Преодолеть судьбу

      Лют внимательно следил за движениями Стора. За его сильной спиной, крепкими лапами. Вспоминал уроки, которым его учил наставник и запоминал. Волки охотятся стаей. Он все еще не мог ходить с остальными на охоту, но уже чувствовал – тело почти готово к обороту. Кровь иногда вскипала внутри, а кончики пальцев начинало покалывать. Осталось совсем немного, а пока следовало изучить теорию. Стор шел по следу, и Лют ловил каждое движение. Уже скоро он сможет присоединиться к нему как волк.       – Лют? – Стор обратился и подошел, заметив подростка. – Давно ты тут?       – Нет, учуял тебя и решил посмотреть. Что-то потерял?       – Шаю. Как обычно. Этот неугомонный ребенок снова решил поиграть в прятки.       Лют бегло втянул воздух. Шая пряталась совсем рядом, в пределах деревни, и волноваться было не о чем. Но сдавать малявку отцу он не спешил.       – Ну, удачи, – пожелал парень.       – Не поможешь?       – Нет, ей скучно.       – Ну, она хотя бы в деревне?       – Конечно.       Стор вздохнул, принюхался.       – Вечером приходи к Таману, мне кажется, пора попробовать оборот.       Волк обернулся и, кажется, уловив след ребенка, бодро двинулся в ее направлении. А Лют едва не задохнулся от волнения. Он готов?       До самого вечера Лют не мог успокоиться, метался по дому, тяжело дышал и все пытался понять, готов ли. Он не чувствовал изменений, отличных от его вчерашнего состояния. Хотя он и не чувствовал своего запаха, а Стор, вероятно, определил, что время пришло, именно по нему.       – Ну, что ты мечешься? – зашла в дом мать.       – Прости, просто нервничаю.       – Успокойся, ты давно готов. Стор слишком переживает. А зря. Тебе уже шестнадцать весен, тот же Алеб на лапы в четырнадцать встал.       – Стор говорит, кости могут не выдержать оборота.       – Ерунда, – отмахнулась мать, – Стор преувеличивает. Ты, может, и слабее некоторых волков, но ты сын Мирула. А он, если ты помнишь, был очень силен. Он не сдался до самой смерти.       Лют помнил, конечно помнил. Стор рассказывал, как его отец боролся и как с разорванной шеей смог задавить одного из белых. Только что толку, если с годами шерсть Люта не посветлела, а тело, пусть и приобрело приятный взгляду рельеф, но сильно проигрывало сверстникам? Лют не стал спорить с матерью. Она, после смерти мужа, сильно изменилась. Иногда Люту казалось, что если бы не он, она давно бы уже ушла за своим волком. Может, потому она и хотела, чтобы Лют поскорее встал на лапы, тогда он станет взрослым и Фрей сможет покинуть его. Он не мог винить мать в ее желании умереть. Слишком сильно она любила Мирула, слишком тяжело приняла его смерть. Лют был ей обузой.       Юноша с трудом дождался заката и на подгибающихся ногах направился к хижине вожака. В доме было жарко. Несмотря на довольно теплую летнюю погоду, в доме Тамана горел огонь в печи. Через закрытый ставень в помещение пробивались лишь несколько красных лучей заходящего солнца, создавая немного пугающий полумрак.       – Проходи, – махнул ему рукой вожак, и Лют поспешил выполнить указ.       В центре комнаты лежала расстеленная шкура, рядом с которой замер в ожидании его наставник. Юноша прошел в ее центр и замер.       – Слушай внимательно, – начал Таман. – Сейчас ты сосредоточишься и постараешься почувствовать зверя внутри. Ты не должен бояться, Стор хорошо тебя подготовил. И знай, если что-то пойдет не так, мы рядом и мы поможем.       Лют глубоко вздохнул и закрыл глаза.       Стор затаил дыхание, глядя на парня. Его запах уже давно изменился, но он боялся. Боялся, что слабые кости не справятся с первым оборотом и мальчик застрянет в полуформе. Таман не сказал ему правды, да и лучше о такой правде не знать – если оборот завершится неудачей, им придется убить волчонка. Такое случалось раньше с черными волчатами, не все могут встать на лапы. Но Стор верил в своего подопечного, Лют крепкий и выносливый. В это время волчонок вздрогнул, по его мохнатой холке прошла судорога, а через секунду Лют опустился на пол, пытаясь удержаться на четырех лапах. Зверь мелко дрожал и дышал урывками, но Стор с облегчением выдохнул. Оборот прошел полностью.       – Иди к огню, погрейся, – ласково подтолкнул его к печи вожак. – Ты молодец. Все прошло прекрасно. Больно только в первый раз. Ты очень быстро привыкнешь и полюбишь свою четвероногую форму.       Стор кивком поблагодарил Тамана и погладил подошедшего волчонка. Жаль, что Мирул не дожил. Он мог бы гордиться. Первый оборот, а его мальчик не только удержался на лапах, но и уже сделал первые шаги. Сам Стор гордился, неимоверно гордился. Он видел одобрение и признание в глазах вожака и чувствовал радость. Лют стал полноценным членом стаи, и Стор верил – волчонок еще себя проявит и принесет немало пользы сородичам, ведь его острый нюх даже в двуногой форме превосходил нюх того же Стора в волчьей, а что будет теперь?       