***
Через несколько дней Миранда уехала к своим родителям, пообещав, что перед отъездом в Йоркшир обязательно наведается в дом Комуи и тётушки Зои, а до тех пор жизнь Линали вернулась в уже привычное для неё русло. На протяжении месяца девушка в прежнем режиме обучалась светскому этикету, французскому языку, музыке, танцам и даже рисованию. Помимо этого, она в компании Трисии и Роад дважды в неделю посещала церковь, порог которой, будь её воля, она бы вообще не переступала, ибо неприятные воспоминания отбивали всякое желание находиться там. Также частенько приходилось бывать в гостях у тех или иных высокородных особ, с которыми Трисия поддерживала общение. И первое время Линали старалась произвести хорошее впечатление на своих новых знакомых, так как Трисия убедила её, что это важно. Однако всё рвение довольно быстро иссякло, уступив место равнодушию, потому как к ней постепенно пришло осознание, насколько это бессмысленно. Из раза в раз Линали сталкивалась с фальшью, что тщательно скрывалась за приторно-любезными речами её собеседниц. В адресованных ей улыбках и комплиментах не было ни теплоты, ни искренности, зато хватало высокомерия и относительно — цинизма. Но она прекрасно понимала, что дело тут вовсе не в ней. Аристократы просто любят ощущать превосходство над другими, считала она, причём Трисия это не опровергала, с сожалением говоря, что такое «явление» — неискоренимый порок большинства представителей высших и знатных слоёв общества. «И семья Камелот подвержена этому пороку не меньше других», — добавляла про себя девушка, не скрывая при этом, что у неё нет никакого желания обзаводиться двуличными подругами, в чём Трисия её ничуть не упрекала, но всё же просила принимать существующий порядок вещей как неизбежную данность. И Линали мирилась, подходя ко всему, что касалось «издержек» светской жизни, с иронией. В конце концов, её главной и единственной целью являлось обеспечение своей семьи необходимыми благами, а не приобретение безукоризненной репутации и всеобщего признания в той среде, где она оказалась, когда вышла замуж за титулованного аристократа. Примерно в середине ноября Линали получила приглашение от Анны Хэмптон. Никаких радужных иллюзий питать и тут, конечно, не приходилось: Линали была более чем уверена, что бывшая подружка Тики хочет навязать ей свою дружбу в сугубо личных интересах. Однако девушка не стала отвечать на приглашение отказом. Она решила, что в целях соблюдения приличий ей всё же стоит нанести Анне визит, а заодно разузнать получше, что из себя представляет данная особа. На следующий день, за завтраком, Линали пожаловалась на плохое самочувствие, дабы избежать очередной поездки в церковь и избавиться от компании Роад. Впрочем, она действительно выглядела неважно, так что Трисия согласилась с тем, что ей будет лучше остаться дома. Тики поинтересовался, что именно её беспокоит, и она, выдавив из себя улыбку, ответила, мол, это всего лишь лёгкое недомогание, и ему не стоит волноваться. Он одарил свою супругу задумчиво-подозрительным прищуром и сказал, что ей следует тратить больше времени на отдых, поскольку в последнее время она, очевидно, часто переутомляется. Линали, несколько изумлённо приподняв брови — уж больно заботливо прозвучали эти слова, — поблагодарила его за беспокойство, после чего допила кофе и ушла к себе в комнату. Дождавшись, когда все члены семьи покинут поместье, Линали отправилась на прогулку с намерением ненадолго заглянуть к мисс Хэмптон; судя по адресу, она проживала в соседнем квартале района Рохэмптон, куда можно было без проблем добраться пешком. Софи она оставила дома, чтобы та в случае чего сказала, дескать, госпожа просила не беспокоить её без особой надобности. На улице стояла влажная и холодная погода. Серое небо неторопливо двигалось на запад, вслед за ветром, при этом то и дело начинал валить снег, но падая, тут же превращался в грязную жижу. Однако даже столь тоскливая и унылая атмосфера поначалу не мешала Линали наслаждаться прогулкой, ведь ей никто не досаждал своим присутствием, в частности Роад, которая так и норовила задеть её за живое, время от времени бросая в адрес оной всякие колкости. Эта несносная девица, вероятно, рассчитывала, что после того инцидента с письмом Линали непременно попытается отомстить ей, ну или хотя бы выскажет всё, что о ней думает. Но прошёл месяц, а Линали бездействовала, так как не собиралась идти на поводу у своих эмоций. Ведь, если подумать, то что она может предъявить Роад? Да ничего! Учитывая содержание письма, а также то, что Линали имела неосторожность открыто поглумиться над Роад, не трудно догадаться, кто сумеет выставить себя жертвой этого несуразного конфликта. Поэтому Линали упорно не поддавалась на провокации, надеясь, что ей удастся отыграться в будущем. Девушка остановилась неподалёку от нужных ворот, чтобы перевести дыхание. Всё-таки она недооценила ноябрьские холода, так что, изрядно промёрзнув, преодолевала последние пятьсот метров максимально ускоренным шагом и теперь, потирая свои озябшие руки, облачённые в чёрные митенки, думала, что на обратном пути придётся воспользоваться кэбом. Дом семейства Хэмптон ничуть не уступал тому дому, что принадлежал семейству Камелот. Такой же величественный и роскошный, где каждая деталь внутреннего убранства беззастенчиво подчёркивала финансовую состоятельность владельцев. Линали подобная обстановка уже порядком приелась, поэтому её было сложно чем-либо удивить, тем не менее, она выразила свой восторг хозяйке поместья, когда та встретила гостью в холле. К слову, Анна не переставала удивлять. Казалось, в этой женщине невозможно найти какой-либо изъян — до того она была хороша собой. Конечно, Линали понимала, что за красивой внешностью может скрываться далеко не самое прекрасное содержание, но было трудно смотреть на Анну и не восхищаться её изяществом, поистине ангельским лицом и приятным мелодичным голосом. — Я очень рада, что вам понравилась моя обитель, миссис Камелот, — говорила Анна, дружелюбно улыбаясь. — В своё время мы с отцом вложили немало сил, чтобы привести этот дом в надлежащий вид. — И с этим вы превосходно справились. Линали, как ни старалась, не могла перестать дрожать всем телом да постукивать зубами, что вызвало бурную реакцию со стороны Анны. — Милая моя, да вы совсем продрогли, — обеспокоенно подметила она и взяла ладони девушки в свои. — А руки-то какие холодные! Неужели вы пришли сюда пешком? — Да, так и есть, — призналась та смущённо. — Захотелось прогуляться, но, наверное, мне следовало одеться потеплее. — Это уж точно, — покачала головой Анна. — Вам нужно беречь себя, ведь в это время года так легко подхватить простуду или что похуже. Ну, идёмте наверх, я напою вас горячим чаем с мёдом и укрою тёплым пледом. Нельзя допустить, чтобы вы заболели, иначе ваш муж мне этого не простит. В ответ Линали признательно заулыбалась, тогда как Анна подозвала своего дворецкого. Тот забрал у гостьи пальто и шляпку и, любезно уточнив размер её обуви, предоставил ей в распоряжение элегантные домашние туфельки на низком каблуке. Надев их, Линали проследовала за хозяйкой на второй этаж. Вскоре девушки оказались в уютно обставленной гостиной. Анна усадила Линали в кресло и, распорядившись о том, чтобы им немедленно подали чай и принесли плед, взяла кочергу да принялась шевелить угли в камине. — Вы не представляете, как я рада, что вы пришли, — затараторила она. — Ещё с момента вашей свадьбы я надеялась выкроить время, чтобы устроить с вами встречу, но, к сожалению, мне пришлось уехать в Америку. У моего отца возникли кое-какие проблемы, и он попросил меня всё уладить. В итоге я вернулась только в октябре. — Эм, честно говоря, я не думала, что вас может так сильно заинтересовать моя персона. Анна положила кочергу на место и повернулась лицом к гостье; её выразительные чёрные брови взметнулись вверх, изображая изумление, при этом во взгляде мелькнул лукавый огонёк. — Дорогая моя, да вы себя недооцениваете, — неоднозначным тоном протянула она. — Поверьте, сложно не заинтересоваться девушкой, которая сумела покорить неприступное сердце одного из самых желанных мужчин Англии. Линали сделала вид, что ей неловко от этих слов. Тем временем в гостиную принесли поднос с чайной посудой и плед. Пока служанка разливала свежезаваренный чай по чашкам, Анна взяла полотно и заботливо укрыла им ноги своей гостьи, из-за чего последняя смутилась уже по-настоящему. — Теперь-то вы точно согреетесь, — сказала Анна, не обращая внимания на сконфуженный вид девушки. Присев в кресло напротив, она отпила немного чая и продолжила: — Ну, дорогая, расскажите мне о себе. Откуда вы родом? Кто ваши родители? Как вы жили до замужества? Чем занимались? — Эм, я почти всю жизнь прожила в Йоркшире, в нескольких милях от Йорка. Мой брат, будучи бароном, владеет довольно обширной территорией. Там находится наша усадьба и небольшое предприятие по обработке шерсти. А родители… Их нет с нами почти семь лет. — О боже, — на лице Анны отразился неподдельный ужас. — Что же случилось? — Они погибли при пожаре в нашем доме, — ответила Линали, чувствуя, как что-то мучительно давит в груди; даже спустя столько лет ей было тяжело мысленно возвращаться в ту проклятую ночь. — К сожалению, они не смогли выбраться. Брат успел вытащить только меня. — Какая страшная трагедия, — поднеся ладонь ко рту, сочувственно произнесла Анна. — Такого и врагу не пожелаешь. Просто ужасно, что вам пришлось пережить такую чудовищную утрату. Примите мои искренние соболезнования, дорогая. — Спасибо. — Ох, боюсь представить, каково вам с братом было, — продолжала та. — Это так больно — терять своих близких… Мне становится не по себе от одной мысли, что мой отец рано или поздно оставит меня. Я не уверена, смогу ли вообще пережить его смерть, ведь он для меня всё. Поскольку Анна не посчитала нужным упомянуть о своей матери, Линали не стала вдаваться в расспросы. — Конечно, это тяжело, но мы с братом справляемся. — Братско-сестринская любовь — это прекрасно, — воодушевлённо произнесла Анна. — Вам повезло, что вы есть друг у друга. Оказывая взаимную поддержку и заботу, вы всё ещё можете оставаться полноценной семьёй. — Да, — кивнула Линали. Возникла затяжная пауза. Видя, что гостья явно не желает развивать столь болезненную для неё тему, Анна решила больше не тратить зазря время на малозначимые отступления и приступила к обсуждению главной «повестки дня»: — Ладно, давайте не будем предаваться плохим воспоминаниям, — понимающе улыбнулась она. — Лучше