***
Тэхен уже не помнил, каково было «до». Каково это жить без Чонгука? И Ким знает ответ: без альфы жизни нет. До его появления, внезапного и до дрожи пугающего, омега не жил — существовал, безразличие ко всему было его верным спутником. Прошлое покрылось мерзкой плесенью. Тэхен закопал бы его, похоронил глубоко под землей, и даже не поставил креста. Тэхен «до Чонгука» не жилец. Тэхен глубоко вдыхает, морской воздух приятно наполняет легкие и уносит дурные мысли прочь. Ладонь альфы крепко сжимает его собственную. Так тепло. Будто маленькое солнышко зародилось между ними. Кожа на ладонях омеги давно затянулась, остались лишь почти незаметные шрамы-лунки, напоминающие о прошлом. Тэхен и забыл, когда в последний раз травмировал себя ногтями. С Чонгуком спокойно. Он создал целый мир, в котором Тэхен не маленький и больной мальчик, а любимый омега. — Не часто ль солнце образ свой купает в лоне вод? Не свежей ли горит красой его из них исход? Не с ними ли свод неба слит прохладно-голубой? Не в лоно ль их тебя манит и лик твой молодой? — голос Чонгука ласкает слух, смешивается со звуком прибоя, создавая лучшую из песен, что слышал Тэхен. Они стоят на краю обрыва, крепко сцепив руки, наблюдают за тем, как закатное солнце опускается в неспокойное море.***
Следующим утром Чонгук уезжает в город по делам. Весь день Тэхен проводит в одиночестве. Он читает, гуляет по саду и даже готовит с матерью ужин. Может быть, им удастся наладить отношения. Соен сейчас явно в приподнятом настроении, что-то греет ее изнутри. Тэхен хотел бы верить, что причиной является он. Она же так мечтала, чтобы младший сын перестал быть замкнутым и хотя бы иногда улыбался. Последние несколько недель Тэхен сияет. Может быть, мама поэтому такая оживленная? — Тэхен-и, скажи, что ты думаешь о Чонгуке-щи? — спрашивает Соен как бы между прочим, нарезая зелень. — Кхм… — Тэхен прокашливается. Вопрос застает врасплох, на откровения он еще не готов. — Я думаю, что Чонгук-щи достойный мужчина. Он благородный, честный, всегда держит слово, — омега следит за тем, как мама ловко шинкует зелень, и погружается в свои мысли. Что же он на самом деле думает о Чонгуке? — Мне так спокойно с ним… — госпожа Ким останавливается и переводит взгляд на Тэхена, который резко смаргивает от неожиданности. Пожалуйста, пусть бы она не успела заметить эту глупую влюбленную улыбку. — То есть, ты был бы рад, если бы Чонгук-щи остался с нами? — Соен напрягается, сглатывает и на выдохе тараторит: — Стал частью нашей семьи? Стал частью… чего? Подождите, что? Тэхен абсолютно теряется, бегает взглядом из стороны в сторону, не знает, за что уцепиться. Значит ли это… Нет, не может быть. Слишком быстро все происходит. Хотя Тэхен уверен в своих чувствах, а Чонгук? Что он сказал маме? А когда он скажет Тэхену? В голове яростно крутится миллион несвязных мыслей, врезаются друг в друга, слепляясь в кашу. В этих ощущениях омега застревает на часы, по крайней мере, так кажется. — Сынок, — касается его подрагивающей ладони мама, — что с тобой? Ты не хочешь? —рассеяно спрашивает она. — Нет-нет, — спохватывается омега, — то есть да, я буду очень рад, если Чонгук станет частью нашей семьи, — Тэхен прикладывает не мало усилий, чтобы не начать стрелять сердечками из глаз. — Я так рада! — госпожа Ким притягивает к себе сына и сжимает в объятиях. Тэхен не старается выпутаться, а даже приобнимает ее в ответ. Кажется, жизнь налаживается. Они отстраняются, когда слышат звяканье входной двери. Чонгук вернулся. Шикарный костюм по фигуре, сшитый определенно на заказ, идеальная укладка и, конечно, наполированные ботинки. Тэхен и забыл, каков Чонгук, когда не готовит по утрам булочки, когда не проводит с ним время на качелях и не читает любимые стихи омеги вслух. Но Чонгук для Тэхена больше не врач, а любимый, с которым он проведет всю жизнь, состоящую из счастливых моментов. — Чонгук-щи, вы вовремя вернулись! — радостно восклицает Соен и порывисто обнимает альфу, как Тэхена пару минут назад. — Тэхен. Я ему рассказала. Он будет рад, все хорошо, он не против, я так рада, так рада, — несвязно бормочет госпожа Ким, повиснув на Чонгуке. — Госпожа Ким, — Чонгук отстраняет от себя Соен за плечи, прерывая радостное лепетание. — Что именно вы рассказали Тэхену? — альфа хмурит брови. Тэхен не может разобрать эмоцию в голосе, он какой-то сдавленный, тихий и холодный. Ким никогда не слышал подобного от Чонгука. — Что? Я… — теряется Соен, — ну как же, Минсок скоро вернется, свадьба будет, — слегка удивленно произносит она, всем видом показывая, что не понимает всеобщего замешательства. Воцаряется звенящая тишина. Или это звенит в голове у Тэхена? — Мама, — Тэхен впервые подает голос, тихий и осипший, — но причем тут Минсок? — Омега чувствует, как постепенно расходится кожа на ладонях от нажима. Он ничего не понимает. — Тэхен, позволь тебе все объяснить, — тянется к нему Чонгук. Тэхен нервно дергается, не позволяя себя коснуться. — Мама, ответь мне, как связаны Чонгук и Минсок, — выталкивает из себя Тэхен. Выходит паршиво, голос дрожит, картинка перед глазами плывет. Еще немного и омега упадет прямо здесь. Соен молчит, потупив глаза. — Отвечай! — выкрикивает Тэхен. — Тэхен-и, малыш. Почему ты не рад за брата? Он же так заботится о тебе, — Соен смотрит разочарованно, искренне не понимая, почему сын так реагирует. — Чонгук и Минсок поженятся сразу после того, как твой брат уладит все формальности с документами… Соен продолжает что-то объяснять, но Тэхен не слышит. Голову разрывает от дикой пульсации. Его тошнит. Омега зажмуривает глаза. Что же это такое? Как такое возможно? Чонгук и Минсок женятся? Бред. Нет-нет. Чонгук. Тэхен открывает глаза и находит глаза альфы. Там застыли страх и боль. — Тэхен… — подает голос Чонгук. Действует как катализатор. Тэхен срывается и бежит. Все было запланировано. Решено. Тэхен — безучастная марионетка. Руки — нити, и ноги сшиты крупной вязкой. Хитросплетение материала — и вот результат — один омега, который истерично дергается в такт рукам кукловодов. Мамы, папы, хена и… Чонгука. Что сказать, у них получилась супер-команда по тотальному разрушению тэхеновой души. До Чонгука он не видел ничего светлого в своей жизни, все было серо-рутинное, иногда с вкраплениями красного, закатного солнца. Сейчас Тэхен не видит смысла в существовании солнца. Этот гигант разбивается о замёрзшую гладь моря. Нет, он не рассыпается на мириады прекрасных горящих осколков. Он неровными остывшими кусками ломает лед, создавая уродливые пробоины и глубокие трещины. Кусок за куском он тонет. С этого дна не выбраться, не выплыть вверх. Нет никаких ориентиров. Дневное светило не лучится и даже не кровит. Его нет. Темного пятна не оставило, ни дымки, ни следа — ничего. Тьма окутывает Тэхена, илистое дно медленно втягивает в свои смертельные путы. В голову киношной пленкой врезаются флешбеки совсем недавнего, казалось бы счастливого, прошлого. Босые ноги несут Тэхена вперед. Стопы не чувствуют острых граней камней и колючек. Лицо, залитое потоком бесконечных слез, хлещут ветви деревьев, что прежде так приятно ласкали и шептали истории. Ни черта не видно. Но это ничего, Тэхен слепцом найдет путь. Вперед. Сейчас его ноги тверды, как никогда. Где-то вдали брежутся последние лучи умирающего солнца. Омега вдыхает полную грудь воздуха и ускоряется, даря этому рывку последние силы. Вот оно. Солнце. Ярчайший шар, созданный из ядерной энергии. Жив. Стабилен и безбрежен. Только внутри у Тэхена пусто. Может ли Тэхен, подобно ему возродиться? Нет. Не может. Волны внизу зазывающе бьются о скалы, которые острыми пиками тянутся к омеге. Он прислушивается. И слышит новую мелодию, новый шепот. Раньше он был нежный, успокаивающий. Сейчас же кажется, что это шипят змеи, вытянув свои раздвоенные языки. Какая чудесная песня. Тэхен следует зову. Подходит к самому краю, пристально вглядывается в пучину, будто желает там что-то найти. Удивительно, но там омега и находит то, что искал. Покой. От которого его отделяет лишь шаг. Один ничтожный шаг между ним и свободой. Одно движение и Тэхен взлетит, превращаясь в вольную птицу навсегда. Глубокий вдох, медленный выдох на счет. 5 4 3 2 1 Тэхен шумно