«Притяжение противоположностей»

Фенрис с трудом разлепил губы и обвел их языком. И губы, и язык были сухими, как зернистая бумага, а в горле горело и першило. Первыми вернулись осязание и слух, и он даже разобрал позвякивание где-то неподалеку — такое знакомое... — Пить, — попытался попросить эльф, но из горла вырвался только сиплый свист. — Не шевелись, — услышал он ворчливый окрик, хотя даже не пытался пока пошевелиться. — Сейчас помогу. Фенрис почувствовал, как чьи-то руки повыше подняли подушку под головой, и попробовал открыть глаза, но вышло не слишком удачно. Веки подниматься не желали, зрение туманилось. К губам прижался прохладный металл, с которого тонкой струйкой стекала вода — холодная, чистая, безумно нужная сейчас. Фенрис попробовал сделать глоток — и сразу стало легче, боль в горле немного унялась. — Если ты сейчас скажешь, что тебе надо встать и отправляться в твой проклятый особняк, я привяжу тебя к кровати. Теперь эльф уже сумел определить, кому принадлежит голос, столь щедрый на угрозы. В глазах тоже немного прояснилось, и он смутно различил обстановку лечебницы Андерса. Думать тоже удавалось с трудом, но, собравшись со всеми силами, Фенрис был вынужден признать — хотя бы перед собой, — что не в состоянии встать и куда-то пойти. Руку-то поднять, чтобы самому придержать кружку, сил не было! — Хоук тебя досюда на себе тащил, — продолжал ворчать маг. — Хотя сам едва на ногах держался. А уже здесь, в Катакомбах, мы волокли тебя вместе. Я еще подумал, что демона лысого ты у меня на пороге сдохнешь, не зря же перли! — А Варрик? — прохрипел Фенрис. — Живой, — успокоил его Андерс. — Его я уже давно отпустил. Везунчик все-таки этот гном! Если бы Бьянкой нёбо дракону не раскровянил, мы бы с ним только разве что у Создателя повстречались. А так — выплюнул его дракон. И правильно, еще всякую гадость жрать... — А Гаррет?.. — Хотел дождаться, пока ты в себя придешь, но я его выпроводил, — пояснил целитель. — Только обстановку нагнетал — то ходит, то сопит, то ногти грызет. Я его с рук на руки Авелин сдал. Она забегала узнать, как у нас тут дела... Половину Катакомб распугала. Зато у меня сегодня удивительно тихий вечер. Ты как? Фенрис попробовал приподняться на локте, хотя его сразу повело, а потом плюхнулся обратно на подушку и признал: — Бывало лучше. Дышать тяжело... Это почему? — Потому что ты угодил в столб огня из пасти дракона, — вздохнул Андерс. — Кожу я обработал, пока ты валялся, а вот горло и нос — остались. Я тебе говорил, употреблять зелье внутрь нельзя. Как станет получше, а в жилах будет больше крови, чем зелий, постараюсь помочь. — Не надо... магией, — мотнул головой Фенрис и вдруг увидел над собой склонившееся лицо лекаря. Андерс улыбался, но как-то устало: — Мне пришлось дважды пить лириумную настойку, только чтобы быть уверенным, что ты проснешься. Так что нет смысла отказываться. Фенрис вяло махнул рукой: — Если я все-таки сдохну, не хочу, чтобы последним образом, который я унесу с собой в небытие, была твоя рожа. — Не сдохнешь, — твердо заявил Андерс. — Размечтался. Зато в этом есть один несомненный плюс. Фенрису вовсе не улыбалось разговаривать с магом, демонстрировать ему свою слабость, но вялым разумом он осознавал, что этот маг уже видел его и в куда худшем состоянии, так что... — И какой же плюс? — тоскливо осведомился эльф. — Какие могут быть плюсы в том, что мы отправились в проклятую шахту, в которой засел проклятый дракон, после боя с которым на меня ушло две бутылки лириума? — Шахта разрушена окончательно, — маг поправил сбитую ерзаньем подушку и снова склонился. — Больше там ни рушить, ни восстанавливать нечего, так что я лелею в душе надежду, что больше нам туда возвращаться не придется. — Этой Костяной Ямы с меня хватило на всю жизнь, — Фенрис даже едва заметно улыбнулся. — Гаррет то же самое говорил, — фыркнул маг. — Только куда как эмоциональнее. Если я помогу, сесть сможешь? Прежде чем я продолжу лечение, тебе нужно поесть. А потом ляжешь спать. Нормальный сон, а не забытье — лучший лекарь. Фенрис тяжело вздохнул. Он ни разу не оставался тут на ночь, исключая ту попойку за чтением варрикового творения. Но и таких противников, как высшая драконица, до этого не попадалось... — Видимо, выбора у меня нет, — заключил он вслух. — Сяду. Сам. И деньги верну — за зелья, лириум, харчи и что там еще. — Выбора у тебя