***
Интервью вымотало посильнее иной схватки с акумой: тот самый щуплый паренёк, представившийся Джо Фармером, ещё в тот же день выложил на ЛедиБлог видео, в котором рассказал, что видел Бражника и что после того, как Ледибаг отвела его, Джо, в безопасное место, она, вероятно вернулась, чтобы сразиться со злодеем. Ничего удивительного, что после такого интернет взбурлил, а теории на тему Бражника ненадолго задвинули даже пугающие сводки по поводу срывов у творений «КиберЛайф». Ледибаг, конечно, не стоило откладывать интервью, на целых четыре дня просто исчезнув из вида парижан, но Маринетт нужно было время, чтобы подумать. Размышления на тему обоих Агрестов оказались крайне тяжёлыми: Адриан когда-то был её другом и, чего уж скрывать, первой любовью, и мысль о том, что она влюбилась в пластиковую куклу, специально разработанную так, чтобы нравиться людям, оказалась невероятно раздражающей, ведь Маринетт искренне полагала, что влюбилась не только во внешность, но и в душу скромного и отзывчивого юноши... а уж о какой душе можно говорить, если он — всего лишь машина? С другой стороны, у Адриана был Камень Чудес (в любой другой ситуации подобный расклад шокировал бы Дюпэн-Чэн, но разводы тириума на лице блондина никак не выходили из головы, не оставляя места другим мыслям), а Маринетт искренне полагала, что магия работает только с живыми существами. Но, с душой или без неё, девиант помог ей, и теперь, без спешки и скоропалительных решений, Маринетт понимала, что не может сдать этого девианта властям или Киберлайф. А уж если подходить к этой проблеме с точки зрения закона... Девушке оставалось только периодически обновлять тематическую вкладку в новостях, чтобы быть хоть немного в курсе событий: несмотря на то, что за океаном мирная демонстрация привела к признанию андроидов новой формой разумной жизни, власти Франции пока никак не выразили свою позицию, а значит, девианты всё ещё оставались вне закона. Не меньшей головоломкой оказался и Бражник: поразмыслив, Маринетт всё ещё не была уверена, что Габриэля Агреста не стоило выдавать полиции. Там, в особняке, в пользу Бражника сыграли эмоции: мужчина выглядел действительно раздавленным. Сейчас аргументом в пользу «он и так достаточно наказан» стало проклятое любопытство: Маринетт никак не могла связать воедино все кусочки этого тройного раскрытия, разгадав мотив, а если Агрест-старший всё же не сможет отвертеться от заключения под стражу, то ответов на вопросы Маринетт может и не увидеть. Решающим голосом стала Тикки: квами привычно миролюбиво разрешила судьбу бывших Бражника и Нуара, и Маринетт на время согласилась. Чутьё подсказывало, что пока не стоит ворошить этот улей, а к чутью Маринетт привыкла прислушиваться.***
То, что недалеко от дома всё же то и дело мелькала подозрительная фигура, Ледибаг подметила ещё через пару дней после интервью, но выяснить, кто или что это, она решилась ещё через два дня, по-охотничьи притаившись в тени брандмауэра. Фигура — очевидно мужская — делала вид, что прогуливается, но маршрут «прогулки» резко обрывался у одного из закрытых на реконструкцию домов: неизвестный ловко пролезал в щель между заграждениями. Настолько ловко, что в первый из трёх дней слежки Ледибаг даже не сразу поняла, куда делся незнакомец, будто смешавшийся с густой тьмой переулка. В третий день Ледибаг набралась смелости и решительно спрыгнула вниз, догадываясь, к кому идёт на встречу. По крайней мере, она надеялась, что не ошиблась. Пролезая в узкую щель между ограждения и следом уворачиваясь от недружелюбно торчащего гвоздя, а затем — стараясь не пришибить голову об опору