Записки (THE NOTES)

Намджун 17 декабря 2021 года       Я продолжил медленно брести и, наконец, дошел до остановки. В поселке, где даже автобусы ходили редко, только-только рассветало. Вся деревня была окутана белоснежным снегом, что падал всю ночь. Сгорбленные деревья походили на огромных белых чудовищ и при каждом дуновении ветра они сбрасывали свое снежное одеяло. Даже не оглядываясь назад, я знал, что только мои следы остались на заснеженном поле деревни. Обе ноги уже дано промокли, потому что на подошве моих кроссовок была трещина. Однажды я слышал, что Бог делает нас одинокими, чтобы мы нашли путь к самим себе [1]. Но я не был одинок. Я не искал пути к себе. Это было отступление. Я бежал от себя.       Моя семья приехала в деревню осенью прошлого года. Количество вещей, которые мы брали с собой, уменьшалось с каждым новым городом. Сейчас нам хватало и маленького фургончика для переезда. Мы были не в том положении, чтобы выбирать, где жить. Было только два требования: больница для отца и наниматель, готовый нанять человека без школьного диплома.       В этой деревне все это было. Автобус, который приезжал дважды в день, остановился напротив деревенской больницы. За деревушкой виднелся целый ряд закусочных. В этих закусочных продавались тушеное мясо, картошка фри и рыба, выловленная в ручье. Лето — разгар сезона. Толпы туристов, приехавших из ближайших городов, желали посетить экскурсию на катере, а из-за тех приезжих, что решили остаться подольше в деревне, повышался спрос на доставку. А зимой, когда ручей покрывался толстым слоем льда, закусочные использовали консервированную рыбу. В это время было не так много туристов, как летом, но звонки в доставку все равно поступали. Я был одним из доставщиков.       И, конечно же, даже здесь была конкуренция. Множество семей существовало за счет фермерства и, как можно догадаться, они были не так обеспечены. Служба доставки была единственной работой, доступной сельским мальчишкам. Владельцы закусочных заставляли нас соревноваться друг с другом. «Разве не понятно, что я найму того, что поразит меня больше всех?», — их не волновало, что мы были несовершеннолетними и у нас не было водительских прав. Парни, что уже были наняты, защищали свою территорию. Их было не так много, но они пытались выбить у меня почву из-под ног с помощью издевательств.       Во время отпусков, конкуренция становилось более жестокой. Конкурируя, мы выполняли все поручения, что давали нам владельцы. Их молчание толкало нас все дальше и дальше. Тем не менее, совершенно неожиданно, мы пришли к соглашению между нами. Мы были соперниками, но все же у нас было некое сострадание друг к другу. Если кто-то из нас не приходил, остальные интересовались, что случилось. Они напоминали мне о том времени, что я проводил в школьной подсобке. Кто-то был похож на Юнги, а кто-то — на Чимина. Я не мог не задуматься. Если бы я встретил их здесь, в этой деревне, соревновались бы мы так же? Если бы я встретил этих мальчишек из доставки в школе, стали бы мы друзьями?       Снег лежал огромным слоем, когда наша конкуренцияи странная договоренность достигли своего пика. После чего, наше соревнование мгновенно утихло. Мы добирались до нужного места на скутере, но было очень опасно использовать такое средство передвижения на горных склонах, покрытых снегом. Дорога была резкой и извилистой. О доставке на своих двоих не могло быть и речи.       В конечном счете, остались только мы с Тэхеном. Он был на два года младше меня и жил на окраине деревни неподалеку от сада. Тэхен — не настоящее имя. Его звали то ли Чонсок, то ли Чонхун. Но он напоминал мне Тэхена. У него не было той глуповатой улыбки, наивного взгляда, или раскрытой, доброй души. Напротив, он всегда выглядел агрессивным, злым и недовольным. Внешне он больше походил на Юнги, но, как ни странно, он напоминал мне о Тэхене.       