***
Предложение руки и сердца обычно делается отцом жениха, но за неимением его, эта роль передаётся одному из близких родственников, так что во второй раз лорд явился в их дом уже в компании своего брата — графа Камелота. По словам Тики, их отец отправился в мир иной более десяти лет назад не то просто от старости, не то от какой-то серьёзной болезни, которую его ослабленный организм не сумел перенести. Впрочем, Линали эта информация не волновала; она даже не попыталась изобразить на лице сочувствие. Будучи одетой в тёмно-фиолетовое платье с белым кружевным воротничком, глухо закрывающее тело, девушка сидела в обеденной зале рядом с Комуи. Братья Камелот расположились в аккурат напротив них. Линали предпочитала помалкивать: если спрашивали, отвечала коротко, иногда просто кивала, но делала это робко и застенчиво, изо всех сил стараясь скрыть, что на самом деле испытывает жуткий дискомфорт и раздражение. Тики она удостаивала взглядом только тогда, когда это было неизбежно, и каждый раз у неё неприятно начинало сосать под ложечкой. Порой он смотрел настолько вызывающе и пронзительно — дескать, я же говорил, что добьюсь своего, дорогая, — что ей становилось всё труднее бороться с желанием встать и убежать в свою комнату. Линали удивило то, с какой непринуждённостью вёлся разговор. Создавалось впечатление, будто эти двое приходились Комуи едва ли не закадычными друзьями, которых он знает с юношества. Пару раз брат даже рассмеялся, и она, приоткрыв от изумления рот, украдкой поглядывала на него, ведь в последние несколько лет его смех стал достаточно редким явлением. «Всё, что я могу делать — отсрочивать неизбежное», — всякий раз эта мысль приводила её в ужас, напоминая, ради кого она согласилась кардинально изменить свою жизнь. От этого на душе становилось только паршивее, и она пыталась тешить себя надеждами, что Комуи всё же выздоровеет и эта фраза превратится в ещё один страшный отголосок прошлого. Допускать возможность, при которой брат может оставить её так же, как это когда-то сделали их родители, она себе не позволяла. Это было выше имеющихся у неё сил. — Что скажешь, Линали? Девушка вздрогнула и, повернув голову, растерянно посмотрела на Комуи. — Эм… Прости, что? — виновато улыбнулась она. — Я задумалась, поэтому не расслышала. Комуи одарил сестру несколько укоризненным взглядом, мол, не время отвлекаться на посторонние мысли. — Ты не будешь против, если мы назначим день обручения на середину апреля, к примеру, на шестнадцатое или семнадцатое число? — пояснил он. — Так скоро?! — ужаснулась девушка. — Это ведь меньше двух недель! Зачем так торопиться? Я думала, мы с тобой… Да даже Миранда не успеет приехать… — Линали, — негромко сказал брат сквозь зубы, намекая, что она ведёт себя неподобающе; выражение снисхождения на его лице пропало. — Будь сдержаннее. От чувства досады у девушки задрожали губы; она опустила глаза и сцепила ладони замком на коленях. — Хорошо, прости. Комуи хотел было продолжить, но Тики опередил его: — Это всего лишь церемония обручения, дорогая мисс Ли, — вкрадчиво произнёс он с приторно-обворожительной улыбкой. — Свадьба состоится не раньше июня, так что у вас будет достаточно времени на решение тех или иных неурядиц. Девушка впервые внимательно посмотрела на него. Посмотрела со злостью и неприязнью, так, будто перед ней сидел заклятый враг, а не будущий жених, к которому полагалось испытывать трепет и обожание. Шерил, конечно же, заметил это и как бы невзначай покосился на своего брата, который всем видом излучал невозмутимость, что до жути бесило саму Линали. — Тогда, полагаю, мне не о чём беспокоиться, милорд, — сказала она, улыбнувшись настолько фальшиво, насколько это было возможно. Когда Комуи, наконец, объявил, что помолвка состоялась, Тики с Шерилом поспешили откланяться. Линали пришлось провожать гостей вместе с братом, поэтому, пройдя в прихожую, она молча стала в сторонке и принялась отсчитывать минуты, по истечению которых намеревалась вернуться в свою комнату и побыть в одиночестве. Комуи с Шерилом разговорились — то, как проходит обучение Роад очень волновало графа, поэтому он дотошно расспрашивал брата о каждом проведённом занятии, — и последний предложил выйти на улицу, дабы позволить теперь уже помолвленной парочке ненадолго остаться наедине. В итоге Комуи нехотя, но согласился, а Линали вперилась возмущённым взглядом в хлопнувшую с улицы парадную дверь и мысленно бросила в адрес графа дюжину проклятий. — Должно быть, тяжело признавать своё поражение, — надевая пальто, сказал Тики. — Хм, и что с того? — буркнула собеседница. — Разве вам не всё равно? Линали старалась держаться гордо, но при этом не смотрела на него. Тики ответил не сразу: застегнув пальто и поправив воротник, он приблизился к ней, почти нарушив границы её личного пространства. Девушка, не поднимая глаз, немного отпрянула. — Я понимаю, каково вам сейчас, — максимально сочувственным тоном начал он. — Дело вашего покойного отца на грани разорения, а брат серьёзно болен. Господин Комуи всё сильнее отчаивается, из-за чего бросается из крайности в крайность, порой поступая так, как велят ему обстоятельства, а не сердце. Линали, сведя брови к переносице, озадаченно воззрилась на собеседника. — Да что вы вообще об этом знаете? — О, уж я-то знаю, дорогая, — ухмыльнулся Тики. — Столько сомнений и вины таится в измученном взгляде вашего брата, что мне становится даже жаль его. Он прекрасно осознаёт, что причиняет вам боль, и постоянно думает, не совершает ли ошибку, едва ли не насильно выдавая замуж свою единственную и ненаглядную младшую сестру, которой дорожит больше, чем кем бы то ни было. — К чему вы клоните? — начиная злиться, процедила она. — К тому, что господин Комуи всё ещё может передумать, тем самым предоставив право выбора вам, — заявил он, внимательно наблюдая за реакцией девушки. — Однако он не понимает, что обратной дороги нет. — Почему, по-вашему, обратной дороги нет? Прежде чем ответить, Тики нарочно выдержал паузу: — Потому что вы, милая моя, уже сделали выбор. Не думаю, что ваши желания возьмут верх над совестью, ведь иначе господину Комуи останется уповать только на Всевышнего и без устали молиться. — Его улыбка стала лукавой, почти издевательской. — Вы выйдете за меня, поскольку сознаёте, что если вам с братом и может кто-то помочь, то только я. Линали, будучи вконец разозлённой вышесказанным — слова Тики были чистой правдой, но это ничуть не умаляло её гнева, скорее даже усиливало его, — замахнулась рукой, дабы наградить своего жениха пощёчиной, но тот успел ухватить её за запястье за мгновение до того, как её ладонь должна была коснуться его смазливого личика. — Вам бы не помешало научиться контролировать свои эмоции, моя дорогая невеста, — нарочито осуждающим тоном протянул он. — Настоящая леди никогда не позволила бы себе таких вольностей. — Вы это заслужили, — огрызнулась Линали. Тики предпочёл проигнорировать сказанное ею. Его пальцы, что удерживали запястье девушки, переместились на ладонь; он наклонился и коснулся губами нежной