Горячие объятия ледяных рук

      Дверь открылась медленно, почти незаметно. И это могло бы остаться незамеченным, если бы на мраморный пол не заструился искусственный свет из коридора. Стоило Маринетт увидеть его, как она затаила дыхание и застыла, как мышка, загнанная в угол. Сердце подскочило к горлу, и в этих тишине и сумраке её выдавало именно оно, сумасшедше тарабанящее по грудной клетке. Тудум… тудум… тудум…       Стоя спиной к двери, она, конечно, не могла узнать, кто зашёл. Однако сразу же поняла, увидев его тень. Только у одного существа в этом мире такая аура: тяжёлая и подавляющая. Маринетт почувствовала её каждой клеточкой своего тела. По коже побежали мурашки, словно дунул ледяной воздух, и волоски встали дыбом.       Силой воли заставив себя сделать хоть что-то, начала оборачиваться. И пусть эта встреча была неизбежна, Маринетт так надеялась, что этого не произойдёт, так желала никогда больше не видеть этого опасного существа, которое было полно жестокости.       Руки при воспоминании об утреннем инциденте задрожали, а пальцы впились в серо-розовое платье. По виску скатилась капля пота, когда девушка уже развернулась и зажмурила глаза, чтобы не позволить себе увидеть стоявшего перед ней человека… точнее вампира. — Боишься, — констатировал факт Король низким, хриплым голосом. Сделал шаг в её сторону и, когда девушка сжалась, думая, что он коснётся её, прошёл мимо, обдав своим запахом. Тонкий аромат древесины с нотками кедровой хвои, сандалового масла и абсолютной свежести чуть не выбил из лёгких воздух, и девушка еле устояла на своих двоих.       Его шаги послышались уже за спиной. — Но это бессмысленно. Я тебя не трону, — голос звучал тоже позади. И именно оттуда донёсся звук стекла. Маринетт обернулась и впервые увидела этого мужчину. Того, кто возглавляет тех, кого боятся.       Светлые, как и говорил Принц Лука, взъерошенные волосы, чуть грубые черты лица, четкая линия губ, ярко-зелёные глаза и белая, словно молоко, кожа.       Он перевёл на неё внимательный взгляд, а она вновь потупила свой ошарашенный, в поношенных туфлях. За то короткое время, которое она посвятила изучению Короля, заметила, как тот сел в кресло, держа в руках два бокала. — Тогда… зачем я здесь? — голос хрипел конкретно. Она до сих пор не позволяла себе сделать лишнего движения, напоминая самой себе куклу. Застывшие руки и ноги, глаза в пол. Однако было одно отличие — куклы были красивыми. А Маринетт из-за бледной зеленоватой кожи и уже покрасневших от слёз глаз, вероятно, выглядела, как призрак.       Чужой взгляд нервировал: Маринетт уже теребила ткань платья и жевала губы, которые намеревались начать кровоточить. Он смотрел неотрывно, так же, как хищник смотрит на жертву. Это выводило из себя, и поэтому в эту минуту хотелось поднять глаза на него и устроить ему словесную взбучку. Но страх перекрывал всё. Липкий, мерзкий, он приклеился к ней. Такой же, который появляется при взгляде на обрыв, пока ты стоишь на краю. — Сядь, — приказал он нарочито спокойным голосом, однако столько в нём было стали. Таким голосом лишь командовать целой армией, а не вести разговор с девочкой, которая скукоживается от одного лишь его взгляда. Он протянул руку в сторону дивана, стоящего рядом с его креслом. Оно, обитое, видимо, красным бархатом, сейчас в полумраке казалось тёмно-коричневым.       Маринетт сглотнула и, не сумев не подчиниться, медленно шагнула к нему и специально села в самый край, подальше от вампира. Заметив эту незаметную уловку, блондин лишь сощурил глаза, ничего не сказав. Он протянул ей стеклянный бокал, наполненный алой жидкостью, который девушка взяла трясущимися руками. Была бы воля — не взяла бы вообще и давно бежала куда глаза глядят. Забрала бы с собой Лидию, упаковала в мешок необходимые вещи и спряталась бы так, что даже самый опытный разведчик не нашёл бы. Но воли не было. Атмосфера давила — как присутствие этого мужчины, так и его внимательный, изучающий её взгляд.       На лбу выступили мелкие капельки пота, хотя в помещении было холодно — настолько, что нахождение здесь долгое время могло быть чревато переохлаждением. — Вечер будет прекрасным, если в нём есть вино, — в руках у него появился такой же бокал, как у девушки. — Пей. До конца.       