Осколок

      Инциденты этого месяца не закончились. Активизировалась команда Кошмаров. Плохие Сансы напали на позитивный мир. Пришлось бежать — спасать. Правда, в этот раз брат Дрима не рассчитал своих сил и напал на ГармониюТейл. Видимо, его раздражала похожесть историй с его родным миром. Но вот только братья этого мира хоть и грызлись между собой, против общего врага выступали дружно и вместе. Так что, когда хранители пришли, им оставалось только лучшие места занять и попкорна добыть.       Лав и Хейт весело и задорно гоняли Кошмаров. Лав стрелял стрелами любви, после которых кошмары начинали любить все и всех. А Хейт….       — Дрим?       — Да?       — У меня галлюцинация, или Хейт действительно домогается твоего брата?       — Неа, — Дрим едва держался, чтобы не захохотать, — у тебя не галлюцинация. Это Лав его стрелой задел, а Найт рядом оказался. Вау! Если все так и дальше пойдет, то беременных скелетов будет двое. Или трое, — кивок на неожиданно игривых Даста и Хоррора.       Блу закрыл покрасневшее лицо руками и смотрел за всем этим сквозь пальцы. И краснел все сильнее.       Инк оценил перепуганного Найтмера, который ослаб от окружающего его позитива и лежал под активничающим Хейтом. Понял, что наблюдать изнасилование не намерен, и поспешил вмешаться.       — Это, конечно, все очень весело, но, Дрим, прошу, прекрати безобразие. Все-таки он твой брат.       — А тех голубков, — вновь кивок на пыльного и каннибала. Еще немного — и их действия переступят через порог дозволенного, — можно не останавливать?       — Только если их потомство сам будешь воспитывать.       Хранитель вздохнул и создал над полем битвы купол сна. Тут же все собравшиеся начали засыпать. Через минуту они крепко спали, и можно было их распихать по родным мирам.       Эта «битва» обещала ослабить Кошмаров и заставить их сделать перерыв. Собственно, так и случилось. Потому следующая неделя вышла на удивление спокойной. Да и следующая. Даже Эррор не разрушал миры. Чудеса.       Начался четвертый месяц.       Запасы магии Эррора закончились. Потому Саенс вновь стал давать Инку искусственный заменитель, который плохо усваивался и плохо влиял на хранителя. Однако замены пока не находил. Не бежать же в анти-пустоту к Эррору, честное слово!       Инка иногда одолевала легкая слабость. И часто хотелось спать. Но он заставлял себя вставать и обходить миры. Естественно, перед этим звал с собой одного или обоих друзей сразу. Так как не решался больше работать в одиночку. Мало ли что случится.       — Инк, ты высыпаешься? — неожиданно спросил Блу.       — Куда высыпаюсь? — рассеянно ответили ему.       — Ясноооо, — протянул скелет в голубом шарфе и предложил, — а давай ты сегодня поспишь. Работа не волк, в лес не убежит. А ты в положении, тебе можно и пропустить…       — Некогда мне спать. Не важно, в каком я состоянии, я должен выполнять свои обязанности. Да и с чего ты решил, что мне нужно больше спать?       Вместо ответа Блу достал зеркало и предложил полюбоваться усталой миной. Мина скривилась.       — Ну хорошо. Может, ты и прав. Отчасти. И спать мне надо больше. Но я еще на маленьком сроке, могу и потерпеть.       — Никаких потерпеть. Знаешь, — осенило Блу, — мы с Дримом будем обходить миры. И, если что, будем тебя звать. А ты спи и набирайся сил. Саенс сказал, что роды — это очень сложный процесс. И для него нужно много сил.       — До них еще далеко, Блу. Успею выспаться.       — Никаких оправданий. Живо спать.       Блу позвонил Дриму, и в четыре руки они загнали-таки хранителя домой и запихали его в кровать, и закутали в плед. А на тумбу поставили горячий чай, клубничный зефир, чтобы он уж точно никуда не встал.       Но Инк и не собирался вставать. Только коснувшись головой подушки, понял: он очень устал и действительно хочет спать. Зевнул и почти мгновенно отплыл в мир ярких сновидений. А дела… что ж, он заслужил отпуск.       Когда настал пятый месяц, стало понятно, что не все в порядке и беременность протекает не так, как должна.       Саенс судорожно искал причины ухудшающегося самочувствия хранителя и не находил.       — Может это обычный токсикоз? — высказал предположение Саенс, хотя понимал, что на него симптомы не похожи.       Скорее на хроническую усталость и магическое истощение. Магия стала пропадать часто, и порой Инк куковал в каком-нибудь мире, пока за ним не явятся друзья. И не отчитают за то, что тот опять пошел решать чужие проблемы в одиночку.       — Да я всего-навсего артблоки гонял, — не считалось оправданием.       Приговор друзей и ученого прозвучал так:       — Сиди дома. И пусть даже апокалипсис не будет причиной тебе выйти!       — А работа?       — Мы справимся! — дружно сказали друзья и пригрозили кандалами, если еще раз их дорогой товарищ куда-то без них намылится.       Пришлось помахать белым флагом и попытаться расслабиться дома. Ну, с редкими забегами в соседние миры, за продуктами. Вот только здоровье этот отдых не улучшил. Уровень магии продолжал стремительно падать. К шестому месяцу он упал до критически низкой отметки.       Эррор не нападал на миры поразительно долго. Он ушел в длительный отпуск. А причина была мелкой и с кисточкой. Он пробовал подходить к нему, когда тот его не замечал, и понимал, что ощущает рядом с ним нечто странное. И самое странное из всего было желание защитить этого бездушного мудака.       Именно поэтому Эррор решил отдохнуть от дел праведных и предаться безделью. А именно просмотру Андерновеллы. Благо серий там хватало на десятилетия ничегонеделания. Главное вкусностями запастись.       Вот за последними Эррор и решил сходить в рандомный мир. Им оказался довольно безобидный СкелеТейл. Где обитала скелетированная Чара со своим папой Папайрусом.       От вида их семейки у Эррора начинала зудеть разрушительная жилка. Но он представил, как на крики прибегает Инк, и воочию услышал предложение дружбы и мира. Жилка заткнулась.       Зашел в маленький магазинчик с разными мелочами и уже хотел набрать всего и побольше, как в двух шагах открылся хорошо узнаваемый чернильный портал. И оттуда вышел… Инк?       Первое, что бросилось в глаза разрушителю, — это отсутствие части одежды у хранителя. А та, что осталась, была в беспорядке. Весь какой-то осунувшийся, он представлял собой печальное зрелище тяжелобольного.       Эррора он даже не заметил. Просто бросил деньги у кассы, забрал покупки и исчез так же быстро, как появился. Будто привидение.       Сидеть у экрана резко перехотелось. Поколебавшись мгновение, Эррор открыл портал к ученому.       — Саенс! Есть разговор!       Тембр голоса едва не заставил ученого начать писать завещание.       — Да? Спрашивай? — сказал он в надежде на вопрос о витаминках.       — Что с Инком?       Не витаминки.       Саенс мысленно взмолился всем богам лжи, чтобы его голос звучал убедительно:       — Ты же в курсе, что есть врачебное правило не разглаш… — Синие нити вытянули наружу беспокойно бьющееся серое сердечко. И Саенс сменил песню: — Он заболел. Ничего серьезного, но ему надо отлежаться.       Лицо Эррора вытянулось. Заболел? Как так? Если бы Саенс сказал, что радужный мудак ранен и отлеживается, то удивляться было бы нечему. Инк умел находить неприятности в попытках защитить каждый незначительный мир. Но как он — житель пустоты — мог подхватить простуду или что-то аналогичное?       Скелеты вообще мало и редко болели. Иногда подхватывали дисбаланс магии от неправильного питания, порой у них страдали кости, у них даже мог развиться рак. Но Эррор никогда не болел. Не мог. Его лаги, словно паразиты, сжирали любой посторонний код. Даже от того любовного снадобья Гастера очистили без последствий. А Ласт уже какой год крутит задницей на шесте благодаря тому же составу.       Инк был подобным Эррору существом. Он тоже имел особенности, которые мешали его телу заболеть. Так что, если он заболел, то не простудой. А если бы отравился тако своего свап дружка, то точно бы не приходил за продуктами. Так что с ним?       Погрузившись в размышления, Эррор даже не подумал пытать ученого дальше. Открыл портал и сам не понял, как оказался на пороге пустоты Инка. И удивился третий раз за день. Пустота была открыта нараспашку.       