Тэхен и я были единственными, кто были настолько бедными, чтобы рискнуть продолжать работать в такую погоду. Это произошло в тот же день. Когда в закусочную пришел очередной заказ, я бродил вдоль реки. Больше никто не пришел, так как после обеда передавали сильный снегопад. Тэхен появился несколькими минутами позже. Вместо того, чтобы зайти в закусочную и, как всегда, болтать, он просто плюхнулся на землю возле мостика и не шевелился. Это был один из тех дней. Тех дней, когда его лицо было усыпано ранами и синяками. Тех дней, когда его глаза были покрасневшими, а одежда запятнана кровью. С ним что-то произошло? Кто-то бьет его? Я не спросил.       Начался снег, когда я ждал, пока приготовится еда. В тот же самый момент я почувствовал холодок на своей шее. Снег падал все сильнее и сильнее. «Ты уверен, что все будет в порядке?», — владелец высунул свою голову наружу. Тэхен вскочил на ноги и оказался прямо перед моим лицом. «Конечно!», — мы ответили одновременно. «Никогда не угадаешь, сколько снега выпадет», — сказал кто-то из закусочной. «Снег только начал падать. Я ведь туда и обратно». Владелец окинул меня сомнительным взглядом: «Но ты все еще не так хорош в вождении». Тэхен подошел к нам и сказал, что ездил на скутере уже очень много раз. «Нет, сегодня не ты. Отдыхай». Я не упустил свою возможность и вмешался: «Все бывает в первый раз. Сегодня я впервые занимаюсь доставкой в снежную погоду. Вы же знаете, что я очень осторожен». Владелец сдался: «Подойди сюда. Ты должен сделать довольно много кругов, так что будь осторожен».       Я чувствовал, как взгляд Тэхен следовал за мной в закусочную. Он кружил вокруг меня, пока я поковал еду и раскладывал по контейнерам. Это было странно. Обычно Тэхен был слишком горд, чтобы вести себя так. Когда я посмотрел на него, он сделал шаг вперед, будто хотел сказать что-то. Но после, он вновь отвернулся. Владелец продолжал ворчать о езде в такую погоду. Я делал вид, что слушал, постоянно кивая головой. Езда на скутере не требует так много внимания, навыков и нервов.       В противовес моим мыслям, было не так-то просто ехать по склону сквозь снегопад. На дороге было не так много снега, но мои нервы были на пределе, потому что тяжелые хлопья разлетались повсюду. Старенький скутер с трудом преодолевал склон. Было такое ощущение, словно он прирос к земле. Было холодно, но пот стекал с меня ручьями и каждая мышца была напряжена. В следующее мгновение, пота как не бывало, а по спине пробежали мурашки. Я продолжал думать. Я без проблем ездил этой дорогой всю осень и начало зимы. К тому же, снег не прилипает и дорога не скользкая.       На третьей поездке скутер скользил без проблем. Я почувствовал себя увереннее и подумал, что довольно неплох в вождении в снежный день. Поскольку выпало еще немного снега, а на дороге уменьшилось количество транспорта, сугробы лежали то тут, то там. Но ехать по центру было все еще нормально, да и склон не был таким крутым. Как только эта мысль посетила мою голову, заднее колесо скутера вывернулось. Испугавшись, я сильно ударил по тормозам. Не слишком ли сильно я это сделал? Эта мысль захватила мои мысли. Я помнил, что владелец говорил что-то о тормозах. Его предостережения, которые я слушал в пол уха, пролетели у меня в голове. Выглядело так, будто контроль снова был у меня в руках, но прежде, чем я успел вздохнуть с облегчением, его колеса начали выворачиваться. В следующий момент, меня выбросило на дорогу. Я отлет от скутера настолько сильно, насколько было возможно. Скутер скатился вниз по дороге и, вероятно, врезался во что-то. Я услышал громкий удар.       Я вскочил на ноги. У меня не было возможности осмотреть себя на наличие ран или понять, откуда исходит боль. Я подбежал к скутеру, который лежал под деревом справа от дороги. Все было покрыто листвой. Подняв скутер, я увидел глубокую царапину, которую невозможно не заметить. Я вставил ключ и попытался его завести. Это не сработало. Пот скатывался по моей шее. Каждый сантиметр моего тела болел. Я был охвачен страхом. У меня не было средств, чтобы заплатить за скутер.       Я снова повернул ключ, ударив при этом по двигателю. Он издал заглушенный звук и на секунду завелся, но после снова заглох. Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и пнул землю. Мои руки, что держали ключ, не переставали трястись. Перед глазами пронеслись лица родителей и брата. Я поднял голову к небу и попытался собраться с мыслями. Я вновь повернул ключ.       Наконец, после еще нескольких попыток, двигатель завелся. Скутер вернулся к жизни, издавая при этом звуки погибающего животного. Я осел на землю. Я был истощен. Глубокая царапина была на уровне моих глаз. Я встал на ноги и сильно потер ее носком своих кед. Это был старый скутер, покрытый вмятинами и царапинами. Возможно, никто и не заметит.       Когда я выпрямился, мою лодыжку пронзила боль. Только после этого, я начал осматривать себя. К счастью, у меня не было серьезных повреждений. На левой лодыжке была маленькая кровоточащая рана. На следующее утро мои ноги и спина болели, но такое случалось и раньше.       Тэхен наблюдал за мной, когда я припарковывал скутер, а после — вошел в закусочную. Он заметил? Я нервничал, но старался общаться с владельцем так же, как и обычно. В скором времени пришел новый заказ. Я должен выйти на улицу до того, как успею согреться.       «Хэй…», — Тэхен заговорил со мной, когда я подошел к скутеру. Он видел царапину? Я намеренно повысил голос при ответе: «Что?». После небольшой заминки, Тэхен продолжил: «Я хочу попросить об услуге». «Услуге? Какой?», — я спросил это ровно в тот момент, когда зазвонил мой телефон. Я поднял руку, указывая на то, чтобы он помолчал. Это была мама. Папа попытался в одиночку выйти на улицу и упал. Она попросила меня отвезти его в больницу. Я прикрыл глаза. Внутри разрасталась злость. Я сжал челюсть и почувствовал раздражение, что медленно поднимало свою голову. Снежинки, которые стали больше, падали на мое лицо. Я ездил туда сюда по этой скользкой дороге, чтобы в конечном счете, практически ничего не заработать. Рана на моей лодыжке болела, а ноги горели. Но я снова собирался поехать на этом скутере. Это был единственный способ сохранить то небольшое количество денег, что я заработал сегодня.       Я могу понять, почему отец попытался пройтись в одиночку. Его гордость, как главы семьи, была ущемлена. Он хотел сохранить уважение, как родитель. Но мы не может позволить себе такую роскошь в условиях нищеты. Уважение, гордость, чувство справедливости, нравственность. Все это лишь давит сильнее и вынуждает тратить больше денег. Когда я открыл глаза, Тэхен смотрел на меня. Я отдал ему ключ.       Когда мы отцом вышли из больницы, солнце уже почти зашло. Огромные снежинки продолжали увеличиваться. Автобус остановился напротив нас. Добраться до больницы и обратно, заняло в два раза больше времени, чем обычно. Я нес отца на своей спине и некому было подержать зонт над нами. Мои волосы промокли, а руки практически не ощущались из-за холода.       Я решил сделать небольшой перерыв, остановившись возле дерева за дорогой. Восстанавливая дыхание, я поднял свой взгляд. Панорамный вид на деревню предстал перед моими глазами. Деревня, окутанная снегом, выглядела тихо и умиротворенно. Теплые желтые огоньки отражались от окон домов. Запах вареного риса и тушеного мяса разбудили мой аппетит. Когда мы завернули в переулок, пройдя мост, собаки начали лаять. Хоть мы и живем в этой деревне уже несколько месяцев, собаки продолжают реагировать на меня, как на незнакомца. Придя домой, мама быстро подбежала к нам. «Ему необходимо проходить амбулаторное лечение, как минимум, три дня», — я уложил отца в его комнате и вышел наружу. Не было и намека на то, что снег вскоре прекратится. «Почему вы ненавидите меня так сильно? Дайте мне, хотя бы, узнать причину», — я накричал на собак, что не переставали лаять. На следующий день, я услышал о несчастном случае, произошедшем с Тэхеном.       Подъезжаю к закусочной, я увидел, как владелец разговаривал с полицейским. Я замер. Я думал, что они пришли за мной, так как я повредил скутер. У меня могли быть неприятности, потому что я несовершеннолетний и у меня нет прав. Должен ли я бежать домой? Но автобус не будет ходить еще несколько часов. Да и с отцом, в его то состоянии, невозможно будет сбежать.       «Ты слышал?» — это был владелец соседней закусочной. Она сказала, что это произошло, когда Тэхен съезжал вниз по склону. Его тело просто лежала там более трех часов, пока кто-то не нашел его. Заказчик звонил владельцу, но никто не отправился искать Тэхена.       Офицер сказал, что Тэхен был неопытным водителем. Он так же обвинил его в том, что он был без шлема. Мой взгляд упал на шлем, что лежал на прилавке, хотя раньше я его никогда не видел. Владелец продолжал говорить, что никогда не принуждал Тэхена к доставке и даже пытался отговорить его. Это была правда. Мы с Тэхеном настаивали, что все нормально. Собрались все соседи. Это была маленькая деревня, где все знали друг друга. У них было одно или два воспоминания о каждом, не важно, узнали ли они об этом человеке из-за ссоры, сплетни или измены. Череда воспоминаний о нем пронеслась у меня в голове. Он жил без отца, с мамой и сестрой.       Его мама корчилась в агонии на скамейке возле закусочной. Она плакала. Верните мне моего сына. Верните обратно моего бедного, бедного мальчика. Это насильственная смерть. Сначала, соседи пытались успокоить ее и сочувствовали ей. Но было холодно и солнце заходило рано. Вечером, маму Тэхена бросили в одиночестве. Как и всегда, из закусочной доносился запах готовящейся еды. При каждом дуновении ветра, снег, что укрывал деревья, опадал огромными кусками. А она просто сидела там.       Я увидел ее, сидящую там, в одиночестве, когда отвозил отца домой из больницы. Даже не осознавая этого, я остановился и вспомнил, где все произошло. После того, как я узнал о Тэхене, я в одиночестве пошел вдоль той дороге. Мое дыхание застыло и, будто вовсе пропало. Силуэт Тэхена, обведенный белой линией, был наполовину стерт. Я остановился возле его ног.Спревшая листва лежала повсюду, а серый след от шин все еще тянулся позади. Если бы я тогда поехал, а не Тэхен, то эта белая линия принадлежала бы мне. Это моя семья могла плакать на той скамейке, а не Тэхена.       Я сбавил шаг, после того, как отец тяжело кашлянул: «Намджун». Отец позвал меня, когда мы были возле переулка. Сразу после того, как я замедлился, собаки начали лаять. Отец продолжил говорить слабым, надломленным голосом. Сложно было разобрать его слова, что заглушались лаем. Я претворился, что не услышал его.       Прошла одна неделя. Деревня довольно быстро пришла в норму. Иногда, мама Тэхена горько плакала возле закусочной, но никто не разделял ее скорби. Люди просто угрожали сестре Тэхена, пока она не забирала ее. Многие думали, что просто дорожная авария. Я продолжал работать в другой закусочной. Фактически, на мне висели все заказы. Еще один снегопад был позади, и дорога вновь продолжила то застывать, то оттаивать. Заказов было не так много, но никто не соглашался на эту работу. У меня было пять или шесть выездов в день и моя прибыль довольно сильно возросла. Я всегда проверял, чтобы при мне был шлем и защитное снаряжение. Я никогда не сводил глаз с дороги, а все мое тело было напряжено.       Прошлой ночью, я выполнил свой последний заказ. Тогда я не знал, что он был последним, но это было так. В любом случае, зону отдыха закрыли на зиму. Когда я поднялся туда, люди собрались в офисе.Было похоже, что они обсуждали какие-то продажи и фонды. Я не узнал некоторые лица. Должно быть, они были теми, кто только переехал. Пока я отдавал еду и забирал деньги, кто-то начал разговор о происшествии с Тэхеном. Его собеседник цокнул языком и упомянул о том, как опасно ездить в снежную погоду. Человек, что начал этот разговор предупредил меня всегда быть очень осторожным. Я поблагодарил его за беспокойство обо мне. Но я не был благодарен на самом деле. Если бы он действительно был обеспокоен этой снежной дорогой и моей безопасностью, он бы не заказал доставку.       «Знаешь, что действительно опасно?», — выпалил незнакомец прямо перед тем, как я закрыл дверь, -«Хлорид кальция и мокрая листва, а не сам снег. Если ты не такой хороший водитель, тебя в любом случае занесет на такой дороге. Да и разве в тот день не шел снег? Он должен был…». Его последние слова утонули за закрывшейся дверью. Я пересек пустынную, мрачную дорогу. За мной тянулись небольшие снек-бары и специализированные магазинчики. Я направлялся к выходу.       