Пальцы дрожать не перестали. Поэтому бокал в её руках трясся, а жидкость в нём плескалась от одной стенки к другой. Взглянув на неё, девушка засомневалась, что именно так должно выглядеть вино. Оно не настолько плотное. Скорее, похоже… на кровь.       И так белая кожа побледнела от собственного предположения. Кровь? Людей? Людей, которые раньше просто ходили, жили, а теперь валяются где-то холодным трупом?       Страх волной прошёлся по телу и выбил из лёгких воздух. Девушка запаниковала. Пальцы сжали бокал, а глазные яблоки покраснели. Дыхание участилось, а в горле стало сухо. Нет, я не смогу… Не смогу!       Хотелось кричать. Отчаяние навалилось в этот момент, как и понимание, что ничего уже не будет прежним. Что она больше никогда не увидит Фила. Что больше не сможет вернуться домой. Что она теперь в ловушке. В пасти тигра, а клеткой стали его острые зубы.       Тряска стала такой сильной, что жидкость начала переливаться за края и растекаться по руке, медленно капая красными пятнами на пол. Маринетт с ужасом в глазах смотрела в бокал и никак не могла заставить себя поднести его к губам и сделать хоть маленький глоток. Это вызывало в ней отторжение и причиняло моральную боль. Она подняла глаза к потолку, когда на них набежали слёзы.       Она забыла в этот момент про всё. Про внимательно наблюдающего вампира, сидящего неподалёку, про Лидию, которая, скорее всего, переживает за неё сейчас, про Фила, убитого на её глазах, про растёкшуюся по своим рукам кровь. Она видела перед собой лишь этот чёртов бокал. И эту жидкость, которую ей приказали выпить. Приказали обманчиво нежным и заботливым голосом. — Я… я не могу… — подняв просящий мокрый взгляд на мужчину, она отчаянно просила его прекратить эту пытку. Мысленно молилась, что он поймёт по взгляду, но он лишь приподнял бровь и перекинул правую ногу на левую. — Это ведь не вино… — по щеке скатилась слеза, которую Адриан в полумраке видел так же хорошо, как и при свете. — Ты права. Не вино, — он чуть приподнял уголки губ, а в его глазах всё разгорался интерес. Словно он сидит в театре и смотрит новый интригующий спектакль. — И всё же ты должна это выпить. А то тётя разочаруется в своей послушной девочке, — глаза его блеснули во мраке красным, отчего Маринетт вся подобралась и бросила на него шокированный взгляд. Тётя? Лидия? Она у них? Они сделали ей больно? — Тшш, с ней всё в порядке... Пока, — он приподнял уголки губ и сделал из своего бокала глоток. Маринетт сжала зубы и, со слезами на щеках, с ужасом в зажмуренных глазах и трясущими губами, резко поднесла бокал ко рту и вылила всё, что в нём было.       Манипулирует! Играет, как кошка с мышкой! Издевается! Какой же он... омерзительный...       Слёзы хлынули из глаз, и навалилось понимание того, что она только что сделала. Выпила чью-то кровь... Стала таким же монст... Стоп... Что это?       На языке остался странный привкус. Маринетт могла поклясться — это была не кровь. У той резкий воротящий вкус металла. И не вино. Это был обычный… томатный сок...       Напряжение в теле исчезло мгновенно. Лёгкость затопила, и даже дышать стало легче. Но с чувством облегчения пришла и злость. Она ведь так боялась. Она ведь боролась с собой. А это обычный сок?! Этот… Король просто издевался над ней! Смеялся и веселился, пока она перешагивала через себя.       Подняв на него злой взгляд, Маринетт со стуком поставила бокал на подлокотник и нахмурила брови. — Зачем Вы меня обманули? Зачем сказали, что это вино, если это не оно?! — почти крикнула она, яростно, словно вихрь, поднявшись с дивана и ненавидяще смотря на спокойного… гада. Да, именно гада! Чудовище с красивой внешностью! — Сядь, — короткий приказ, от которого леденеет тело. Но Маринетт лишь сжимает кулаки. — Не сяду! — голос яростно проносится по комнате, а в глазах бушует ураган. — Вы меня не заставите! — колени дрожат, как, впрочем, и всё тело. Но злость застилает глаза плотной пеленой, и кроме своей ненависти она не чувствует ничего. Страх отошёл на уровень ниже.       Адриан спокойно убирает свой бокал в сторону и медленно встаёт, двигаясь плавно, как настоящий хищный зверь. Он не отрывает от неё взгляда, и от него хочется сбежать, съёжиться, спрятаться. Он давит. От него начинают леденеть руки. Мужчина подходит совсем близко. Наклоняется к самому уху и, обдавая холодным дыханием, вновь приказывает. — Сядь.       