***
Адриан ненавидел людей. Ненавидел так же сильно, как и они его. Они вызывали в нём желание убивать, желание вырезать их всех до единого. Он мечтал, чтобы их горячая кровь покрывала землю плотным слоем, так же, как и магма, застывая. Это болезненное желание усиливалось всякий раз, стоило вдохнуть их запах. Он помнил его с того самого дня, когда на его глазах умирала мать, распятая на деревянном кресте. Распятая этими никчёмными людьми. Мысленно возвращаясь в тот день, раз за разом он видел её немигающие безжизненные глаза, в которых была одна пустота. Её обездвиженные руки и ноги, прибитые серебряными гвоздями к деревянному креплению. Её кожа, на которой отпечатались кровавые борозды. Он помнил свой душераздирающий крик, громкий плач и сильные руки, удерживающие его плечи, когда он рвался к ней, пока слёзы стекали по бледным щекам. Когда вся жизнь вытекала из глаз, и они мгновенно покрывались ледяной корочкой. Именно в тот момент он поклялся — они пожалеют об этом! Несмотря на то, что прошло уже достаточное количество десятков лет, и люди, вероятно, забыли, что сделали с женщиной истинного вампира, от своего обещания и клятвы Адриан не отказался. Он вырос. Стал сильнее. Доказал эту силу, вызывая на поединок всех вампиров из клана. Из самых слабых поднявшись до самых сильных. Это никогда не было легко. Его считали выскочкой, который пытался важничать. Его пытались убить те, кто находился с ним в одном клане. Они ломали ему рёбра, а в ответ он выкручивал им головы и разрывал глотки. И, возможно, в какой-то момент он мог сдаться. Мог продолжать лежать на земле и тонуть во тьме, что звала его голосом матери. Мог поддаться соблазну и краткому мигу, которого бы хватило на то, чтобы потерять себя. Но в каждый такой раз он вспоминал о клятве. Вспоминал, ради чего живёт. И он вставал с колен, когда было больно. Замахивался, когда не было сил. Держался, и всё это время перед глазами маячила желанная цель. Возвращаясь после тренировки в замок, первым делом он хотел смыть с себя всю грязь этого дня. Но появилось дело, которое не терпело отлагательств. Германский лазутчик сам шёл в его лапы. Это вызывало на жёстких губах кривую улыбку, и где-то глубоко внутри — чувство превосходства. Поэтому он сразу же пошёл к тронному залу, перед дверьми которого увидел того, кого ожидал. — Ваше Величество! — произнёс тот, приподнимая уголки губ. Полностью расслабленный, уверенный в своей победе и в этих переговорах. Адриан выгнул бровь и остановился. — Принц, — он кивнул ему и холодно оглядел с ног до головы. С Луки сразу же слетела вся спесь, когда тот почувствовал силу, исходящую от Короля. Сглотнув образовавшийся ком, принц чудом устоял на потяжелевших ногах. — Я думал, Вы решили поселиться в моём замке навсегда. — Делая ударение на слово «навсегда», Адриан усмехнулся. Его глаза на мгновение покраснели, но тут же стали естественного оттенка. — Я… прибыл всего пару дней назад и пока осваивался на территории, — чуть дрожащим голосом начал он, непроизвольно склонив голову. — Не думал, что Вас это заденет, — он изогнул губы в кривой улыбке, с пренебрежением смотря на Короля из-под ресниц. — Заденет? — губы скривились в презрительной улыбке. — То, что касается Вас, не может меня задеть. Вы не вызываете во мне никаких чувств, увы, — выпрямив спину, тот двинулся прямо принца. Точнее… — склонил голову влево и снизил голос почти до шёпота. — Не вызывали до одного момента, — произнёс Адриан, не сводя с него взгляд, что начал нервировать Принца ещё сильнее. Он пытался держать на губах улыбку, но те то и дело дрожали. Аура захватчика подавляла, и ощущение, словно ты оказался в пасти хищника, росло с каждой секундой. — Но об этом мы поговорим в зале. Прошу, — Адриан, видя состояние принца, вытянул руку в сторону дверей в тронный зал. Лука громко вздохнул, что не осталось незамеченным. Стражники переглянулись и, потянув рукояти дверей в стороны, открыли проход в зал. — Ваше Величество, я, принц Германской Империи, представляю из себя посла своей Родины и прошу Вас прочесть переданное моим королём письмо, — сказал Лука сразу после того, как Король сел на трон. Он успел взять себя в руки, перестав находиться под давлением. Вытащив из внутреннего кармана обсыпанного дорогими камнями королевского камзола небольшое письмо, вновь надел на лицо безразличную маску. Адриан качнул министрам головой, и один из них, быстро забрав у принца письмо, вернулся на свое место. Развернув, начал читать. — Я, Рудольф II, Король Германии, прошу Вас подписать соглашение о перемирии. На данный момент ваша