. Военные вопросы не касались ее, по большей части на общем совете она присутствовала только как отвечающий за пилотов. — Я услышал ваши предложения, полковник Кацураги, — Икари слегка кивнув на папку перед собой, постучал по ней пальцем, — и оценил ваше письменное изложение ситуации. Все это требует рассмотрения и немалых вложений. Не могу гарантировать, что все ваши… рекомендации будут удовлетворены, но обещаю поддержать ваши идеи. Фуюцуки? — Я думаю… выражу общее мнение о том, что обязательное обучение владению оружием и оснащение персонала будет противоречить ускорению восстановления евангелионов, — спокойно ответил Кодзо, покосившись на главу Цербера, — наша организация опирается на помощь различных иностранных структур, но мы не можем позволить им… — Вынюхивать ваши секреты, — с вежливой улыбкой помог Харпер, ничуть не смущенный опасениями представителя отдела внутренней безопасности. Сам Фуюцуки был скорее ученым, как Акаги, нежели спецом в безопасности, но зато он имел достаточно хорошие связи и понимание, чтобы нанять тех, кто разбирался в этом лучше и был верен командующему. — Я бы не был столь груб, но вы уловили суть, — не стал отпираться Кодзо, — американское правительство под различными предлогами отказывается выдать нам военный евангелион четыре и пилота Нагису Каору. — Также как и русские пятую, — парировал Джек, его таинственно мерцающие имплантированные глаза слегка шевельнулись в сторону командующего, — будем называть все своими именами. Германия, как и большая часть Европы, после падения Британии была поглощена Россией и лишь вопрос времени, когда они доведут дело до конца. Поверьте, ни полное уничтожение всего западного корпуса, ни потеря трети военно-воздушных сил не повлияет на исход, теперь, когда Китай на их стороне. — У вас есть предложение, мистер Харпер? — подняв ладонь, чтобы прервать Фуюцуки, уже хотевшего возразить, спросил Гендо. — Четыре уничтоженных прототипа должны были отправиться на помощь корпусу США для подавления Свободного Объединения Африки, СОА, дела сейчас там обстоят не очень хорошо. Новая партия из еще шести джетов готова немедленно выдвинуться в Японию для поддержки, в новый комплекс входит полторы сотни наших техников и полностью укомплектованная рота сотрудников безопасности Цербера, также будет включено мощнейшее позитронное орудие. Командующий молча перевел взгляд на Рицуко. — Теоретически оно должно нанести урон ядру Апостолов, — хмыкнула ученая со странной улыбкой матери, увидевшей взросление своего ребенка, — но боюсь, что уже после применения в одном сражении станет неэффективным в силу привычки нашего противника адаптироваться. — Оружие способное переломить ход сражения на дальней дистанции, серьезный аргумент, — Икари посмотрел на Харпера долгим препарирующим взглядом, — чем же НЕРВ будет обязан вашей помощи? — Всего лишь мое искреннее желание защитить человечество любой ценой, — холодно улыбнулся Джек, протягивая подписанный контракт, который более месяца назад дал ему сам Гендо, — даже если это означает испортить отношение с американским правительством или запачкать руки. Это означало, что Цербер хотел влиться в НЕРВ. Джек прекрасно осознавал размах игры и последствия, но его чутье и умение вести противозаконные дела втемную подсказывали, что за евангелионами с новыми S2 двигателями станет будущее военной доктрины всего мира. А после того, как они пережили взрыв самой мощной бомбы, все его сомнения отпали. Сейчас он завуалированно сообщал Икари, что знает о некоторых скелетах производства евангелионов. Гендо усмехнулся под сложенными руками и медленно пододвинул контракт к себе. Глава Цербера был настоящей акулой в мировом бизнесе. Но и на акулу можно найти наживку. Рицуко оставила необходимый след. Все идет по плану… — Полковник Кацураги, доктор Акаги, а вас я попрошу задержаться, — произнес командующий, когда собрание было окончено. — Полковник, вас не устраивает звание, до которого вас повысили? — внезапно спросил он, заставив ее растерянно моргнуть. — Никак нет, командующий. — Мы не на официальном мероприятии, можете без официоза, Кацураги, — отмахнулся