И почему то теперь она садится. Вся запуганная, как мышонок, трясущаяся, как лист на ветру. Адриан смотрит и теперь нависает уже над сидящей девушкой. — Почему? — он выгибает бровь и выглядит весьма удивлённым. — Почему обманул? — его голос заставляет сжиматься внутри всё. — Я тебя не обманывал. Вампиры никогда не лгут. Это кодекс истинных, — его глаза обычные, зелёные. Но они так близко, что Маринетт забывает дышать, когда между их лицами расстояние в одну ладонь. — Вы сказали, что вино… — бормочет, не желая смотреть ему в глаза. Взгляд плутает по всему, что есть в комнате: по люстре, камину, по прямому носу, скулам, широкому подбородку, по губам — но резко переходит на потолок. На губы смотреть тоже нельзя. — Да, вино. В моём бокале. А ты ещё… маленькая, чтобы пить алкоголь, — он невинно улыбнулся, словно он тут ни при чём, и выпрямился. В его взгляде Маринетт прочитала то, что озвучено не было: «А маленькие пьют сок». — Но если ты хочешь, — он улыбнулся. Отойдя к окну, полностью отодвинул шторы в сторону. На улице оказалось уже темно. — Можешь попробовать, — только глаза его неестественно полыхали огнём. Словно и в его бокале было не вино, а что-то другое. Что-то, что может привести её к непоправимым последствиям.       С трудом сглотнув ком в горле, она опустила глаза на свои руки, перемазанные, как оказалось, томатным соком. В этой ситуации она его не понимала. Он ведь Король. Он управляет целой страной! Зачем он играет с ней, обычной крестьянкой?! Зачем ему она?! Только из-за того, что пошла против и заступилась за своего жениха? Так он хочет её унизить? Чтобы она выглядела глупо? Она и так уже унижена! Тем, как поступил Фил. Тем, как он плюнул на неё с высокой колокольни, когда появился шанс спастись. Уничтожил её гордость, размазав по земле… — Вы такое… чудовище, Ваше Величество! — прошептала всё в таком положении. Слёз не было. Тело не тряслось — успокоилось. И сердце стучало размеренно. Никаких признаков недавней паники. — Зачем же я Вам сдалась? Если хотите уничтожить, Вы могли сделать это там, на площади. Фил… он же выбрал себя, так почему Вы убили не меня?       Адриан молчал. Сказать? Или не стоит? В итоге усмехнулся и качнул головой. — Узнаешь когда-нибудь. А сейчас ложись спать. Теперь это твоя комната, — он двинулся в сторону двери и, уже схватившись за ручку, остановился. — И да, в твоём бокале был не только сок, — с этими словами он ушёл, оставив Маринетт наедине со всем тем, что оставил после себя. Не только сок? Глаза расширились от ужаса, предполагая худшее. Но в ту же секунду девушка почувствовала, как тяжелеют веки, слабость в теле и то, как темнеет в глазах.

***

      Полутьма. Тени от яркого огня в бра игриво пляшут на кирпично-каменных стенах в коридоре по пути в темницу. Пол отдает холодом — на нижних этажах замка это нормально. Многие люди, что приехали из города и стали служить Королю, даже не знают об этом месте. А если и знают, то боятся сюда соваться. Одни говорят, что тут обитают призраки, другие — что тут слышны душераздирающие крики девиц, что когда-то хотели заполучить Короля. На самом деле это обычная темница для бунтовщиков, предателей и других преступников.       По ступенькам прошла девушка, уверенно шагая вниз. На ней был тёмный плащ, что скрывал её полностью с ног до головы. Держа в руках подвесной канделябр, она шла вдоль решёток, за которыми сидели и чуть живые, и уже скелеты. Будто ища определённого человека, она подходила к каждой решётке и, выставляя канделябр, светила им. — Мгм… — где-то вдали послышался стон. Девушка в плаще сразу же направилась туда. Снова выставив канделябр и убедившись, что это тот, кого она ищет, она повесила канделябр на решётку и стала осматривать юношу. — Лука, — нежно проговорила девушка и хихикнула. — Как же ты сюда попал? — она положила свои руки на решётку и приблизилась к ним. — Ты… — парень находился в полусидячей позе. Его глаза были прикрыты, руки немного дрожали. — Ты знала, что отец отдал меня этому кровопийце? Просто так, понимаешь? Как подарок, как вещь… — он усмехнулся, до сих пор не веря в произошедшее. Девушка улыбнулась, но промолчала. Тогда Лука, открыв глаза, уставился на девушку. — Знала? — Конечно, — она вновь улыбнулась, но уже не так невинно. От её улыбки у юноши пробежали мурашки по телу. Он, опираясь рукой на холодную землю, еле встал и неторопливыми шагами подошёл к решётке, за которой стояла девушка. — Рудольф отправил меня с тобой лишь для того, чтобы ты не наделал глупостей. — Почему ты мне не сказала? — неуверенно спросил парень, стараясь объяснить поступок отца, стараясь не начинать винить его в том, что он кинул своё дитя. — Помнишь того гвардейца, которого ты отправил на верную гибель? — растягивая, начала говорить она. Flashback — днём ранее.       