осторожно сложенного прямо тут же и укрытого плёнкой материала, девушка всё больше утверждалась в мысли, что подобный маршрут человеку одолеть крайне непросто. Её саму от грязных царапин по бокам спас только плотный спандекс костюма — волшебный, надо полагать, раз не порвался. За оградой неприветливо скалилась стойками строительных лесов тьма, и Ледибаг неуверенно сделала шаг в чёрный проём двери. Внутри здания светлее не стало, и девушка чуть вытянула руки вперёд, медленно прощупывая каждый сантиметр пола носком, прежде чем шагнуть ещё немного дальше. Она была где-то в просторном — судя по едва заметному эху — зале, наверняка какой-то вестибюль или холл, и стен или каких-либо ещё ориентиров пока не предвиделось. О том, как она будет выходить, Ледибаг старалась пока не думать. Шумно выдохнув, она рискнула: — Я знаю, что ты тут. Что ж, если здесь кто-то есть, то этот кто-то наверняка отлично видит в темноте, а значит, в любом случае уже в курсе незваной гостьи, а если нет — болтающей с пустотой героине не перед кем позориться. — Верно, — голос раздался где-то совсем недалеко за спиной, заставив вздрогнуть. Знакомый, вполне себе узнаваемый голос, а значит, Ледибаг всё-таки не ошиблась, и за ней приглядывал пусть и девиант, но, по крайней мере, знакомый. Она чуть расправила плечи, возвращая себе уверенность: — Ну, может, Коту Нуару и комфортно в темноте, но для простых смертных тут не найдётся хоть немного света? — под конец голос предательски дрогнул, выдавая то, насколько неуютно себя чувствовала полностью беспомощная в кромешной тьме девушка, но за спиной послышался вполне дружелюбный смешок, а спустя пару секунд по глазам резанул ослепительный луч света (на самом деле — очень слабый, но на контрасте с темнотой тусклый свет временных заляпанных штукатуркой светильников показался вторым солнцем). Щурясь и часто-часто моргая, Ледибаг прикрыла глаза ладонью и медленно обернулась. В нескольких метрах от неё застыл в расслабленной позе девиант. — Тёмные волосы тебе жутко не идут, Адриан, — вырвалась у неё первая пришедшая в голову досадливая мысль, а мгновение спустя осознание сказанной глупости алым согрело щёки. Действительно, нашла важную тему для разговора!.. Девиант моргнул, и волосы медленно поменяли цвет на привычный блонд: — Со светлыми меня слишком легко узнать, — он досадливо поморщился, — но если тебе так комфортнее... Ледибаг нервно запустила пальцы в правый хвостик, пропустив тёмные пряди между пальцами, обтянутыми алым спандексом будто второй кожей. Интересно, насколько хорошо андроиды могут считывать человеческие эмоции? Был ли вообще смысл в том, как она храбрилась, пряча сомнения, или Адриана этим притворством не обмануть? — М-м-м, да, то есть спасибо, конечно, но я не за этим пришла, — Ледибаг усилием воли заставила себя заглянуть наконец в зелёные глаза девианта, мысленно ругая себя последними словами: чего она стоит как героиня, если, встретив свою первую любовь, мнётся так, будто ей снова пятнадцать?! Адриан понимающе, совсем по-человечески кивнул и спокойно, словно речь была о каком-нибудь дружеском походе в кино, уточнил: — Ты всё-таки сдашь меня в «Киберлайф»? Ледибаг покачала головой: — Нет... Я думаю, что нет. Но я хочу знать всю историю. То, что я видела у вас дома, никак не укладывается у меня в голове, — Ледибаг пожала плечами, оглядываясь: часть слабо различимых стен были разровнены, часть ещё щеголяли обнажённым кирпичом. Девиант кивнул, не торопясь двигаться с места. Он нахмурился, уставившись куда-то вдаль, и тихо начал: — Да, конечно. Ты заслуживаешь знать, — девиант вздохнул — точнее, сделал вид, ведь