Сквозь шум в ушах молодой волк услышал знакомый голос, но разобрать слов не смог, лишь сделал пару шагов в направлении тепла. Лапы не держали, но Лют отказался сдаваться. Он устоит, пусть даже это будет невыносимо, но он не ляжет. Чуть отогревшись, Лют заметил рядом улыбающегося Стора. Значит, он справился. Сила постепенно наполняла тело, лапы обретали крепость, шум в ушах прошел и глаза начали улавливать то, чего парень не видел в двуногой форме. Мелкие детали, пылинки, искры пламени. В нос ударила какофония запахов, но стоило сосредоточиться, как все они стали отдельными, целыми. Он втянул носом теплый воздух – огонь, пыльная шкура, Стор и Таман. Они пахнут довольством, спокойствием. За дверью притаился Алеб, от него пахло нетерпением, страхом. Чуть дальше, возможно в соседней хижине, еще несколько членов стаи – умиротворение и сонливость. Где-то в стороне резвилась Шая, от нее пахло радостью и весельем. Еще дальше он уловил запах матери. От Фрей пахло беспокойством и волнением. Неужели мама переживала за него?       – Пришел в себя? – отвлек его голос Стора.       Волк кивнул, понимая, что в этой форме человеческий язык ему не доступен.       – Давай, возвращайся. Завтра сможешь покрасоваться перед стаей.       Лют сосредоточился и на удивление легко встал на две ноги.       – Так просто? – удивился парень.       – Двуногая форма тебе привычнее, – ответил вожак. – Ты и к волчьей привыкнешь. Как себя чувствуешь?       – Странно. В теле волка мир ярче.       – Это твое тело. Не думай о нем, как о звере внутри. Ты един, в любой форме.       – Да, я понимаю. Просто еще не привык.       – Привыкнешь, – Таман потрепал волчонка по голове и проводил его и наставника на выход.       – Все получилось? – тут же подбежал к ним взволнованный Алеб.       – Да. Это невероятно, – поспешил поделиться Лют с другом, и Стор понимающе кивнул и направился к дому, давая ребятам пообщаться.       – Ты не рассказывал, что вторая форма так отличается.       – Да не сильно и отличается. Чувствуешь, что сильнее и выносливее, а так...       – Нет. Все не так, – Лют тряхнул головой. – Это совершенно по-другому. И то, как ты видишь мир и запахи и звуки. Все как будто в несколько раз ярче, громче и острее.       – Не замечал, – удивился Алеб. – Ну, если только немного. Ладно. Ты иди отдохни, устал, наверное. А завтра погоняем в волчьем обличье.       Лют попрощался с другом и пошел к дому, с удивлением понимая, что сейчас и в двуногой форме воспринимает все иначе.       Лето сменилось осенью. Лют не уставал тренироваться. Стор учил его охоте, учил выслеживать зверя, идти по его следу, загонять. Да, он все еще был ниже Алеба в холке, да, он не мог похвастаться мощной мускулатурой Стора, но и слабым бы его никто не посмел назвать. Пусть он не мог выдержать прямой удар того же Алеба, но вот массивный и тяжелый Брен не мог его даже задеть. Лют крутился вокруг, нанося меткие укусы, выводя противника из себя. Да, его тренировали всем кланом, и клан был доволен. В жизни Люту навряд ли предстоит биться в одиночку, а такая подвижность в группе с сильными товарищами дает ему шансы выжить и даже помочь. А про его невероятное обоняние уже говорили как про дар богов. Лют мог за милю легко учуять оленя или врага.       К утру немного потеплело. Снежные насты затянуло плотной пленкой. Лют очень осторожно ступал на снег, стараясь не издавать ни звука. До оленя оставалось совсем немного, и стая рядом с ним готовилась к атаке. Он не мог их подвести. Таман замер, давая волкам понять, что они на месте и пора занимать позиции. Люту отводилась роль дальнего загонщика. Двуликие рассредоточились меж деревьями, как вдруг Лют уловил запах чужаков. Пятеро, и они стремительно двигались в их сторону. Юноша взвизгнул, чем спугнул добычу, и прежде чем взбешенный вожак бросился на него, обратился.       – Впереди враг. Агрессивные. Пятеро.       Волки замерли, принюхиваясь. Противники были более, чем в миле от них, о чем и предупредил Лют.       – Ты действительно ценный член стаи, – обратившись, проговорил Таман. – Надо подготовиться ко встрече с выродками. Вы двое охраняйте Люта.       Вожак кивнул двоим волкам, и те сразу встали по бокам от юноши. Парню было немного обидно, что двое из четырех его родичей должны присматривать за ним, но понимал, что в открытом бою против взрослых волков у него шансов нет. Он обратился и снова втянул морозный воздух. Враги приближались. Можно было бы подумать, что они гонят добычу, с такой скоростью мчали эти пятеро, но других запахов с их стороны не шло. Стая попыталась занять более удобную для отражения атаки позицию вдоль реки. Нападать первыми двуликие Тамана не станут. Ожидание не затянулось. Враги растянулись по лесу, вероятно пытаясь взять их группу в полукольцо, но Таман, предупрежденный Лютом, уже отслеживал их перемещения.       Атака сорвалась, белые налетели на готовых к бою волков и стушевались. Доросовы псы, а это были именно его соклановцы, долго ходили вокруг, но, скаля морды, лишь порыкивали, не рискуя нападать. Таман вышел вперед, оскалив огромные клыки. Белые замерли, один из них, явно молодой, бросился было в сторону вожака, но Таман не зря полторы сотни лет водил за собой клан. Один молниеносный удар, и белый захрипел, придавленный за горло к земле. Остальные бросились в рассыпную, когда Лют заметил волка без глаза, с жутким шрамом на морде. В голове всплыли слова Стора – отец лишил своего убийцу глаза. Гнев волной накрыл волчонка, и он забыл все уроки наставника, бросившись на врага. В три длинных прыжка настиг жертву и вцепился тому в загривок, сбивая с ног. Двое волков, рыча, покатились по снегу. Лют уже не замечал предупредительного рыка вожака, не видел, бросились ли остальные волки на помощь своим. Глаза словно заволокло пеленой, он видел только убийцу отца и рвал его