кожи руки, и Линали стоило немалых усилий сдержаться и не отдёрнуть её. — Мне не терпится увидеть, как на вашем изящном безымянном пальчике будет красоваться элегантное золотое кольцо, — с предвкушением произнёс Тики и отпустил девушку. — Граф Камелот ждёт вас, милорд, — напомнила она, скрестив руки и отведя взгляд. — Так что, прошу, пожалуйста, уходите. Мне нужно побыть одной. — Что ж, больше не смею докучать вам своим обществом, мисс Ли, — отозвался он, поклонившись, затем взял в гардеробе свой цилиндр и направился к выходу, но на пороге остановился, решив напоследок поинтересоваться: — Надеюсь, ваш тайный ухажёр в скором времени будет осведомлён о том, что вы станете женой титулованного аристократа? Этот вопрос показался Линали странным. Зачем такие уточнения? Хотя, не трудно догадаться, что Аллен является выходцем из простолюдинов, и она может общаться с ним только посредством писем. К тому же он наверняка думает, что брат либо вовсе не знает о существовании этого самого ухажёра, либо не рассматривает его в качестве кандидатуры на роль спутника жизни сестры. Ведь в противном случае без благосклонности со стороны Комуи Тики бы вряд ли чего-то добился. — Вам не стоит беспокоиться по этому поводу, милорд, — обманчиво спокойным тоном ответила она. — Я разберусь с этим. Тики не торопился ей верить, но, тем не менее, сказал: — Что ж, буду рассчитывать на ваше благоразумие, дорогая мисс Ли. До свидания. Пока Линали, оставшись стоять в опустевшей прихожей, пыталась успокоиться, Тики спустился с крыльца и вышел на тротуар, где Шерил неустанно продолжал задавать Комуи вопросы касательно своей обожаемой дочурки. Обсудив напоследок некоторые нюансы насчёт дня обручения и свадьбы, братья Камелот обменялись с Комуи рукопожатиями и уселись в запряжённую двумя лошадьми карету, которая неторопливо двинулась вдоль улицы. Какое-то время в карете царило молчание, нарушаемое размеренным стуком копыт да шумом колёс. — Ты выглядишь воодушевлённым, — подметил Шерил, и сидящий напротив него Тики, задумчиво хмыкнув, расплылся в довольной улыбке. — Да, пожалуй, так оно и есть. — Я и не подозревал, что мисс Ли относится к тебе с такой враждебностью. Окажись у неё в руках револьвер, она наверняка пристрелила бы тебя, — усмехнулся собеседник, не скрывая, что сложившаяся ситуация его как минимум удивляет. — Но, кажется, тебя это ничуть не смущает. — Меня это даже умиляет, я бы сказал, — признался Тики. — Думаю, если бы всё складывалось иначе, то она наскучила бы мне гораздо быстрее.***
Со дня помолвки Тики стал постоянным гостем в доме семьи Ли. Обычно он проводил у них не больше часа, но являлся словно по расписанию почти каждый день. Линали получала от него всеразличные подарки, начиная от банального букета цветов с бонбоньерками конфет и заканчивая дорогими ювелирными украшениями, причём принимала она их с подчёркнутой холодностью и безразличием, говоря лишь вымученное «спасибо». Когда он уходил, девушка облегчённо выдыхала, радуясь, что она всё ещё может потешить себя иллюзиями прежней жизни. Линали не отрицала, что боится Тики, — лихорадочно бьющееся в её груди сердце неустанно напоминало ей о страхе. Было страшно оставаться с ним наедине, было страшно думать о будущем, которое вот-вот обрушится на неё, где «мисс Ли» раз и навсегда прекратит своё существование. Останется в прошлом, как и всё то, что было ей дорого. Выбор сделан. Обратной дороги нет, ведь так? По ночам Линали пыталась было дать волю эмоциям, которые сдерживала в течение дня. Однако не было ни слёз, ни истерики. Девушка словно впадала в состояние какой-то прострации. Она могла часами всматриваться невидящими глазами в темноту своей комнаты, глубоко погружаясь в мысли, из-за чего частенько засыпала только под утро, и когда ей это удавалось — приходили кошмары. Чаще всего Линали снились родители. Ей и раньше доводилось видеть этот сон. Он преследовал её на протяжении нескольких месяцев после их гибели. Родители стояли неподвижно, словно статуи, в разгоняемом свечами мраке своей спальни и просто смотрели на неё. Смотрели с сочувствием и болью, как будто бы хотели извиниться за что-то. Линали пыталась заговорить с ними, но все слова растворялись в тишине вакуума, она хотела подойти к ним, но ноги не слушались её. И тогда происходило то, что она называла адом. Тела матери и отца мгновенно вспыхивали подобно факелам, и невыразимый ужас охватывал Линали. Казалось, границы между сном и реальностью стирались: по-прежнему не было ни звука, но она остро ощущала, как от её истошного крика начинает саднить горло, как в нос ударяет отвратительный запах горелого мяса, и как невыносимо жаркое пламя обжигает ей кожу, покрывая её уродливыми волдырями. Линали просыпалась в холодном поту и ещё долго давилась беззвучным плачем, не в силах успокоиться. — Ох, дорогая моя, неужто вы за всю ночь глаз не сомкнули? — с тревогой в голосе лепетала Зои на утро назначенного дня обручения. — На вас ведь лица нет! Линали с неохотой поднялась с кровати, подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела себя. И правда, вид был не ахти какой: нездоровая бледность кожи и мешки под глазами совсем не придавали ей обаяния. — Думаю, пудра и румяна должны исправить этот недочёт. — Вам нужно срочно принять ванну и плотно позавтракать, — непререкаемым тоном сказала тётушка. — Я всё немедленно приготовлю и позову вас. — Ага, — безучастно отозвалась Линали, тщетно пытаясь расчесать свои спутанные длинные волосы. С минуту Зои понаблюдала за ней, после чего издала какой-то уж слишком судорожно-взволнованный вздох и развернулась с намерением покинуть комнату, но девушка окликнула её: — Спасибо, тётушка, и… не переживайте, всё в порядке. У Зои вдруг мелко задрожали губы, а глаза заблестели от слёз; она закивала и, прикрыв рот своей морщинистой ладонью, скрылась за дверью. Почему-то жалость и сочувствие, отразившиеся на лице служанки, вызвали у Линали раздражение. Продолжив приводить волосы в порядок, она пробубнила себе под нос: — Соберись, Линали! Этот день отнюдь не самый худший в твоей жизни… Церемония обручения прошла в достаточно скромной атмосфере, без всяких излишеств. Из гостей были только родственники и близкие друзья, большинство из которых Линали видела впервые. Пожилой священник зачитал молитвы и, благословив жениха и невесту, надел им обручальные кольца. Далее полагалось обменяться поцелуем. Тики, разумеется, проявил инициативу: аккуратно взяв девушку за руки, он наклонился к ней и нежно коснулся её губ своими, после чего сразу отстранился. «Сама благопристойность, кто бы мог подумать», — усмехнулась про себя она. Затем последовали однообразные и нудные поздравления. В отличие от Тики, который постоянно твердил, как он счастлив и доволен своим выбором, Линали хватало только на демонстрацию вымученной и застенчивой улыбки. Он постоянно придерживал девушку за руку, иногда позволял себе легко поцеловать её в щёку или губы, что вызывало у женской половины их окружения восхищение и умиление. — Такая красивая и в то же время скромная невеста, — шептались