андроиды не дышат, но Ледибаг слышала, что подобное действие прописано у них в программе, наравне с морганием, лёгкими кивками при продолжительной человеческой речи, хмурящимися бровями и прочими очеловечивающими машину штучками. Адриан тем временем продолжил: — Полтора года назад... не знаю, ты, наверное, слышала, что произошло? — Та авария на мосту, да. В которой ты выжил... — ответила Ледибаг, призадумавшись и воскрешая в памяти подробности кошмарного лобового столкновения по вине уснувшего водителя. Насколько она помнила, мадам Агрест, находившаяся в тот момент за рулём второй машины, не успела увернуться — разве что не подставила под удар сидевшего рядом сына. — Но почему ты ничего не сделал, у андроидов же скорость реакции куда выше! Девиант качнул головой: — Я не выжил. Никто не выжил в той аварии, — девиант перевёл взгляд на Ледибаг, недоуменно сощурившись: — Ты же не думаешь, что я всегда был андроидом? Серьёзно, Маринетт, мы же учились вместе! После аварии... когда отцу в больнице сказали, что его семья, конечно, пока жива, но счёт идет на дни, а может, и на часы, и особых надежд на улучшение нет, он обратился к Камски. Они старые друзья, — обхватив себя руками, Адриан отвернулся, снова уставившись в глухую темноту, — познакомились ещё когда отец проходил практику в Америке, а Камски — только основал «Киберлайф». Камски в тот момент изучал человеческое сознание и... способы его переноса. Я стал экспериментом. Адриан замолчал, застыв и словно застряв в воспоминаниях, и Ледибаг, закусив губу, попыталась воспользоваться паузой, чтобы переварить полученную информацию. От сердца — как бы глупо и не вовремя это ни было — отлегло: она не влюблялась в манекен, хотя это — последнее, что должно беспокоить её сейчас. Просто мысли о том, что чувствует человек, запертый в теле андроида, оказались слишком пугающими и неестественными, и девушка старательно гнала их прочь. Хотя бы сейчас, когда осталось ещё столько незаданных вопросов. — А... — осторожно начала Ледибаг, — почему только ты? Адриан замялся, нахмурившись, и через несколько мучительно тяжёлых секунд всё же глухо ответил: — Для переноса сознания нужно, чтобы это сознание было живо. Перелёт между Детройтом и Парижем даже на частном самолёте быстрый, но не мгновенный. И она не дождалась. Ледибаг зачем-то кивнула, хотя всё произнесённое звучало дико: она всегда верила в то, что у людей всё же есть душа, которая так или иначе привязана к телу, и тостеру или смартфону её никак не передашь, но слова Адриана ставили жирный крест на подобных суждениях. Или нет: что, если Камски подразумевал под «переносом сознания» копирование воспоминаний и каких-нибудь поведенческих привычек, и парень, стоящий перед ней, — это всего лишь полная копия Адриана Агреста, что снаружи, что внутри, идеальная в своей точности, но всё же не обладающая личностью — лишь набором алгоритмов, подогнанных под схему поведения настоящего, живого — точнее, уже мёртвого — Адриана?.. Ледибаг вздохнула, и девиант снова повернул к ней голову, настороженно глянув исподлобья. Девушка сцепила пальцы перед собой, уткнувшись в них подбородком, и уточнила: — Ты всё это время знал, кто был Бражником, но не говорил, потому что не мог нарушить приказ? Адриан удивлённо вскинул брови и медленно качнул головой: — Нет. Это стало ясно только на прошлой неделе, до этого же мы его не видели лично. В конце концов, технику магией не обмануть, а анализ данных у меня идёт вне зависимости от моего желания, — Адриан пожал плечами и засунул руки в карманы, явно смутившись. Чего именно — Ледибаг сообразила не сразу. Нахмурилась, недоумённо