нет, — веско подтвердил Андерс. — Более того, будет надо — силой вылечу, ты мне сейчас не соперник. — Все маги такие, — привычно буркнул Фенрис, но позволил и подушку поднимать, и поддерживать под локоть. Во всем теле ощущалась просто кошмарная слабость, да еще и почему-то руки дрожать начали. — Упадок сил, — мгновенно поставил диагноз Андерс. — Стоило ожидать. Сиди, сейчас еды принесу. Вот тут, в кружке, вода. Постарайся не расплескать. Маг удалился, а Фенрис откинулся затылком о стену за подушкой и втянул воздух носом. Без прохладной воды горло тут же заново начало щипать, и он потянулся к кружке, с облегчением отметив, что в той и половины не будет — иначе и в самом деле опасался не удержать. Совсем не облиться не удалось, руки тряслись все сильнее, зубы стучали о край, но все равно стало полегче. И знакомые шаги он услышал с облегчением. Чем быстрее удастся все закончить, тем быстрее можно будет провалиться в сон, а завтра он надеялся встать уже будучи в состоянии идти своими ногами. Андерс подошел, потоптался рядом и присел на край лежащего на полу матраца. — Если сил не хватает, я сам, — предложил он свои услуги. Фенрис не сразу понял, что маг предлагает кормить его с ложечки, а как только понял, возмущенно дернул плечом: — Я не калека. — Повезло, — иронично откликнулся Андерс. — В этой шахте так повезло не всем. У меня просто нет желания отмывать от каши тебя и матрац, если ты не удержишь. — Удержу, — эльф сжал зубы. На такое унижение он готов не был — и это сразу придало сил. Маг аккуратно устроил холодную миску у него на коленях и впихнул в руку ложку: — Ешь. Так же, как ты вино обычно лакаешь — до дна. Эльф кивнул, но после первой же ложки невольно поморщился, хотя сибаритом никогда не был: — Какая гадость... Это тоже лекарство? Он спрашивал искренне, полагая, что в еду может быть подмешано какое-то зелье, но Андерс вдруг гордо вскинул голову и поднялся: — Уж прости, у меня не только слуги для подавания лириума нет, но и поварихи — тоже. Тебе нужна была холодная мягкая пища, чтобы не беспокоить обожженное горло, а я кашу первый раз в жизни варил. Но могу тебя заверить: все ингредиенты в ней съедобны и полезны. Фенрис отвел глаза. Было ли то минутной слабостью или чувством благодарности, он не знал, но сейчас опять испытал что-то вроде угрызений совести. Маг старался для него, да и — что греха таить — сам эльф тоже был не мастером на кухне, предпочитая покупать готовое. — Есть можно, — процедил он сквозь зубы, надеясь, что это его немного извинит. — Лекарства всегда такие. — Не подавись, — едко бросил Андерс, окончательно оскорбившись. Фенрис как раз и давился, но понимал, что от оскорбленного в лучших чувствах мага снисхождения ждать не приходится. Лишь бы добавки мстительно не подсунул. Каша была холодной, липкой, склизкой и какой-то клеклой, но Фенрис действительно чувствовал, что это лучше, чем еда любой другой консистенции. Андерс хотел как лучше... Но как и у большинства магов, получилось как всегда. Эльф старался концентрироваться на том, как прохладная масса облегчает царапанье в горле, и в таком свете воспринимать кормежку было значительно проще. Он даже глаза полуприкрыл, чтобы не видеть мерзкого кремово-серого месива. И очень скоро даже не увидел — услышал, как скребет ложка по металлическому донцу миски. Андерс к тому времени слегка поостыл. Он забрал миску, как только Фенрис опустил ложку, и велел: — Попей. А потом будем лечиться. После каши у Фенриса не было никаких моральных сил возражать. Он отхлебнул воды, отметив, что руки уже не трясутся так, и пробормотал: — Неужели вам всем так нравится пытать? Ты победил, а я сломлен. Андерс фыркнул, но голос его звучал довольно: — Раз можешь язвить, значит, начинаешь оживать. Приятно слышать такие речи из уст ненавистника магов. — Давай уже, магичь, — устало махнул рукой Фенрис и подавил зевок. — Не понимаю, почему так хочется спать. Вроде бы весь вечер тут у тебя провалялся. Сейчас, наверное, уже ночь?.. Тихо так... — Чуть за полночь, — пояснил Андерс. — Восстанавливающемуся телу нужен покой, чтобы оно могло лечить себя само. Так что ты сейчас встанешь и дойдешь до моей комнаты, а если будешь сопротивляться, я отнесу тебя на руках. Фенрис недовольно свел брови и вжался в подушку: — А это еще зачем? — Завтра с раннего утра тут начнут хлопать дверями, кричать, плакать и вообще шуметь. Тебе нужен покой, — не терпящим возражений тоном заявил целитель. — Как я уже говорил, сон — лучшее лекарство, дай ему подействовать. — Дай руку, — окончательно сдался эльф. — Дойти я, может, еще и дойду, но встать... Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы подняться, а потом он невольно ухватился за плечо мага. Только теперь Фенрис осознал — или, что вернее — увидел, что из одежды на нем — только исподние штаны и бинты, и это тоже не добавляло добродушия — лириумные узоры было видно... Почти по всему телу. Однако Андерс, казалось, вообще не обращал на это внимания: вел его, поддерживал, бормотал что-то утешительное, как будто с умалишенным разговаривал... А потом довольно аккуратно сгрузил на постель и подпихнул одеяло: — Прикройся, замерзнешь иначе. Фенрис облегченно натянул ткань — так было... проще. Рука мага легла на горло, и от этого в душе тотчас проснулся страх — знакомый, неконтролируемый. Эльф безотчетно попытался перехватить целителя за запястье, но тот строго возразил: — Для лечения нужен контакт. Довольно и того, что я не могу запихнуть пальцы тебе в глотку. Не мешай мне. От этих слов едва ли не тряхнуло. Фенрис сжал кулак, мигом вспомнив и книгу Варрика, и отвратительные речи Андерса, в которых не было ни слова правды... Но пальцы уже сжались сильнее, а по кадыку и подбородку начала разливаться живительная прохлада. Лицо Андерса было сосредоточенным и напряженным, он что-то беззвучно бормотал, шевеля губами — ругался, наверное... Фенрис собрал всю волю, что у него теперь была, чтобы довериться и не мешать, хотя и страх, и злость с каждой секундой проявлялись все ярче. Наконец под ладонью Андерса полыхнуло нестерпимо-белым, а горло жестко сдавило упругой магической волной... И едва Фенрис отдышался, как почувствовал, что боль и жжение ушли. Однако руку убирать маг не спешил. Фенрис чувствовал потеплевшие пальцы, но это раздражало, мучило... — Может, хватит? — процедил он. — Вроде бы очага больше не чувствую, — заторможенно откликнулся Андерс. — Тебя уже не беспокоит? — Меня беспокоит только то, что ты от меня отцепиться не можешь, — не выдержал Фенрис. — Или варриковы небылицы покоя не дают? — Какой Варрик? Какие небылицы? — маг хлопнул глазами, но пальцы убрал. А потом и хмыкнул. — Я уже говорил, что к пациентам никогда и ничего не испытываю. Иначе было бы трудно целительствовать, когда ты был полностью раздет. — А я... был? — с тоской уточнил эльф невесть зачем — ответ на вопрос, собственно, был получен раньше. — Я тебя раздевал, Хоук — одевал, — Андерс ухмыльнулся. — Так что можешь начинать оплакивать утраченную с двумя мужчинами невинность. — Мне нечего оплакивать, — резко бросил Фенрис. — Или ты думаешь, что ты первый маг, который меня раздевал? — Расскажи это Варрику, — посоветовал Андерс. — Нет уж, — Фенрис натянул покрывало до горла. — С Варрика хватит того, что он меня заставил описывать самые, на мой взгляд, привлекательные в тебе черты. У меня на это ушло полторы бутылки вина. — Ничего, — хмыкнул Андерс. — У меня он спросил, предпочитаю ли я покорить тебя или обольстить. Фенрису даже спать расхотелось: — Что?! — Не знаю, как это помягче... — Андерс закатил глаза. — В голову одни врачебные термины лезут. Ну, я ими и ответил. Если он чего не понял, не моя вина. — Я под мага бы не лег, — мигом ощетинился эльф. — А Варрик не тебя спрашивал, — парировал Андерс и сверкнул глазами. — Хотя подожди... Из твоих слов можно сделать вывод, что на мага ты бы лег. — Это проще, — буркнул Фенрис, а потом глянул подозрительно. — А что, это теперь обязательно? — Варрик заверял, что нет, да и ты мне пациент, — Андерс поднялся. — Спи. Я в зале лягу. Оставлю тебе воду, если вдруг пить захочется. И яблоки еще, раз каша не нравится. — А яблоки... это для меня? — невольно выдохнул эльф. Как ни странно, разговор несколько смутил. Это раздражало и самого Фенриса — ну, вот больше делать нечего, кроме как за полночь в клинике обсуждать роман Варрика с сомнительной любовной линией... — Яблоки я и сам люблю, — пояснил Андерс. — Но то, что ты их лопаешь, как не в себя, я тоже в курсе. Как мы с Хоуком ни заглянем, вечно весь стол в огрызках. И больному они не повредят, так что ешь сколько влезет. — Спасибо, — выдавил эльф. Теперь уже казалось странным смущаться личных разговоров, когда лежишь в кровати мага и собираешься есть его яблоки.