они. — Из неё выйдет прекрасная жена и мать… — Не слишком ли она молода для невесты? — интересовался преимущественно пожилой контингент. — Даже не верится, что Тики решил покончить с холостой жизнью, — говорил кто-то из его друзей. — То ли головой ударился, то ли приворожили, — смеялся другой. Празднование продолжалось до самой ночи в поместье семьи Камелот. Задолго до того как все уселись ужинать, подавали вино и шампанское, поэтому многие, опьянев, стали вести себя чуть более раскрепощённо, чем следовало бы. Смех и разговоры за столом не прекращались ни на минуту, а танцы стали походить на какую-то вольную импровизацию. Ярким тому примером оказались Шерил с Роад, которые неоднократно кружились по огромному бальному залу так, как им вздумается. Вообще, из всех членов семьи Камелот безукоризненно вела себя разве что Трисия, поскольку всегда была строга к себе, как и положено истинной леди. Линали такая непринуждённая атмосфера удивила, и Тики, заметив это, объяснил, мол, в тесном кругу близких и друзей они иногда позволяют себе немножко расслабиться. Также он не единожды предлагал ей присоединиться к танцам, но она категорически отказывалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Как ни странно, но он не настаивал — возможно, под вечер косметика уже не могла скрыть следы усталости на её лице, — лишь ехидно улыбался и говорил, что на свадебном балу она не отвертится. Когда Комуи, наконец, сказал, что им с Линали пора возвращаться домой, новоиспечённые родственнички в лице Трисии, Роад и одной пожилой дамы — кажется, то была мать Трисии, — чуть ли не в один голос начали твердить о том, что невесте следует переехать к ним в поместье хотя бы за неделю до свадьбы. Дескать, будь она рядом, предстоящая кропотливая работа над её свадебным нарядом велась бы значительно быстрее, да и заранее обосноваться на новом месте ей нисколько не помешает. Линали, конечно же, поддержала эту идею, при этом едва не чертыхнулась вслух.***
Над Лондоном уже не первый день расстилалось бездонное синее небо, позволяя жаркому июньскому солнцу беспрепятственно прогревать землю, что в совокупности с повышенной влажностью и полным отсутствием ветра создавало нестерпимую духоту. Линали пряталась в тени своего дома, на заднем дворе. Устроившись на больших двухместных качелях, она занималась вышиванием, при этом босой ногой отталкивалась от земли, слегка раскачиваясь. Ближе к полудню даже тень перестала спасать от жары, и девушку то и дело бросало в пот, да так, что чёлка прилипала ко лбу, но она старалась не обращать на это внимания и продолжала усердно трудиться над вышивкой, постоянно что-то напевая себе под нос. Когда позади послышался слабый шорох чьих-то шагов, Линали смолкла и, не отвлекаясь от работы, поинтересовалась: — Тётушка, это ты? — Нет, это всего лишь я. От неожиданности девушка аж уколола палец и, шикнув от боли, мысленно чертыхнулась. Затем отложила вышивку в сторону и приложила повреждённый палец к губам, так как из него выступила капелька крови. — Я не ждала вас в такой час, милорд, — не поворачиваясь, сказала она. — Вы что-то хотели? Комуи вернётся только к ужину. — Мой ранний визит обусловлен желанием повидаться со своей невестой, — заявил Тики и, подойдя к качелям, добродушно улыбнулся. — Уж очень я по ней соскучился. Брошенный на него из-под длинных тёмных ресниц скептический взгляд дал понять, что разводить сантименты здесь ни к чему. — И долго вы тут стояли? — Ну, минут пять, наверное, — ответил он, продолжая приторно улыбаться. — Хотелось послушать, как вы поёте. — Снова проявляете свой дурной тон, — предательски краснея, буркнула собеседница. — А вы красиво поёте. Линали не нашлась, что ответить, поэтому сердитым движением отвернула голову и скрестила руки на груди. Тики же какое-то время с неподдельным интересом разглядывал её: вместо привычного наряда, что носят дамы знатного происхождения, на ней было надето лёгкое ситцевое платье без корсета и кружев, а волосы заплетены в толстую косу. Заключив, что такая простота ничуть не умаляет очарования этой девушки, он заострил взгляд на её руках и помрачнел. — Почему вы не носите кольцо, милая моя? — нарочито расстроенным тоном спросил он. Линали далеко не сразу смогла придумать оправдание; не говорить же ему, что она надевает это проклятое кольцо только в его присутствии. — Эм… Утром я помогала Зои ухаживать за цветами в саду, поэтому сняла его, — растерянно пролепетала девушка. — Мало ли, вдруг потеряю. — А, ну это всё объясняет. С этими словами Тики снял пиджак и повесил его на сгиб локтя, оставшись в белой рубашке с расстёгнутым воротом. «Кажется, не поверил, — решила она. — Хотя я солгала лишь отчасти, ведь мы с Зои действительно с раннего утра копошились в саду. Ну и ладно, пусть думает, что хочет». — Если позволите, я присяду рядом с вами, дорогая, — сказал он и опустился на качели. Линали машинально отодвинулась от него к самому краю, при этом едва не опрокинула на землю канву с незаконченным рисунком. Проведя ладонью по своему лбу и идеально уложенным волосам, собеседник тяжело вздохнул: — Эта жара так утомляет. После нескольких часов, проведённых в душных кабинетах министерства, я всерьёз заскучал по дождливой лондонской погоде. В ответ девушка произнесла протяжное «м» и изобразила на лице краткую понимающую улыбку. Ни с того ни с сего Тики осторожно, будто боясь спугнуть, взял её руку, добившись тем самым зрительного контакта. — Вижу, вас по-прежнему напрягает моя компания. Собеседница беспрепятственно высвободила руку. — Да, так и есть. — Печально всё-таки, что наши отношения складываются таким образом, — с наигранной горечью выдохнул он. — То, что между нами происходит, трудно назвать отношениями, — отведя взгляд, сухо констатировала Линали. — Хм, я бы скорее охарактеризовал это как что-то далёкое от идеала, — задумчиво произнёс мужчина, после добавив: — К счастью, у нас впереди есть целая жизнь, чтобы наладить их. Может, нам удастся хотя бы подружиться. Девушка сначала нахмурилась, а потом испустила нервный смешок. — Подружиться? — Ну, мне как-то не очень хочется иметь врага в лице собственной жены, — признался Тики и аккуратно приподнял Линали за подбородок. — Да и вам, моя дорогая, враг вроде меня уж точно не нужен, так что своеобразная дружба между нами стала бы отличным компромиссом, я считаю. Мужчина расплылся в неубедительной дружелюбной улыбке и, чуть наклонившись, легко коснулся тёплых алых губ девушки своими. Линали затаила дыхание и зажмурила глаза, в то время как он начал целовать её более настойчиво, при этом его рука плавно переместилась с подбородка на шею, притягивая ближе, пытаясь вовлечь в поцелуй. Тики требовал отдачи, и она, пересилив себя, робко и неуверенно ответила взаимностью. И чем дольше продолжался этот поцелуй, тем менее благопристойным он становился. Его язык смело и напористо проникал ей в рот, делая процесс более чувственным и страстным. По всему телу девушки пробежала сильная дрожь, а сердце бешено заколотилось не то от страха, не то от… чего-то ещё. Это