Заходи, кто хочешь. Делай, что хочешь.       Эррор зашел и увидел одинокий дом, очень похожий на дом оригинальных братьев. Однако без сарая, без украшений.       Раз пришел и нашел, то почему бы не зайти. Убедиться, что в том магазине он видел именно Инка и глаза на пару с Саенсом его не обманули.       Постучал. Подождал и едва не отшатнулся, когда дверь открылась.       За порогом стоял некто бледный, с темными кругами вокруг пустых глазниц, из одежды — одна лишь рубаха до колен. Эррор аж перегрузился: так его поразил вид Инка. Сразу видно: недруг серьезно болен. На простуду ни разу не похоже.       — Это хоть не заразно?       — Нет, — сухо ответил Инк и поморщился. Уже третий день его мучили боли, но он упорно их терпел. До очередного обследования еще три дня. А он друзей и Саенса и без того задергал. — Ты что-то хотел?       — А ты хотел предложить гостю чаю, — нагло намекнул разрушитель. И, к его большому удивлению, вскоре сидел на кухне Инка и грел руки о кружку с чаем. Наблюдал за вяло шевелящимся недругом.       Ситуация вымораживала. Два заклятых врага сидели за круглым столом, пили чай, будто старые друзья. И молчали.       — Чем болен? — лучшего вопроса Эррор не нашел. Да и больше его ничего особо не интересовало на данный момент.       — Жизнью, — невесело и вполне серьезно ответил хранитель.       — А конкретнее?       Инк отпил чай, поставил кружку и одарил разрушителя тяжёлым взглядом.       — Я не думаю, что мое самочувствие тебе интересно, Эррор. Может, скажешь уже причину твоего здесь появления? Раньше ты в гости не заглядывал.       — А ты раньше свою пустоту нараспашку не оставлял, — в тон ему ответил Эррор и тоже отставил кружку.       Инк смутился. Не признаваться же, что сил уже даже на поддержание замков нет. Хотя эту деталь Эррор уже и так понял.       — Можешь мне не верить, но я действительно решил поинтересоваться твоим самочувствием. Не более. Можно сказать, меня любопытство заело.       — Да уж, друзья приходят ко мне с мандаринами и шоколадом, а любовники с любопытством. Дожили.       Шутка удалась. Разрушитель покраснел так сильно, что показалось, будто он сейчас сгорит вместе со стулом!       — Не смей напоминать о том позоре!!! — гаркнул он. Вскочил и перевернул стол. Чайные лужи потянули темные щупальца в разные стороны.       Инк не шевельнулся. Он как сидел, так и продолжал сидеть, не обращая внимания на разбушевавшегося разрушителя миров.       — Ладно, не буду. Просто сложно забыть, что тебя изнасиловали. Это, знаешь ли, надолго въедается в память.       Ярость враз сменилась растерянностью (слишком легко принял подобное Инк), затем смущением (конечно легко, он же опустошён, давно не пил эмоций). В глазницах белые точки, а не мельтешащие символы.       Сказанное художником заставило Эррора ощущать вину. Ведь тогда именно он бросился на него и заставил принять в себя глючную душу.       — Черт! Просто больше не напоминай.       — Если согласишься не нападать на миры четыре месяца.       — Что?       — Не нападай на миры четыре месяца, — повторил Инк.       — С какого ляду ты мне условия ставишь?! — вновь взбеленился черный скелет. — Я буду делать, что хочу и когда хо…       И тут Инк резко побледнел, хотя, казалось, куда дальше. Вскочил. Думал добраться до ванной, но успел лишь до ведра. Его рвало чернилами. Сильно и обильно. И самое ужасное: он предстал слабым и жалким перед разозленным недругом. По законам жанра ему должны были уже воткнуть кость в спину.       Вместо кости на спину легла лагающая рука.       — Тебе надо прилечь, — услышал он.       Пока его вели, он судорожно хватался за синюю куртку, что-то шептал и почти терял сознание. В себя начал приходить уже на кровати под удивленный и обеспокоенный взгляд разрушителя.       Заметив, что Инк более-менее в этом мире, Эррор начал отступать к двери, чтобы поскорее покинуть театр абсурда. Для большего абсурда ему оставалось одеяло подоткнуть и в лобик поцеловать. Врага! От подобных мыслей аж передернуло. И что с ним такое?       — Это хоть не смертельно? — спросил он напоследок. И когда не получил быстрого ответа под типу: «да ты что» или «пройдет за пару недель» или «ничего серьезного», — беспокойно повернулся и натолкнулся на задумчивый взгляд хранителя.       Для скелетов подарить новую жизнь не всегда кончалось благополучно. Риск был как в начале пути, так и в конце. Много чего могло пойти не так, и тогда никто не мог гарантировать благополучный исход.       В его случае все началось не так и шло через Найтмерову задницу. Еще нужно было отходить четыре месяца, а состояние невольного отца ухудшалось с каждым днем. И Инк начал смиряться с мыслью, что его эгоистичный выбор станет ему надгробной плитой.       Эррор ушел. Но на следующий день вернулся. Опять же ради удовлетворения любопытства. И обнаружил радужного мудака там же, где оставил. И выглядел он гораздо хуже, чем вчера.       Только взглянув на него, Эррор выплюнул ругательство и метнулся в лабораторию, желая вытряхнуть из ученого ответы.       — Какого хрена творится с Инком! — начал разрушитель с порога.       Саенс так растерялся, что даже испугаться забыл.       — А что с ним?       Эррор и перечислил. И с каждым его словом ученый все больше хмурился. Уже на середине возмущенных речей собрался и приказал немедленно перенести его к больному.       Вовремя.       Инк лежал на кровати. Бледный и холодный. Глаза пустые, биения души нет, как и самой души, не дышит, ибо скелет. Ничем не выдает, что еще жив.       Эррор дрогнул. Его перестал волновать вопрос: почему Инк вдруг стал ему важен. Он просто понял, что не хочет его смерти. Особенно такой. Одинокой, от неведомой болезни.       — О звезды! — Саенс прислонил к Инку какой-то прибор, ужаснулся показателям и приказал: — Бери его, быстро! Бегом в лабораторию!       И они действительно побежали. В портал, затем по коридору, затем в операционную.       — Положи на стол. Быстрее! Раздень его! Да не тормози ты! Мне нет дела до твоих фобий! Если быстро не приведем его в стабильное состояние, он умрет!       Эррор не стал церемониться. Одежду просто разорвал. Смутиться не успел. Да и не придал значения виду чужих костей. Не до того.       Саенс закончил настраивать приборы и оплел Инка проводами с ног до головы. Когда он пробил ему голову тонкой иглой, у Эррора случилась перезагрузка. Когда вернулся, то увидел, что Инк уже прикрыт простыней, но вид имел все такой же нездоровый, трупный.       — Как он?       — Не очень, — признался Саенс, не отвлекаясь от компьютера. — Но скоро придет в норму.       Новость обрадовала. Впрочем, Эррор постыдился показывать эту радость, так как не понимал ее природы. Хоть к Дриму иди, чтобы тот в его эмоциях покопался и объяснил появившиеся странности. Ну, или в АсулумТейл: у них там каждый второй психотерапевт или пациент дурки. Пусть гремлинов из головы вытравят.       — Так что это за болезнь такая?       Саенс задумался. Может все рассказать? Вон как трясется над художником. Не понимает почему, но не борется с этим. И этот тип великий разрушитель миров? Самый страшный персонаж всей мультивселенной? Сейчас не поверишь, не узнаешь. Наверное, он бы принял факт своего отцовства. Возможно, не сразу, но вероятность велика.       Ученый грустно улыбнулся. Не его секрет, не ему разбалтывать.       — Она связана с отсутствием души у Инка. Потому ты не заразишься, не от него. И, спасибо. Если бы не ты, Инк бы сегодня умер.       Эррор помрачнел. Титул спасителя хранителя его не устраивал.       — Слушай. Раз ты тут. Могу я попросить тебя дать ему своей магии? У меня нет подходящей, а твоя ему вроде бы должна подойти.       На это черный скелет расхохотался.       — Ты что? Я разрушитель миров, а он их хранитель. Каким боком моя магия может ему подойти???       — Тесты говорят, что подходит, — не моргнув глазом солгал Саенс. Он же не уточнял, что подходит не самому Инку, а его детям.       Эррор недоверчиво подошел к спеленованному проводами телу и передал напрямую немного магии. Ожидал отторжения и чернильной тошноты, но тело художника приняло все без остатка и потребовало еще. Ошарашенный, Эррор отдал весь резерв и ушел к себе в пустоту отсыпаться.       