***
Тэхен. Тэ-хен. Ким Тэхен. Тэ-э-э-хен Ким. КимТэ. Омега перекатывает свое имя на языке, растягивает гласные, спотыкается на согласных. Постепенно искажает имя до неузнаваемости. Мерзкая какофония звуков наполняет комнату. Ким Тэхен превратился в непроизносимое нечто. Хочется вырвать себе язык, чтобы не слышать это тошнотворное имя. Ким Тэхен наивный глупец, доверившийся первому встречному, кто по-настоящему заговорил с ним. Без жалости. А ведь Ким Тэхен жалок. И сейчас он понимает, что Чонгук изначально врал, профессионально манипулировал слабостями, чтобы добиться результата. Как жаль, что осечка вышла. Все многонедельные старания доктора пошли прахом. Ким Тэхен — неудачный пациент. После того разговора на краю обрыва омега закрылся в комнате. Первые часы были самыми страшными. Тэхен и не знал, что может испытывать такую боль, когда ты думаешь, что вот-вот умрешь физически. Возможно, так было бы легче. Потому что после острой боли не чувствуешь ничего. Нет сил, чувств. Ни-че-го. Тэхен снова попал в плен клейкой ленты, что обмотала его горло. Прошли часы, дни — омега не знал. Но с каждым последующим мгновением он задыхается сильнее. Тело будто отказывается принимать кислород. Дышать, жить — зачем? Он заложник этой комнаты, этого чертового места. Потолок опускается ниже, стены стремятся навстречу друг другу. Тэхен болтается где-то между ними. Безвольная кукла, обреченная на удушье. Затуманенное сознание улавливает глухие стуки в дверь. Звук не достигает адресата. Тэхен даже не поворачивает голову. Стук становится настойчивее, доносится чей-то голос, с каждым словом перерастающий в крик. Минсок-хен. Тэхен все-таки переводит воспаленные глаза на источник шума. Ручка бешено дергается, а дверь трещит под напором. Чем же Тэхен так понадобился старшему братику? — Тэхен! — орет Минсок. — Открой эту чертову дверь! Или клянусь, я вынесу ее, и жить будешь с дыркой в стене вместо двери! Тэхен понимает — это не шутка. Комната — его единственное убежище. Нельзя допустить, чтобы хен сломал дверь. — Стой! — хрипит омега. Получается слишком глухо, связки разучились нормально функционировать. Тэхен откашливается. — Подожди, я открою! — стук прекращается. Колоссальные усилия требуются, чтобы соскрести себя с пола. Тэхен медленно опирается сначала на ладони, переносит вес на колени и поднимается. В глазах тут же темнеет. Омега зажмуривается и старается сохранить равновесие. Упадет сейчас — не встанет. — Тэхена-а! — нетерпеливо зовет брат. Омега тащится к двери, цепляясь за стены, чтобы не свалиться. Как только щелкает засов, дверь распахивается. Тэхена грубо хватают за грудки. Перед глазами все еще пелена, сквозь которую проступают лишь смутные очертания лица брата. Омега обмякает в руках Минсока, который крепко сжимает его рубашку. В несколько шагов Минсок припечатывает младшего к стене. Туман постепенно рассеивается. Минсок в ярости, его зрачки расширены, белки исполосованы лопнувшими капиллярами. — Ты, — пренебрежительно выплевывает он в лицо Тэхена, — как ты, сопляк, посмел сорвать мою помолвку?! А?! — рявкает Минсок и ударяет кулаком в сантиметрах от лица Тэхена, который даже не моргает. Что за дешевое шоу. Тэхен вырос в семье актеров? — Смотри в глаза, паршивец, когда к тебе старшие обращаются, — грубо встряхивает Минсок брата. Бесполезно. Глаза Тэхена — пустые стекла. Пусть все взорвется, омега не заметит — спалить себя живьем позволит. Ведь мертвецы не способны чувствовать. — Ты — пустое место. Никто. Я, — сглатывает он, — слышишь, это я попросил Чонгука вылечить бракованного тебя! — цедит Минсок, нависнув над лицом Тэхена. Капельки слюны попадают на его лицо. — И ты так мне отплатил? Это так