происходило не впервые. Со дня обручения Тики решил, что в безобидных, по его мнению, поцелуях нет ничего зазорного, поэтому, оставаясь с Линали наедине, он не упускал возможности насладиться такой интимной близостью. И если поначалу девушка испытывала лишь отвращение, то со временем его начал вытеснять какой-то необъяснимый трепет, сладкий и жаркий. Она бы никогда открыто не призналась себе, но то приятное тепло, что разливалось по телу, будоражило её. Что же это было? Может, самовнушение? Ведь было намного проще целоваться с Тики, воссоздавая в памяти образ другого человека. Главное, не открывать глаза. Линали прервала поцелуй, когда ладонь Тики добралась до её плеча, бесцеремонно проникнув под ткань платья и обнажив нетронутую солнцем бледную кожу. — Достаточно, — сказала она, сконфуженно натягивая на плечо спущенный рукав. — Как прикажешь, милая, — с самодовольной ухмылочкой отозвался Тики; его широкая грудь вздымалась и опадала в такт неровному дыханию, а глаза горели уже знакомым ей азартом и возбуждением, — и это до чёртиков пугало её. — Может, вы хотите выпить чего-нибудь? — стараясь не сталкиваться с ним взглядом, зачем-то спросила девушка. — Стакан простой воды помог бы мне не умереть от жажды. Линали слезла с качелей, отыскала в траве неподалёку свои туфельки на низком каблуке и, надев их, ускоренным шагом направилась в дом, а Тики, выждав пару минут, последовал за ней. Накинув на плечи пиджак, он прошёл в кухню, где девушка, с трудом удерживая своими хрупкими дрожащими руками тяжёлый графин, наливала холодную воду в стакан. Линали не ожидала, что Тики придёт сюда, поэтому не успела скрыть, в насколько беспомощном и растерянном состоянии на самом деле пребывает, — от показной невозмутимости на её лице не осталось и следа. Но он ничего не сказал, лишь слабо улыбнулся, выразив вроде бы понимание — не без доли издёвки, как ей показалось, — и взял с кухонного стола наполненный до краёв стакан. Опустив голову, девушка прислонилась поясницей к выступающему краю столешницы и опёрлась на неё руками. — Я пришлю экипаж завтра, примерно в это же время. Трисия всё подготовит к вашему приезду и поможет обосноваться на новом месте, — сказал Тики, поставив опустевший стакан на место, и усмехнулся, добавив: — Им с Роад уже не терпится устроить примерку вашего свадебного платья. — Ага, — отрешённо произнесла Линали. Тики стал напротив неё и положил руки ей на плечи. Она подняла взгляд. — Ну, не унывайте вы так, дорогая моя. Вам у нас понравится, — начал подбадривать её он. — Я понимаю, очень тяжело свыкнуться с мыслью, что всё то, к чему вы привыкли, останется позади, и начнётся новая жизнь, кардинально отличающаяся от прежней. — Тики оценивающе обвёл глазами помещение, и его губы едва заметно скривились, выразив что-то среднее между презрением и брезгливостью. — Но такой ангел, как вы, мисс Ли, заслуживает лучшей доли, чем имеет, поэтому я постараюсь дать вам всё, что только пожелаете. На лице Линали появилась ироничная полуулыбка. — Кое-что вы всё же никогда не сможете мне дать, милорд. Тики немного наклонил голову набок и, пожав плечами, ухмыльнулся. — Я бы сказал, что меня это удручает, моя наивная принцесса, — он наклонился и поцеловал девушку в лоб, — но, думаю, нет смысла озвучивать очевидную ложь.***
Семья Камелот оказала Линали максимально радушный приём. Предоставленные ей в полное распоряжение покои поражали своими размерами и дороговизной интерьера, что был выполнен преимущественно в насыщенных бирюзовых и светлых тонах. Камин, огромная кровать с балдахином, мебель, обитая атласом, туалетный столик с зеркалом, обрамлённым узорчатой золотой рамкой, бархатные тяжёлые портьеры, электрические канделябры и полотна на стенах, — о да, всё это позволяло почувствовать себя настоящей высокородной и обеспеченной дамой, ну или без пяти минут королевой. Пока лакей заносил вещи в комнату, Линали осторожно, будто боясь повредить обивку, присела на край поставленного у изножья кровати диванчика. Сняв митенки и положив их на колени, она не без восхищения разглядывала свою новую обитель, не веря, что всё это теперь принадлежит ей, при этом старалась не зацикливаться на мысли, в качестве кого будет здесь жить. — Ну как, нравится? В комнату вошла Роад, держа в руках какую-то увесистую подарочную коробку бордового цвета. — Не то слово, — отозвалась Линали; её улыбка вышла несколько нервной. — Непривычно здесь, очень. — Это неудивительно, — пожала плечами собеседница, — ведь это поместье — не какой-то там убогий домик района Воксхолл. Презрительные нотки в голосе Роад девушке, мягко говоря, не понравились. — Хм, ну да. На минуту в комнате воцарилась тишина. Роад, дружелюбно улыбаясь, с нескрываемым любопытством разглядывала Линали, заставляя последнюю чувствовать себя неловко. «И чего она вечно смотрит на меня как на какого-то диковинного зверя», — раздражаясь, думала она. — У меня есть для вас кое-что интересное, — наконец заговорила Камелот и, подмигнув, присела рядом. Расположив коробку у себя на коленях, она медленно открыла крышку и, увидев замешательство на лице Линали, пояснила: — Это колье — наша фамильная драгоценность, и Тики хочет, чтобы вы надели его в день свадьбы. Все подарки, которые Тики преподносил ей последние пару месяцев, не шли ни в какое сравнение с этим, хотя стоили тоже недёшево. Колье представляло собой семь бриллиантовых лент, скрученных в цветы. Сапфировый центр прикреплялся к этим цветам нитями, с которых ниспадала бахрома и подвески из тёмно-синего сапфира. Линали сроду не то чтобы не носила подобные украшения, ей даже видеть их воочию не приходилось, поэтому мысль, что на её шее будет красоваться нечто непомерно дорогое, ужасала. — О нет, это слишком, — замотала головой она. — Я не смогу надеть это на себя. Оно ведь стоит целое состояние! Роад удивлённо вскинула брови. — Но разве этот факт не делает такой подарок ещё более желанным? — Не в моём случае, — категорично заявила Линали. — Пусть лорд оставит его себе или подарит кому-нибудь другому. — Боюсь, Тики будет настаивать на своём, — ухмыльнулась Роад. — И по своему опыту могу сказать, что спорить с ним бесполезно. Линали как-то умоляюще покосилась на девушку. — Но я… — Должна быть невестой, достойной своего жениха, а значит, неотразимой, — подхватила Роад. — Тики наверняка выдал бы что-то в этом духе. — Она закрыла коробку и накрыла ладонь девушки своей, спросив: — Вы не против, если мы будем обращаться друг к другу на «ты»? Всё-таки мы почти родственники. — Нет, не против, — пожала плечами та. — Вот и чудненько. — Роад широко заулыбалась и, прежде чем продолжить, выдержала длинную паузу. — Теперь ты часть нашей семьи, Линали, так что единственное, что от тебя требуется — это соответствовать нам. Поверь, я очень рада, что мой дядя, наконец-то, женится, и я уважаю его выбор, как и все остальные в этом доме, но наше признание и уважение тебе ещё предстоит заслужить, так что постарайся не разочаровать нас. Эти двусмысленные слова и чрезмерно любезный тон привели Линали в крайнее недоумение. Что