расскажите, как судьба связала вас с лордом Камелотом? Тут Линали вообще предпочла бы промолчать, ибо знать о подробностях, приведших к её замужеству, Анне не следует по многим причинам. Раздумывая над своим ответом, она отыскала среди чайной посуды маленькую серебряную ложку и бросила в чай пару кубиков рафинада; к мёду она так и не притронулась, ибо от одного лишь запаха на неё почему-то накатила тошнота. Сделав небольшой глоток, девушка, наконец, выдала: — В прошлом году мы с братом поселились в Лондоне, и-и… получилось так, что мы попали на Рождественский бал в дом семьи Камелот, где мы с Тики, в общем-то, и познакомились. Ну а дальше всё развивалось по стандартной схеме: он начал ухаживать за мной и вскоре сделал мне предложение. Я и опомниться-то не успела, как оказалась замужем. На пару мгновений уголки алых губ собеседницы опустились. — Ну нет, дорогая, меня такой поверхностный ответ не устроит, — приняв наигранно-разочарованный вид, сказала она. — Не поймите меня неправильно, но я знакома с вашим мужем много лет, так как наши отцы были друзьями, иначе говоря, я не понаслышке знаю о его характере и жизненных взглядах. И на моей памяти он всегда относился к женитьбе скептически, считая, что в ней нет особой необходимости, поэтому мне стало любопытно, что же могло заставить его изменить свою точку зрения. За нарочито бесстрастным тоном Анны явно скрывались совершенно иные эмоции и чувства. Вероятно, её коробит сама мысль, что Тики предпочёл ей другую. И что-то в ней — уязвлённое самолюбие, излишняя самоуверенность или же банальная наивность — до сих пор не даёт смириться с этим фактом, вынуждая, подобно утопающему, хвататься за соломинку. В любом случае Линали не собиралась обнадёживать её, поэтому продолжила отговариваться полуправдой: — Честно, я и не думала, что мой муж в прошлом придерживался подобных принципов, ведь он был крайне настойчив, когда предлагал мне выйти за него. Сказав это, Линали поставила полупустую чашку на стол, в то время как собеседница скрестила руки на груди да начала постукивать указательным пальцем по плечу. — Хм, странно… Это совсем на него не похоже, — задумчиво произнесла она, затем ни с того ни с сего поинтересовалась: — Скажите, дорогая, вы ведь не чистокровная англичанка? Для девушки британского происхождения у вас довольно необычное имя и внешность. — Ну, да, — призналась та. — У моего отца азиатские корни, а вот мама — чистая англичанка. — Это всё объясняет. Что ж, судя по вашему премилому личику, от своих родителей вы унаследовали только самые лучшие черты, — весело подмигнула Анна, заставив свою гостью залиться румянцем. — Причём, заметьте, это не лесть, и то, что Тики выбрал вас, сие доказывает. Он бы не сделал предложение женщине, обделённой красотой и обаянием. Застенчиво улыбаясь, Линали задавалась резонным вопросом: чем же тогда Тики не угодила обладающая куда более привлекательной внешностью мисс Хэмптон. — Эм, Роад сказала, что Тики ухаживал за вами, — вдруг выдала Линали, из-за чего собеседница подавилась чаем, тем самым испугав гостью: — Ох, прошу, простите меня за такую бестактность! Наверное, мне стоило промолчать… Анна откашлялась и отставила чашку в сторону. — Всё в порядке, — наконец отозвалась она. — Просто это прозвучало слегка неожиданно. — Вы не подумайте ничего, мисс Хэмптон, я не намерена устраивать сцены ревности или что-то в этом духе, — уточнила Линали. — Мне всего лишь интересно узнать, какими были ваши с Тики отношения, но вы можете не рассказывать, если не хотите. — Не вижу никаких препятствий в том, чтобы удовлетворить ваше любопытство, дорогая, — пожала плечами Анна. — Как я уже упоминала чуть ранее, мы с Тики знакомы много лет. Так вот, примерно в четырнадцатилетнем возрасте я поняла, что влюблена в него. Ему на тот момент исполнилось семнадцать. Он возмужал и стал чертовски привлекательным, что заметила не только я. Постоянно растущая армия поклонниц буквально не давала ему проходу, — рассмеялась она, вспоминая, после чего небрежно махнула рукой и продолжила: — Но это я так, немного утрирую. Впрочем, проблема была не в соперницах, а в нём самом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться от него взаимности, но даже тогда он оставался для меня каким-то недосягаемым. Как бы двусмысленно это ни звучало, но Тики — это раскрытая книга, вот только читать её настолько трудно, что кажется, будто она написана на другом языке. — Она усмехнулась. — Его подлинные чувства и мысли оставались для меня загадкой, ведь он никогда не был до конца откровенен со мной. Однако я надеялась, что постепенно он откроется мне, станет ближе в моральном и духовном плане, но… нет, как видите, этого не случилось. Странно, но теперь Анна не выглядела хоть мало-мальски расстроенной или раздосадованной, но гораздо сильнее Линали удивило и озадачило не это, а то, что она поведала сию историю в довольно-таки правдоподобном и невыгодном для себя ключе. В итоге Линали пришла к выводу, что следующий вопрос не должен показаться собеседнице оскорбительным или неудобным: — Вы считаете, что он не любил вас? — Думаю, себя Тики всё же любил больше, — засмеявшись, с некой долей сарказма ответила она. — Ну, а если говорить серьёзно, то я как минимум не была ему безразлична, ведь страсти в наших отношениях хватало с избытком. Несколько лукаво улыбаясь, Анна пристально смотрела на Линали, из-за чего последняя, почувствовав себя неловко, опустила глаза. — М, ясно. — Но всё это в прошлом, так что нет смысла его ворошить, — после недолгого молчания сказала собеседница и, поднявшись, подошла к Линали да положила свою ладонь ей на плечо, добившись тем самым зрительного контакта. — Хоть мне и с трудом в это верится, но, кажется, Тики действительно изменился, причём в лучшую сторону. Возможно, отчасти это ваша заслуга, а может, и не отчасти. В любом случае мне остаётся порадоваться за вас обоих и пожелать вам семейного счастья. Анна сопровождала свои слова ласковой и добродушной улыбкой, однако холодный взгляд выдавал её истинные эмоции. — Спасибо, мисс Хэмптон, — отозвалась Линали с предельно доверчивым видом. — Честно признаюсь, я боялась, что придя сюда, нарвусь на неприятие с вашей стороны, и теперь мне одновременно стыдно и приятно осознавать, что мои глупые домыслы оказались опровергнутыми. Линали толком не умела льстить и притворяться, но, судя по изумлённо-польщённому выражению лица собеседницы, она неплохо с этим справилась. Очевидно, Анна воспринимает её как безобидную и до жути наивную девицу, не наделённую достаточным жизненным опытом. Пусть так. Она ничего не теряет. В конце концов, будь Тики влюблён в эту девушку, то Линали не сидела бы сейчас здесь в качестве его законной жены и не вела бы эту псевдодушевную беседу. — Я стараюсь быть благоразумной, и только. А, как известно, мужчины в большинстве своём ценят мудрых женщин, — сказала Анна и провела пальцами вдоль щеки да подбородка девушки, слегка задевая при этом её кожу своими длинными и идеально отполированными ноготками. — Странно, вы уже должны были согреться, однако болезненная бледность не торопится сходить с вашего лица. Как вы себя чувствуете, дорогая? Линали отвернула голову, давая понять, что действия Анны вызывают у неё дискомфорт, и та сразу убрала руку. — Мне немножко нездоровится в последние дни, — зачем-то призналась она. — Постоянно мучает сонливость и отсутствует аппетит, поэтому и побледнела так сильно, я думаю. Анна издала задумчивое «м», затем обогнула кресло, в котором сидела Линали, и, став за её спиной да опёршись одной рукой о край резной позолоченной спинки, чуть наклонилась и в шутливой манере произнесла: — Если это продолжится, то в скором времени вы не сможете носить корсет, ибо он не предназначен для женщин в интересном положении. Полностью осмыслив услышанное, Линали донельзя обескураженно взглянула на свою собеседницу. — Н-не… Нет, это исключено! — растерянно выпалила она. — Я не… — Чего же вы так запаниковали, дорогая? — умилительно заулыбалась Анна. — В том, что вы, вероятно, носите под сердцем ребёнка, нет ничего удивительного. Когда-нибудь это непременно произошло бы. Чувствуя, как к горлу подступает тугой ком, Линали нервно сглотнула. От мысли, что эти «безобидные» симптомы и вправду могут быть признаком наступления беременности, внутри всё холодело. Она не была готова к этому; да что там, ей в голову даже не приходило, что это может случиться так скоро! — Вы начинаете меня пугать, — осторожно заговорила Анна, потому как молчание затянулось; её гостья выглядела так, будто ей сейчас сообщили о том, что она не беременна, а бесплодна. — Почему вас страшит новость о возможной беременности? Неужели вы не хотите малыша? — Я… не знаю, — отрешённо глядя куда-то перед собой, ответила Линали. — Я никогда не задумывалась об этом. По лицу Анны скользнула едкая презрительная усмешка. Присев на корточки по правую сторону от девушки, она накрыла её ладонь, пальцы которой крепко сжимали подлокотник, своей рукой. — Вы же понимаете, что делать выводы на основе догадок не разумно, а значит, не стоит переживать заранее о том, в чём нет стопроцентной уверенности, — ободрительно сказала Анна, и Линали согласно закивала. — Думаю, вас больше пугает не сама беременность, а сопровождающая её неопределённость, с которой сталкиваются женщины, ждущие первенца. Но, поверьте, постепенно этот страх вытеснят положительные эмоции. Стоит лишь осознать: на свете нет ребёнка желаннее, чем тот, что рождён от любимого мужчины. Последнее предложение прозвучало как какая-то издёвка. Линали и подумать не могла, что ей придётся обсуждать с Анной — с бывшей любовницей Тики! — вопросы подобного рода. Вопреки всем усилиям улыбка на её лице вышла совсем уж неестественной и безрадостной. — Ну да, вы правы. Собеседница широко улыбнулась и хотела было что-то добавить, как в дверь кто-то громко постучал и, не дожидаясь приглашения, вошёл в комнату. Анна поднялась и приосанилась, а Линали повернулась корпусом вполоборота, так как сидела спиной к выходу. Незваным гостем оказался юноша примерно двадцати лет, наделённый весьма неказистой внешностью: невысокий и худощавый, с угловатыми плечами и немного сгорбленной спиной; рыжие прямые волосы, собранные в низкий хвост на затылке, усыпанная веснушками бледная кожа лица, невыразительные глаза серо-зелёного цвета и очень тонкие губы — всё это как-то не очень вязалось с каноном мужской красоты. Одет он был в тёмно-синюю ливрею, так что Линали приняла его за обычного лакея, но несколько развязное поведение