белоснежную шкуру когтями и зубами. Черно-белый живой клубок покатился к реке. В какой-то момент растерявшийся одноглазый смог собраться и сбросить волчонка, вывернулся из захвата и пошел в атаку. Более слабый Лют попытался увернуться, но был схвачен за холку и отброшен в сторону. Удар пришелся в ближайшее дерево, но подняться юноша не успел. Одноглазый налетел снова, и два волка кубарем вылетели на берег реки. Лют учуял запах воды очень близко и понимал, там, под тонким слоем льда, смерть. Он попытался уйти в сторону, но белый снова атаковал, и они оба вылетели на опасную корку. Одного Люта лед, может, и выдержал бы, а вот под массивным белым мгновенно образовалась паутина трещин. Волк рванул к берегу, но коварная стихия в мгновение поглотила тяжелое тело. Лют видел, что к ним спешат и его сородичи и белые, но понимал – они не успеют. Бьющийся в отчаянной надежде выбраться, белый крошил мощными лапали кромку, и трещины очень быстро достигли лап Люта. Он все же попытался спастись и, понадеявшись на удачу, махнул мимо тонущего врага, но поврежденный уже лед не выдержал, и его за мгновение затянуло под толщу течением.       Драт, в отдалении наблюдавший за дракой черного самоубийцы и Гарта, вздрогнул, когда те повалились на лед и с бешеным треском массивный Гарт ушел под воду. Он видел, что черный щенок намного мельче и легче и думал было, что тот успеет убежать, но через секунду и он исчез подо льдом. Помогать изгнаннику Драт вовсе не собирался, но вот черныш… его запах показался волку знакомым, каким-то далеким воспоминанием. Случайно он заметил, как мимо него под коркой льда промелькнула черная тень. Инстинкты сработали раньше, чем мозг, и тело само бросилось к реке. Нет, нырять в ледяную гладь он не собирался, а обернувшись, схватил булыжник и, четко рассчитав расстояние до черного, пробил лед, а в следующий миг за шкирку выволок бесчувственного волчонка на поверхность. Лед опасно трещал под животом Драта, но тот все же рискнул, и наградой ему была спасенная жизнь. Он вытащил мокрого черныша на берег, хорошенько встряхнул, а когда тот откашлялся и начал приходить в себя, вырубил точным ударом. Он не знал, для чего это делает. Зачем тащит полуживого волчонка в клан, где его, скорее всего, разорвут. Но он не мог просто уйти и бросить его. Не мог отдать обратно Таману. Запах черныша сводил с ума. Сейчас, таща на себе мокрую тушку, он вспомнил. Ребенок из оврага, которого он встретил лет девять назад. Тогда он только пару лет как встал на лапы и активно учился охоте, когда их настигла весенняя гроза. Пришлось укрыться под деревьями, а когда ливень закончился, Драт услышал зов. Так маленькие волчата двуликих зовут на помощь. Ему стало интересно, что щенок делает среди леса один, и он пошел на этот зов. Волчонок нашелся скоро, на дне довольно крутого оврага. Чумазый, перепачканный грязью, он явно не мог самостоятельно выбраться. Драт не хотел спускаться, но оступился на размытой дождем земле и кубарем свалился в полуметре от затихшего ребенка. Он чувствовал его запах, такой манящий, такой нужный. В тот миг ему казалось, что он почуял самый приятный из всех запахов. Запах чистоты, невинности, покорности. Может, так и должны пахнуть дети, но в их клане все пахли кровью. Они начинали сражаться друг с другом задолго до того, как принимали первый оборот. Конечно, старшие следили, чтобы дети не наносили друг другу серьезных травм, но от этого они не вырастали менее озлобленными. Этот же щенок был совершенно другим, и, вероятно, это в нем так и зацепило Драта.       Идти было холодно. С мокрой туши на шее по спине стекали ледяные капли воды, замерзая сосульками в шерсти. Но страшнее было за волчонка, тот все не приходил в себя и дышал с хрипами. Драт понимал, что стоит поторопиться, и все время ускорял шаг. Соклановцы встретили его настороженным молчанием, но Драту было абсолютно наплевать на их мнение, он спешил в тепло, отогреть свою добычу.       Первое, что учуял Лют, приходя в себя, был запах горящих дров. Дальше определил запах чужого дома и, наконец, запах незнакомого волка. Лют замер, боясь выдать себя. Незнакомец был совсем близко и пах усталостью. Волчонок подождал еще какое-то время и хотел было дать понять, что пришел в себя, но в хижине появился еще один чужак, и вот от него просто разило опасностью и кровью. Застарелой, чужой болью и страданием.       – Что это ты притащил? – недовольно пробасил один из незнакомцев.       – Не твое дело, – огрызнулся второй.       – Ошибаешься, я все еще вожак, и все, что происходит в пределах моей стаи, мое дело.       – Вожака можно и сместить.       – Хочешь попробовать, щенок? – Лют услышал, как вожак издал страшный утробный рык.       – Я устал, так что пока мне лень.       – Ну, раз так, то будь уж так любезен, объясни, что за пса ты притащил в деревню?       – Он волк. Нашел в реке. Наиграюсь, отпущу.       – Тебе двадцать четыре весны, а ты все играешься, – рыкнул старший и, судя по удалившемуся запаху, покинул хижину.       – Можешь не притворяться, я знаю, что ты очнулся, – так же спокойно проговорил оставшийся незнакомец.       Лют открыл глаза, проморгался. Все тело болело после стычки с одноглазым.       – Рекомендую обернуться. Легче станет.       