Избитый до полусмерти мужчина лежал около своей койки и, опустив голову и прижав к себе колени, плакал. На небольшой тумбе для вещей стоял канделябр с красной свечой, что слабо освещала это жуткое место. Напротив мужчины сидел синеглазый, с явным нежеланием наблюдая, как здоровенный мужик пинал того. — Ну так что, ты передумал? — спросил Принц, немного наклонившись к его телу. Он должен был предать своего Короля, и за это его отпустят. Конечно, можно было предложить это и другим гвардейцам Короля, но если бы к каждому подходили и спрашивали: «Не хочешь ли ты предать своего господина, если я спасу твою шкуру?», то кто-нибудь уже донёс бы Адриану, что в его замке планируется бунт, и Он точно решил бы эту проблему, плюс к этому он бы знал, что восстание затеял именно принц Германской империи. Чтобы этого не случилось, решать вопрос нужно по-другому. — Никогда. Я всегда буду верен своему Королю, — пропыхтел он, еле шевеля губами. Ха, ну смотри… — Знаешь, а ведь у тебя есть крошка-дочка, — он лукаво улыбнулся. — Она будет кричать и визжать от боли, когда её горло будут перерезать, — усмехнулся, кладя ногу на ногу и откидываясь на спинку сидения. — Но она уже не будет ничего чувствовать, когда её внутренности будут потрошить.       Образовалась долгая пауза, которую иногда разрушали болезненные стоны гвардейца. Мужчина кое-как поднялся и с ненавистью посмотрел на принца. Как же жалко он выглядит… — Хорошо. Т-только… только не трогайте мою Кристи, — он опустил взгляд. — Что я должен делать? — Устроить бунт. Завтра, в полдень, — голубоглазый наклонился к его лицу и со всей серьёзностью, без каких-либо усмешек, ухмылок, смотрел прямо в глаза. — Он должен быть настолько масштабным, чтобы вся гвардия Короля собралась в зале. Придумай что угодно, но это должно случиться. Конец Flashback       Лука кивнул, заранее глотая тугой ком в горле. Конечно, он помнил, как убедил того самого гвардейца начать бунт, чтобы всё внимание остальной стражи было приковано только к нему. И благодаря этому они смогли завести в замок своих людей и то, чего так сильно боялись вампиры. Серебро. — Лука… — она глубоко вдохнула. — Мы отлично справились. Как и планировали. Ты хорошо постарался, — произнесла она, самодовольно улыбаясь. — Он прекрасно сыграл свою роль. Но… Ты же не сказал ему, что убьёшь его после проделанной работы, так ведь? — она растянулась в улыбке и, приподняв бровь, прикусила губу. — Так и с тобой. Ты не должен был знать об этом, пока не сыграешь свою роль. — И моя роль уже отыграна? Но вы ведь могли сказать мне о том, что в какой-то момент я буду не нужен. Я бы просто вернулся на родину! — он кричал. Слёзы стекали по щекам, и Лука искренне не понимал, что же послужило причиной того, что случилось. — Ну смотри: если бы тот гвардеец знал, что его прикончат, то не играл бы настолько правдиво. Страх взял бы своё, и его слова звучали бы, как заученные, — произнесла она своим мягким, красивым голосом. — Так и ты, мой милый Лука. Нам было нужно, чтобы ты показал свои искренние эмоции в тронном зале. Чтобы Король поверил, что это не тайный сговор. Что твой папочка на самом деле подарил ему тебя, как вещь.       Одинокая слеза скатилась по щеке юноши. Лука прикусил губу и прикрыл глаза, качая головой. Девушка рядом с ним криво улыбалась, безжалостно действуя юноше на нервы. — Ты не отправишь меня домой? — сквозь боль произнёс голубоволосый, подняв голову, и, так же, как она, прижавшись к решёткам. — Твой отец не давал распоряжений тебя возвращать. А моё задание с твоим участием выполнено. Остальное — не моё дело, — девушка отстранилась от решёток и, отправив ему воздушный поцелуй, взяла канделябр, развернулась и пошла обратно, оставляя Луку одного со своими проблемами и мыслями.