Гендо, откидываясь на спинку стула и мазнув рукой на два стула перед его столом, — присаживайтесь. Мисато как-то скованно села, вопросительно посмотрев на подругу, но та лишь пожала плечами, присоединяясь в соседнем. — Повторю вопрос, вы считаете вашу награду недостаточной? — перешел к более будничному тону Икари, сложив руки домиком, — если это так, то я могу ходатайствовать в правительство Японии. Ваш вклад в победу над Апостолами неоценим, — его губы сложились в нехарактерную тону жесткую улыбку, — когда второй пилот отказалась покидать поле боя, вы прекрасно сориентировались, обманув тем, что ева легко выдержит взрыв N2 бомбы, если прикроет капсулу… — Это же ваш сын, — со сдерживаемой злостью прошептала Кацураги, сжимая кулаки на коленях. — Ну, он ведь не умер, — легкомысленно пожал плечами Икари, внимательно наблюдая за реакцией подчиненной. Рицуко хотела вмешаться, но он покачал головой, на лице ученой отразилось раздражение, но она промолчала. — Он должен был умереть, — голос Мисато наконец дрогнул, — в отличии от Аски, я знала, что броня евангелионов предназначена только для защиты от Апостолов. Знала, что против американских бомб защита евы просто кусок металла. — Если бы не ваша смекалка, там погибли бы все три пилота. — Скорее всего, именно поэтому я сделала все, чтобы… — Победить, — ледяным тоном прервал ее командующий, мгновенно растеряв налет недавней легкости, — мы на войне, Кацураги, на войне за все человечество и для нас нет и не должно быть неприемлемых потерь, потому что поражение для всех нас — смерть. Вы уже слышали, ни американцы, ни русские не придут на помощь. Мы сами по себе против самих небес или ада, а может и того, и другого. Он с недовольным лицом открыл ящик стола и бросил на стол медаль за отвагу. Мисато ошарашенно уставилась на нее. Она точно помнила, как сразу после церемонии выкинула ее. Получить такую медаль за то, что приказала одному из своих умереть, это было просто оскорблением ее чувства чести. — Вам кажется, что в ваших действиях нет ничего достойного, — он разрешающе кивнул Рицуко и та положила на стол документ из своего портфеля, — так можно сказать про каждого из нас. — Что это? — непонимающе уставилась на список имен Мисато, бледнея от догадки, когда увидела название проекта. — Это материал для изготовления евангелионов, — глухо произнесла Акаги, внимательно следя за реакцией подруги. НЕРВ похитили все тела погибших во время третьего вторжения, вот зачем командующий взял на себя все расходы и процесс похорон. Вот зачем назначил руководителем Рицуко. — Боже, что же вы творите? — выдавила Кацураги, смотря на них с нарастающим ужасом и отвращением. — Мы защищаем человечество, — вздохнула ее подруга, — я понимаю, что… — Ты нихрена не понимаешь! — вскочив со стула закричала в ярости Мисато, выхватывая пистолет, но не направляя. Пока что, — вы, мать вашу, используете людей для изготовления евангелионов и запираете в них души погибших! Это просто омерзительно! Да вы хуже фашистов, вы… — Монстры, вы абсолютно правы, Куцураги, — Гендо медленно и уверенно поднялся со своего места, делая шаг в ее сторону. Мисато предупреждающе вскинула пистолет. Рицуко неуверенно выхватила свой, поморщившись направила подруге в висок, затем быстро переведя прицел в плечо. Командующий же спокойно подошел и сам направил дуло пистолета Кацураги себе в лоб, — а теперь, если у вас есть альтернатива, способ спасти человечество, без жертв. Стреляйте. Полковник выматерилась, ее палец дрогнул на спусковом крючке. — Я чудовище, что заперло сотни душ в евангелионах, я злодей, что использует собственного сына, я тот, кто готов умереть за свои идеалы, — убежденно сказал он, — если это та цена, которая требуется, чтобы защитить оставшиеся миллиарды, я стану кем угодно. Если завтра угроза Апостолов исчезнет, я утоплю свои руки в крови. — Вот оно как, — недобро усмехнулась полковник, — и кем же будем мы, после всего этого? После всей этой лжи и грязи. — Живыми. Мы выживем, — грубо и жестоко отрезал Икари, — это война, на ней нет места морали и справедливости! В конце будет только один победитель и это будем мы! Вы сказали, что я