Волчонок какое-то время смотрел на чужака. От него не исходило угрозы, Лют не чувствовал гнева или волнения, а потому решил довериться. Если что, успеет перекинуться обратно. Кивнув, парень обратился, и в ту же секунду на его шее затянулась петля. Лют дернулся в сторону, но чужак рывком притянул его к себе.       – Не дергайся, задавишься, – усмехнулся незнакомец, фиксируя петлю так, чтобы волчонок не смог обернуться в волка, не задавившись насмерть. – Не бойся, не обижу.       – Что тебе нужно? – огрызнулся Лют, откашлявшись.       – Если б я знал. Как тебя звать?       Лют не ответил. Ему было страшно. Он не понимал, чего от него хочет незнакомец, куда он его притащил и сможет ли он когда-нибудь вернуться домой.       – Я Драт, сын Дороса. Назовись и ты.       Лют вздрогнул. Дороса? Клан врага. Как же его угораздило? Лют помнил только, как его утянуло под лед, и он не смог выбраться. А теперь он в самом сердце вражеского клана. Но ведь он самый слабый в стае, чем он мог заинтересовать этого Драта?       – У вас разве не принято отвечать вежливостью на вежливость? – в голосе белого волка промелькнула угроза.       – Лют, сын Мирула. Зачем я тебе?       – Ты интересный. Мне стало любопытно, я тебя и подобрал.       – Подобрал? Я не бездомная зверушка.       – Ну, твои-то тебя бросили, значит, бездомная.       – Ты врешь! – дернулся на него Лют, но белый легко оттолкнул его обратно на шкуру.       – Они не пошли тебя спасать, пришлось мне. Мог бы и спасибо сказать. Я тебя из реки вытащил.       Волчонок поник. Он не знал, можно ли верить врагу. Скорее всего, он врет или ошибается. Таман не мог его просто бросить.       – Ты голоден? – вдруг сменил тон Драт, но подавленный Лют лишь отрицательно мотнул головой.       – Да хватит, что ты все время то молчишь, то огрызаешься? Не враг я тебе.       – А кто? Твой клан столько лет воюет с моим. Твои псы убили моего отца. Ты сын врага, ты мой враг.       – Ваш клан тоже немало нервов нам потрепал. Да и потери у нас никак не меньше.       – Да, только мы не нападаем исподтишка, скрываясь в метели, превосходя числом. Мой клан всегда ведет честный бой.       – Засада в метели не была инициативой отца.       Драт нахмурился, вспоминая тот день, когда те пятеро вернулись и хвастали, что задавили одного серого. Особо хвастался Гарт, гордился своей разорванной мордой. Вспомнил, как разгневался отец, узнав про их выходку. Да, его методы порой были не менее отвратительны, но именно та выходка не была согласована с ним, а значит, расценивалась как измена. Изменников изрядно потрепали и выгнали из клана. Пусть они все были чистокровными, белыми волками, но… идти против Дороса всегда было чревато.       – Те, кто ее совершили, были изгнаны.       – Я должен в это поверить? Ваш клан никогда не гнушался действовать подло.       – Может, ты не помнишь, но я уже имел возможность убить тебя, но не сделал этого. Ты был совсем мелким и застрял в овраге после грозы. Я хотел помочь.       Лют вспомнил тот день. Так, значит, это был Драт. Тогда он показался Люту хорошим. Как же он ошибся! Парень не собирался верить врагу. Лишь невесело подергал веревку у себя на шее.       – Ой, да брось! При чем здесь это? Сейчас я просто не хочу, чтобы ты обратился и сидел в углу, вздыбив шкуру и кусаясь на каждое прикосновение. Я же сказал, отпущу.       – Почему бы не отпустить сейчас?       – Я хочу пообщаться. Никогда не имел возможности просто поболтать с кем-то.       – Насколько я знаю, ваш клан один из самых многочисленных в этих краях.       – Ты умненький. Вот только у нас не принято вести праздные беседы. Я тебе покажу наш быт, и ты сможешь оценить все сам.       Драт поднялся, принес из дальнего угла еще одну веревку и связал Люту руки.       – Это чтобы ты не пытался сбежать.       Он подвел парня к окну и привязал веревку на шее к кольцу в стене.       – Наслаждайся зрелищем, – невесело усмехнулся Драт и вышел из хижины.       Лют сразу же попытался высвободить руки, но ничего у него не вышло. Попробовал добраться до узла на шее, но и тут потерпел неудачу. Его отвлек протяжный вой, и победившее любопытство заставило выглянуть в окно. Прямо напротив него оказалась небольшая арена, с которой, хромая и поскуливая, выбирался раненый волк. Серый. Лют не успел удивиться такому окрасу, он думал, что в клане Дороса привечают исключительно чистокровных белых. На арену вышел новый боец, и Лют узнал его – Драт. Его запах был особенным. Волки вокруг взвыли в предвкушении, и на арене появились еще трое. Белый и двое серых бойцов. Неужели он будет драться против троих сразу? Лют замер, боясь даже дышать. Бой был жестокий, кровавый. Волки рвали сына вожака не жалея сил, хотя и он не щадил их. Схватка была короткой, пара минут от силы, и вот на четырех ногах остался один. Драт поднял окровавленную морду и посмотрел прямо в глаза Люта, отчего у того все похолодело внутри. Так вот как развлекаются взрослые волки в их клане? Неуместная, необоснованная жестокость. Лют отвернулся и отполз от окна. Он не хотел этого видеть. Не понимал. Он просто хотел вернуться домой.       Драт буквально ввалился в хижину, устало прошел мимо Люта и завалился на шкуру возле огня. Волчонок какое-то время наблюдал за ним, но тот лишь неподвижно лежал на месте, тяжело дыша.       – Почему ты не оборачиваешься? – спросил парень.       Волк фыркнул, но морды не поднял.       – Ты ранен, нужно сделать оборот, чтобы раны затянулись.       