Я спустился вниз по лестнице. Была минусовая температура, но холод практически не ощущался. Я продолжал поворачивать ключ, но все было без толку. Я сжимал и разжимал свой кулак. Старенький скутер закряхтел и, наконец, завелся. Я начал медленно выезжать. Миновав указатель, я свернул направо и съехал вниз, а после свернул налево. В этом месте колеса моего скутера вывернулись, а Тэхен попал в аварию.       Я продолжал держать свой взгляд прямо и быстро проехал это место. Я пытался убедить себя, что я не отвил глаза от дороги и потому остался в безопасности. Но меня грызла вина. Вина за то, что выжил. За то, что чувствовал радость из-за того, что все живой. За то, что не дал показания. За то, что не отстоял его водительские навыки и не признался, что никогда прежде не видел тот шлем. А может, я был просто лицемером, делающим вид, что у него есть совесть.       Из-за меня там было столько мокрой листвы. Я не хотел, чтобы так получилось, но я был ответвеннен за это.Я был тем, кто осыпал землю хлоридом кальция. У меня были благие намерения, я лишь хотел предотвратить заледенение дороги. На самом деле, я сделал это для себя, потому что думал, что именно я отвезу последующие заказы. «Знаешь, что действительно опасно?», — то, что услышал в офисе, продолжало преследовать меня, — «Должно быть, он проезжал через это и его занесло». Если бы я убрал листья и не осыпал землю, был бы Тэхен все еще цел?       Несколько людей уже стояли на остановке и ждали первый за день автобус. Я поприветствовал их кивком головы, но так и не поднял ее. Я пытался избежать зрительного контакта. Автобус начал подъезжать.       Наконец, он был на месте. С низко опущенной головой, я зашел в него после остальных. У меня не было никакого плана. Я просто сбегал. От маминого измученного лица. От потерянного брата. От страданий отца. От нашей семьи, падающей все ниже. От семьи, требующей жертвы и повиновения. От себя, пытающегося изменить судьбу. И, конечно же, от нищеты. Нищета пожирала мою жизнь. Это превращает ценные вещи во что-то, что больше не имеет значения. Это заставляет тебя оставить то, что ты не должен оставлять. Она оставляет тебя в сомнениях, страхе и отчаянии.       Прошлой ночью я доставил заказ, заглянул в закусочную и отправился домой. Я не помню, кого я встретил и о чем мы говорили, не помню, о чем думал в тот момент. Я не чувствовал ни своего тела, ни своего разума. Я не мог вспомнить, какой была погода: ветреной или холодной. Не мог вспомнить, чем пахло и с кем я столкнулся. Я не мог даже думать. Я двигался чисто механически, как зомби, безразличный к тому, кто я такой, что совершил, что делаю и о чем думаю. Из этого состояния меня вывел лай собак, когда вошел в переулок, ведущий к дому. В тот момент, все мои чувства, что были парализованы, ожили в одно мгновение и бесконечные картинки прошлого пронеслись перед глазами: дни, когда мы переезжали с одно места в другое; момент, когда я съехал с дороги; я, приползающий к владельцу закусочной и соревнующийся с другими ребятами за работу; мальчишки, что насмехались надо мной; и я, смотрящий на своих сверстников в школьной форме. Лай собак и их угрожающий взгляд был наполнен ненавистью.       Я хотел закричать: «Прекратите! Что вы хотите от меня?». Но я сдержался. Голос отца прозвучал у меня в голове. Слабый, надломленный голос. Я думал о том, что он сказал мне той ночью, когда мы возвращались домой… О том, что я предпочел бы не слышать, но услышал слишком отчетливо. О том, что не выходило у меня из головы с того самого дня. О том, о чем я пытался не думать. «Уходи, Намджун. Ты должен выжить».       Автобус приедет в Сонджу через несколько часов.Я не оставил никакой весточки, когда покидал Сонджу год назад. Теперь же, я вернулся в город, не предупредив никого. Я подумал о своих друзьях. Я не поддерживал с ними связь. Мне было интересно, чем они занимались и были ли все еще здесь. Я ничего не видел сквозь окно, покрытое инеем. Я медленно вывел буквы на окне. «Я должен выжить».