оного заставило её усомниться в этом. — Я не знал, что у нас гости, госпожа, — без всяких предисловий и поклона сказал он да прошёл вглубь гостиной. — Что тебе нужно, Лестер? — поинтересовалась Анна, сверля его недовольным взглядом. — Я всего лишь хотел доложить, что ваш отец вернулся домой. Эта новость обрадовала Анну, так как её лицо заметно смягчилось. — Хорошо. Скажи ему, что я спущусь, как только смогу. — Слушаюсь, госпожа, — почти насмешливо протянул он с лёгким поклоном головы, затем переключился на Линали. — Вы не представите нас друг другу? — Это супруга Тики Камелота — миссис Линали Камелот, — без особого энтузиазма проговорила Анна, и рыжеватые брови Лестера полезли на лоб от удивления. Тем временем озадаченная ненормальностью происходящего Линали поднялась с кресла и, повесив плед себе на предплечье, машинально присела в неглубоком реверансе. — Я очень рад с вами познакомиться, миссис Камелот, — подойдя к гостье, любезно сказал он и поцеловал её руку, не сводя с неё при этом неприлично-оценивающего взгляда. — Я тоже рада, сэр, — кратко улыбнулась она. — Можете звать его Лестер. Он мой личный слуга, — пояснила Анна и, скрестив руки на груди, устало вздохнула. — К несчастью, я слишком добра и снисходительна по отношению к нему, поэтому он частенько пренебрегает правилами этикета. Прошу, не обращайте на него внимание. — К счастью, моя госпожа обладает просто безграничным запасом терпения, — ухмыльнулся Лестер, и они с Анной обменялись многозначительными взглядами. Линали, натянув на себя улыбку, зачем-то кивнула, затем аккуратно положила плед на кресло и снова изобразила поклон, сказав: — Благодарю вас за гостеприимство, но мне пора возвращаться домой. Анна мельком глянула на каминные часы. — Но прошло меньше часа с того момента, как вы пришли. Может, останетесь хотя бы на обед? — предложила она. — Простите, но не могу. Не в этот раз. — Жаль. Не думала, что вы покинете меня так скоро, — расстроенно отозвалась собеседница. — Что ж, дорогая, спасибо вам за визит. Я очень надеюсь, что наше общение не завершится этой встречей. Знайте, двери моего дома всегда будут для вас открыты. Анна светилась добротой и дружелюбием, но выглядело это до того фальшиво, что Линали испытала что-то близкое к омерзению. — Да, я тоже надеюсь, спасибо. — Лестер отвезёт вас домой, если вы не против. Разумеется, она против, ведь этот Лестер не вызывал у неё никакого доверия! Но заявить о своём нежелании — значит, нанести оскорбление, поэтому пришлось согласиться. — Я была бы вам очень признательна за такую услугу, мисс Хэмптон.***
Первую половину всё того же ноябрьского дня Тики провёл в Министерстве иностранных дел, занимаясь рутинной бумажной работой в своём кабинете. Работа с документацией его не привлекала от слова совсем, поэтому изрядно выматывала. Ближе к полудню, когда энтузиазм окончательно иссяк, он размял рукой затёкшую шею, после чего поднялся со стула, отыскал на краю своего массивного дубового стола серебряный портсигар и закурил. Обдумывая предстоящую встречу с новоприбывшими дипломатами, мужчина подошёл к окну, где следующие пару минут наблюдал, как густые снежные хлопья, что падали с серого неба, покрывали улицу, превращая газоны в белоснежное покрывало, а дороги и тротуары — в пропитанную водой кашу. — Паршивая погода, — выдохнул Тики, выпустив дым из лёгких. Из его окна также открывался вид на набережную. Тики усмехнулся. Кажется, именно там он впервые заметил Линали. И он бы вскоре позабыл о ней, если бы её одинокая фигура не приковала его взгляд вновь. Едва ли не каждый день, почти в одно и то же время она прогуливалась то по набережной, то непосредственно возле здания министерства. И Тики, оставаясь незримым наблюдателем, любовался её статной фигурой и плавной, но слегка неуверенной походкой. Загадочная в своей отчуждённости и оттого притягательная, она всё сильнее распаляла его интерес. Рассеянность Линали сыграла Тики на руку, ведь, уронив свою перчатку тем зимним вечером, она предоставила ему благовидный и ненавязчивый повод для знакомства. Рассмотрев её утончённое лицо с живым, пронзительным взглядом и чувственными губами, которые несли на себе печать милой и бесхитростной улыбки, он без всяких сомнений признал, что очарован этой девушкой. В ней было столько неподдельной искренности, наивности и скромности, что ему с трудом верилось в отсутствие какого-либо подвоха, ибо он не мог вспомнить ни одной женщины из своего окружения, сочетающей в себе столь миловидную внешность и какую-то ангельскую невинность. Впрочем, из их короткого диалога стало ясно, что она далека от светской жизни, а значит, попросту не была подвержена порокам оной. Тогда перед ним предстала самая настоящая дилемма: попытаться заполучить её лишь ради удовлетворения собственных желаний или же забыть о ней, дабы рано или поздно не разбить ей сердце? В итоге Шерил, этот известный своей прозорливостью брат, одним залпом уничтожил всех зайцев… — Хм, и почему я об этом вспомнил?.. Тики отошёл от окна, потушил сигару о пепельницу и, сев на свой стул, взял в руки перо да принялся делать для себя пометки, чтобы ничего не упустить ненароком на той встрече с дипломатами. Спустя пару минут в кабинет вошёл вышеупомянутый мужчина, и Тики поначалу никак не отреагировал на его появление. — Что ни говори, но вечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода, и как мой брат усердно трудится на благо общества, — лукаво подметил Шерил, на что Тики с подчёркнуто грозным и недовольным видом воззрился на него. — А что, у тебя есть какие-то претензии? — Напротив, — добродушно улыбнулся собеседник. — Ты справляешься со своими обязанностями даже лучше, чем я на то изначально рассчитывал. — Прям не знаю, как мне быть: принять твои слова за комплимент или оскорбиться за недвусмысленный намёк о том, что ты сомневаешься в моих способностях, — беззлобно отозвался Тики, опуская перо в чернильницу, тогда как Шерил, положив на край его стола свежую газету, выставил ладони перед собой. — Гореть мне в аду, если я позволю себе усомниться в твоём неординарном уме, — с шутливыми нотками в голосе, но без всякой издёвки парировал он. — Просто иногда меня беспокоит твоя, как бы это сказать… некая непостоянность. Тики вопросительно приподнял бровь и продолжил делать записи ровным каллиграфическим почерком, спокойно проговаривая: — Разве за последние несколько лет я не сумел убедить тебя в том, что не сверну с пути исправления? Ради восстановления псевдобезупречной репутации я всерьёз занялся политикой, практически позабыв о праздном образе жизни, да что там, я даже женился, хотя делать это не планировал в принципе. Так что же тебя во мне смущает? Шерил как-то снисходительно ухмыльнулся и, прежде чем ответить, уселся на стоящий у стены неподалёку двухместный диван, откинувшись на спинку да чуть разведя колени в стороны. — Ну, знаешь, в последнее время мне кажется, что тебе всё это осточертело, — он обвёл глазами помещение, — и то ли из чувства долга и ответственности, то ли просто из уважения ко мне ты продолжаешь об этом умалчивать. Возникла короткая пауза. Тики устало выдохнул и отложил перо, после чего, положив руки на стол, скрестил пальцы. — Терпеть не могу эту твою чрезмерную наблюдательность, — раздражённо бросил он. — Не знаю, возможно, отчасти так и есть. По крайней мере, иногда я и вправду ловлю себя на мысли, что политика — не то, чем мне хотелось бы заниматься. — Иначе говоря, ты по-прежнему не знаешь, чего хочешь от этой жизни, — разведя руками, заключил Шерил. Собеседник криво усмехнулся. — Хм, может быть. Скука и неопределённость. Именно этими словами Тики характеризовал своё состояние. В свои двадцать четыре года, когда он только вступил на политическое поприще, мужчина намеревался сделать успешную карьеру. Заняв место в Палате лордов, он использовал весь свой потенциал, чтобы максимально полно освоить принципы работы парламента и тем самым научиться обходить подводные камни, которых там было не счесть. Уже на протяжении многих лет верхняя Палата лордов стремительно теряла власть над нижней Палатой общин, вследствие чего шла непрекращающаяся борьба за сохранение оной; первые, будучи убеждёнными консерваторами, всячески препятствовали вторым — так называемым сторонникам свободы и преобразований, то бишь либералам, — в обретении независимости, поскольку категорически не желали терять своё многовековое влияние как над королевой, так и над правительством в целом. В общем, Тики не успел заметить, как оказался втянутым во всевозможные политические интриги. И поначалу ему нравилось находиться в едкой атмосфере лжи и обмана, где каждый, прикрываясь благими намерениями, пытался вести свою игру, навязывая «дружбу» одним и предавая других. Цель оправдывает средства — никто не чурался пользоваться этим негласным правилом, когда требовалось очернить чью-либо репутацию или, на худой конец, прибегнуть к взяточничеству. Тики благородством также не отличался. Многие считали его человеком весьма амбициозным и дальновидным, умеющим при желании расположить к себе кого угодно, но при этом подмечали, насколько он может быть наглым и беспринципным в той или иной ситуации. Одни относились к нему с уважением и симпатией, другие — с враждебностью, и Тики больше импонировали последние, ведь они хотя бы не скрывали, что хотят всадить нож ему в спину. Шло время, и Тики стал постепенно осознавать, что им всё сильнее овладевает усталость, но не физическая. Постоянное пребывание среди засевших у власти шакалов морально изматывало его, несмотря на то, что он был одним из них. Всё чаще Тики задавался вопросом, а приносит ли ему удовольствие извечная политическая грызня, и есть ли в ней смысл. А может, это было не что иное, как отголоски прогнившей совести? Как бы то ни было, но всякий раз подобная мысль вызывала у него ироничную усмешку и отбрасывалась прочь. По крайней мере, он старался на ней не зацикливаться. Спустя три года после начала своей политической карьеры Тики сумел попасть в состав правительства, заняв должность заместителя министра иностранных дел, то бишь своего брата. Шерил был единственным, кому он мог всецело доверять, поэтому своим нынешним положением он особенно дорожил. К слову, тогда-то Шерил и принялся усиленно давить на то, что Тики нужно обзавестись женой, аргументируя это тем, что королева порицала тех, кто не хочет иметь семью, называя их безнравственными и безответственными людьми. А значит, дурная слава его младшего брата вполне могла воспрепятствовать ему в достижении