Оторванные крылья

Страх, что Армитажа все-таки найдут, не давал Бену покоя. Мешал спать по ночам, заставляя вертеться в кровати. И страшно было вовсе не то, что тогда его самого схватят — больше он боялся, что раз и навсегда лишится возможности видеть Армитажа по утрам. Решение проблемы осенило его внезапно: когда он увидел, как Армитаж что-то быстро пишет мелким почерком. Он делал записи много и часто: выписывал то, что вычитывал в своих мудреных книгах, решал какие-то не менее мудреные задачи… Ум за разум заходил, когда Бен пытался разобраться. Поэтому он перестал: просто наблюдал, иногда читал эти записи, любуясь ровным, таким же изящным, как и сам Армитаж, почерком, восхищаясь его умом. На следующий день Бен купил конверт и писчую бумагу, лучшую из тех, которую ему смогли предложить. Выбирал, как и обычно, по цене, хотя Армитаж уже не раз пытался ему втолковать, что не всегда самое дорогое — самое лучшее. Но Армитаж всю жизнь нуждался в деньгах и привык выбирать из того, что стоило мало. Наверное, поэтому у него и сложился такой взгляд на вещи. Бен же, хоть и выиграл свое богатство совсем недавно, уже что-то да понимал в дорогих вещах. Он вернулся — с очередными тетрадями для записей, книгой некоего А. Н. Уайтхеда с таким же, как и записи Армитажа, мудреным названием, которую тот попросил. Отнес все в подвал и уложил на стол, за которым Армитаж и сидел — с неизменно ровной спиной, водя ручкой по бумаге так быстро, что можно было успеть написать целую поэму за минуту. — У меня будет к вам маленькая… просьба, — запинаясь, проговорил Бен. — Просьба ли? — уточнил Армитаж. Бен тряхнул головой и постарался продолжить увереннее: — Я попрошу вас написать то, что я скажу. — А если я не захочу? Бен пожал плечами и произнес, стараясь, чтобы звучало как бы между прочим: — Вам лучше захотеть. Лицо Армитажа на мгновение стало нечитаемым, а затем он недовольно скривил губы. — Так не просят, Рен. Вы, видимо, не в курсе. Бен, по правде говоря, уже начинал терять терпение. Он подтолкнул Армитажу бумагу и как-то неожиданно для себя жестко бросил: — Возьмите свою ручку и пишите. Армитаж посмотрел на него — но и правда устроил бумагу так, чтобы удобно было писать, и попросил: — Через плечо не заглядывайте, не люблю, когда так делают. Бен шагнул в сторону и сцепил руки в замок. — Не волнуйтесь, — начал диктовать он. — Со мной все в порядке. — Прямо «в порядке», — с усмешкой заметил Армитаж. Бен решил это проигнорировать и продолжил: — Я нахожусь у своего хорошего друга. Армитаж издал негромкий, горький смешок. — Он заботится обо мне, — громче продолжил Бен. Армитаж покачал головой и бросил на него взгляд. — Потрясающая забота. Но Бен не дал себя сбить с мысли: — Не ищите меня, не стоит этого делать. Люблю, целую. Армитаж. И подпись поставьте. Да, и подпишите конверт. Нужным адресом. — Может, и ваш написать в «Отправителе»? — ехидно поинтересовался Армитаж. — И имя поставить: Рен… Как там дальше, напомните? Бен промолчал, лишь кивнул на конверт. Армитаж скривился, но дописал — быстро, словно даже разъяренно — и подтолкнул бумагу Бену, а сам быстрым движением взял конверт и начал подписывать и его. Бен же всмотрелся в письмо. «Арми», — гласило последнее слово. — Это что значит? — спросил Бен, показывая Армитажу то, что увидел. Тот коротко взглянул на него и со вздохом отложил конверт: — Детское прозвище. Дома мало кто зовет меня Армитажем. — Мне не нравится, — признался Бен. — У вас очень… красивое имя. Под стать вам. — Ну вы же хотите, чтобы в это письмо поверили? — поинтересовался Армитаж, вздернув бровь. Бен поморщился и забрал конверт. Собрался уже было засунуть в него исписанную бумагу — но что-то остановило его. Он протолкнул пальцы в конверт, проверяя, все ли в порядке. Конечно, оказалось, что не в порядке. Армитаж умудрился затолкать в него записку: маленький клочок бумаги, исписанный еще более мелкими буквами, чем обычно. Бену пришлось вглядеться, чтобы прочитать: «Похищен. В старом доме, каменная кладка XVIII в., ряд. шоссе. Рен, т. с. чт. выигр. на скчк. Помогите! Страшно. Арм. Хакс». Бен взглянул на Армитажа: в душе медленно, но неотвратимо поднималась ярость. Он очень, очень разозлился — а Армитаж, как ни в чем не бывало, пожал плечами и откинулся на спинку стула. — Вы… — начал Бен, но от гнева перехватило горло. — Только не говорите, что думали, что я не попытаюсь, — с презрением произнес Армитаж. Бен шагнул к нему. Видимо, было что-то в его лице: Армитаж резко поднялся и отпрянул к стене. Бен последовал за ним — по пятам, неумолимо. — С чего это вам страшно? — спросил Бен тихо. — Я обижаю вас? Врежу вам? — Нет, — Армитаж стал говорить как будто еще более дерзко. — Но вы заперли меня здесь, не выпускаете наружу. Конечно, я боюсь. Вы бы тоже боялись. Он прижался лопатками к стене — и Бен в ту же секунду оказался совсем близко. Упер ладони по обе стороны от его головы, всмотрелся в бледное лицо. Армитаж шумно сглотнул. — Доведете ведь меня, — пригрозил Бен. Слова сами срывались с языка, сделавшегося вмиг непослушным. — Действительно начну обижать вас. Чтобы поняли, как вам на самом деле повезло. Словно в подтверждение своих слов, он протолкнул ногу между колен Армитажа, вжался бедром в пах. Армитаж снова шумно сглотнул, и в глазах его появился настоящий страх. Это подействовало на Бена точно ушат холодной воды. Он резко отпрянул, отвернулся, запустил пальцы в волосы и опустил голову низко-низко. Армитаж за его спиной шумно дышал и наконец-то молчал. — Вы тут злой, а не я, — проговорил Бен — будто чтобы оправдать себя. — Я к вам хорошо, а вы — только по-плохому понимаете. Он схватил письмо и конверт со стола и бросился прочь из подвала. Самое ужасное — он до сих пор ощущал тепло тела Армитажа. И не мог не представлять, как он бы изгибался под его руками, под его губами; как насаживался бы, если бы Бен сейчас его взял, как стонал бы — конечно, от удовольствия. Бену оставалось только надеяться, что вскорости Армитаж перестанет ему противиться. И тогда у них все будет хорошо.