Лют не понимал, почему белый тянет. Ведь это очевидно, ему было больно. Лют чувствовал запах боли и страданий. А потом до него дошло – это очередной дикий обычай их клана. Он некоторое время молча наблюдал за страдающим волком и думал, как бы помочь, пока не сообразил.       – Может, развяжешь меня? – несмело спросил парень.       Волк в ответ чуть повернул морду и оскалил клыки.       – Хотя бы руки. Мне больно.       Драт вздохнул и, обратившись, подошел к Люту.       – Какой же ты жалкий, – выдохнул мужчина, распутывая вязь на запястьях волчонка.       – Уж какой есть, – усмехнулся Лют, глядя на волка. – Зато у нас нет идиотских обычаев издеваться над собой.       Драт замер, посмотрел в глаза волчонку, на его руки.       – Действительно умненький, – усмехнулся волк. – Ловко придумал.       – Не уговаривать же тебя.       – У нас не принято после драки менять форму. Боль закаляет. Да и мне не больно. Почти.       – Я почуял. Ты страдал. Твои раны серьезны, от них просто несет болью.       Волк прищурился, глядя на парня, а Лют вздрогнул. Зря он рассказал это. Он знал, что большинство волков не могут отличить запахи эмоций и чувств. Только самые яркие – злость, страх, страсть.       – Таман идиот, раз позволил сражаться такому волку, как ты. Твой дар очень полезен.       – Он не позволял. Я нарушил приказ. Но я не мог по-другому. Эта тварь убила моего отца.       – Гарт? Тот волк, с которым ты бился у реки?       – Да. Он убил его из засады. Подло напав под прикрытием снега. И я снова попытаюсь убить его, если мне выпадет второй шанс.       – Нет нужды. Гарт погиб в той реке.       – Откуда ты знаешь? Ты видел это? Если ты вытащил меня, то и его успели вытащить.       – Вытащить? Да кто? Твои? Боюсь, им было не до этого. А остальные изгнанники слишком тупы и трусливы, чтобы лезть на тонкий лед и спасать утопающего. А если кто и полез, то лишь последовали бы за ним на дно. Течение подо льдом неслабое. Я и тебя-то с трудом достал, и это при учете, что ты вполовину, а то и раза в три легче Гарта.       – Я не такой слабый, как ты думаешь.       – Я видел твою силу и не сомневаюсь в ней, но твое тело гораздо легче, и это не упрек. Ты славно бился со своим врагом, но это не отменяет того, что Гарт гораздо массивней, и шансов выбраться на берег у него не было. Можешь даже не сомневаться – твой отец отомщен. А теперь, раз уж мы все выяснили, то позволь я прилягу. Устал сегодня. То изгнанников гонять, то щенков из реки вытаскивать. День был тяжелым. Не рекомендую бежать. Если поймают наши – разорвут. Здесь ты в безопасности.       Драт обернулся и снова улегся на шкуру перед печью, свернувшись в клубок. Лют долго сидел на том же месте, переваривая полученную информацию. Он узнал сегодня очень много интересного, пусть и пугающего, о клане врага. Эх, вот бы выдалась возможность сбежать и рассказать все Таману! Но неподалеку от хижины Драта отдыхали волки, и предупреждение белого не показалось парню пустым. Лют долго просидел у окна, наблюдая, как садится солнце и деревня погружается в темноту. Слышал успокоившееся дыхание заснувшего Драта, слышал, как успокоились остальные обитатели клана и разбрелись по домам да на стражу. А когда молодая луна показалась на небосклоне и осветила комнату своим бледным светом, тяжело вздохнул и свернулся под окном. Печь прогорела и почти не давала тепла, а от открытого окна тянуло холодом. Но белый волк уснул, оставив его привязанного, а значит, пускать на свою шкуру не планировал. Да, Лют мог бы отвязать веревку и нагло улечься рядом, но… кто знает этих белых, чем это может обернуться? С их-то дикарскими обычаями.       Драт проснулся от странного чувства беспокойства. Высунул морду из-под лапы и принюхался. В ноздри сразу ворвался запах волчонка, заманчивый, сладкий. Драт вскочил на лапы и осмотрелся. В темноте под окном, сжавшись, спал Лют. Крепко обхватив себя руками и свернувшись калачиком, парень дрожал от холода. Волк быстро приблизился к юноше. В груди сдавило, захотелось укусить самого себя за хвост – это ж надо было забыть закрыть окно, да еще и оставить мальчишку привязанным, лишая возможности обернуться. И пусть за порогом была не трескучая зима, но снег уже давно лежал на холмах, а волчьи хижины выдувало за несколько часов. Драт принял двуногую форму и поспешил на улицу, закрыть окно ставнем. Вернулся в хижину, снова растопил печь и накинул на мальчишку шкуру. Тот вздрогнул, проснулся, осоловело озираясь.       – Прости, заморозил тебя, – присел рядом Драт.       Попытался развязать узел, но тот не поддавался. Стало понятно, почему юноша не освободился самостоятельно. Драт еще вчера заметил израненные пальцы, вероятно, он порезал их об край льда или пока драл шкуру Гарта. Такой мелкий, но такой боевой. Сдавшись, волк взял нож и разрезал веревку.       – Перекидывайся и спи, – приказал волк, сворачиваясь клубком рядом с парнем.       Какое-то время он чувствовал, как напряженно сопел парень, но холод победил, и вдоль белой спины растянулась черная тушка.       