***
Дом потонул в ночном сумраке. Тэхен, сняв ботинки, бесшумно проникает к себе в комнату и вскрикивает испуганно, не ожидая увидеть на кровати маму. Она сидела неподвижно, упершись стеклянным взглядом напротив, пока неожиданный шум не вырывал ее из оцепенения. Госпожа переводит глаза на Тэхена и шепчет чуть слышно: — Ты где был, паршивец? — Тэхен совершенно не знает, что ответить, тело цепенеет от страха. — Молчишь? — омега прикусывает губу и сжимает кулаки. — Это невежливо, сынок, — Соен медленно поднимается, — я тебя такому не учила, так же как и сбегать из дома, — Тэхен видит, что она держится их последних сил, но не может произнести и слова. — Отвечай! — взрывается мать, а его щеку обжигает хлесткий удар. Ким инстинктивно хватается за горящую кожу и задыхается. Жар волной проходит по всему телу, концентрируясь в легких. Тэхен пытается полноценно вздохнуть и успокоиться, но вместо этого только рвано вдыхает через рот. Госпожа Ким продолжает кричать и даже, кажется, трясет его за плечи, но омега совсем перестает воспринимать реальность: перед глазами плывет, а в ушах неприятный шум, будто его камнем ударили по голове. На периферии Тэхен слышит мужской голос и различает его владельца только тогда, когда в горящие легкие проникает аромат вишни. Из всех чувств его не подвело только обоняние. Как иронично. Иронично и то, что прежде душащий запах сейчас успокаивает, постепенно возвращая утраченное сознание. Тэхен приоткрывает веки и тут же натыкается на широкую спину в белой ночной рубахе, закрывающую его собой. Он слышит обрывки голосов: — …моя вина… Омега скользит взглядом по спине вниз и видит, как Чонгук одной рукой крепко держит его за запястье. — ….вы вредите ему… Тэхен тянется вперед, чтобы уткнуться носом в широкую спину и глубоко вдохнуть вишневое успокоительное, но его останавливает громогласный голос отца, который пришел на шум. — Что здесь, черт возьми, происходит? — холодно спрашивает Донвон. — Ты еще спрашиваешь? — истерит Соен. — Твой сын сбежал из дома! — Оставь его и иди за мной, — требует он. — Что? — женщина ошарашенно округляет глаза. — Иди за мной, Соен. Сейчас же! — грозно выкрикивает последние слова старший Ким и уходит. Соен оскорбленно поджимает губы и идет вслед за мужем, прошипев напоследок: — Наш разговор не закончен. В момент, когда дверь закрывается, у Тэхена подкашиваются ноги, но крепкая хватка Чонгука удерживает его от падения. Этот день высосал из него все силы. — Так, Тэхен-и, — Чон аккуратно придерживает его под локти, — лучше в кровать, а не на пол, верно? — и улыбается, а Тэхен смотрит и, клянется, — мог бы смотреть вечно. Чонгук укладывает истощенного омегу в постель и накрывает одеялом. Разворачивается, чтобы уйти и слышит в спину слабое: — Не уходи, — альфа оборачивается и видит, как Ким подвигается и откидывает одеяло, — ты мне нужен, Чонгук. У Чона от волнения пересыхают губы. Тэхен смотрит выжидающе, в глазах — океан, который разразится бурей, если альфа уйдет. А Чонгук не сомневается и секунды, лишь запечатлевает в глазах такого Тэхена, у которого душа нараспашку лишь для одного человека. И Чонгук ложится рядом, укладывает курчавую голову, пропахшую дождем, себе на плечо и аккуратно поглаживает омегу по спине, пока тот проваливается в сон. Когда дыхание Тэхена становится глубоким и спокойным, сам Чонгук глубоко выдыхает, сжимая пальцами переносицу, и понимает, что вляпался.***