цели — возглавить в будущем Кабинет министров. Стоило Тики вновь вспомнить о Линали, как Шерил, словно прочитав его мысли, поинтересовался: — Как у тебя развиваются отношения с твоей супругой? — Удивлён, что ты спрашиваешь об этом, — в наигранном изумлении приподняв брови, сказал Тики, — ведь ты крайне редко открыто проявляешь интерес к моей личной жизни, и если проявляешь, то в ста процентах случаев не просто так. Что же тебя беспокоит в этот раз? — Ну, помнишь, в день вашей помолвки я отметил, что мисс Линали смотрит на тебя как на врага, — осторожно начал собеседник. — Так вот, с тех пор ничего… — Не изменилось, я знаю, — закончил за него Тики, всем своим видом показывая, что сей факт его ничуть не задевает. — Мы с Линали по-прежнему лишь создаём видимость идеальной супружеской пары. Из-за твоих грандиозных планов я, как твой самый близкий и преданный соратник, большую часть времени провожу здесь, в министерстве, поэтому у меня толком не остаётся сил на то, чтобы добиваться её благосклонности, да и нет желания. Тем более сама Линали может быть достаточно убедительной, когда требуется доказывать окружающим, что наш брак — не фикция и не холодный расчёт, и меня такие отношения вполне устраивают. Надеюсь, вопрос исчерпан? Шерил, опёршись локтем о подлокотник, приложил два пальца к виску и задумчиво прищурился. — М-да, твоей жене не позавидуешь, — протянул он нарочито разочарованным тоном. — Такого холодного и эгоистичного мужа ещё поискать надо. — Уж кто бы говорил, — возмущённо фыркнул тот. — Но я люблю Трисию и очень дорожу ею, — заявил Шерил, на что Тики многозначительно ухмыльнулся, сказав: — Но при этом не видишь ничего зазорного в супружеской измене. Собеседник невозмутимо пожал плечами и спокойно ответил: — Несмотря на это, мои чувства к Трисии были и будут неизменными. — Что ж, тогда за неё можно не беспокоиться, — саркастически усмехнулся Тики. — Трисия, что называется, женщина для души и ума. Таким, как она, присуща преданность и теплота, в которой нуждается любой мужчина, поэтому я не могу её не любить, — продолжал откровенничать Шерил. — И я уверен, что мисс Линали относится к их числу. Эти недвусмысленные намёки начинали раздражать Тики. Нет, ему ещё ни разу не пришлось пожалеть о своём выборе. Линали устраивала его в качестве жены. Красивая, покладистая и самоотверженная. Она на удивление легко влилась в светское общество, создав впечатление поистине прелестной и добропорядочной дамы, которой можно гордиться. И Тики не отрицал, что ему льстит то, как ею восхищаются другие. С течением времени и он, сам того не замечая, проникался к ней всё большей симпатией, вот только параллельно с этим в нём росло странное чувство неудовлетворённости, невольно наталкивающее на резонный вопрос: а действительно ли он доволен сложившейся ситуацией? Вопрос скорее риторический. Линали, эта упрямая девчонка, своим категоричным отказом уязвила его самолюбие, а точнее растоптала его. И он, подобно бешеному и разъярённому псу, сорвался с цепи, вознамерившись любой ценой заполучить её, наплевав на мнение и чувства оной. Чтобы самоутвердиться. Чтобы удовлетворить свои эгоистичные желания. Такова его сущность. Мерзкая и циничная. Он не привык сдаваться, отступать или идти на попятную. Только не в ущерб себе. Но даже теперь, когда Тики, казалось бы, добился своего, Линали одним своим красноречивым взглядом, презрительно холодным и равнодушным, снова и снова давала понять, что фактически не принадлежит ему. Это задевало его, но сильно не коробило, — в конце концов, она имела полное право испытывать ненависть. Однако то чёртово письмо и её слова о том, что она по-прежнему любит того жалкого мальчишку, настолько разозлили его, что он, превратившись в типичного обманутого муженька-ревнивца, опустился до тривиальных угроз в виде физической расправы. Блефовал ли он? Конечно, да. Он хоть и самовлюблённый подонок, но здравого смысла не лишён. Однако Линали, судя по её реакции, поверила ему. Похоже, в её глазах он предстаёт тем ещё аморальным чудовищем. Идеальные отношения, ничего не скажешь. Прежде чем, наконец, прокомментировать слова Шерила, Тики взял в руки оставленную им на краю стола газету и принялся вчитываться в первую попавшуюся на глаза статью. — Я понимаю, к чему ты клонишь, — ровно произнёс он. — Но, помнится, я сделал всё, чтобы Линали невзлюбила меня, поэтому в ближайшем будущем в наших отношениях вряд ли что-то изменится в лучшую сторону. И повторюсь: сам я пока не испытываю острой необходимости в переменах. — Что ж, дело твоё, — выдохнул собеседник, и Тики, уловив в его голосе всё те же разочарованно-расстроенные нотки, бросил на него угрюмый взгляд, дескать, ему уже надоело выслушивать упрёки в свой адрес. На пару минут в кабинете воцарилась тишина. Затем Шерил поднялся, одёрнул свой пиджак и неспешно зашагал к выходу со словами: — Мне доложили, что наши иностранные друзья прибудут примерно через час, так что, братишка, можешь пока подтянуть свой французский и настроиться на долгую и напряжённую беседу. Будет весело. — Может, мне ещё словарик с собой посоветуешь прихватить? — огрызнулся Тики; в юношеские годы он, будучи довольно беспечным и безалаберным, предпочитал сильно не обременять себя муками образовательного процесса — впоследствии было до одури нелегко угнаться за прилежным старшим братцем, — поэтому Шерил иногда любил подшучивать над ним подобным образом. Шерил остановился у двери и, обернувшись вполоборота, расплылся в широкой улыбке. — В любом случае я рассчитываю на твою поддержку, — сказал он и, дёрнув дверную ручку, добавил: — Но словарик всё же прихвати, а то мало ли… — Ага, обязательно, — листая газету, нарочито отстранённо отозвался собеседник. — И ещё, прочти одну небольшую заметку на пятой странице. Уверен, она тебя заинтересует, — неоднозначным тоном произнёс Шерил и покинул кабинет. Недолго думая, Тики открыл нужную страницу и пробежался глазами по основным заголовкам да выделенным строкам с именами и датами. Когда взгляд зацепился за знакомое имя в списке офицеров, представленных к тем или иным наградам, мужчина помрачнел. «Гилберт Хэмптон, в ходе Крымской войны (1853–1856 гг.) получил звание капитана. Представлен к высшей награде за отвагу — «Крест Виктории». Ввиду того, что лорд Хэмптон предпочёл не распространяться о совершённом им подвиге, о нём стало известно только спустя двадцать восемь лет благодаря его боевым соратникам. Редкий пример удивительно скромного и в то же время отважного человека…» Скривив от пренебрежения губы, Тики процедил сквозь зубы: — Чтоб тебя, старый сукин сын.***
Через два дня Миранда, наконец-то, приехала погостить к Комуи, и Линали, узнав об этом накануне вечером, с самого утра приступила к сборам, так как рассчитывала к полудню добраться до некогда родного ей Воксхолла. — Вы сегодня прямо-таки светитесь, госпожа, — подметила Софи, наблюдая, как Линали, разложив на кровати несколько прогулочных платьев, разглядывала их, не в силах определиться, какое из них ей стоит выбрать. — Не думала, что это так заметно, — улыбнулась девушка и взяла в руки светло-бежевое платье с узкими рукавами и закрытым лифом. — Может, примерим вот это? Оно выглядит довольно простым и практичным, никаких излишеств. — Как пожелаете, госпожа, — скромно пожала плечами служанка, и Линали посмотрела на неё с лёгкой укоризной. — Вообще-то, мне хотелось узнать твоё мнение. — Эм… Ну, мне оно тоже нравится, правда, — покраснев и сцепив руки замком, растерянно пролепетала она. — Я уверена, это платье будет вам к лицу. Линали издала немного расстроенный вздох. Ей хотелось, чтобы их отношения носили более неформальный характер, но Софи, в силу привычки, упорно старалась придерживаться строгой иерархии. К тому же инцидент с тем письмом, видимо, до сих пор заставлял её чувствовать себя виноватой. — Что ж, давай поспешим с примеркой, а то я не успею к завтраку, — сказала Линали и скрылась за ширмой, прихватив платье с собой. Вот только служанка почему-то за ней не последовала, и девушка, выглянув, нахмурилась: она не припоминала, чтобы Тики имел привычку заходить к ней в комнату по утрам. Смерив его взглядом, Линали саркастично хмыкнула. Как и всегда — весь из себя холёный и самодовольный: чёрный костюм-тройка сидел на нём безупречно, отполированные туфли блестели; на гладко выбритом лице красовалась лукавая полуулыбка, а пронзительный взгляд карих глаз был полон уверенности. — Доброе утро, господин, — склонив голову, проговорила Софи. — Доброе-доброе, — лениво протянул он и, обратив внимание на разложенные на кровати платья и раскрытый чемодан неподалёку, устремил несколько недоумённый взор на Линали, которая стояла рядом с ширмой, придерживаясь одной рукой за её край. — Куда собираешься, милая? — Сегодня Миранда должна приехать к Комуи, так что я тоже еду к нему, — сухо пояснила она. Тики прищурился и чуть наклонил голову набок. — И когда ты намеревалась сообщить об этом мне? — Раз уж ты здесь, то прямо сейчас. Озвученный в дерзкой манере ответ вызвал у мужчины слабую умилительную улыбку. Он попросил служанку ненадолго оставить их наедине и, дождавшись щелчка дверного замка, приблизился к Линали. — Выглядишь соблазнительно, даже слишком, — вкрадчиво произнёс он, жадно разглядывая её фигуру, облачённую в хлопковую белую сорочку, поверх которой был затянут корсет, подчёркивающий аккуратную девичью грудь. — К сожалению, не успела привести себя в надлежащий вид, — буркнула девушка, покраснев. — Зачем ты пришёл? Тики провёл пальцами по обнажённому плечу Линали, после чего обеими руками притянул её к себе за талию. Она машинально напряглась, но не отпрянула, при этом её ладони неуверенно легли на его плечи чуть выше локтя. — Может, я соскучился, — промурлыкал он ей на ухо, касаясь губами кожи. — М-м, вот как. — Понимаю, в это сложно поверить… Его губы переместились на её шею, объятия стали крепче, и девушка, сдавленно охнув, немного запрокинула голову и вцепилась пальцами в плотную ткань пиджака. — Тики, что ты… Сейчас не время… — полушёпотом говорила она, тщетно пытаясь дышать ровнее, в то время как он покрывал её шею поцелуями, слегка покусывая кожу. Правая ладонь мужчины заскользила вверх по спине девушки, мягко прошлась по её оголённым лопаткам и обхватила затылок. Тики отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. — Не переживай, я не намерен заходить слишком далеко, — с неприкрыто похотливой ухмылкой заверил он Линали и накрыл её рот чувственным глубоким поцелуем, на который девушка безропотно отвечала до