выдыхает и всем телом подается вперед. Но лишь с силой падает назад, отлетая от края обрыва на несколько метров. — Ты что творишь?! — голову Тэхена взрывает яростный крик. Омега приподнимает содранную спину и сворачивается в калачик, крепко обнимая колени. Его трясет, глаза так и остались крепко сжатыми. — Тэхен! — шум никак не хочет замолкать. — Какого, блять, хрена это было? — вопит Чонгук. Он грубо хватает омегу за плечи. Останутся синяки. Не получив никакой реакции, Чон пытается снова: — Тэхен, я прошу тебя, — подступающие слезы ломают голос, — объясни мне, зачем ты хотел спрыгнуть? М, малыш? — с нажимом спрашивает он, уже не пытаясь спрятать подступающую истерику. Ярость сменилась на боль. Малыш? Какого… Тэхен распахивает красные глаза и вонзает ненавистный взгляд в золотые, застланные слезами и так напоминающие хрусталь. — Малыш? — размыкая сухие губы только и может выдавить омега. Карие стеклышки смотрят недоуменно. — Руки, блять, свои убрал от меня, — Тэхен легко скидывает с плеч ладони, что прежде мертвой хваткой сжимали. Силы вдруг возвращаются. Он резко встает, заставляя Чонгука, нависшего над ним, упасть назад. — Ты кем себя возомнил, м? — омега делает короткую паузу. — Кукловодом? Вершителем судеб? — с каждым словом он подходит к застывшему Чонгуку, что, пристав, оперся локтями о землю. Какая жалость, белоснежную рубашечку запачкал. — А, стой, может быть, великим врачом? — Тэхена опять начинает трясти. — Спрашиваю еще раз, ты кто, блять, такой, Чон Чонгук, чтобы спалить мою чертову жизнь? Да, знаю, — омега вскидывает голову, чтобы удержать слезы, — она нихрена не стоит. Но она, сука, моя была. А ты, мразь, — это слово жгучей болью отдается где-то внутри. Там, где солнце пылало, — забрал и ее! — слезы все-таки хлынули. Речь превращается в гортанный рев. Чонгук приходит в себя, подрывается с земли и за пару шагов преодолевает расстояние между ними. Хватает молча за локоть и тащит подальше от обрыва. — Отпусти! — орет омега. — Я сказал отпусти меня, сука! — захлебываясь в истерике, он пытается высвободиться. Бесполезно. Отойдя на безопасное расстояние, Чонгук останавливается, разворачивает дрожащего Тэхена лицом и хватает за плечи. Альфа не позволяет омеге заговорить снова. — Тэхен, сейчас ты выслушаешь меня, — чеканит он, хотя у самого в глазах слезы застыли. — Я клянусь тебе, все, что было между нами, это настоящее. С Минсоком мы должны были заключить брак по расчету. Я помогаю тебе, ваши родители начинают доверять мне. Мы с Минсоком женимся и уезжаем в город, где каждый занимается своими делами. Минсок получает свободу, как и я. Родители и мне не дают покоя. Сколько раз они пытались меня свести с очередным омегой, лоснящимся лоском. Но я никогда не хотел жениться, считал, что это не мое, что любить я не умею, — на одном выдохе проговаривает Чонгук. — Тэхен, ты понимаешь? — альфа крепче сжимает плечи Тэхена, — этот брак для отвода глаз. Так было задумано. Но ты разрушил мой план. Я уезжал, чтобы встретиться с Минсоком и разорвать помолвку. Никакой свадьбы не будет. Мне нужен только ты, — шепчет последние слова Чонгук и аккуратно вытирает слезу с лица омеги, которого бьет крупная дрожь. Тэхена растоптали, заставили сердце работать на износ и вырвали, оставив червоточину. Тэхен пустой, он не жилец. — Тэхен, пожалуйста, ответь мне что-нибудь, — умоляет Чонгук. — Ты врешь, — хрипит омега. — Отпусти меня, Чонгук, — все силы вдруг покинули тело, только сильные руки альфы не позволяют мешком рухнуть вниз. — Я не отпущу тебя, Тэхен. Никогда. Я обещал, — Чонгук старается звучать уверенно, но подрагивающая нижняя губа выдает подступающую истерику. Тэхен усмехается. Обещает он, смешно. — Пожалуйста, прости меня, — вымученная уверенность ломается. — Тэхен, я…я, — альфа задыхается, — я люблю тебя. — Лицемер, — отрезает Тэхен и скидывает со своих плеч чужие руки. Чонгук пятится, безучастный взгляд устремлен куда-то под ноги омеги, руки плетьми висят вдоль туловища. Сам альфа становится как будто меньше. Нет в нем прежнего лоска и непоколебимой уверенности. Чонгук без Тэхена не жилец.