Жизнь после игры

Я взглянула на Шеата, севшего напротив за пластиковый стол в нашей комнате. Дракон притащил папку с листами, наверное, контрольными учащихся в Академии, и теперь деловито перелистывал их, пока я пила чай. Что-то изменилось в нем, но я никак не могла понять, что именно. Внешне Шеат так и остался тем самым серебряным драконом с пышной гривой серебристых волос, уже ставшими ныне почти серыми, с белой кожей и яркими зелеными глазами… А вот внутренне… После этого происшествия с параллелью что-то поменялось в нем самом. Он будто бы стал старше, взрослее. Не телом, тело и так взрослое, а скорее душой. Шеат оторвался от бумаг и не мигая уставился на меня, пытаясь понять причину моего интереса. Я создала ему чашку с чаем и сунула в руки. — Что? — серебряный удивился моему пристальному вниманию. — Думаешь, я опять того?.. — Нет, просто ты слегка изменился… — я задумчиво рассматривала его тонкое лицо с толикой тревоги в глазах. Пожалуй, что-то все же было эдакое в больших зеленых глазах с вертикальным зрачком. — И я не пойму, в чем. — Совесть заела, — буркнул дракон и отвернулся, но от чая не отказался. Я потихоньку подсунула ему тарелку с маленькими пирожными с кусочками ананаса внутри. Шеат любил эти пирожные, но никогда в жизни не признался бы, предпочитая на публику лопать ананасы в сыром виде и в составе сладких пирогов. — Забей, — мне ничего не оставалось, как только забыть и забить на все произошедшее. Никуда мне не деться от семьи и семья никуда от меня не денется, вот только почему же порой так паршиво на душе? Почему и правда нельзя просто взять и иногда уходить друг от друга, чтобы не приедаться? Но вряд ли драконы признают такую практику. Я задумалась, вспоминая, что где-то слышала о подобных парах. Они не могли полностью расстаться, но не могли и жить вместе по каким-то своим причинам. Из-за любви к путешествиям, колдовского дара, гонений властей и прочих ситуаций, когда нельзя вместе жить в одном доме долгое время. И такие пары существовали, их было много, просто их порицали «традиционные» пары, вынужденные жить бок о бок долгие годы. Быть может, когда-нибудь мы тоже сможем применять подобную практику, когда окончательно осточертеем друг другу, но пока что никто никого никуда не отпустит. И, возможно, это правильно. Я протянула руку и взъерошила идеально приглаженные волосы Шеата. Он дернулся и фыркнул, отмахиваясь от меня. — Ну зачем? — возмутился дракон с растрепанной шевелюрой. — Так ты похож на живое существо, а не на статую, — ответила я, глядя, как он легко возвращает все обратно, укладывая заклинанием непослушные тонкие волосы волосок к волоску. — Ты же знаешь, я люблю порядок, — буркнул дракон, но я отлично видела, что все это ворчание напускное и вообще не относится к делу. Но лезть к нему с расспросами не стала. Помочь я все равно не смогу, только разбережу душу и плохие воспоминания. Так смысл вообще это все начинать? В нашу комнату вошла Сирин, ведя за руку маленького парнишку лет шести-семи человеческих. Дракончик нервно вздрагивал и постоянно вертел головой, пытаясь понять, куда он попал. — Это… тот самый… из кристалла? — я привстала, глядя на малыша. Он скуксился и отвернулся, видимо, память у него сохранилась. Пожалуй, будет нелегко наладить с ним контакт после всего того, что творила та безумная параллель с этой версией Шеата. — Это Лортэн, прошу любить и жаловать, — пепельная целительница потрепала паренька по плечу. Он важно кивнул и неуверенно подошел к собственной основе, глядя на Шеата большими ярко-голубыми глазами. В сочетании с черными без единого проблеска волосами это смотрелось весьма красиво. Дракончика одели в детский комбез черного цвета, поскольку пока что у него не было своей шкуры, чтобы пошить одежду. — Очень приятно, Лортэн, — я присела на корточки и протянула ему руку, как взрослому. Пусть привыкает к новым условиям жизни. Шеат встал из-за стола и присел рядом, глядя на парня со странной смесью интереса и восхищения в глазах. К моей руке неуверенно прикоснулась тонкая детская ручка, будто бы дракончик боялся, что я раздавлю ему пальцы. Я слегка сжала ладонь, закрепляя рукопожатие. По телу прошла легкая дрожь — плазма запоминала малыша, чтобы ни в коем случае не навредить ему. Я ведь отвыкла пользоваться своей силой, а потому могла просто не рассчитать силы и слишком его придавить. Шеат тоже пожал Лортэну руку, закрепив таким образом негласный союз. — Ты угольный или смертушка? — тихо спросила я, рассматривая мальчишку. Он такой же, как был Шеат, когда его привели к нам. Теперь нам заново придется возиться с хвостами, рогами, крыльями и прочим добром. Бинтовать это все, кормить его по часам и пичкать вкусностями, чтобы не так страдал. Желал ли он действительно всего этого или же покорился судьбе, позволившей ему возродиться в новой реальности? Хотел ли он на самом деле умереть тогда, давным-давно, когда пытался извлечь из того чудовища камень безумия? — Угольный, — дракончик потупился. — А что, это плохо? — Нет, это великолепно, — я улыбнулась, стараясь его приободрить. — Просто у нас уже есть дракон смерти… и… в общем, познакомишься с ним сам, поймешь. — Такой же? — спросил Лортэн, кивнув на Шеата. — Его параллель, — пояснила я. Шеат привстал и поманил за собой парня. Я осталась в комнате, глядя, как они вместе с целительницей уходят куда-то. Скорее всего, серебряный хочет показать малому корабль и детскую, где тому придется провести ближайшие годы. Хоть бы только у него хватило ума не расти как Шеат и не издеваться над собой. Успеет, он все успеет в новой жизни. Почему-то я была уверена в этом.