хуже фашиста, и что? Думаете если бы Гитлер одержал победу, сейчас русские бы были державой, распространившей влияние на более чем восемьдесят процентов своего континента? Вы думаете, были бы остановлены печи, в которых жгли евреев? Победа, ничего другого я не приму, потому что поражение — не падение одной страны или нации, это абсолютная смерть для всех людей, — он медленно протянул открытую ладонь, тон его немного смягчился, — пусть мир осудит меня, пусть меня казнят за преступления, но только после нашей окончательной победы над Апостолами, и я прошу вас пройти этот путь со мной. А потом я приму все. Она с неохотой сдержала себя от выстрела, с презрением и ненавистью смотря на командующего, но не ответила. Чувство долга боролись с ее человечностью. Долг противостоял морали. Вновь это ненавистное чувство. Гендо без обиды опустил руку, продолжая смотреть прямо ей в глаза. — Однажды я посетил одну из стран третьего мира, — он встал между двумя женщинами перекрывая прицел, избегая ненужного кровопролития, — там я встретил одного паренька, даже чуть младше чем сейчас Синдзи. Это был сирота, без семьи и без крыши над головой, которому просто не повезло оказаться в центре разборок между местными бандами и правительством. Я знал, что он из повстанцев, но посчитал, что мой долг врача и человеческая мораль выше, необходимее. Правильнее. Я укрыл его в своей больнице от солдат и выходил. Знаете, он даже не просил меня о помощи, когда я его нашел, нет, он попросил меня добить его. Из милосердия. Тогда я был, как и вы сейчас, шокирован этим заявлением. Я задержался, рискуя собственной жизнью, я поставил этого мальца на ноги, и мы с ним распрощались вроде бы на хорошей ноте. Он вытащил из внутреннего кармана семейную фотографию. Пожилая пара с гордыми и счастливыми лицами, рядом с хмурым пареньком и весело улыбающейся девушкой, обнимающей его. Гендо времен института с Юи, справа от них его родители. — Через два года этот мальчишка убил моих родителей и еще сорок восемь человек, возглавив налет на медицинский лагерь ООН. Лагерь, в котором они помогали таким же как он бесплатно, — произнес Гендо, бросив фотографию и сняв перчатки, обнажая обожженные руки, — я нанял отряд, нашел его и убил. Расстрелял всю его банду, его жену, его полугодовалого сына, — он снова посмотрел на полковника твердым взглядом, тем не менее наполненным невыразимой болью, — тогда я пообещал себе, что больше никогда жалость или милосердие не остановят меня, когда вопрос касается моей семьи. И вновь я нарушаю свое обещание… Его рука двигалась с быстротой, не ожидающейся от человека проводящего все свое время, сидя в офисе. Он профессиональным ударом выбил пистолет, а второй рукой сжал ее шею. Недостаточно сильно, чтобы задушить, но ощутимо, чтобы донести посыл. Удивительно крепкое тело командующего впечатало более легкую женщину в стену, заставив закашляться. — И представьте, Мисато, теперь моя семья на одной чаше, а выживание человечества на другой, — страдальчески произнес он, впервые обратившись к ней настолько неформально, — я готов пойти до конца и готов доверить наши судьбы вам. А вы готовы? — Если бы я не была готова, ты бы уже получил всю обойму, — зло прохрипела полковник, прижимая дуло запасного пистолета к его груди, — и никакие импланты и усилители бы не спасли. Гендо опустил взгляд и, хмыкнув, медленно разжал руку и отошел на два шага. Не импланты... нечто более зловещее, но необходимое. Перерождение, можно сказать. — Больше никаких секретов от вас, полковник Кацураги, — снова перешел на официальный тон, он подбирая фотографию и перчатки, — вы имеете право ненавидеть меня, но с этих пор не имеете права проиграть Апостолам. — Разрешите исполнять, — процедила Мисато, подбирая основной пистолет и бросая раздосадованный взгляд на Рицуко. Акаги виновато опустила свой, но не стала извиняться. Она давно скрывала свои чувства и не собиралась их проявлять, но когда ситуация заставила ее выбирать, она не колебалась. Икари взял со стола награду и бросил полковнику. — Вы заслужили ее, так я считаю, — закончив, он сел на свое место и прикрыл глаза. Разговор был окончен.