побарабанила пальцами по бедру, так и эдак прокручивая в голове произнесённые слова, прежде, чем наконец заметила несостыковку: — Погоди... ты говоришь, что андроидом ты являешься уже полтора года, Котом Нуаром ты стал чуть больше года назад, так... почему ты меня не узнал за всё это время, а Бражника — за считаные минуты? Всё ещё смущённый, Адриан запустил пятерню в волосы и нехотя признался: — Я, вообще-то, уже пару месяцев в курсе, просто не говорил об этом. Мы с тобой не виделись с коллежа ведь, системе не с чем было сравнивать Ледибаг. А потом я тебя увидел на выставке работ Александра Маккуина, и тайне личности пришёл конец, — девиант потупился и, будто оправдываясь, добавил: — Просто я помнил о том, что для тебя это важно, и решил не подавать вида, что случайно тебя раскрыл. Все равно это ни к чему бы не привело, кроме твоих лишних переживаний, верно? Адриан бросил виноватый взгляд, и сердце Ледибаг, и без того тронутое произнесёнными словами, дрогнуло. Чёрт-чёрт-чёрт! Пока она размышляла на тему того, как опасны андроиды в целом и девианты в частности, пока страдала из-за своей недальновидности и неумения отличить человека от нечеловека, этот самый андроид несколько месяцев не выдавал её тайну и не нарушал личных границ, просто чтобы ей было комфортно. Щёки справедливо обожгло стыдом. Ледибаг сцепила пальцы на запястье, торопливо принимая решение. Неожиданное диаметрально противоположное всему тому, что она успела надумать за неделю, но, в конце концов, Тикки же советовала ей слушать сердце? А сердце предательски замерло от искренности нечеловека, бывшего когда-то её другом и немножечко больше. — Я... могу подойти? — Ледибаг попыталась слабо улыбнуться, но уголки губ тут же опустились, когда она заметила, как растерялся и напрягся девиант. Адриан. Его зовут Адриан. — Да. Да, конечно. Повторных приглашений Ледибаг не требовалось: девушка подалась вперёд и без предупреждения обняла бывшего напарника, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. Тёплый, совсем как человек, кожа чуть мягкая. Разве что мышцы-кости не так читаются, как у людей: вернее, совсем не читаются. А вот ответные объятия — немного неуверенные, но тёплые и живые — ощущались до жути искренними, и Ледибаг, не удержавшись, уткнулась носом в шею Адриана. — Прости меня, пожалуйста? — она подняла глаза на парня и тут же отвела взгляд. — Я таких жутких вещей надумала про тебя, про девиантов, и... — она неопределённо махнула рукой, потупившись. Адриан ободряюще сжал её плечо и приподнял кончиками пальцев подбородок, улыбнувшись: — Не обижаюсь, не переживай. — Тогда... — Ледибаг прикусила губу, — может, перестанешь быть моим бывшим напарником и снова станешь просто напарником? — Не думаю, что это хорошая идея, — девиант вмиг помрачнел. — А говоришь — не обижаешься, — как бы глупо это ни выглядело, Ледибаг чуть расстроенно понурилась, надув губы. Адриан хмыкнул: — Я не сказал «нет», Маринетт. Просто думаю, что ты не сможешь полностью мне доверять, зная... кто я. Ну или что я, тут как тебе удобнее. Ледибаг возмущённо подняла голову, оскорблённо сощурившись, — и расслабилась: в зелёных глазах девианта неведомым образом бесновались типичные нуаровские чертята. Её друг и напарник остался прежним. По крайней мере, она очень на это надеялась. — Что ж, давай проверим? — девушка, собрав всю свою решимость, протянула Адриану свою ладонь, почти не веря, что он согласится, ведь, если подумать, он рисковал не меньше. Если есть шанс, что андроиды действительно живые, то он рисковал своей жизнью. Тёплые пальцы легли в похолодевшую ладонь, обтянутую красным спандексом.