ты мне благодарен, выродок?! — гортанно вопит он и заносит кулак для удара. Пусть бьет, хоть задушит. Тэхену плевать. Но удара не происходит. Руку Минсока перехватывает отец. — Ты что тут устроил? — холодно чеканит Донвон и резко толкает Минсока к выходу. Тэхен без поддержки скатывается вниз. — А ты не знаешь? — деланно удивляется брат. — Сынок-то твой младший, оказался не пальцем деланным. Решил у старшего брата альфу отбить, свадьбу сорвать, — улыбается он, будто говорит нечто смешное. — Что молчишь? Удивился? — хмыкает. — Я вот тоже. И пришел лично у братика узнать, как ему хватило совести. Да, Тэ-Тэ? — снисходительная улыбка становится шире, перерастает в оскал. — Вышел отсюда, — лицо Минсока вытягивается от уже настоящего удивления. — Живо, — рявкает Донвон. От баса отца даже безучастный Тэхен вздрагивает. Минсок ошалело пятится назад и выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь. Отец садится рядом с Тэхеном, прислоняясь к стене. Они вместе разглядывают воображаемую картину напротив. — Ну что, долго еще молчать будешь? — тишина. Ким старший и не ожидает ответа. — Ты, наверное, в шоке с этого безумия, — он замолкает на несколько секунд, задумавшись. — Я тоже, если честно. И предположить не мог, что все так обернется, — устало вздыхает отец. — Тэхен, — Донвон поворачивается к сыну, — Чонгук все сделал ради того, чтобы ты не узнал об их договоренности с Минсоком, — имя Чонгука лезвием чиркает внутри. Как бы омега ни хотел, но подавить реакцию на упоминание альфы не может. — Эта глупая женщина, твоя мать… решила, что между Минсоком и Чонгуком большая любовь, и не смогла сдержать свой бабский рот на замке, — шипит отец раздраженно. — Но что сделано, то сделано. Чонгук мне все рассказал, — Тэхен осознает, что ногтями скребет паркет, — и я дал добро, — отец поднимается, отряхивает брюки и перед тем, как выйти, произносит: — Он хороший малый, и ты с ним другой. Я мечтал увидеть своего любимого младшенького счастливым.***
Тэхен потерялся. Слова отца окончательно выбили из колеи. Если до этого Тэхен точно знал, что чувствовать к Чонгуку, предателю и лжецу, то сейчас… Он сомневается. Глупое сердце пытается поверить в никчемные оправдания, согласиться, что Чонгук не виноват. Но Тэхен сковал бесполезную мышцу миллионами цепей, чтобы не трепетала, не туманила разум. Тэхен не будет тем омежкой, что плачет из-за неудачной любви каждую ночь в подушку. Больше не будет. Чонгук Тэхену не нужен. Омега глубоко выдыхает и постепенно разжимает кулаки. Ладони напоминают месиво, засохшая кровь неприятно стягивает кожу. Тэхен подставляет руки под струю прохладной воды и наблюдает, как сходит чернь с кожи. Вернувшись в спальню, он обращает внимание на пробившийся сквозь штору золотистый луч солнца, под точным прицелом которого видно каждую пылинку, парящую в воздухе. — Я тоже скучал, — шепчет омега, подставляя пальцы под тепло, перебирает ими, будто луч можно пощупать. Тэхен тянется к шторе и отодвигает ее, аккуратно выглядывая во двор. Резкий свет заставляет зажмуриться. Еще чуть-чуть и Тэхен превратился бы в вампира, так давно он не смотрел на солнце. Когда омега открывает глаза, и картинка фокусируется, Тэхен замечает его. Чонгук в одиночестве сидит на качелях спиной к окну. Голова слегка наклонена вниз, сам альфа напоминает статую, холодную и неподвижную. Ким сглатывает и резко задвигает штору. Почему Чонгук здесь? Почему он не уехал? Паника накатывает сразу же. Тэхен не хотел думать о нем, слышать о нем. И вот, собственной персоной альфа восседает на качели омеги. Это место Тэхена. Чонгук должен убраться, свалить прочь. Куда он там хотел? В город с Минсоком? Так пусть катятся. Но нет. Минсок