конкретно Роад подразумевала под всем этим? Что ей известно? Неужели Тики посвятил её, эту напыщенную девчонку, в подробности их не совсем адекватных отношений? Или же она просто-напросто воспринимает невесту своего обожаемого дяди как девицу второго сорта, которая не имеет ни малейшего представления о жизни в светском обществе? «Все претензии, пожалуйста, адресуйте Тики, а не мне. Я нахожусь здесь отнюдь не по собственной прихоти. И вообще, я не собираюсь ни под кого подстраиваться», — хотела съязвить Линали, но, благо, сдержалась. — Роад, дорогая, я тебя обыскалась. На пороге появилась Трисия и одарила девушек лучезарной улыбкой. Ещё с момента приезда в поместье Линали отметила, что она выглядела какой-то на редкость оживлённой. Даже привычная бледность на её лице сменилась лёгким здоровым румянцем. Видимо, эта пресловутая свадьба, в организации которой Трисия принимала активное участие, заставила её забыть о своих постоянных недомоганиях, вызванных вроде бы малокровием. — Господин Комуи уже ждёт тебя, — сказала Трисия, — поэтому отправляйся на занятия, а я позабочусь о мисс Ли. — Да, мама, уже иду, — отозвалась Роад, после чего поднялась, безапелляционно вручила Линали подарок Тики и удалилась. Тем временем госпожа Камелот прошла вглубь комнаты в сопровождении какой-то молоденькой служанки, одетой в стандартную чёрно-белую униформу, затем сложила руки замком на животе и обратилась к Линали: — Надеюсь, эти покои соответствуют вашим ожиданиям, мисс Ли? — О, более чем, миледи, — улыбнувшись, закивала та. — Меня абсолютно всё устраивает. — Что ж, замечательно, я очень рада. — Тонкие губы Трисии изогнулись в искренней и доброй улыбке. Линали поймала себя на мысли, что эта женщина, пожалуй, единственная в этом доме, кто ей по-настоящему импонирует. — Мисс Ли, я хотела представить вам Софи — вашу личную горничную. Она будет помогать причесываться и одеваться, готовить ванну, следить за драгоценностями и сопровождать во время визитов. Я всецело ручаюсь за неё. Линали перевела взгляд на девушку. Та, низко опустив голову, стояла неподвижно. На вид ей было не больше четырнадцати лет: невысокая и худощавая, со светлыми волосами, виднеющимися из-под белого чепца, и бледной веснушчатой кожей, — она создавала впечатление неприметной, но довольно-таки миловидной особы. «По крайней мере, если её принарядить, то она определённо станет выглядеть лучше, чем Роад», — неожиданно для себя злорадно заключила девушка. Изобразив на лице доброжелательность, Линали сказала: — Думаю, мы сумеем найти общий язык, Софи. Служанка робко взглянула на неё своими ясными голубыми глазами. — Да, госпожа. Линали невольно вспомнила о тётушке Зои и только сейчас осознала, как же ей будет её не хватать.***
В день свадьбы, с раннего утра вокруг Линали суетилась прислуга, подготавливая её к выходу в свет. Все твердили, что невеста ни во что не должна вмешиваться, ограничиваясь чисто пассивной ролью, иначе ей грозит переутомление ещё до момента венчания. Так что все заботились о ней, оказывая полное внимание и предупредительность, а она сидела смирно. Впрочем, Линали особо не заботило, как она будет выглядеть. Будучи погружённой в свои мысли и переживания, она отсутствующим взглядом смотрела куда-то перед собой и, если ей задавали вопрос, отвечала с холодной любезностью, при этом её голос и руки дрожали. Многих, особенно Трисию, насторожило поведение девушки, но в итоге все сошлись во мнении, что это самое обычное волнение. Трисия предложила Линали выпить какое-то успокоительное на травах, но никакого эффекта оно не произвело, — правда, пришлось соврать, сказав, мол, она стала чувствовать себя значительно лучше, хотя на самом деле ей казалось, что у неё вот-вот случится нервный срыв. Когда ею то и дело овладевала мысль, что, выходя замуж, она совершает самую большую ошибку в своей жизни, хотелось закричать что есть мочи, заявив во всеуслышание, что этой проклятой свадьбе не бывать. Однако в голове сразу начинал звучать голос разума, напоминая, ради кого она согласилась пойти к алтарю, и душевный бунт сходил на нет, уступая место покорности и смирению. Тики не прогадал — она сделала выбор. Когда с приготовлениями было покончено, в комнату вошёл Комуи, с тёплой отеческой улыбкой выразив искреннее восхищение внешним видом невесты. Линали же промолчала и, пристально посмотрев на брата, лишь сильнее уверилась в правильности своего решения. Взгляд его был настолько потускневшим и виноватым, что в горле у неё встал тугой ком, а сердце болезненно сжалось, заставив последние тлеющие угольки эгоизма погаснуть. Брат — это её семья, её мир, поэтому она пойдёт на всё ради него, и точка. Как только прислуга удалилась, Линали крепко обняла Комуи. — Прекрати. Не нужно ни в чём себя винить, — негромко заговорила она. — Всё хорошо, правда. Если ты думаешь, что в глубине души я по-прежнему злюсь на тебя, то это не так. Ведь для меня нет ничего страшнее, чем видеть в собственном брате врага. Комуи обнял сестру в ответ и тяжело вздохнул. — Наверное, я ужасный брат, — невесело усмехнулся он. — Прости. — М-да уж, мама тебя за такое по головке вряд ли бы погладила, — иронично-шутливым тоном сказала девушка и, отстранившись, прикоснулась ладонью к его бледной щеке. — Но её здесь нет. Мы давно предоставлены самим себе, и, учитывая всё то, что ты взвалил на свои плечи, я не имею права осуждать тебя, поэтому приму любое твоё решение. — Боже, теперь я точно начну ненавидеть себя за то, что пользуюсь безграничной добротой своей сестры, — выдохнул Комуи в той же шутливой манере. — Не представляю, как ты меня терпишь все эти годы. Губы Линали тронула слабая ласковая улыбка. — Я просто люблю своего брата, вот и всё.***
Направляясь в сопровождении Комуи к алтарю, Линали успела поймать на себе пару десятков восторженных взглядов, что донельзя смутило и удивило её. В силу своего равнодушия к происходящему, она не увидела в зеркале чего-то необычного, поэтому не понимала, почему многие так реагируют. Словно она какая-то английская королева, ей-богу! Но да, семье Камелот, в частности всё той же Трисии, можно было отдать должное, ведь они действительно постарались на славу, создав поистине впечатляющий образ невесты. Белое атласное платье, верхняя часть которого была обшита кружевами и жемчугом, спадая мягкими волнами до самого пола, переливалось серебристым цветом, а отсутствие излишней пышности добавляло силуэту динамики и движения; неглубокое декольте в сочетании с короткими рукавами подчеркивали талию и грудь, на которой красовалось то самое бриллиантовое колье. Фата, закреплённая в замысловато заплетённых волосах с живыми цветами, струилась за спиной невесомыми шелковистыми складками, придавая образу ещё больше романтичности и очарования. Правда, куда сильнее Линали поразила реакция самого Тики. Это длилось всего пару мгновений, но она не уловила на его лице ни капли привычного притворства или фальши. По-настоящему искреннее восхищение, отразившееся в его глазах и улыбке, хоть и не выбило у неё почву из-под ног, но заставило густо