Тэхен мерзнет, в спину неприятно дует. На периферии сонного сознания ругается на себя, что не закрыл окно. Омега поворачивается, желая прижаться к горячему телу и унять дрожь, но лишь рядом чувствует давно остывшие простыни. Тэхен криво усмехается. А на что он надеялся? Что Чонгук под бочком останется, будет любоваться спящим омежкой и ждать его пробуждения, чтобы нежно чмокнуть в носик? Ха. Здесь не место тупым сказкам. Пошло все. Сон не вернуть. Ким отбрасывает бесполезное одеяло, игнорируя аромат вишни, стойко пропитавший его. Тело неприятно ломит, сказывается вчерашний дикий день. Тэхен всеми силами старается не вызывать воспоминания сумасшествия, что учинил. Крепко стискивает кулаки, только чтобы не коснуться все еще горящих губ. Омега опускает ступни на прохладный пол, что немного приводит его в чувство. Душ, нужно в душ. Тэхен грубо трет кожу жесткой губкой, его тошнит от сочетания корицы и вишни. Выполнив все утренние ритуалы, омега спускается в столовую. Из комнаты слышится смех, который резко замолкает, стоит Киму неудачно встать на скрипнувшую ступеньку. Все правильно, он не вписывается в атмосферу всеобщего веселья. Вся семья в сборе: во главе стола — отец, его мерзкий второй подбородок трясется от пережевывания пищи, рядом сидит Минсок, весь напомаженный и наутюженный, будто с картинки сошедший. Мама крутится вокруг них, угадывая малейшее желание своих любимых детей. Тэхен своим вторжением разрушает идеальную атмосферу семейного завтрака: отец перестает жевать, брат и мать уставились на младшего. Соен осторожно подходит к сыну, улыбается, как ни в чем не бывало, и приглашает завтракать. Омега подозрительно смотрит на нее, но все-таки садится за стол. Семейство возвращается к своим делам. Но непринужденная атмосфера сгинула, между ними происходит лишь короткий диалог, из которого понятно, что Минсок уезжает в город по делам, но Тэхена это мало волнует, его мысли забиты другим. Другим человеком. Как бы Тэхен ни хотел, но он не мог игнорировать отсутствие Чонгука, предательское сердце беспокойно. Но черта с два он покажет это. Закончив трапезу, он благодарит родителей за еду, кланяется и выходит в сад. На часах 9.15. На качелях он. Сидит себе спокойно, голыми ступнями зарывшись в траву, влажную от утренней росы. Тэхен удивленно вскидывает брови. Где идеально начищенные ботинки? Скользит взглядом выше — на Чонгуке свободные домашние брюки и хлопковая рубашка, на голове нет идеальной укладки, лишь воронье гнездо, немного развевающееся от ветра. Ким безмолвно садится рядом, также зарывается ступнями в зелень и отталкивается от земли, подлетая вверх. — Ты меня опять игнорируешь? Я думал, мы прошли этот этап, — Чонгук тормозит качели. Тэхен переводит на него недовольный взгляд. — А я думал, что мозгоправы не должны целовать своих пациентов, а потом спать с ними в одной постели, — грубо отвечает Тэхен, снова раскачиваясь. — Тэхен… — немного шокировано выдыхает Чон, он не ожидал такого ответа, но, взяв себя в руки, твердо продолжает: — Остановись, — альфа с силой тормозит качели. — Что? — омега возмущенно поджимает губы, а кулаки сжимает, продавливая лунки. — Я не прав? — щурит глаза с презрением. Только Чонгук никак не может понять, откуда оно появилось. — Нет, не прав, — отрезает Чон. — Я не мозгоправ, а ты не пациент. — Да что ты? — весело, будто услышал шутку, спрашивает Тэхен. — И кто ты такой тогда? Кто ты для меня, Чон Чонгук? — маска веселья резко слетает, на последних словах омега с трудом сдерживает голос, который чуть не сорвался. Чонгук прикрывает глаза, почесывает бровь под надоедливой челкой, что лезет в глаза, и с выдохом произносит: — Ты еще не понял, дурачок? — нежно улыбается и берет в ладонь напряженный кулак омеги, поглаживает его, расслабляя сжатые пальцы. Тэхен переводит взгляд с черных глаз на сплетенные руки и обратно. Никак не может понять, что происходит. Может, Тэхен и вправду дурак? — Я человек, который хочет заботиться о тебе, внести в твою жизнь как можно больше счастливых дней. — Почему ты тогда… — осекается Тэхен, — почему ты ушел? Ты оставил меня одного, — омега ломается, абсолютно сдается, капитулируется, поднимая высоко вверх белый флаг и вопя, что больше не хочет сражаться. — Маленький… — свободной ладонью Чонгук касается зардевшейся щеки омеги, — прости меня. Я не хотел. Мне пришлось уйти, чтобы твоя мама не увидела нас. Спас ее от очередного нервного потрясения, — хихикает альфа, словно ребенок, совершивший шалость. — Что ты ей наплел, кстати? Я