Лют проснулся оттого, что из-под него резко забрали такую теплую и мягкую спину. Волчонок зевнул, пару раз моргнул, прогоняя сонливость, и замер. Не приснилось. Он на самом деле был в чужой хижине, в клане врага. Белый волк, потянувшись всем телом и похрустев суставами, зевнул во всю свою огромную пасть и, отряхнувшись, вышел. Лют обнюхал место вокруг себя. Запах Драта. Здесь везде был запах этого белого, даже на самом Люте. Стало тоскливо. Хоть он и не чувствовал своего запаха, но ему уже не раз говорили – он пах лишь слабостью и покорностью. Драт же пах силой, уверенностью, надежностью и немножечко кровью. Очень сильный и стойкий запах альфа-самца. Такому хотелось подчиняться и доверять. Вот только доверять врагу было опасно, это Лют понимал очень отчетливо. Он не знал намерений Драта, не знал, с какой целью тот притащил его в свой дом, как долго собирается здесь держать и что будет с ним делать. А так же он не предполагал, что будет потом, когда сын вожака наиграется? Отпустит ли на свободу, или задавит как ненужного пса? Пока Лют предавался меланхолии и размышлял о судьбе, вернулся Драт, принес кусок мерзлого мяса, бросив его к лапам черныша.       – Скоро оттает, поешь. Сегодня схожу на охоту, принесу свежего.       Волк проверил угли в печи, убрал золу, подкинул пару поленьев. Лют принюхался: было раннее утро, судя по запаху, ведь ставень оказался закрыт, а он даже не заметил, когда Драт это сделал. Снова втянул носом воздух – вокруг хижины было не много волков, кто-то ел, кто-то все еще спал.       – Вынюхиваешь? – прервал его волк, внимательно разглядывая.       – Что ты со мной сделаешь? – вопросом на вопрос ответил Лют, обернувшись.       – Пока ничего. Я еще не придумал.       – А потом?       – Когда потом?       – Когда наиграешься? Ты сказал вожаку, что отпустишь меня, но так ли это?       – Если сказал отпущу, так и будет. Я свое слово держу.       – Слово врага, – вздохнул Лют.       – Ты такой недоверчивый. А мог бы быть посговорчивее, глядишь, я бы тебя в свою стаю принял.       – Для чего? Твой клан ненавидит таких, как я, слабых, не чистой крови.       – У тебя потрясающий нюх. Я был бы рад, если бы ты присоединился к нам. Охота с таким волком, как ты, стала бы легким делом, и клан больше бы не голодал.       – Я никогда не изменю свой стае. Лучше убей меня сразу.       – Да что ты все время огрызаешься? Ты думаешь, мне не хватает грызни? А пахнешь таким покорным.       Лют не ответил, отвернулся боком к врагу, обхватывая себя руками. Уж лучше умереть от голода, чем принять предложение врага. Он никогда не сможет предать Стора или мать, или Алеба. Они его стая. Пусть от чужака пахнет так притягательно, он остается врагом.       – Ладно, хватит, – встал Драт и направился к выходу. – Сиди здесь, мясо съешь, нечего добру пропадать, и так волки голодают. Я на охоту, как добуду чего – вернусь. Не вздумай из хижины соваться – порвут.       Волк ушел, перекинувшись. До чувствительного носа Люта донесся резковатый запах – Драт пометил вход в дом. Спустя время услышал призыв к охоте. На него отозвались несколько глоток. Значит, пошел не один, это радовало. Лют почему-то переживал за него. Вероятно потому, что от того, вернется ли Драт, зависит и то, будет ли он жить или нет.       После заката солнца стало совсем одиноко и тоскливо. Под закрытым окном бродили чужаки, принюхивались, рычали, фыркали. Мясо, оставленное белым, Лют заглотил еще до полудня, и теперь грелся у печи, иногда подбрасывая небольшие поленья. Очень хотелось пить, но воды в хижине не было. Ночью поднялась метель. Не так, чтобы опасаться за волков на охоте, но достаточная для того, чтобы выстудить дом, в котором в одиночестве сидел черный волчонок. Он полностью залечил свои раны, и тело требовало движения, но хижина была по-волчьи мала, предназначалась лишь для сна. Четыре стены, низкий потолок, печь, одно окно, сейчас закрытое ставнем, дверь на улицу, пара оленьих шкур на полу да мелкий скарб – ножи для разделки мяса, веревки для его вязки, да несколько крюков в стенах, для сушки шкур. В клане Дороса волки так же предпочитали жить под открытым небом. Лют скучал по своим, переживал за Фрей. Последние годы она жила ради сына, немного отсрочила свой уход, когда тот встал на лапы, но что держало ее теперь? Она считает Люта погибшим. Интересно, они выли по нему этой ночью? Он бы хотел услышать их вой, ответить на него, но был слишком далеко от своей стаи. Лют снова принюхался, бои уже закончились, и волки разбредались на ночлег. Волчонок с удивлением понял, что в клане почти нет самок. Даже здесь молодые девушки уходили искать спокойствия в других кланах, туда, где нет кровопролитной войны, уносящей жизни мужей и сыновей. Если война скоро не закончится, оба клана просто вымрут. Неужели ни Таман, ни Дорос этого не понимают? Лют не знал ответа, но понимал, что война была личным делом обоих вожаков. Вот только гибли на ней не вожаки, а обычные волки, те, кто должен был охотиться в лесу, приносить добычу своим самкам, растить своих детей в сытости и спокойствии. Лют уже давно не был глупым ребенком, он давно уже понял, что Таману эта война нужна не меньше, чем Доросу. И ни один, ни второй прекращать ее не собираются. Пусть Таман и держал в основном оборону, но вчера он первый напал на белых, пусть и изгнанных псов Дороса. Тот волк лишь хотел припугнуть, и вряд ли бы всерьез бросился на вожака один на один. Вот если бы можно было вернуть время вспять… то Лют бы сделал все точно так же. Он бы не смог отпустить убийцу отца. Вздохнув на превратности судьбы, волчонок свернулся калачиком возле погасшей уже печи и постарался уснуть – до утра еще далеко, а там, может, вьюга наметет хоть немного снега, и можно будет утолить раздирающую глотку жажду.       