покраснеть. На миг ей даже показалось, что перед ней стоял совершенно другой человек, — настолько он не был похож на себя в этот момент. Семья Камелот решила не экономить на расходах, так что свадьба представляла собой олицетворение помпезности, роскоши и пышности. На организованном в поместье балу было так много гостей, что Линали даже не пыталась запоминать ни их лиц, ни имён. Непрекращающиеся надоедливые поздравления, бессмысленные разговоры, музыка, танцы, из-за которых под вечер заныли ноги, — от всего этого у неё болела голова и нарастала нервозность. Она не чувствовала себя частью этой жизни. Не хотела быть ею. Всё казалось чуждым, неправильным, лицемерным. Наблюдая за тем, как все эти холёные аристократы общаются между собой, льстят друг другу и радушно улыбаются, не снимая при этом со своих лиц маски неприкрытого высокомерия и ханжества, Линали невольно начинала понимать природу поведения Тики, — всё-таки трудно оставаться самим собой в обществе, где нет места простодушию и бескорыстной доброте. Вот только не похоже, что Тики такой расклад хоть как-то огорчал, скорее наоборот. Изнывая от желания сбежать и скрыться в стенах своей комнаты, Линали сидела за праздничным столом и отрешённо водила пальцем по горлышку бокала с шампанским, тем самым создавая крохотные вибрации, и если бы на фоне не играла громкая музыка, то можно было бы услышать приятный мелодичный звук. Гости перестали ей докучать, а Тики на время оставил её, сказав, что ему нужно переговорить с каким-то там герцогом и братом. Впрочем, Линали, оставшись в гордом одиночестве, ничуть не расстроилась. Когда ей наскучило играться с бокалом, она посмотрела в высокое окно, за которым на фоне ночного неба светила полная, ясная луна. При мысли, что время уже наверняка перевалило за полночь, девушку передёрнуло. Дабы отвлечься от жутких размышлений, она хотела было вернуться к прежнему занятию, но её внимание неожиданно привлекла некая молодая особа, стоящая возле мраморной колонны неподалёку: она как-то нервно переминалась с ноги на ногу и явно кого-то высматривала среди гостей. — Это Анна Хэмптон, — сказала незаметно подсевшая к Линали Роад, увидев, что она с любопытством разглядывает ту девушку. — Её отец, Гилберт Хэмптон, довольно близкий друг нашей семьи, так что тебе представится возможность познакомиться с ней поближе. — А она… очень красивая, — озвучила вслух свои мысли Линали, продолжая завороженно смотреть на незнакомку. — Никогда не видела таких огненно-рыжих волос. Роад опёрлась локтями на стол, сплела свои тоненькие пальчики и опустила на них подбородок. — Хм, что правда, то правда, — согласилась она. — Очарования у неё не занимать. Анна, судя по её туалету, обладала утончённым вкусом. Ярко-зелёное атласное платье с открытыми плечами и глубоким декольте идеально сочеталось с её необычным цветом волос и пронзительными глазами болотного цвета, которые также подчёркивали изумрудные серьги и такое же колье; фарфоровая кожа, плавные черты лица, пухлые, но аккуратные алые губы, лёгкий румянец на щеках — всё это производило неизгладимое впечатление. Сосредоточенный вид Анны резко сменился на взволнованно-восторженный, когда она обнаружила интересующий её субъект. Тем временем закончился очередной танец, и девушка уверенным и грациозным шагом пересекла зал. Каково же было удивление Линали, когда выяснилось, что эта дамочка искала встречи с её новоиспечённым супругом. — О, мисс Хэмптон, — приветливо заулыбался Тики и, взяв её руку, поцеловал. — Вы, как всегда, неотразимы. Странно, что я не заметил вас раньше. — Увы, я не смогла приехать в церковь, милорд, — с застенчивым видом ответила Анна. — Мой корабль отправился в рейс на два дня позже запланированного, из-за чего мне пришлось пожертвовать сном и отдыхом, дабы успеть попасть хотя бы на бал. — Я безмерно рад, что вы, несмотря на все трудности, всё же почтили меня своим присутствием. Сколько же мы не виделись? — Почти полтора года. — Удивительно, как быстро летит время, — задумчиво протянул Тики. — Как у вашего отца продвигаются дела в Новом Орлеане? — Неплохо, я бы сказала, — пожала плечами собеседница. — Когда завершится строительство дома на берегу Миссисипи, отец планирует заняться выращиванием хлопка. Он считает, что нам не помешает дополнительный доход. Но, честно говоря, я не особо поддерживаю его стремления. Папа совсем не отдыхает, и я переживаю за его здоровье. — Думаю, вам не стоит сильно беспокоиться по этому поводу. Для пожилого человека он слишком энергичен, так что не недооценивайте его, — ободрительно сказал Тики. — Да, пожалуй, вы правы, — улыбнувшись, закивала она. — Жизненная энергия в нём так и бьёт ключом. Анна принялась выжидающе смотреть на Тики, надеясь, что он сам изъявит желание уделить ей ещё немного внимания. Мужчина бросил краткий взгляд в сторону Линали, которая, как оказалось, наблюдала за ними, после чего пригласил Анну на танец. Судя по сияющим глазам девушки, именно этого она и ждала. — Похоже, мисс Хэмптон по-прежнему неровно дышит к Тики, — прищурившись и задумчиво поджав губы, заключила Роад. Линали вопросительно покосилась на неё, и та пояснила: — Пару лет назад он ухаживал за ней, но почему-то у них так ничего и не сложилось. «А жаль…» — подумала девушка и хмыкнула в ответ, недвусмысленно намекнув, что любовные похождения Тики её не волнуют. Какое-то время они танцевали молча. Анна просто наслаждалась обществом Тики, его прикосновениями и тем, как заботливо и уверенно он ведёт её в танце. Конечно, она заметила: в его голосе, улыбке, взгляде была лишь отдающая холодом любезность. Это сильно задевало её чувства, но виду она не подала, убедив себя, что спустя столько времени чего-то другого от него ждать не следовало. — Не ожидала, что ты вздумаешь обзавестись женой, — продолжая вальсировать, заговорила Анна, и Тики удивлённо вскинул брови; вроде он не давал повода для проявления фамильярности. — Неужели я слышу в вашем голосе нотки ревности? — уклончиво отозвался он. На щеках девушки появился румянец, и, гордо вздёрнув подбородок, она выдала: — Хм, я бы сказала, что это самое обычное любопытство, но, боюсь, ты мне не поверишь. — Тики улыбнулся уголками губ. — Так что же на тебя нашло? — Я бы сказал, что влюбился, но, боюсь, ты мне не поверишь, — парировал он. Анна растянула губы в обворожительной улыбке. — Ну, конечно же, нет. Если бы ты был способен любить, то уже давным-давно женился бы на мне. — Я не мог этого сделать, ведь ты слишком хороша для меня. — Ох, какой же ты наглый врунишка, Тики, — кокетливым тоном протянула она. — Дело здесь вовсе не в этом… Музыка стихла, и Тики, чуть поклонившись, взял девушку под руку. Она попросила вывести её на свежий воздух, жалуясь, что в зале душно, так что уже спустя пару минут они стояли на безлюдном, ограждённом белоснежными балюстрадами балконе. Анна опёрлась ладонями о парапет, а Тики, став в полуметре от неё, засунул руки в карманы брюк. Последовал недолгий разговор на тему прошлого, который вызывал у её спутника банальную скуку. — Знаешь, а мне даже жаль эту