тех пор, пока он, поцелуй, не перерос в чересчур затяжной и приобрёл совсем уж неблагопристойный характер: руки Тики беззастенчиво принялись блуждать по её бёдрам и ягодицам, безжалостно сминая подол сорочки. — Хватит, остановись, — разорвав поцелуй, сдержанно попросила Линали; Тики подчинился, но не торопился выпускать её из своих объятий. — Когда ты вернёшься? — спросил он как ни в чём не бывало. — Через два, может, три дня. Тики состроил наигранно-удручённую физиономию. — Что ж, надеюсь, за это время я не сойду с ума от одиночества в этом огромном доме. Губы Линали изогнулись в иронично-кривой усмешке. — Если это кому-то и грозит, то уж точно не тебе, — двусмысленным тоном выдала она, глядя Тики в глаза, на что он, хмыкнув, чуть наклонился к её лицу. — Я постараюсь этого не допустить, — в той же манере проговорил он и отстранился. Линали дико хотелось съязвить, сказать, что ему вовсе не нужно пытаться прикидываться неравнодушным и сердобольным по отношению к ней. Но пока она подбирала слова, наблюдая, как Тики неспешно расхаживает по комнате, оценивающе присматриваясь к тем или иным деталям, тема разговора резко сменилась. — Кстати говоря, мне сообщили, что два дня назад ты покидала поместье, причём без какого-либо сопровождения, — спокойным тоном начал он и выдержал небольшую паузу, так как заострил внимание на обложке книги, лежащей на краю туалетного столика. «Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли», — прочёл он про себя, будучи приятно удивлённым тем, что Линали увлекается научно-фантастической литературой. — Помнится, ты плохо себя чувствовала, да и погода оставляла желать лучшего, однако это не помешало тебе умчаться на всех парах в неизвестном направлении. Так куда же ты ходила, дорогая? Он устремил на девушку выжидающий взгляд. Сначала она немного растерялась, но подумав, что нет смысла скрывать правду, честно призналась: — К мисс Анне Хэмптон. Она пригласила меня. На мгновение Тики аж замер в изумлении. Задумчиво глянув в сторону окна, он расправил плечи и упёр руки в бока. — К Анне, значит, — выдохнул он. — До чего же всё-таки назойливая девица… Пренебрежение и неприязнь в его голосе озадачили Линали. — Почему вы расстались? — этот вопрос вырвался сам собой. Тики с изумлением покосился на девушку: видимо, он не ожидал, что она проявит интерес к его прошлому. Он не торопился отвечать, и Линали поначалу замялась, но таки настойчиво добавила: — Мне кажется, что она по-прежнему… эм, к тебе неравнодушна, поэтому я не могу до конца понять, что вынудило тебя прекратить с ней отношения? — Мы попросту не сошлись характерами, ничего криминального, — развёл руками он. Видя, что Тики не намерен вдаваться в подробности, Линали возмущённо нахмурилась, скрестила руки на груди и с сарказмом заметила: — Ага, зато в нашем с тобой случае всё идеально. — Тем не менее, я предпочёл именно тебя, а не её. — Потому что с мнением Анны тебе приходилось считаться, а с моим — нет? Тики, малость опешив, усмехнулся и уклончиво ответил: — Вообще-то, я уже озвучивал ранее причины, по которым счёл тебя наиболее желанным для себя вариантом. А что до Анны, то с ней всё обстоит чуточку сложнее, чем ты думаешь, радость моя. — А, ну да, точно, — Линали закатила глаза, вспоминая. — Тогда ты решил, что со мной — до жути наивной и слабовольной — будет куда меньше мороки, чем с женщиной вроде Анны. Впрочем, это уже не важно. — Она посмотрела на мужчину исподлобья. — Я так понимаю, ты не будешь утруждать себя объяснениями по поводу мисс Хэмптон? Тики ухмыльнулся так, будто вёл диалог с очаровательным ребёнком, проявляющим природное любопытство. — Нет, не буду. — Ясно. Не больно-то и хотелось знать. Линали, как бы намекая, что продолжать этот бессмысленный разговор не желает, подошла к комоду, вынула оттуда нужные ей вещи и принялась складывать их в чемодан. Однако Тики и не думал уходить: прислонившись плечом к резному столбику у изголовья кровати, он с минуту молча наблюдал за девушкой. — Я не знаю, чего хочет добиться Анна, навязываясь тебе в подруги, — снова заговорил он, — но в любом случае постарайся в дальнейшем избегать общения с ней. Бросив на него вопросительный взгляд, Линали поймала себя на мысли, что не знает, чему удивляться сильнее: тому, что Тики — вроде как — проявил беспокойство, или самой просьбе в принципе. — Но что такого… — Это не просьба, Линали, — оборвал он её непререкаемым тоном. — Просто держись от неё подальше. Ты девочка не глупая, а значит, должна была понять, что Анна лишь с виду может показаться добренькой невинной овечкой. — Хм, а на деле — такая же заносчивая и эгоистичная как ты, я права? — не сдержавшись, съязвила собеседница. — Отчасти, — нарочито приторно улыбнулся он, обнажив ряд белых зубов, при этом его глаза сверкнули какими-то недобрыми огоньками. — Тем не менее, схожие черты характера не мешают нам придерживаться абсолютно противоположных взглядов на жизнь. — Эм, ну, я рада за тебя. Линали несколько театрально пожала плечами и продолжила возиться с упаковкой вещей, тогда как Тики боролся с неожиданно возникшим желанием прямо сейчас повалить её, эту слишком-дерзкую-сегодня-девицу, на постель да… Ох, как же не просто было сосредоточиться на своих многочисленных и неотложных делах. — В общем, надеюсь, я выразился достаточно ясно, и ты отнесёшься к этому максимально серьёзно, — уходя, предостерегающе произнёс он. Линали не отзывалась, поэтому Тики с едва уловимыми грозными нотками в голосе добавил: — Ты ведь знаешь, я не люблю повторять дважды. Мужчина уже стоял у выхода, поэтому девушка повернула голову, смерив его хмурым взглядом. — Я всё поняла, можешь не волноваться. — Вот и чудно, — его губы растянулись в обаятельной улыбке. — Желаю тебе отлично провести время с родными, радость моя.***
Всю дорогу до дома Комуи Линали думала о разговоре с Тики. Почему он чересчур враждебно настроен по отношению к этой Анне? Что она могла такого совершить, что упоминание о ней вызывает у него столь негативные эмоции? Почему сама Анна ведёт себя так, будто до сих пор одержима Тики? Странно всё это. Линали убеждала себя, что ей безразлично его прошлое, но неудовлетворённое любопытство не давало покоя, причиняя вполне себе ощутимый душевный дискомфорт. Однако злиться или же обижаться на него было бессмысленно, ведь он априори не обязан посвящать её в свои тайны. Впрочем, Линали изначально не планировала развивать общение с Анной, и предостережение Тики лишь окончательно убедило её, что этой особы всё же следует остерегаться. Да и зачем ей вмешиваться в то, что её в принципе не касается? Правда, стоило ей попытаться переключиться на что-то другое, как все мысли вновь сводились к Анне, а точнее к её абсолютно несмешной шутке о том, что она, Линали, в скором времени, вероятно, не сможет носить корсет. Мысль о беременности пугала девушку до чёртиков, если не до безумия. Поэтому при возникновении кратковременных недугов вроде тошноты, быстрой утомляемости или головокружения она начинала испытывать неконтролируемую нервозность, из-за которой порой жутко хотелось расплакаться. Она постоянно внушала себе, что все эти недомогания ещё ни о чём не говорят, что паниковать рано, а значит, нужно просто перестать зацикливаться на том, чего пока не случилось. Главное, не дойти до паранойи. Несмотря на серую и мрачную погоду да бушевавший в голове ворох мыслей, Линали ощутила настоящий прилив теплоты и радости, когда оказалась на пороге старого дома, где её встретили, что называется, с распростёртыми объятиями. — О, как же я рада вас видеть, девочка моя, — лепетала Зои, обнимая её и не сдерживая слёз. — Вы стали такой худенькой и бледной, что мне больно на вас смотреть… — Ну-ну, тётушка, не плачьте, — ободрительно хлопая женщину по спине, с улыбкой говорила Линали, чувствуя, что её голос вот-вот может сорваться от нахлынувшей ностальгии. — Вам всегда кажется, что я недостаточно упитанная и румяная. — Причём кажется не только ей, — послышался знакомый голос из-за спины Зои. Линали осторожно разомкнула материнские объятия тётушки и увидела Миранду, улыбка которой была настолько доброй и лучезарной, что фальшивые ухмылочки той же Анны не шли с ней ни в какое сравнение. — Ну, здравствуй, подруга. Линали обняла девушку и прижала к себе так крепко, будто они не виделись целую вечность. Затем отстранилась и рассмотрела её с ног до головы: Миранда надела подаренное ею месяц назад синее атласное платье. — Оно смотрится на тебе даже лучше, чем мне изначально казалось, — восхитилась Линали. — Я ужасно рада, что ты его надела. — Именно на такую реакцию я и рассчитывала, — призналась подруга. — Если Комуи этим вечером окажется скуп на комплименты, то я… А что я сделаю? — собеседница на секунду задумалась и махнула рукой. — Ну, в общем, я непременно заставлю его пожалеть об этом, вот. Девушки рассмеялись и, услышав, как Зои шмыгает носом, посмотрели на неё: женщина улыбалась сквозь слёзы. — Всё хорошо, тётушка, не нужно грустить, — ласково сказала Линали, взяв её огрубевшую сухую ладонь в свою. — Знаете, я была бы не прочь пообедать. Уж очень я соскучилась по приготовленным вашими руками блюдам. Служанка достала из кармана своего передника носовой платок и промокнула им глаза. — Конечно, мисс Линали, я сейчас же накрою на стол, — растроганно затараторила она. — К вашему приезду я приготовила всё, что вы любите. — И даже свой фирменный яблочный пирог с корицей? — Его я приготовила в первую очередь, дорогуша. Лицо Линали просияло; чувствуя, что на душе стало значительно спокойнее, она, не переставая улыбаться, деланно вздохнула: — Эх, похоже, сегодня вам всё-таки удастся меня хорошенько откормить. Комуи дома не оказалось: он задерживался на приёме у врача. И к тому времени, когда он, наконец, вернулся, все — и даже принарядившаяся для такого случая тётушка Зои, — уже ожидали его за столом, ломившимся от изысканных и ароматных блюд. Комуи выглядел уставшим, но был искренне обрадован собравшейся компании, присоединившись к которой с удовольствием вклинился в оживлённую беседу, сделав атмосферу ещё более уютной и душевной. На все неудобные темы было наложено негласное табу, ибо никому не хотелось нарушать сложившуюся идиллию. Они много говорили о Йоркшире, вспоминая приятные моменты из прошлого. Со смехом вспоминали, как проходили детские годы Линали, как Зои, будучи её нянькой, тщетно пыталась совладать с неуёмной энергией своей подопечной, которая и пяти минут не могла усидеть на месте. И только Комуи всегда удавалось найти подход к своей