Пробуждение было приятным. Волчонок чуть потянулся телом, чувствуя на себе тяжесть чужой морды и боясь разбудить. Втянул воздух – спокойствие, надежность, уверенность, и в отдалении – свежее мясо. Осознание накатило позже. Он все еще в клане врага, а за спиной, сложив на него морду, спит Драт. Слишком близко и слишком хорошо. Лют не рискнул вставать, лежал еще какое-то время, пока не понял, что волк спит крепко, устал на охоте и, вероятно, вернулся совсем недавно. А за окном уже светло, щебетали птицы, и свежее мясо дурманило мозг. Лют был не настолько голоден, насколько хотел пить. Он привык, что дома в непосредственной близости от деревни бежал ручей, и летом можно было вдоволь пить в любое время. Зимой тоже проблем с водой не было, а сейчас было тяжко. Вчерашний кусок мяса слабо утолил жажду, а прошлый контакт с водой был скорее убийственным, нежели спасительным. Затянутый под лед, отчаянно борющийся за жизнь, Лют и не подумал глотать воду.       Не выдержав, волчонок аккуратно попытался выбраться из-под массивной морды белого. Волк в ответ зарычал и придавил лапой, но через пару секунд проснулся, недовольно посмотрел на затихшего Люта сонными глазами и поднял голову. Волчонок поспешил выбраться и отойти. Белый вздохнул и, положив морду на пол, снова уснул. Лют потянулся, отряхнулся, но запах Драта буквально впитался в шкуру. Подошел к полутуше, оглянулся. Есть раньше более сильного и взрослого волка было рискованно, но Драт спал, а ждать, пока тот проснется и позволит юному Люту пообедать, было глупо. Волчонок с жадностью понюхал мясо, слизал с пола натекшую кровь, прошелся до двери. Там действительно скопилось некоторое количество снега, чем Лют и воспользовался, поспешив собрать его языком. Снова вернулся к туше, втянул запах. Есть хотелось, но совсем немного. Волчонок осторожно потянулся к мясу, но в ту же секунду услышал предупредительный рык белого и отпрянул. Драт инстинктивно вскочил на лапы, когда учуял, что к его добыче кто-то тянется, но, заметив Люта, успокоился.       – Прости, привычка, – пробурчал сонный волк, приняв двуногую форму. – Ешь.       – Я не особо голоден, – отмахнулся волчонок, тоже перекинувшись и все же отойдя от мяса подальше.       Драт недоверчиво окинул Люта взглядом, осмотрел комнату, вздохнул и вышел из дома. Вернулся спустя пару минут и принес кадку с водой.       – Я уже начинаю жалеть, что притащил тебя сюда. Слишком много лишней возни, – недовольно пробурчал волк, снова укладываясь на шкуру, но не меняя формы.       Лют не стал отказываться и вдоволь напился свежей воды. Сидеть было скучно, и Лют решил получше изучить своего спасителя-похитителя. Он успел рассмотреть его волчью форму, а вот двуногую как-то не доводилось. А сейчас Драт мирно спал, и у Люта появилась такая возможность. То, что белый выше на голову, Лют заметил еще в первый день, а теперь обратил внимание на его лицо с мелкими старыми шрамами. Густые брови были, по обыкновению, нахмурены. Его белые волосы достигали плеч и пахли снегом. На сильной шее выступали мышцы, указывая на то, что волк не расслабляется даже во сне. Сильное, тренированное тело так же бугрилось крепкими мышцами, а пах прикрывала плотная белоснежная шерсть. А еще Лют заметил, что дорожка шерсти на загривке спускается до самого хвоста, точнее, до того места, откуда в волчьей форме этот самый хвост и растет. А вот у Люта она едва достигала середины спины, да и была не в пример тоньше и с более короткой и редкой шерстью. Драт наверняка гордился собой. С таким телом найти себе волчицу для семьи наверняка проблемой не станет. А вот Люту лишь оставалось надеяться на то, что Шая, когда подрастет, не расторгнет помолвку. Но верилось в это ему с большим трудом. Кому нужен слабый волк? Кто захочет такого отца своим детям?       Лют скучал. Старался не шуметь, чтобы не разбудить волка, пытался уснуть, чтобы скоротать время, но сон не шел. Драт проснулся после полудня, зевнул, потянулся, перекатываясь на спину. Нашел глазами волчонка.       – Скучно тебе? – спросил мужчина. – Надо было разбудить.       – Я бы нашел чем заняться, если бы ты меня отпустил домой.       – Вот заладил – домой, домой. Что у тебя там дома? Волчица? Щенки?       – Моя стая, мать, наставник, друг, невеста, – осклабился Лют. Ему не нравилось, что Драт думает о нем как об изгое.       – Невеста? А не рано? – волк с удивлением сел.       – Мне шестнадцать.       – Хм. И все же. Невеста у черного волка… у вас совсем дела плохи?       – Чем я хуже других? – обиделся парень.       – Плодите слабых волчат, а потом жалуетесь, что ваш клан вымирает.       Лют мгновенно обернулся и оскалил пасть, готовый к броску. Он не собирался терпеть пренебрежение в голосе врага и оскорбление стаи. Драт нахмурился и тоже перекинулся. Лют атаковал мгновенно, как только белый встал на четыре лапы. Целился в холку и в шею – самые уязвимые места. Атаковал быстро, уворачивался от зубов противника, но в небольшом помещении места для маневров было мало, и очень скоро белый поймал волчонка, встряхнул и придавил к полу. Лют пару раз дернулся, пытаясь высвободиться, но острые зубы сомкнулись на черной шее, рискуя одним рывком разорвать глотку более слабому противнику. Умирать было страшно, и волчонок сдался, подчинился, прекращая борьбу.       – Не злись, черныш, – усмехнулся Драт, отпуская парня и перекидываясь. – Не хотел тебя обидеть. Ты правда неплохой боец, несмотря на то, что черный. А еще бесстрашный, у нас это ценят.       Лют поднялся и отряхнулся. Бесстрашный? Скорее безрассудный. На что он рассчитывал, бросая вызов Драту? Победить волка, который мало того, что почти вполовину больше, так еще и старше, опытнее и во много раз сильнее. Лют ведь видел, как тот дрался сразу с тремя противниками, да и сказал он правду. Невеста у Люта появилась не благодаря его талантам и силе, а исключительно чтобы спасти от Эндера и его участи быть подстилкой. Но все равно, слышать это было обидно.       – Ты почему не ешь? – Драт кивнул на нетронутое мясо. Ответа не дождался. – Да не дуйся ты, я ж для тебя старался. А то, что про клан дурное сказал, так прости, просто хотел подшутить. Давай, перекидывайся уже, общаться будем.       Лют какое-то время сидел молча, потом сдался. Обернулся.       – Вот, так другое дело. Расскажи мне про свой клан, – попросил Драт, но заметив, как напрягся волчонок, поправился. – В смысле, про быт. Чем развлекаетесь, как живете, какие обычаи. Про наши ты уже должен был понять. Мы сражаемся с раннего детства. Вот мне и хочется узнать, как в других кланах живут.       – Мы тоже сражаемся, – спустя время начал Лют несмело, – но это не бойня, это тренировка. Мы не наносим друг другу травм. У нас, как правило, щенка всему учит отец или наставник, если отца не стало.       – Тебя учил наставник?       – Сначала отец, потом, когда его убили, меня взял к себе его друг Стор. Он очень многому меня научил – сражаться, охотиться, разбираться в запахах.       – Он тоже черный?       – Нет, я единственный черный волк в клане. Стор серый, но нюх у него хороший. Не такой, как у меня, но все же.       – А какие у вас обычаи?       – Думаю, у многих кланов схожие обычаи.       – Не увиливай. У нас есть обычай убивать слабых щенков, если таковые появляются в клане. А еще, белый волк всегда выбирает себе в пару такого же белого. Мы не смешиваем кровь. Именно поэтому от нас бегут молодые волчицы, искать себе пару в других кланах.       – Мы не убиваем щенков. Никаких и никогда. Даже из других кланов. Стор рассказывал, что как-то раз в наш клан пришла беременная волчица, у которой погиб супруг. И ее приняли, помогли воспитать щенка.       – И теперь он ваш лучший боец? – усмехнулся Драт.       – Нет, он погиб в битве с вашими.       – Прости. А расскажи, как у вас проходит первый оборот?       – Когда приходит время, волчонок приходит в назначенный день со своим отцом или наставником к вожаку и под их присмотром оборачивается.       – А если оборот пройдет неудачно?       – Думаю, волчонок придет позже и попробует снова.       – Придет? – удивился Драт. – В вашем клане могут помочь волчонку выйти из полуформы?       – Что значит полуформа?       – Ты не знаешь? Если первый оборот проходит неудачно, волчонок оборачивается только наполовину. Его кости ломаются, внутренние органы рвутся. У нас таких сразу добивают.       – Я про такое ни разу не слышал, – Люта передернуло от мысли, что он мог так же обернуться лишь наполовину. Ни Таман, ни Стор ничего ему об этом не сказали. А может, оно и правильно? Если бы Лют знал, что может застрять в полуформе, то наверняка нервничал бы еще больше, и скорее всего, так бы и произошло.       – А дети у вас чем занимаются обычно?       – Играют. Бегают. Учатся. Как все дети.       – Наши дети сражаются, потом залечивают раны, потом снова сражаются. Иногда, когда погода совсем отвратная, собираются в общем зале и слушают важные уроки. Но в основном это сражения.       – Это глупо и бессмысленно. А как же история, взаимоотношения, клан?       – Доросу нужны бойцы, а лучшие бойцы те, кто выполняют приказы, а не думают.       – Я не понимаю этого.       – Я тоже, но у меня нет выбора. Это мой клан.       – Ты мог бы уйти.       – От Дороса? – рассмеялся Драт. – Из клана Дороса можно уйти только на звезды или в изгнание. Это волчицы могут сбежать, и их примут в другой клан, волку же искать счастья в других кланах невозможно.       – А ты пробовал?       – А кто примет такого, как я?       – Какого? Молодого, сильного, белого воина?       – Убийцу. То-то, я смотрю, стая Гарта четыре года по лесам скитается, а так ни в один клан и не вошла.       Лют не ответил. Драт был прав. Клан Дороса пах смертью, и все волки, едва учуяв их запах, готовились к бою. Но ведь Драт не такой. Он пахнет защитой. Он приносит Люту мясо и воду, хотя мог убить сразу, или… думать о том, что может сделать со слабым волчонком взрослый волк, лишенный общества волчиц, даже не хотелось.       – Но ведь ты не такой, – негромко проговорил волчонок.       – Это ты так думаешь, а вот другие волки сначала атакуют, а потом разговаривают. Никого не волнует, поддерживаю я отца или нет. Я в его стае, на мне его запах. Ни один клан не захочет даже выслушать меня.       Волчонок снова промолчал. Он и сам не доверял Драту до конца, но за эти три дня волк ни разу его не обидел. А еще он был очень теплым. Белый ушел, не дождавшись от Люта ответа, и парень снова заскучал. Погрыз мясо, послонялся по маленькой хижине, обнюхал углы – Драт с завидным упорством метил свой дом, словно охранял волчицу или новорожденных щенков. Это было необычно, но каким-то странным образом радовало волчонка. Драт не хотел подпускать к нему чужаков.