Инк очнулся на следующий день. Измотанный, разбитый, но живой. Огляделся, не поверил в свое счастье и облегченно выдохнул.       Память никогда не была его сильной стороной, но теперь Инк был уверен, что она окончательно испортилась, ибо показала ему нечто странное. Будто к нему пришел Эррор, они вместе пили чай, а затем разрушитель практически донес его до кровати. Бред!       Оказалось, не бред. Сомнения развеял Саенс. Он поспешил в палату сразу же, как поступил сигнал о пробуждении пациента.       — Ты должен будешь сказать Эррору «спасибо», — заметил ученый. — Ты все еще на этом свете только благодаря ему. Если бы он не пришел ко мне и не рассказал о твоем самочувствии, то к вечеру ты бы загнулся.       Инк невольно усмехнулся. Значит, ученый был прав, и Эррор не будет ему вредить. Вернее, он не будет вредить своему ребенку.       — Какие полезные инстинкты, однако, — без эмоций заметил Инк и попытался нащупать на груди свой органайзер. Но тот остался дома.       — Еще какие, — поддержал Саенс и тоже усмехнулся. Наблюдать растерянность на лице разрушителя миров было очень забавно. — Главное, не привыкать. Когда ребенок родится, все должно вернуться на круги своя… хммм. Ребенок? — Саенс в который раз просмотрел отчет, полный цифр, и произнес. — Странно, почему он такой прожорливый? За день всю магию выпил и остатки со стенок слизал. Да и Эррор тебе резерв слил, а он все уже почти доел.       В который раз Саенс попросил Инка показать ему ребенка, но Инк так и не разобрался, как это сделать.       — Это как душу вызвать…. Мда. Ну, в общем, сосредоточься на внутренних ощущениях и позови наружу то, что спрятано.       Инк честно старался, но не преуспел.       — Прости, я правда не понимаю, как это делается. Видимо, увижу, только когда он родится.       Саенс хотел увидеть чудо пораньше, хотя бы чтобы понять, почему на него уходит так много магии. Неужели этот маленький разрушитель пытается убить своего родителя? Нет, бред. А может, он там не один? Ближе к правде. Редко, но подобное случалось. Правда, редко, когда благополучно заканчивалось. Выносить близнецов та еще задача.       — Близ…близнецы? — новость не обрадовала Инка. Он не знал, что с одним делать, а детей могло оказаться двое.       — Вероятно, — не менее поражённо протянул ученый. — Это многое осложняет.       Инк схватился за голову и до хруста сжал зубы. Он не сможет! Не справится! Одного — еще может быть. Но как он выносит двух! Ладно, Эррор вроде не опасен. Но в мультивселенной и без него хватает придурков. Тот же Найтмер может в любой момент напасть, и потребуются все силы, чтобы остановить его. Блу и Дрим одни не справятся. Да даже если они позовут других добрых Сансов, не факт, что выстоят против Кошмара. И так же смешно, как в прошлый раз, может не быть. А он, чья работа защищать, беспомощен! И тогда….       Аборт делать поздно. Уже ничего не изменить. В любой момент его эгоистичное решение вынесет приговор его друзьям и некоторым мирам.       Он на шестом. Осталось три месяца. Это слишком много. Плата будет слишком дорогой.       — Инк, — Саенс сел рядом и просто обнял. — Все будет хорошо.       — Не старайся, — без эмоций Инк понимал, как плохо его положение. — Я знаю, как дорого заплачу за эту беременность.       Объятия Саенса стали сильнее, и он обреченно выдохнул:       — Уверен, вам согласятся помочь многие. Не ставь крест на еще живых мирах и друзьях. Я продолжаю верить в лучшее. И может быть, — тут Саенс стушевался, но продолжил, — если ты расскажешь Эррору. Он тоже поможет.       В ответ на это Инк сухо расхохотался. Он подумал, что если Эррор поймет причину своего нового отношения к художнику, то решит проблему радикально и быстро.       — Спасибо, но самоубийство — это пройденный этап.       — Уверен?       — Ты про самоубийство?       — Нет, про отношение Эррора. Вдруг ты не прав.       Инк смутился:       — Может и не прав, но рисковать не буду.