девочку, — любуясь ночным звёздным небом, вдруг заявила Анна. — Хоть она и пытается это скрыть, но выглядит слишком уж несчастной, что ли. Не удивлюсь, если Шерил надоумил тебя жениться на ней, решив, что она, такая юная и неопытная, будет тихой и покладистой женой, которая никогда не станет вмешиваться в твою жизнь вне дома. По одному надменно-мрачному взгляду Тики стало ясно, что её умозаключения ему пришлись не по нраву. — Как всегда, пытаешься быть проницательной, — криво усмехнулся он; тон в его голосе заметно изменился. — Но как бы то ни было, тебя это не должно волновать, Анна. Девушка растерянно захлопала ресницами. — Считаешь, я лезу не в своё дело? — Я считаю, ты надеешься услышать, что всё ещё небезразлична мне, но смею разочаровать тебя — это не так. Да и к тому же ты сама сказала, что я не способен любить, иначе говоря, ты противоречишь самой себе, вопреки всему ожидая от меня невесть какой взаимности. Оторопев, Анна стиснула от обиды зубы и одарила Тики испепеляюще-гневным взглядом. Видя, насколько его слова уязвили её самолюбие, он растянул губы в обаятельной улыбке и поклонился, сказав: — Так что позвольте откланяться, мисс Хэмптон, ибо я не могу заставлять мою супругу долго ждать.***
Когда Тики с Анной исчезли из поля зрения Линали, к ней подошла миссис Камелот, сказав, что ей пора удалиться. Нервно сглотнув, девушка послушно проследовала за Трисией в свои покои, где их ждала Софи, дабы помочь с подготовкой невесты к тому, отчего у последней бесконтрольно тряслись колени и стучало в висках. После того как Линали приняла ванну, на неё надели льняную сорочку, поверх которой накинули синий бархатный капот* с длинными расклешёнными рукавами и завязали на талии пояс. Линали, боясь выдать, насколько в действительности напугана происходящим, помалкивала и машинально выполняла всё, что ей говорили. Правда, когда её повели в комнату супруга, ноги стали до такой степени ватными, что она начала сомневаться, сумеет ли вообще дойти самостоятельно. Остановившись у нужной двери, Трисия ещё раз рассмотрела Линали с ног до головы — радовало, что в коридоре было тусклое освещение, в противном случае мертвенно-бледный оттенок кожи на её лице скрыть вряд ли бы удалось, — и, удовлетворённо выдохнув, принялась давать советы, смысл которых девушка не уловила, но кивала так, будто ей всё предельно ясно. Тики в комнате не оказалось, и Линали на мгновение испытала облегчение, убедив себя, что перед смертью всё же можно надышаться. Оставаясь стоять у двери, она окинула взглядом помещение, выполненное в довольно-таки мрачных тонах: стены украшали тёмно-бежевые обои с золотым узором, а вся мебель была сделана преимущественно из красного дерева. В сочетании с зажжённым камином атмосфера здесь казалась несколько жутковатой, но не исключено, что, в силу своего эмоционального состояния, она могла и преувеличивать. Вполне возможно, что при свете дня эта комната не походила на логово самого графа Дракулы. От такого несуразного сравнения девушка непроизвольно издала нервный смешок и, глубоко вздохнув, наконец, сдвинулась с места да уселась в кресло у камина. Прошло от силы минут пять, когда Линали поняла, что ожидание сводит её с ума, создавая в голове ужасающие во всех смыслах сцены предстоящей близости. Она то и дело порывалась встать и уйти, пока не поздно, но в итоге просто хваталась за голову и велела себе успокоиться. Увидев на столике стеклянный графин, что находился на расстоянии вытянутой руки, Линали придвинула его поближе и чуть наклонилась. Запах крепкого алкоголя незамедлительно ударил в нос, и она резко отпрянула. Недолго думая, девушка решительным жестом взяла стакан и примерно на четверть заполнила его содержимым графина, затем поднесла к губам. Чуть поколебавшись, она таки сделала несколько больших глотков. Жидкость, похожая то ли на ром, то ли на виски — Линали в этом не особо разбиралась, — неприятно обожгла горло, а на вкус оказалась просто отвратительной. Тепло от выпитого медленно разлилось по телу, но не дало расслабления; к щекам прилила кровь, стало душно. Девушка поставила стакан на столик и, подойдя к балконным двустворчатым дверям, распахнула их. Свежий прохладный ветерок, касаясь кожи, немного успокаивал, но усиливал возникшее из-за алкоголя головокружение. — Прости за ожидание, Линали. Девушка встрепенулась и замерла; от новой волны страха, обуявшей её, перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце. Тики тем временем повесил свой пиджак на спинку дивана, развязал галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Ощутив слабый запах алкоголя, он бросил взгляд на недопитый стакан с бренди и снисходительно ухмыльнулся. — Так и знал, что увижу здесь перепуганную жертву инквизиции, которую вот-вот отправят на костёр, — проговорил Тики, неспешно приблизившись к Линали, которая продолжала стоять как вкопанная. Оставаясь позади, он аккуратно положил свои ладони на её дрожащие плечи и, наклонившись к уху, прошептал: — Не нужно бояться, милая, ведь я предпочитаю доставлять женщинам удовольствие, а не боль… Тики прильнул губами к шее Линали, а его руки, скользнув вниз, обхватили тонкую талию. Девушка издала судорожный вздох и вся задрожала. Покрывая влажными поцелуями её шею и крепче прижимая хрупкое тело к себе, он нашарил одной рукой девичью грудь и достаточно грубо, но не причиняя боли, сжал. Тогда-то Линали, не выдержав, вырвалась из его пылких объятий. По щекам покатились слёзы, и она умоляюще вымолвила: — Нет, пожалуйста… Я не могу… Н-не могу... Проведя ладонью по лбу и волосам, Тики как-то разочарованно выдохнул. — Что ж, будем считать, что это была проверка. Девушка озадаченно посмотрела на него, тогда как мужчина развернулся и устроился в кресле. Налив в стакан тот самый бренди, что ранее успела продегустировать Линали, он сделал небольшой глоток и спокойным тоном сказал: — Прошу, присядь рядом со мной, дорогая. — Она не торопилась выполнять его просьбу, поэтому он, нарочито лукаво улыбнувшись, добавил: — Я не съем тебя, обещаю. Помедлив ещё немного, девушка присела на соседний диван и уставилась куда-то в пол. Тики понаблюдал за тем, как она нервно покусывает нижнюю губу, как старательно прячет взгляд под длинными густыми ресничками и как заправляет за ухо постоянно падающую на лицо прядь тёмных волос. Это смотрелось настолько невинно и очаровательно, что затеянная им прелюдия в виде разъяснительного диалога стала казаться пустой тратой времени, ведь он никогда не обладал особым терпением при виде женщины, которой жаждет овладеть. — Давай расставим все точки над «и», — заговорил Тики, опёршись локтем о подлокотник и приложив два пальца к виску. — Пойми, мне не очень-то импонирует вариант, подразумевающий насилие, поэтому я хочу выяснить, что тебя останавливает: страх первой близости или… может, дело в том «призраке прошлого», что до сих пор стоит между нами? При упоминании «призрака прошлого» Линали передёрнуло. Аллен… Да, отчасти, но так оно и есть. Она предала его, и это глодало её. Ей казалось, будто она утопает в вязкой