сестре. Удивительно, но даже родители не имели такого сильного влияния на Линали, коим обладал Комуи. Конечно, тогда она ещё этого не осознавала, но старший брат был для неё защитой, опорой и непререкаемым авторитетом. Между ними установилась настолько крепкая связь, что настроение Линали полностью зависело от эмоционального состояния Комуи, и наоборот. Прискорбно было осознавать, что под натиском жизненных обстоятельств эта связь ослабела… После обеда от Комуи поступило предложение отправиться в гостиную и сыграть в шахматы. Зои отказалась, сказав, что у неё полным-полно забот, да и в этой игре она вообще ничего не смыслит, а вот Линали с Мирандой согласились. Правда, прикинув свои шансы на победу, девушки решили объединиться против Комуи. — Неужели мои соперницы сомневаются в своих способностях? — с наигранным удивлением спросил он, расставляя шахматные фигуры на доске. — Мы не настолько сумасшедшие, чтоб играть с тобой один на один! — одновременно выпалили девушки и, смеясь, добавили: — Гроссмейстер нам не по зубам! — Право слово, вы мне льстите, дамы, — не сдерживая улыбки, сказал Комуи, на что девушки скрестили руки и прищурились. — Если бы, — буркнула Линали. — Как обычно прикидывается дурачком, — скептично хмыкнула Миранда. Комуи промолчал, но при этом не мог перестать улыбаться, умилительно и почти смущённо. Поставив последнюю фигурку на её «законное» место, он с деланной серьёзностью взглянул на своих соперниц и указательным пальцем поправил очки. — Что ж, дамы, приступим? Девушки напряглись и, выдохнув, снова в один голос выдали: — Только не вздумай поддаваться! В такой беспечной атмосфере прошёл остаток дня, и поздним вечером уставшая, но довольная Линали, думая, что для полного счастья не хватает лишь пожелать Комуи спокойной ночи как в старые добрые времена, отыскала его в своём кабинете. Брат перебирал у себя на столе какие-то бумаги, которые, судя по их желтоватому цвету, были взяты из семейного архива. — Не спится? — с улыбкой спросил он, не отвлекаясь от работы. — Ну, вообще-то, я собиралась лечь, но вспомнила, что не поцеловала тебя на ночь, — сказала девушка. — Я впервые за долгое время ночую в некогда родных мне стенах, и как-то не хочется изменять старым традициям. Кажется, её слова растрогали и одновременно смутили Комуи. — Что ж, я только за. Комуи попытался произнести это непринуждённо, но вышло слегка сконфуженно. Девушка меньше всего сейчас хотела спровоцировать возникновение напряжённой обстановки, поэтому тепло заулыбалась и, подойдя к письменному столу Комуи, принялась рассматривать беспорядочно разложенные на нём бумаги. — Это же документы на наш дом в Йоркшире, — нахмурилась она. — Зачем они тебе понадобились? На мгновение выражение лица брата стало почти растерянным, что ещё сильнее озадачило Линали. — Эм, видишь ли, завтра я должен буду встретиться со своим нотариусом. Нужно сделать копии некоторых документов и заверить их. — М, понятно, — недоверчиво протянула собеседница, затем стала за спиной Комуи и обняла его за шею. — Сегодня мы отлично провели время вместе. Я давно не чувствовала себя такой… беззаботной, что ли. Брат положил свою ладонь на чужое предплечье. — Я тоже. — Ненадолго он замолчал, задумавшись. — Жизнь с лордом Тики по-прежнему угнетает тебя, ведь так? Прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. Линали ответила не сразу. — Отчасти это так, но не волнуйся, он всегда достаточно обходителен и вежлив со мной. Проблема в том, что друг с другом нас связывают одни обязательства, а не чувства. А ладить с человеком, который тебе чужд, не просто. Тонкие губы Комуи плотно сжались, а вдоль переносицы проявилась глубокая морщинка. — Знаю, ты… — Нет, я не злюсь на тебя, — отчеканила Линали, — так что прекращай уже винить себя в неидеальности моего брака. Нам обоим прекрасно известны причины моего вынужденного замужества, и ты здесь, по сути, ни при чём. Девушка категорически не хотела обсуждать данную тему, боясь, что брат может стать ещё более подавленным. Да, она хоть и утверждала, что давно простила его, но не могла вместе с тем отрицать, что тлеющая обида всё же затаилась глубоко в душе. Наивно было полагать, что ей удастся скрыть сей факт от человека, который знает её как облупленную. Линали крепче обняла его, спокойно продолжив: — Всё хорошо, Комуи. Поверь мне. Единственное, что меня по-настоящему удручает, так это то, что за последний год мы с тобой слишком отдалились друг от друга. Нельзя позволять нашим отношениям ухудшаться только потому, что мы можем расходиться во мнениях. Я могу злиться на тебя или обижаться, но никогда не перестану любить. — Она ласково улыбнулась и поцеловала Комуи в щёку. — Мы семья, и должны оставаться ею несмотря ни на что. — Ты права, как и всегда, — улыбнулся Комуи. Слова Линали безмерно тронули его. И… кажется, ему ещё никогда не было так противно от самого себя. Осторожно высвободившись из кольца рук сестры, он повернулся к ней лицом и взял её ладони в свои. Затем загадочно ухмыльнулся и спросил: — Знаешь, какой день я считаю самым счастливым в своей жизни? — И какой же? — День твоего рождения. Когда я впервые увидел тебя, такую крошечную и беззащитную, то сказал тебе: «Ты лучшее, что есть в этом мире, и я благодарен судьбе за то, что держу в своих руках столь бесценное сокровище».***
В почти безоблачный, но холодный день, когда поезд до Йорка задержался на целый час, многим «посчастливилось» хорошенько прочувствовать на себе, каково находиться на продуваемом всеми ветрами перроне. Линали с Комуи наотрез отказывались покидать вокзал, поскольку считали необходимостью лично убедиться, что посадка Миранды на поезд пройдёт благополучно. В итоге было решено вернуться в зал ожидания, и пока Комуи выяснял причины опоздания поезда, дамы расположились на скамейке. — А я и не заметила, как пролетел целый месяц, — вздыхала Миранда, потирая озябшие ладони. — Надеюсь, Ривер не будет сердиться на меня из-за долгого отсутствия. — Думаю, если Ривер рассердится, то случится конец света, — усмехнулась Линали. — Ну да, ты права. Его железному самообладанию и уравновешенности можно только позавидовать. — Это точно. Линали отзывалась сухо, будто через силу. Миранда ещё утром обратила внимание, что подруга выглядела какой-то потерянной: она всё время пребывала в своих мыслях и почти не реагировала на происходящее вокруг, при этом лицо её было бледнее обычного. — Ты чем-то взволнованна, Линали? — с тревогой спросила Лотто после минутного молчания. — Что-то случилось? С губ подруги сорвался судорожный вздох, а покрасневшие от холода пальцы, облачённые в бархатные митенки, задрожали и принялись нервно сминать подол шерстяного платья. — Да, случилось, — наконец ответила она. — Только, прошу, ничего пока не говори Комуи. — Хорошо, обещаю. — Меня и раньше беспокоили некоторые симптомы, но они быстро проходили, и я старалась не вспоминать о них. — Девушка, явно пребывая в нерешительности, замолчала и закусила губу. — Однако… сегодня утром мне стало так плохо, что от одного лишь запаха еды у меня появлялись рвотные позывы. Прекрасно понимая, к чему клонит Линали, Миранда, испытывая смешанные эмоции, непроизвольно приложила ладонь к своей груди и ошеломлённо приоткрыла рот. — И как в таком случае ты смогла заставить себя позавтракать? — изумилась Лотто. — Сразу после завтрака меня вырвало, — призналась девушка, скривившись. — Мне не хотелось, чтобы Комуи и Зои заподозрили неладное, поэтому не стала отказываться от еды. Миранда взяла подругу за руку и крепко сжала в знак поддержки. — Ох, милая моя, не думала я, что это случится так скоро. В голове с трудом укладывается такая… новость. — Да, и у меня тоже, — отрешённо произнесла собеседница, уставившись в пол. — Я даже не могу описать, что чувствую. И самое ужасное в том, что я думаю о беременности как о каком-то наказании. — Тебя можно понять, — сочувственно отозвалась Лотто. — Сейчас ты напугана, и это абсолютно нормально. Я уверена, пройдёт немного времени, и ты изменишь своё мнение. — Линали кивнула, а девушка, поразмыслив, добавила: — И, наверное, это прозвучит слегка наивно, но ребёнок мог бы стать неплохим поводом для сближения его родителей. — Вот уж вряд ли, — фыркнула та с пренебрежением. — Тут я, к своему сожалению, вынуждена занять нейтральную позицию. Во всяком случае, мне хотелось бы верить, что ваш брак не настолько безнадёжен. — Оптимистичный настрой это, конечно, хорошо, но мне, если честно, кажется чем-то нелепым и абсурдным даже просто пытаться представлять Тики в роли любящего отца. — Линали, завидев на противоположной стороне зала Комуи, который пробирался к ним сквозь толпу, торопливо достала из глубокого кармана платья небольшой самодельный конверт. — Короче говоря, мне ничего не остаётся, кроме как продолжать плыть по течению, навсегда отпустив прошлое. С этими словами она протянула подруге конверт, и та, поняв, для кого он предназначен, немедля взяла его и припрятала в рукаве своего пальто. — Может, не сразу, но Аллен поймёт тебя, — Миранда постаралась произнести это ободрительно, но вышло крайне неубедительно. — Это уже не важно, — криво усмехнулась Линали. — Не имеет значения, как Аллен отнесётся ко всему этому, ведь ситуация не изменится. Я лишь надеюсь, что он забудет обо мне как можно скорее, вот и всё.***