власть невероятна. Многие государства, к коим относимся и мы, опасаются вражды с Вами. В доказательство моего уважения к вам я дарую Его Величеству Адриану I своего единственного сына и наследника Германской Империи — Луку Куффена, — министр закончил читать письмо, и в зале образовалась могильная тишина. Адриан лишь прикрыл веки и задумался. Это какая-то шутка? Вместо того, чтобы предложить договор, полный условий, которые он бы даже не подумал принимать, и точно бы отказал, Король Германии дарит ему своего единственного сына. Наследника своей страны! Что его побудило на это? Тайный сговор? Специально подослал, чтобы он выяснил что-то секретное? Если так, то что? Тайные знания происхождения вампиров? Их особенности и способы их убийств? Или, может, что-то ещё ценнее? Открыв глаза, Король наградил Принца внимательным взглядом, и даже если удивился, то не подал виду. Лука был шокирован: глаза покраснели и налились влагой, бледные щёки побелели ещё сильнее и теперь выглядели не аристократично, а болезненно. Его будто поразило молнией. Каждая мышца его лица менялась настолько быстро, что глава кровопийц лишь хмурился, впитывая каждую его эмоцию. Но то, что поражало его больше — так это то, что этот мальчишка сам был не в курсе замыслов отца. — Какая драма… — голос Адриана разразился по залу подобно грому, эхом отлетая от холодных стен. Он всё такой же холодный, но к нему прибавилась злость, которую распознать можно было, лишь заглянув в его покрасневшие глаза. — Отец отдает любимого сыночка на съедение вампиру… — он встал с трона и усмехнулся. У Луки напряглись все мышцы, и он начал тяжело дышать. Рванув с места, он быстро оказался около министров. Вырвав отцовское письмо из рук одного из них, он пробежался взглядом по тексту, не веря своим глазам. Руки затряслись, а из глаз хлынули слёзы. Прикусив губу, стараясь не закричать, Лука пал на колени и опустил голову. — А в итоге оказывается, что он никогда и не был любимым сыночком… — Заткнись, сукин ты сын! — прокричал Лука, одарив Короля полным обиды и злости взглядом, на что тот лишь хмыкнул. Спустившись по двум ступенькам, он подошёл к принцу. Стоя на расстоянии вытянутой руки, Адриан с интересом и некой жалостью смотрел на сидящего перед ним синеволосого. Второй, с трудом поднявшись, стёр с щёк разводы от слёз. Его губы дрожали, а глаза потускнели. — Ты в этом виноват. Только ты… — прошептал он, попытавшись ударить короля, но тот, молниеносно среагировав, скрутил юноше руки и поставил его на колени перед собой. — Аккуратнее со словами, — проговорил Адриан и, отпустив Луку, выпрямился. — Я могу сделать больно, — он развернулся и посмотрел на двух стражников, стоящих около мощных дверей. Они, поняв, что делать, сразу подошли к Королю. — Уведите его. Скоро он будет мне нужен. Выйдя из тронного зала, Адриан отправился в розарий. Его настроение было паршивым, и исправить его могли лишь чудесные чёрные розы. Особенно в такое тёмное время суток. С уст сорвался нервный смешок. Как? Как этот говнюк посмел решать, как жить собственному сыну? Хотя, даже не жить, а существовать. Ещё одно доказательство того, что люди — ужасные существа, готовые отдать всё ради собственной выгоды. Если он думал, что дар, которым оказался его сын, обрадует Адриана, то он просто безумец. И что с ним делать? Убить? Выйдя через задний двор прямо к розам, он остановился. Прикрыв глаза, полностью отдался этому чувству. Уши улавливали шум ветра, щебетание птиц. Сделав шаг и не открывая глаз, протянул руку к кусту с цветами, касаясь листьев таких любимых цветов. Медленно проведя пальцами вверх по стеблю, натыкаясь на шипы, он всё-таки коснулся бутона, коснулся этих бархатных лепестков. Но недолго ему пришлось наслаждаться этим чувством. Почувствовав ветерок рядом собой, Король открыл глаза и цокнул языком. Опять этот балбес! — Ваше Величест… — Ты, как всегда, незаметен. — Ваше Величество, я… — Когда я здесь, даже не подходи ко мне, понял? — Новость срочная, — Нино склонил голову. — Говори, — Адриан громко вздохнул и впечатал в него злой взгляд. — Ваш племянник Себастьян отправил посла из Андорры с новостью, что они возвращаются с победой, — он улыбнулся, подняв взгляд на своего Короля. — Вероятно, уже завтра они будут в замке, и я здесь, чтобы получить Ваше разрешение на проведение церемонии. — Новость хорошая, — складка меж бровей исчезла, и он положительно качнул головой. — Церемонию подготовь в лучших условиях. — Я Вас понял. И, кстати, мне привести ту женщину в Ваши покои этой ночью? — он кинул на Адриана взгляд из-под ресниц. Тот же ухмыльнулся и протянул ладонь к чёрному бутону розы. — Время… пришло? — спросил он словно у себя самого. Большим пальцем поглаживая лепестки, он улыбался. В глазах читался азарт и предвкушение от сладкой победы над маленькой девочкой. Гордой девочкой, которая боится, но всё равно противостоит ему. — Мне ведь надо сделать с ней… так? — он сжал бутон в руке с такой силой, что лепестки сморщились, а чёрная жидкость проступила через пальцы и заструились по руке.***