думал, что мама накинется на меня утром, но она вела себя так, будто прошлой ночью не хотела меня задушить, — омега накрывает ладонью чужую, что еще поглаживала его лицо, и отрывает ее. Еще бы немного и он абсолютно точно задохнулся бы от смущения. — Это не имеет значения, — улыбается Чонгук и тянется за спину, доставая белоснежный букет. — Тэхен, ты что-то потерял вчера, — он протягивает его растерянному омеге, вкладывает охапку ромашек в дрожащие ладони и крепко обхватывает их, согревая теплом. — Все цветы мира созданы лишь для тебя. Тэхен в который раз заливается краской. Странное чувство внутри заставляет его сравнивать себя с разомлевшей девочкой. Омега прикусывает губу, хмурится и слишком резко вырывает свои руки из нежной хватки. — Да, спасибо, Чонгук, — прокашливается он. — Хватит меня уже стесняться, Тэхен, — смеется Чон, — ну в самом деле. — Я не стесняюсь, — бормочет себе под нос омега, отвернувшись. Альфа зарывает ладонь во вьющиеся волосы Тэхена, начинает аккуратно перебирать их. — Хватит провоцировать меня, наглый альфа, — нарочито серьезно произносит Ким, поворачиваясь. Чонгук в который раз оказывается ослеплен красотой этого омеги. Тэхен будто сияет изнутри. Солнце игриво переливается в его локонах, а пышные ресницы отбрасывают тени на прекрасное лицо, румяное и, Чонгук надеется, счастливое. — Ах, это я тебя провоцирую? — удивленно подбрасывает брови Чон. — На себя только посмотри, сидишь здесь весь такой прекрасный, невообразимо красивый и издеваешься надо мной! — возмущенно кивает в сторону Тэхена, глаза которого с каждым словом расширяются. Чонгук и подумать не мог, что у человека они могут быть настолько большие. — Чон Чонгук! — задыхается в негодовании Тэхен, — Ты…что…я… — Омега не находит слов и, бережно отложив цветы, начинает колотить Чонгука. — Ах так! — вскрикивает альфа и перехватывает кулаки Тэхена. Омега дергается всем телом, желая высвободиться и жестоко отомстить провокатору за все. Чонгук теряет равновесие и падет вниз, прижимая всем телом Тэхена к земле. — И что ты теперь скажешь, м? — усмехается Чон, обездвиживая жертву. — Ты не посмеешь, Чон Чонгук, — Тэхен мгновенно догадывается, какая участь его ждет. — Еще как посмею, малыш, — игриво подмигивает альфа и начинает безжалостно щекотать Тэхена. Заливистый смех наполняет воздух, спугивая рядом сидевших на деревьях птиц. Смех Тэхена глубокий и завораживающий, под стать своему хозяину. Одна рука выскальзывает из хватки и Киму почти удается вырваться, но Чонгук мгновенно обезвреживает маневр и оказывается с ним лицом к лицу, почти сталкиваясь носами. Они тяжело дышат от длительной борьбы. Им не хватает воздуха, он становится раскаленным. Спасение от этой пытки только в губах напротив. И они сталкиваются, даря друг другу исцеление. Как только Чонгук забывается и расслабляет хватку, Тэхен реагирует и переворачивает их, заключая альфу в свои объятья. — Это был запрещенный прием, — тяжело сглатывает Чон. — А ты не устанавливай правила, — горячо шепчет Тэхен. — Ну что же, я теперь твой заложник, что будешь делать? — альфа пристально смотрит в горящие глаза напротив. — Я буду… — тянет омега, медленно склоняясь к лицу Чонгука. — Тэхена-а! — громкий оклик матери заставляет Тэхен подскочить от неожиданности. Он в непонимании пялится на хохочущего на траве альфу. — Чонгук, поднимайся, — шипит Тэхен, пытаясь отряхнуть с одежды прилипшие листья и землю. — Сынок, Минсок уезжает, ты не хочешь… — подошедшая Соен переводит замешанный взгляд с взлохмаченного сына на все еще лежащего на траве Чонгука и обратно, — попрощаться? — А, да, конечно, мама, — часто моргает Тэхен и чешет волосы, в которых запутались листья. — Так пойдем. Чонгук-щи, может, вы тоже хотите пойти с нами? Чонгук молча кивает и поднимается. Госпожа Ким идет немного впереди, за ней Чонгук, он незаметно щипает Тэхена, который в свою очередь пихает его локтем под ребра. Соен слышит приглушенные смешки и кратко улыбается.