В середине декабря, в разгар зимнего сезона скачек, Тики, являясь довольно заядлым любителем данного вида соревнований, обзавёлся новой лошадью, должной, как он считал, непременно принести ему удачу. В назначенный организаторами состязаний день на ипподроме собралась вся семья Камелот. Линали стояла на трибуне в компании Трисии и Роад. Пока последние вели приторно-любезные разговоры с другими дамами, девушка наблюдала за подготовкой к предстоящим скачкам в перламутровый оперный бинокль. Внутреннее поле длинного овала было сплошной массой движения и красок. Люди стояли в повозках, на сиденьях и крышах экипажей, ходили вокруг по одному и группами, толпились за внутренним ограждением. Около трибун было оборудовано место, где происходил выводок и седловка лошадей, — там Линали увидела Тики, который, придерживая лошадь под уздцы, с озабоченным видом давал наставления своему жокею. Когда девушке надоело созерцать творившуюся на ипподроме суету, она незаметно скрылась с глаз дамской компании, уйдя в соседнюю ложу, где присела на свободную скамью и погрузилась в свои мысли, при этом то и дело позёвывала от скуки. Нельзя сказать, что она была равнодушна к конному спорту, но сейчас сие мероприятие казалось ей утомительным. Если бы она не занималась ерундой, упорно утаивая, что находится в положении, то осталась бы лежать в тёплой постели, ибо чувствовала себя не ахти как. Линали не могла точно ответить, что заставляет её молчать. Возможно, всему виной был пресловутый страх. Молчание позволяло ей сохранять иллюзию «нормальности», не давало впадать в панику от осознания, что замужняя жизнь, к которой она ещё не успела толком привыкнуть, уже неотвратимо претерпевает новые кардинальные изменения. — Отчего же у такой прекрасной дамы такая кислая мина? — прозвучал над ухом низкий, бархатистый голос. Тики стоял позади, и Линали повернула голову, стараясь сохранить при этом бесстрастное выражение лица. — Вероятно, эта прекрасная дама любит есть лимоны без сахара, — беззлобно огрызнулась она, затем отвернулась и скрестила руки на груди. Он улыбнулся и, переступив через скамью, присел рядом с девушкой да приобнял её за плечи. — Замёрзла? — Только не говори, что… — Меня это волнует, — перебил её он, — причём гораздо сильнее, чем ты думаешь, милая. Линали стушевалась, таки признавшись: — Руки мёрзнут… немного. — Нужно было взять с собой муфту, — с мягким укором сказал собеседник, затем, чуть отстранившись, стянул с неё перчатки и взял её руки в свои ладони; слегка сжал, согревая. — Такие тоненькие перчатки от зимних холодов точно не спасут. — Угу, — не решаясь поднять на него взгляд, пробурчала девушка. Несмотря на то, что Тики в этот раз вообще был без перчаток, его руки оставались приятно тёплыми. Подумав об этом, Линали залилась румянцем. Что это ещё за спонтанный заботливый жест посреди бела дня?! — Ты что-то хочешь сказать? — неожиданно поинтересовался он, всматриваясь в лицо девушки так, будто пытался прочесть её сокровенные мысли. «Да, хочу», — в её взволнованном взгляде читалось именно это, но прозвучало неубедительное: — Нет, вовсе нет. — Ладно, можешь не говорить. «Само собой, не поверил, — подумала она. — Ну и пусть. Он всё равно не догадывается, что я скрываю. Во всяком случае, я на это надеюсь…» В такие моменты Линали была благодарна Тики за то, что он не оказывал на неё никакого давления, заставляя выкладывать всё начистоту вопреки её нежеланию. И не важно, вежливость это или же откровенное безразличие, главное — он избавил её от надобности озвучивать то, что ей казалось сейчас непосильным. — Что скажешь насчёт моей beau cheval*? Она тебе нравится? Линали захлопала ресницами, изумившись такому вопросу. Тики же, не выпуская рук девушки, ждал ответа. Подумать только: его — будто бы? — всерьёз интересует её мнение по поводу приобретённой им лошади! — Эм, она и вправду очень хороша. Её улыбка вышла вполне искренней и застенчивой, что Тики расценил про себя как нечто премило-очаровательное. — Английская верховая чистокровная порода, — горделиво проговорил он. — Эта малышка никому не уступит в скорости, резвости и выносливости. Готов поставить сотню фунтов на то, что победа достанется ей. — Что ж, надеюсь, она оправдает твои ожидания, — отозвалась девушка, всё также улыбаясь. — Ты уже дал ей имя? — Нет, я как раз хотел узнать твои предложения. Теперь Линали и вовсе оторопела, раскрыв от удивления рот. «Да что на него нашло? Он здоров вообще?!» — Кажется, сегодня ты находишься в поразительно хорошем расположении духа, — подметила девушка, не скрывая своего замешательства. — Не думала, что скачки могут так влиять на твоё настроение. Тики расплылся в широкой добродушной улыбке. — Если я проявляю к тебе чуть больше внимания, чем обычно, ты сразу воспринимаешь это как что-то из ряда вон выходящее, не так ли? — Ну, можно и так сказать, — кивнула та. Отпустив ладони Линали, Тики приобнял её одной рукой за талию, а другой — коснулся щеки, нежно проведя подушечками пальцев по гладкой коже, и взял за подбородок, чуть приподняв его. — Скажем так: я бы хотел, чтобы ты перестала видеть во мне врага, — неожиданно заявил он, и девушка шокированно округлила глаза. — Возможно, ты отнесёшься к этому предвзято, но я действительно хочу, чтобы между нами установились хотя бы дружеские отношения. — Э… Как-то странно слышать это от тебя, — обескураженно проговорила собеседница. — Ну почему же? Помнится, я уже предлагал тебе дружбу. — Ну да, но… — Довольно тяжело жить в атмосфере ненависти, ты так не думаешь? Линали сконфуженно опустила глаза и поджала губы: ей невольно вспомнился разговор с Мирандой на вокзале. — Конечно, в нашем с тобой случае стать друзьями в обычном понимании не получится, — продолжал он, — но это определённо помогло бы нам немного сблизиться. И я не говорю, что ты обязана полюбить меня. Но если бы ты была ко мне чуть более благосклонной, то я с радостью ответил бы тебе взаимностью. В принципе, я и так никогда не был враждебно настроен к тебе. — Мне казалось, тебе безразличны мои чувства, — буркнула девушка. — Какое-то время так оно и было, но в итоге я пришёл к выводу, что обманываю себя. — Прикрыв глаза, он легко коснулся её холодных губ своими, после чего заговорил полушёпотом: — Не ищи подвоха, милая, его тут нет. Думаю, никто из нас не станет отрицать, что пресловутая гордыня с моей стороны и злоба — с твоей лишь будут усиливать разлад между нами, а это ни к чему хорошему не приведёт, так что эти эмоции не помешало бы усмирить. Знаю, это не просто, но попытаться определённо стоит. Линали вконец растерялась. Она не знала, что и думать. Тики выглядел серьёзным, даже слишком. В его размеренном и спокойном голосе не было ни намёка на издёвку или сарказм. Неужели его и вправду стало заботить то, как она к нему относится? Выходит, он не такой уж и толстокожий, и его показная бесчувственность — не более чем притворство, а угрозы в адрес Аллена были спровоцированы не только уязвлённым самолюбием, но и… ревностью? Девушке казалось это неправдоподобным бредом, но почему-то хотелось поверить Тики, ведь его слова отнюдь не были лишены здравомыслия. Да и, в конце концов, ради безопасности Аллена она готова вжиться в роль не только «друга», но и безумно влюблённой в своего супруга женщины. Упёршись ладонями в мужскую грудь, Линали немного освободила личное пространство, затем посмотрела Тики в глаза и твёрдо ответила: — Ты прав, попытаться стоит. — Я очень рад это слышать, — удовлетворённо выдохнул он и, взяв её руку, поцеловал. — Мы с тобой поразительно быстро приходим к взаимопониманию — и это хороший знак. — Мы оба знаем, чем могут быть чреваты мои попытки перечить тебе, — саркастично усмехнулась девушка. На губах извечно невозмутимого собеседника заиграла ехидная ухмылка. — К сожалению, я не привык идти на уступки в ущерб себе. — О да, я заметила. После тщетной попытки высвободить руку, намертво зажатую в чужих ладонях, Линали отвернула голову и уставилась на скаковое поле ипподрома. — Ну же, милая, я распинался перед тобой не для того, чтобы понаблюдать, как очаровательно ты умеешь дуться, — досадливо промурлыкал Тики, на что девушка фыркнула, сморщив свой аккуратный носик. — Лучше скажи, ты уже придумала, как можно назвать мою четвероногую красавицу? — Эм, я не знаю, — пожала плечами она. — Может, Виктория? Или Присцилла? Эстелла? Решай сам. — Нет, ты определись. — Ну, тогда пусть будет Эстелла. — Почему Эстелла? — Это имя главной героини из романа Диккенса «Большие надежды». Оно кажется мне красивым. — Хм, похоже, у тебя с Роад имеются схожие вкусы в литературе. — Линали с мрачным видом покосилась на своего собеседника, и тот с улыбкой пояснил: — Роад вкратце пересказывала мне этот роман, он её сильно впечатлил. — Я ужасно рада за неё, — гневно процедила девушка. — И очень мило, что вы так тесно общаетесь. Они обменялись красноречивыми взглядами. Тики уже не в первый раз удостоверился, что Линали более чем уверена в прямой причастности Роад к той щекотливой истории с письмом её любовничка, — это объясняло, почему и без того не идеальные отношения этих двоих стремительно стали ухудшаться. — Что ж, думаю, «Эстелла» отлично подойдёт. Мне нравится, — вернулся к основной теме мужчина, поскольку не горел желанием обсуждать эти неприятные моменты. Сама же Линали была бы не прочь высказаться о непростительно подлом поступке его дражайшей племянницы, но промолчала, зная, что Тики отнесётся к этому отнюдь не с пониманием и сочувствием. По сигналу кони с развевающимися гривами понеслись по затвердевшей дорожке ипподрома. Чтобы обеспечить себе максимально удобный обзор, парочка подошла к белым деревянным перилам и сосредоточила своё внимание на соревновательном процессе. Эстелла одержала победу в первом же заезде, и Тики неустанно восторгался своей любимицей да на радостях частенько то обнимал, то целовал Линали, на что последняя растерянно улыбалась, недоумевая, куда делась его извечная маска надменности и кичливости. Непривычно оживлённый и неподдельно искренний — будто подменили, ей-богу! В итоге Линали незаметно для себя поддалась общему состоянию эйфории, царившему на ипподроме: она аплодировала вместе со всеми и всей душой болела за Эстеллу, эту во всех смыслах прекрасную вороную лошадь. Когда шла подготовка к очередному заезду, Линали, наблюдая в бинокль за участниками, что выстраивались на стартовых позициях, заметила среди них знакомую физиономию. Сначала она решила, что обозналась, но, присмотревшись повнимательнее, убедилась в обратном. — А он-то что здесь делает? — О ком ты, принцесса? Девушка опустила бинокль и посмотрела на озадаченного Тики, думая, что ей, наверное, следовало попридержать язык за зубами. — Кажется, я узнала одного из жокеев, — ответила она. — Он слуга мисс Хэмптон. Собеседник скривился; его тёмные глаза откровенно неприязненно сверкнули. — Лестер? — Э, да. — Удивительно, что я не заметил его имени в списках заявленных участников. — Тики взял у Линали бинокль, дабы самому удостовериться, что она не ошиблась. — Я почему-то решил, что старик Гилберт запретил ему участвовать в скачках. Видимо, Анна снова вступилась за своего щенка. — Что? — опешила девушка. — Ты случайно не хочешь ввести меня в курс дела? Что с этим Лестером не так, да и с этой семьёй в принципе? — Да ничего такого, собственно, — уклончиво ответил он, не отрывая бинокля от глаз. — Обычная семья, с вполне обычным набором скелетов в шкафу. Ну, может, по количеству они чуточку опережают тебя. Твой шкаф хотя бы закрывается. — Тики! — предательски краснея, возмущённо выпалила та и резонно парировала: — Может, твоих скелетов посчитаем? Я уверена, на их фоне мои скелеты окажутся практически незаметными. Тики вернул бинокль хозяйке, при этом уголки его губ приподнялись в лукавой улыбке. — Уже и пошутить нельзя. — В таком случае тебе не помешает посетить врача, — сердито бросила девушка, на что мужчина вопросительно приподнял брови. — У тебя проблемы с чувством юмора, а точнее с его полным отсутствием. Тут Тики прыснул со смеху, и Линали, вздёрнув подбородок, насупилась. Тем временем раздался стартовый сигнал, и трибуны взорвались аплодисментами и радостными воплями. Дождавшись, когда всеобщий зрительский гул немного поутихнет, Тики обнял Линали одной рукой за плечи и наклонился к её уху так, чтобы она могла хорошо его слышать. — Лестер — сводный брат Анны, моя любопытная девочка. Линали подумала, что уже устала удивляться. — Но ведь Анна представила мне его как слугу?.. — Да, ты не ослышалась. Дело в том, что старик Гилберт не хочет признавать своего ублюдка, но благодаря Анне — совершенно внезапно преисполнившейся благородством и состраданием — ему было разрешено жить в их доме на правах прислуги. Сам Лестер, конечно же, обо всём этом знает и совсем не стесняется злоупотреблять расположением своей добросердечной сестры. Полагаю, ты уже успела оценить, насколько дурной нрав у этого жалкого щенка. Линали молча кивнула и мысленно зареклась ни в коем случае не говорить, что Лестер по просьбе Анны ещё и самолично доставил её домой, — не хватало только, чтобы Тики вздумал усилить над ней контроль. К слову, Лестер действительно казался крайне неприятным человеком: эта его беспардонность, то и дело проявляющаяся в поведении, вкупе с нахальной ухмылочкой, мягко говоря, отталкивали. — Но мне, в общем-то, плевать на него. Пусть он радуется жизни назло своему горе-папаше, — в оконцовке добавил Тики с неприязненной усмешкой, затем повернулся лицом к трибунам, дабы разыскать среди зрителей Шерила, который запропастился где-то в соседней ложе ещё полчаса назад. — Ха, да этот старый чёрт прямо-таки лёгок на помине. Ну-ка, милая, пойдём, нужно поздороваться. Тики взял Линали за руку и повёл за собой на самый верх, где Шерил, как оказалось, вёл беседу с вышеупомянутым Гилбертом Хэмптоном и его рыжеволосой спутницей. Что примечательно, в лице его и манере держаться чувствовалась уверенность человека состоявшегося и волевого. Линали так же с иронией подметила, что у этого мужчины гораздо больше внешних сходств именно с невзрачным Лестером, а не с миловидной Анной, причём ни пожилой возраст, ни упитанная фигура, ни даже седая аккуратная борода, скрывающая щёки и подбородок, не могли заставить усомниться в очевидности сего факта. — Какая встреча! Рад видеть вас в добром здравии, мистер Хэмптон, — с широкой располагающей улыбкой поприветствовал его Тики. — И я очень рад видеть вас, мистер Камелот, — с несколько обескураженным видом отозвался тот, и они обменялись рукопожатиями. Анна держала отца под руку, ожидая внимания и к своей персоне: точёный подбородок чуть приподнят, губы украшала слабая улыбка с оттенком неправдоподобной застенчивости; она определённо была взбудоражена появлением Тики, но всеми силами старалась это скрывать. — О, мисс Анна, сегодня вы необыкновенно хороши собой, — едва ли не с театрально-приторной лестью проговорил Тики, целуя её руку. Холодная любезность, не более. — Думаю, ни один джентльмен на этом ипподроме не остался равнодушен, узрев вас. — По крайней мере, большинство из них точно, — подчёркнуто уверенно парировала девушка, будто бы не замечая неискренности собеседника. — Скромность никогда не была присуща моей дочери, — со смирением вздохнул Гилберт и перевёл взгляд на Линали. — Вижу, вам повезло с супругой, она само очарование. — Да, я знаю, — протянул Тики довольным тоном. Хэмптон поцеловал руку Линали и представился ей, на что та ответила скромной улыбкой да присела в лёгком реверансе. — Хотелось бы поздравить вас с полученной наградой, мистер Хэмптон. Надеюсь в ближайшем будущем услышать подробный рассказ о совершённом вами подвиге, который столь долго не был предан огласке, почему-то… Это прозвучало как-то странно, почти саркастично. Линали как бы невзначай взглянула на Тики: несмотря на то, что он весь излучал радушие, можно было заметить, как желваки на его скулах то и дело напрягаются, а в глазах мелькают недобрые искорки. — Благодарю вас, конечно, но думаю, ничего особо захватывающего в моей истории нет. Будучи капитаном, я нёс ответственность перед вверенными мне людьми, поэтому посчитал, что назвать подвигом исполнение моих прямых обязанностей было бы, пожалуй, нагло и неправильно. — Значит, редакторы не соврали, приписав вам такое редкое в наше время качество как скромность, — всё в той же манере подхватил Тики. — Даже не знаю, поверил бы в это наш отец. Наверное, для него сие стало бы открытием. Как думаешь, Шерил? — Ну, он бы, как минимум, удивился, — отозвался тот, стараясь не показывать, что этот диалог начинает его веселить. Гилберт криво усмехнулся, сверкнув золотой коронкой. — На фронте люди меняются, и вашему отцу это было хорошо известно. — Ах да, конечно, нельзя забывать и об Опиумной войне, в которой вы оба были вынуждены принять активное участие, — произнёс Тики двусмысленно, смотря на собеседника исподлобья. — Вот уж где людям было не просто сохранять человечность. Доселе непроницаемое лицо Гилберта приняло недовольное выражение; губы Анны плотно сжались от возмущения. Похоже, только Линали оставалась в полнейшем неведении, что её изрядно раздражало. — Джентльмены, вам не кажется, что скачки — это не то место, где было бы уместно ворошить прошлое, тем более затрагивать тему войны, — вмешалась Анна, сверля Тики сердитым взглядом. — Изначально мы с отцом, вообще-то, хотели выразить своё восхищение. Твоя лошадь показывает потрясающие результаты, Тики, поэтому нам так же стало любопытно, какую цену ты за неё назначил. — Никакую, — загадочно ухмыльнулся он. — Она не продаётся. — Это ещё почему? — Потому что я уже подарил её своей жене. Удивлённое выражение застыло на лицах каждого из собравшейся компании. На лице Линали эта эмоция отразилась особенно ярко. Она вопросительно воззрилась на Тики, и тот с задором подмигнул ей. — Славный подарок, — сказала Анна сквозящим фальшью дружелюбным тоном. — Вы, миссис Камелот, должно быть, находитесь в неописуемом восторге. — Это мягко сказано, — ответила она, стойко выдерживая на себе тяжёлый взгляд собеседницы. Хэмптоны, понимая, что продолжать разговор бессмысленно, поспешили откланяться. Тики в свою очередь не преминул с издёвкой бросить им вслед, дескать, он искренне надеется и верит, что в этот раз Лестер таки сумеет удержаться в седле. Гилберт это проигнорировал, а вот Анна обернулась и одними губами, кажется, отправила его не иначе как к дьяволу. Тогда улыбка Тики стала ещё более самодовольной и даже какой-то пугающе-злорадной, а со стороны Шерила послышался приглушённый смешок. — Это ведь шутка, да? — первым делом спросила Линали. Продолжая смотреть куда-то вдаль, Тики засунул руки в карманы зимнего пальто и несколько отчуждённым голосом проговорил: — Думаешь, я просто так попросил тебя придумать моей прирождённой чемпионке кличку? — Но с чего вдруг такая щедрость? — продолжала допытываться она. — Неужто рассчитываешь таким тривиальным, я бы сказала, способом завоевать мою симпатию? — Ох, милая, тебе пора прекращать искать во всём подвох, — деланно закатил глаза он и, повернувшись к ней лицом, положил свои ладони ей на плечи. — Не так давно Комуи имел неосторожность упомянуть, что ты любишь лошадей и не один год потратила на то, чтобы освоить верховую езду. Потому-то я и решил, что тебе не помешает обзавестись собственным скакуном. — Именно так мой несносный брат вуалирует правду, которая гласит примерно следующее: «Разумеется, я хочу добиться твоего расположения, но поскольку признаться в подкупе было бы бестактно и глупо, мне пришлось прибегнуть к полуправде». Парочка покосилась на Шерила, который будто бы намеренно пытался придать себе сходство с Чеширским котом, — до того широко и хитро он улыбался. Линали поймала себя на мысли, что ранее не замечала, чтобы поведение графа приобретало столь беспечный характер. — Ты просто мастерски умеешь ставить меня в неловкое положение, Шерил, — проворчал Тики. — Прости, не удержался, — поднял руки в примирительном жесте тот. Тики издал усталый вздох и снова обратился к Линали, обхватив её лицо ладонями: — Как бы то ни было, Эстелла твоя, принцесса. — Он легко поцеловал девушку в губы. — А теперь подойди, пожалуйста, к Трисии и скажи ей, что мы скоро поедем домой. Вроде бы она вместе с Роад сидела в соседней ложе. Линали так и не удалось выдавить из себя элементарных слов благодарности, поэтому она сумела пролепетать лишь короткое «ладно» и оставила братьев наедине. Незамедлительно достав из кармана портсигар, Тики вытащил оттуда сигарету, зажал её в зубах и принялся искать спички, которые оказались то ли утерянными, то ли забытыми дома. Мужчина нервно чертыхнулся, в то время как Шерил молча зажёг свою спичку, дав брату, наконец, возможность закурить. Тики с наслаждением сделал пару затяжек, одновременно с этим осознавая, насколько сильно он нуждался сейчас в никотине. — Я найду способ расправиться с этим ублюдком, — прямо заявил он. — Но мы уже пытались, причём не единожды. Если на Гилберта и есть какой-либо серьёзный компромат, то он тщательно скрыт от наших глаз. — Значит, всё это время мы плохо искали. — Возможно, но учти, что мне, как министру, проблемы не нужны, и тебе они тоже ни к чему. — Да-да, я знаю, можешь не напоминать, — дважды хлопнув собеседника по плечу, сказал Тики. — Я буду предельно осторожен. Тем временем Линали спускалась по лестнице, перебирая в голове всё произошедшее. На одном из небольших лестничных пролётов она вдруг остановилась, буквально остолбенев. В самом низу трибун, держась обеими руками за перила, стояла женщина. В чёрном траурном платье и такой же шляпке с прозрачной вуалью, скрывающей лицо. Зимой. Без верхней одежды… Словно оживший старый кошмар. Сердце пропустило удар, а по телу прошлась волна страха. «Как это понимать? Я что, схожу с ума? — лихорадочно проносилось у неё в сознании. — Это наверняка совпадение, не более… Не более!..» Почему-то стало трудно дышать. Желудок сжался, и стремительно накатил приступ тошноты. Уже, казалось бы, давно забытые эмоции охватили всё её естество с новой силой. И даже когда выяснилось, что всему виной была разыгравшаяся фантазия девушки — к той незнакомке подошёл какой-то мужчина и накрыл её плечи пелериной, а после они оба ушли, — болезненно сдавливающее грудь предчувствие не отступило.