POV Маринетт Я ходила по замку достаточно долго, чтобы выбиться из сил. Мне казалось, я была в лабиринте среди этих пустынных и холодных коридоров, которые я вновь и вновь путала. Ведь они были просто одинаковыми! Как?! Как можно тут не заплутать?! Хватаясь за стены, поняла, что окончательно выдохлась. А потому присела около одной и вытянула ноги. По телу прокатилась такая долгожданная слабость, а с губ сорвался удовлетворённый стон. Не знаю сколько прошло времени, но меня никто, видимо, не искал. Забыли? Нет. Слишком легко. Значит, дали иллюзию свободы. Это уже возможно, учитывая, насколько Король просчитывает каждый свой шаг. Или не просчитывает? А вообще, какой он… этот Король? Как он делает то, что делает? Думает ли долго перед тем, как отрубить голову кому-то? Или все его решения возникают в один момент? Что у него вообще творится в голове? Его Высочество сказал, что Король — блондин. Однако представить его со светлыми волосами было трудно. Никак образ ужасного монстра не вязался с тем, что всплывал в голове. А кожа у него такая же тёмная, как у его помощника? А если белая, словно молоко? Я лишь помню его изумрудные глаза. Холодный взгляд, что впился в меня на площади, своей остротой мог ранить. Почему то это отпечаталось в памяти и забываться не хотело. Мыслить о Короле пришлось недолго. У меня задрожали пальцы рук, а взгляд метнулся в левую сторону коридора, когда я увидела, как из-за угла появилось несколько вампиров. Возглавлял их уже знакомый, темнокожий. Они остановились прямо передо мной, и я задержала дыхание, чувствуя их взгляды. Они давили, припечатывали к этой самой стене словно гвоздями. Я каждой клеточкой своего тела чувствовала ауру, исходящую от них. Волоски на коже вставали дыбом, и меня била нервная дрожь. Что они сделают? Убьют? Я с праведным ужасом в глазах чуть не отскочила в сторону, когда он наклонился и, грубо схватив меня за руку, поднял на ноги. Из груди сорвался болезненный стон, и вновь отозвалось сердце, начиная громко стучать, сдавая меня и мой страх с потрохами. Я подалась вперёд, туда, куда он меня потянул. Шёл он быстро, и поэтому мне приходилось бежать за ним, чтобы не упасть на мраморный пол. — Я что-то не так сделала? — с отдышкой пропыхтела я, передвигаясь на неокрепших, ватных ногах. Но ответа не последовало. Темный мужчина всё так же молчал, а мне оставалось ждать и мучить себя мыслями о том, куда меня так стремительно тащат. Мы шли, и я, хоть и не сразу, но привыкла к такому темпу. Однако в какой-то миг мы резко остановились. Все дальнейшие действия темнокожего быстро пролетели перед глазами: он открывает дверь, швыряет меня в комнату, запирает её на ключ. Я же пытаюсь удержать своё сердце в груди, которое было готово сломать мне рёбра. Глаза метались из стороны в сторону, пытаясь уловить всё, что несёт опасность. Но в комнате было очень темно. Только неяркий мутный свет сочился из красивых витражей. Я осторожно двинулась к источнику света, выставив перед собой руки, чтобы ненароком не упасть. В комнате было слишком холодно. Этот могильный мороз медленно окутывал, стелился по ногам и, медленно поднимаясь по ним, захватывал кожу всё больше и больше. Он чувствовался даже через платье — то самое, в котором ещё утром я спасала жениха. Теперь же спасать надо было лишь себя. Изо рта заструился пар, стоило мне глубоко вздохнуть. Глаза привыкали к темноте, и очертания софы, стоящей рядом с камином я разобрала чётко. У дальней стены виднелась тень кровати. Большой кровати. Я сглотнула, и на ум пришла, разве что, одна мысль. А если точнее — предположение, зачем она тут. Ещё в городке ходили слухи о том, что делает Король с новоприбывшими девушками во дворце. При всех, конечно, все говорили, что они были служанками. Что моют они стены замка, драют одежду, готовят, да подают еду в столовых. Но были и такие, которые предполагали, что Король лишает каждую из них девственности, а на утро выпивает их кровь. Что, если это были не просто предположения? Не пустые слухи, а реальность? Что, если всё это правда и эта кровать тут для… О Боже! Что же… ждёт меня сейчас?