трясине стыда и вины, будто задыхается от ненависти к самой себе, цепляясь за оправдания, позволяющие безжалостно втаптывать в грязь их любовь. — Мне страшно, — не поднимая глаз, тихо ответила девушка, что, разумеется, тоже было правдой. — Неудивительно, ведь ты совсем не доверяешь мне, — констатировал собеседник. — Дело не только в этом. Поняв, что Линали имеет в виду, Тики презрительно фыркнул. Глупенькая маленькая девочка, отказывающаяся принимать тот факт, что вечная любовь имеет право на существование разве что в воображении или приторных романах, — странно, но это одновременно раздражало и умиляло его. Поставив уже пустой стакан на место, Тики расстегнул манжеты и закатал рукава, обнажив жилистые предплечья, затем запустил растопыренные пальцы в волосы и взъерошил их, придав себе несколько небрежный вид; теперь его некогда безукоризненно аккуратная причёска представляла собой кудрявую и густую копну волос с чёлкой, частично скрывающей высокий лоб. — Как думаешь, способны ли супруги поладить друг с другом, если их союз основан не на взаимной любви? — издалека начал Тики, на что девушка отрицательно помотала головой. — Если они найдут компромисс, какую-то взаимовыгоду, почву для единения, которая позволит им мирно сосуществовать, то у них всё получится. Понимаешь, о чём я? Линали с трудом нашла в себе силы, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Да, — коротко кивнула она. — Я буду исполнять роль покорной и преданной жены, а вы взамен поможете моей семье. — Всё верно, — широко улыбнулся собеседник, после чего поднялся с кресла и, подойдя к Линали, подал ей руку. — Ты согласна, милая? Неуверенно, но она протянула ему ладонь. — Да. — Замечательно. — Он поцеловал её руку и отступил на шаг. — А теперь сними, пожалуйста, этот капот. Я хочу посмотреть на тебя. От этой отнюдь не благопристойной просьбы у девушки снова подкосились ноги. Несмотря на то, что такое развитие событий было неизбежным, она по-прежнему не могла смириться и побороть страх. Чувствуя, как сердце начинает отбивать чечётку, а всё лицо пылает, она развязала пояс на талии и приспустила капот с плеч, тем самым позволив ему упасть на пол. Ненадолго повисла тишина: Линали смотрела куда-то в сторону, а Тики уже с нескрываемым вожделением разглядывал её соблазнительную фигуру, предвкушая, с каким удовольствием сорвёт с неё эту ненужную сорочку. Он вплотную приблизился к ней и, проведя костяшками пальцев вдоль её щеки, к подбородку, аккуратно приподнял его, чтобы заглянуть ей в глаза. — Кажется, сейчас я окончательно убедился, что ничуть не жалею о своём выборе. Тики обхватил ладонями лицо Линали и со всей присущей ему страстью впился в её манящие губы своими. Горячо, нагло и неистово. Запаниковав, девушка стала сопротивляться, и он почти сразу остановился, но вовсе не потому, что она противилась. Мужчина подхватил её на руки и, уложив на кровать, навис сверху, при этом поднял ей руки над головой, удерживая их за запястья. — Пожалуйста… Я н-не готова, — надломлено шептала она. Игнорируя это, Тики провёл языком по шее девушки и слегка прикусил мочку уха, из-за чего её кожа покрылась мурашками. — Ты можешь не любить меня, можешь ненавидеть, но попробуй хотя бы получить удовольствие от процесса, — хрипловатым от возбуждения голосом произнёс он, развязывая шнуровку у неё на груди. — Просто расслабься и плыви по течению. В конце концов, я всего лишь хочу заняться с тобой любовью, а не убить. Линали судорожно закивала. Тики стянул с неё сорочку, и она, оставшись полностью обнажённой, свела ноги вместе и прикрыла грудь руками, а увидев, как он снимает свою рубашку, отвернула голову и закрыла глаза. Его слова не возымели никакого эффекта: из-за разыгравшейся фантазии всё её тело напряглось, и Тики, видя это, решил проявить сдержанность. Нежно проведя ладонями вдоль бёдер девушки, он аккуратно, без резких движений, раздвинул ей ноги и, устроившись между ними, принялся покрывать поцелуями сначала её живот, затем ключицы и шею. Добравшись до губ, он увлёк Линали в долгий жаркий поцелуй, при этом, не без труда — она упорно отказывалась отнимать руки от своей груди, — заполучив доступ к её соскам, поочерёдно начал ласкать их пальцами, а затем и губами. С помощью таких нехитрых манипуляций Тики не сразу, но всё же добился нужных результатов: тело Линали по-прежнему трепетало, но уже не от одного лишь страха. Это было заметно по её бурно вздымающейся груди, затуманенному взгляду, приоткрытому рту и затвердевшим соскам. Дабы до конца удостовериться в том, что она готова, он продолжил целовать её и, проведя ладонью по внутренней стороне бедра, коснулся пальцами влажного лона. Девушка вздрогнула и упёрлась руками в его широкую грудь. — Нет, я… Прошу, не надо, — прерывисто дыша, промолвила она, и Тики приложил указательный палец к её губам. — Тише-тише, не теряй настрой, милая, — успокаивающе-томным голосом сказал он. — Поверь, я знаю, что делаю. Тебе понравится… И Линали доверилась ему, но не потому, что хотела, а потому, что других вариантов у неё попросту не было. Теперь она его законная жена, а значит, вне зависимости от её желания, ей придётся делить с ним супружеское ложе. Нужно только привыкнуть к этой мысли, и станет легче, твердила себе она. Когда Тики продолжил ласкать её там, она, к своему удивлению, испытала целую гамму доселе неизвестных ощущений. Возможно, это было следствием того, что она пребывала не в самом трезвом уме, но… ей действительно понравилось. Странно. Было всё ещё страшно и в то же время так хорошо. Линали стало бросать в жар, а внизу живота возникло приятное томление. Согнув ноги в коленях, она закрыла глаза и немного запрокинула голову. На лице Тики отразилась победная и самодовольная ухмылка. Постепенно её вздохи начали превращаться в стоны, и она то и дело прикусывала нижнюю губу, пытаясь заглушить их. Эта сладкая пытка длилась ровно до тех пор, пока терпение Тики полностью не иссякло. Ничего не сказав, он схватил её за бёдра и резко вошёл в неё. Она, широко распахнув глаза, громко ахнула, но не от боли, а от неожиданности. Мужчина навалился на неё всем весом и, совершив несколько толчков, почему-то остановился. Опёршись ладонями о матрас, он приподнялся и с озадаченным видом посмотрел ей в глаза. — Похоже, в твоём шкафу гораздо больше скелетов, чем я предполагал. В его голосе отчётливо улавливались нотки гнева и вроде бы разочарования. Но Линали не собиралась оправдываться. Странно, но вместо страха в ней будто бы проснулось какое-то злорадное чувство. В итоге она не удержалась и съязвила: — Не думала, что для вас это так важно, милорд. Губы Тики растянулись в отнюдь не доброй, хищной ухмылке. Проявленная ею дерзость ещё сильнее задела его. Медленно проведя ладонью вдоль бедра девушки, он ухватил её под коленом и немного отвёл ногу в сторону, после чего продолжил то, на чём остановился. Только теперь проникая глубже и постепенно наращивая темп. — Интересно... как бы отреагировал твой брат... узнав, что его «невинная» сестрёнка, будучи незамужней, предавалась плотским утехам?