напал на Тэхена, а Чонгук зачем-то сидит под его окном. Отец еще зачем-то целую речь толкнул в защиту Чонгука и вдобавок назвал «любимым младшеньким». Тэхен фыркает. Бессмыслица какая-то. Чонгук не уходит и вечером, и на следующий день, и на последующий. Он там живет что ли? Приклеился? Так пусть хоть закаменеет на этой гребаной качели. Тэхену и она не нужна. Проходит неделя. Ким понемногу возвращается к привычному существованию. Он трижды за день спускается в столовую, чтобы засунуть в себя очередную порцию безвкусной еды. Перекидывается несколькими рядовыми фразами с родителями — уверяет, что с ним все в порядке. А они только и рады поверить. Душноту дома выносить с каждым днем становится все труднее. Еще немного и Тэхен точно воспользуется лезвием. Невыносимо сидеть взаперти. Но снаружи — раздражающий Чон Чонгук, видимо, сутками сидящий на качелях омеги. Как же Тэхена это бесит. С чего он вдруг должен сидеть дома только потому, что какой-то альфа решил присвоить место Тэхена. Ким намерен выгнать наглеца. Пусть валит к черту. Сказано — сделано. Тэхен твердо шагает к двери, хватает ручку и… прорычав, убегает обратно к себе. Слабак. Думал, все так просто? Подойдешь уверенно к альфе обматеришь его и отпинаешь? В мыслях картинка складывалась так ладно. Но как бы не так. Омега прислоняется к стене и начинает колотить об нее головой от переполняющей злости на себя. — Никчемный, — удар. — Глупый, — удар. — Слабак, — еще удар. Через пару дней Тэхен повторяет попытку. Он заботливо держит в голове множество продуманных до мелочей диалогов. Что бы альфа ни сказал, омега найдет ответ. Схватив крепко ручку, Ким делает глубокий вдох и прокручивает ее. Свет улицы ослепляет. Ким Дракула — не меньше. Омега растирает глаза и, увидев спину альфы, сглатывает. Еще не поздно вернуться. Но Тэхен не позволяет вредительским мыслям окрепнуть. Сжав до боли кулаки, он идет вперед. Последний рывок — и омега садится рядом. В легкие проникает вишневый сироп. Он заполняет легкие и склеивает носоглотку. Еще немного и Тэхен задохнется. Главное, не подавать виду. Взгляд омега устремляет вперед, цепляется за какой-то цветущий куст. Чувствует, что Чонгук замирает и медленно поворачивает к нему голову. Ким покусывает внутреннюю сторону щеки, всеми силами стараясь контролировать нарастающую дрожь. Он справится. — Я хочу, чтобы ты уехал, — начинает Тэхен. На удивление, получается довольно сносно. Чонгук вздрагивает. — Мне неинтересно, зачем ты тут сидишь, чего добиваешься, — продолжает он, сверля ничего не подозревающий куст. — Ты занял мое место. Так что уезжай. — Я не уеду, — твердо заявляет альфа. Что? Ошалелый Тэхен переводит взгляд на Чона. Чонгук смотрит спокойно и уверенно. Лишь бледная кожа и темные мешки под глазами выдают состояние альфы. — Ты не ослышался, Тэхен. Я никуда не уеду. Мой дом здесь, — чеканит он. — Ты мой дом, — в голове у омеги начинает звенеть. Что за бред мелет этот альфа? Головой ударился? Такой развязки разговора Ким никак не мог ожидать. — Проваливай. Видеть тебя не хочу. — Нет. — Убирайся, Чон Чонгук. Катись ко всем чертям! Ты мне не нужен! — срывается на крик Тэхен. Самообладание пошло прахом. — Нет, — спокойно повторяет альфа. — Да пошел ты! — выругивается омега и подрывается с качели. Смотрит еще раз на непоколебимое лицо альфы и уходит, не найдя слов. Как же бесит. Тэхен уходит и не видит, как Чонгук прикрывает глаза, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Не имеет значения, что омега наговорил. Чонгук выслушает все — заслужил. Ким заговорил с ним — и это главное. Не имеет значения, сколько времени потребуется Тэхену, чтобы простить. Чонгук сделает все, чтобы это случилось.