Похороненные сердца 3. Навсегда.

      — Кого я вижу, — Невесело протянул Линде, даже не пытаясь уйти в сторону.       Марджера не спешил с ответом.       Его взгляд был исполнен холодом и решительностью.       — Отдай мне дневник. — Мой друг протянул руку, ладонью вверх. — Так будет лучше для всех.       — Я устал делать лучше, понимаешь? Ты тоже виноват во всей этой ситуации.       — Объясни, — Линдстрем округлил глаза. — Если честно, я так ничего и не понял. «Лучше» ты называешь избиение людей и свою странную месть в отношении человека, с которым, с самого первого момента было понятно, у тебя бы все равно ничего не вышло?       — Мы говорили об этом, — Тут и я вклинился.       Сложно было не начать выступать в защиту Лили.       Я чувствовал, будто был готов взорвать этот мир ради одного человека. Только из-за того, что я стал причиной смены его настроения.       «У тебя получится всё исправить», — Думал я, лихорадочно заламывая руки.       — Если ты такой крутой, тогда отбери его у меня. — Бэм осклабился.       — Лил, да тише ты, — Я осадил парня, — Если ты кинешься на него, то нас могут исключить из школы.       — Я знаю, — Ответил он, краешком рта. — Но не сына директора школы.       Позади Бэма стоял Лютер.       Широко улыбаясь, он поигрывал ключами, стараясь не напоминать никому о своем присутствии.       Странно, что дневник до сих пор не был в его руках.       Мало помалу, вокруг нас начала собираться толпа учеников. Кто-то грозил позвать учителя, но тщетно.       Так или иначе, они бы сами очутились здесь. То было лишь вопросом времени.       — Давай я, — Я отвел Линде в угол коридора, — Вряд ли этот псих достоин твоего внимания.       — Ты смотри, какое время он выбрал, — Злобно ответил блондин. — Конец первой смены. Сейчас сюда придут наши родители.       — Да и хер с ними. — Уверенно сказал я. — Думаешь, он сможет сказать что-то твоей маме, или Кари? Чертас два. Я — несовершеннолетний, раз уж на то пошло. Пусть хорохорится себе. Правду-то мы знаем.       — Ну да, точно…       С другой стороны коридора прозвучал оглушительный удар.       Бэм лежал на полу без сознания.       Лютер развел руками.       — Простите.       Он нагнулся над поверженным, отбирая дневник, чтобы отдать его Линде.       Первый не спешил принимать протянутую ему вещь.       — Зачем ты это делаешь?       — Потому что из-за этой вещицы весь сыр бор, не так ли?       — Дело не в вещи, а в том, как часто ты оказываешься где-то поблизости от меня и моих товарищей.       — Нам нужно отойти. — Лютер вернулся, чтобы взять Бэма подмышку. — Есть такое место, где мы могли бы привести его в чувства?       — Думаю, да, — Без особого удовольствия ответил я, вспоминая о своей квартире.       Нахождение в компании Георга почудилось мне донельзя странным, но иного расклада ситуации я вряд ли видел.       Покинув школу, мы ускорили шаг.       Линде поджал губы, в типичной ему манере.       Что-что, а общество чернявого напрягало его в равной моей степени.       — Скажи мне, — Спросил Лили, — Вы, случайно, не в сговоре с этим? — Он повел подбородком в сторону безвольного обидчика.       Лютер, к которому и был адресован вопрос, прыснул от смеха.       — Много на себя берешь, Линдстрем.       — И почему я продолжаю ревновать? — Невесело проговорил я, глядя, как Лили и Георг состроили друг другу рожи.       — Это потому, что тебе не понять, какого это — провести всю сознательную жизнь бок о бок с этим человеком.       — Он по собраннее тебя будет, — Подметил я, разглядывая обоих.       — О, ты тоже клюнул на его непоколебимый вид бравого отшельника?       — Может быть, — Безразлично ответил я. — При мне, точно.       — Оба-два обольстителя. Я совершенно не удивлен, что вы нашли друг друга.       Я закатил глаза.       Когда им всем уже надоест копаться в нашей жизни, а?       Решив досадить тому еще больше, я предположил:       — А тебе, видимо, нравится угождать таким, как мы, да? Странный вид извращения. Не понимаю, хоть убей.       — Просто вы мне нравитесь. Отстань, Вало, ну?       — Как его можно не любить, — Злобно прохрипел Линде, завладевая сигаретой. — Смотри, какой хорошенький.       — Как по мне, я уже устал задавать себе вопрос, что тут, блять, происходит.       — Я его вообще никогда не задавал, — Невесело откликнулся боксер, перекидывая свою ношу на другое плечо. — Знать бы еще, что вы не поделили.       — Да. Третьи мозги бы нам не помешали. Вот как ты думаешь, — Спросил я у Лютера, — Почему Бэму не свалить, вместо всех этих дурацкий преследований? Я уверен, простым разговором мы тут точно не отделаемся.       — Да, вы можете поговорить по душам, но не факт, что он не продолжить вести себя в том же ключе, что и с самого начала.       — Я просто не хочу, чтобы он бегал с транспарантами, выкрикивая о моей ориентации кому не попадя. Нахрен оно мне сдалось?       — Ну, да. Так себе перспектива, — Задумчиво откликнулся Лютер. — Господи, сколько еще идти?       — Да мы уже почти пришли, — Линде взбежал по ступенькам, открывая подъездную дверь.       Прежде чем войти, Георг так хорошенько приложил Бэма о косяк.       — Пусть помнит о самосуде. Его никто не отменял.       Поковырявшись в замочной скважине, мы обнаружили полное отсутствие признаков жизни.       Это означало, что мои родители уехали на собрание.       А брат… Он вечно где-то пропадал. Суть, конечно, сейчас не об этом.       — Клади его на ковер, — Скомандовал я, вооружаясь стаканом с водой. — Остается лишь ждать, пока он очухается.       — Ни малейшего проблеска на надежду, — Угрюмо сказал Лили, забираясь на софу с ногами.       — Мне было бы крайне интересно услышать про вашу увлекательную дружбу, — Я делано улыбнулся, хоть моя ухмылка и была похожа на здоровский оскал.       Лютер и Лили переглянулись, заходясь хохотом.       Ты смотри, как сдружились.       Хотя, стоп. А ругались ли они вообще?       Ну, не начинайте. Меня тоже можно понять.       С каждым мигом я узнаю столько новой информации, от который мой мозг буквально рвет на части.       Линде — пройдоха.       Блядский арестант, с кучей вредных привычек. Практически уникальный человек, который может вывернуть твои кишки наизнанку, или стать чем-то вроде ангелочка с крылышками…       — Ты невероятно красив, — Пробормотал Лютер, обращаясь к Линде.       — Эй, я еще тут, — Я замахал руками.       Линде очень выразительно глянул на меня.       В его взгляде просыпалась некоторая бесовщина.       — То есть, тебе не нравится, когда я общаюсь с кем-то? Роман на стороне — это твое, но слишком неприемлемое, скажем, для объекта, который тебе так нравится? — Он удивился. — Если что, мы так прикалываемся. — Ох, — Он всплеснул руками, вытягивая шею, — Господи, Вилл, мне слишком не похрен на тебя, чтобы начать делать что-то по настоящему оскорбительное. Как это получается у тебя, например.       — А, то есть, ты решил мне о отомстить, да?       — Дела любовные… — Георг загоготал, возлегая рядом с Мико. — Такие темпераментные и мудреные.       — Так и есть, — Я тяжело вздохнул. — Думаешь, парень, вроде меня, не должен себя так вести?       — Клише, — Георг отмахнулся, — Ты не такой парень.       — Какой такой «не такой»?! — Я даже поперхнулся.       — Знаешь, эти образы, ты сам это понимаешь, чей-то косвенный вывод. Да, может подавляющее количество людей весьма похожи по своему смыслу, но то самое не отрицает существование таких личностей как ты, я и Линде. Послушай… Мы можем в открытую демонстрировать свои чувства, не боясь быть осмеянными. Пока здесь, в этой комнате, но и это уже что-то.       — Немного понимаю, о чем ты говоришь… К сожалению, я никогда не умел умничать. Зачастую, мне приходится слушать. — Я покачал головой.       — Отпетый хам, молчун и мальчик-одуванчик, — В комнате появился Йессе.       Мы дернулись.       — Теперь понять бы, кто есть кто, — Линде почесал голову, — Ты прости нас за это.       — Я даже спрашивать не буду, почему вы трое сидите здесь, обсуждая какое-то дерьмо под песни Йонне Аарона, пока бесчувственный Бэм Марджера валяется на грязном ковре.       — Я слишком устал спрашивать себя, как наши посиделки выглядят со стороны, — Линде зевнул, перекатываясь на бок, чтобы освободить краешек для хозяина ложа.       — На самом деле, мы ждем, пока Бэм придет в себя, — Пояснил Лютер.       — Он уже прекратил донимать тебя, Вилле? — Поинтересовался брат, занимая место рядом с Лили.       Я мрачно опустил глаза.       Кто-то хохотнул.       Знаете, мне нравилась эта обстановка, в которой все эти люди были частью моей жизни, хоть и немного странной, как могло бы показаться с первого взгляда.       Хотя, кого я обманываю! Она всегда была таковой при любой раскладе.       Я вздохнул.       — В том-то и дело, что нет. И я окончательно запутался в своем отношении к этому человеку.       — Давай рассуждать логически, — Пробормотал Лютер, — Если ты вел себя, как сволочь…       — Мы ничего друг другу не обещали. В том-то и дело, — Нервно заявил я, — Всё шло само собой, пока Бэму вдруг не показалось, что я веду себя некорректно по отношению к нему.       — Значит, были на то причины. Ты сам, как думаешь?       — Я и не рад, серьезно, — Я тяжело вздохнул. — Если бы можно было что-то исправить, то я бы не начинал с ним общаться. Оно ведь как произошло: Бэм появился в моей жизни очень неожиданно. Друг семьи, фанат моих песен, какая-никакая поддержка. А я… Я думал, что так оно и должно быть. Согласись, если ты не способен дать кому-то то, чего он хочет, то нечего переживать. Ты пускаешь ситуацию на самотек, покуда она не вырастает в самое настоящее чудовище.       — Не думаю, будто ты должен винить в этой ситуации только себя. — Брат покачал головой. — Как минимум, вы оба виноваты.       — Хуже того, когда это чудовище угрожает твоим близким. Можно представить несколько развязок одной и той же истории. Можно даже сделать перерыв, чтобы присмотреться к некоторым ранее не видимым деталям. — Продолжал я. — Однако, это ничего не решает. Покуда один пытается понять смысл вышеприведенного, второго устраивает наступление. А несогласованное, оно способно вызвать крайне неприятные последствия.       — Ты мыслишь слишком негативно, — Возразил Линде. — Иногда шутливое поведение способно разрешить любую проблему. Главное — по настоящему хотеть свести ее на нет. Так и во всем.       — Да, конечно. Заливай мне, будто у тебя не было ничего подобного.       — Было, почему нет? И, основываясь на этом, я пытаюсь подкинуть тебе пищу для размышлений.       — Спасибо. Нажрался, по самое горло, — Я испустил возглас, — Ну почему нельзя просто уходить от человека, который открыто шлет тебя ко всем чертям?       — Все мы теряем разум рядом с объектом притязаний, не так ли? — Йессе покачал головой.       — Это ты сейчас о Аароне, да? — В моем голосе проснулся глумливый интерес. — Просто интересно, зачем ты это сделал.       — А он, типо, не сказал тебе, как пытался спровоцировать меня?       — Блин, с чего ты взял что он мне вообще что-то рассказывал?       — Тогда откуда ты знаешь? — Брат негодовал.       — Не более, чем поверхностная информация из его уст, как мой брат, выродок, вцепился ему в шею.       — Да, звучит, и впрямь, так, словно я пытался совершить с ним акт насилия.       — Похоже чем-то на ток-шоу, да? — Я хмыкнул.       Тут и Бэм очухался.       Он сел, держась за голову.       Лютер подоспел на помощь, всячески извиняясь за содеянное, что, в принципе, ему не свойственно.       Или сегодня день был такой.       Хрен его разберешь…       — Отлично, — Марджера кивнул, силясь подняться. — Собрали целый консилиум, чтобы начать меня третировать, не так ли?       — Вовсе нет, — Резко ответил Линде. — Не спеши с выводами.       — Не думаю, что все так просто. Ты ведь тот человек, чей дневник я носил с собой круглые сутки напролет. Кто, как не ты, должен ненавидеть меня в пущей мере?       — Больше всего, меня волнует не судьба дневника, а твое состояние на сегодняшний день, — Признался парень. — Ты ведь должен понимать, что твое поведение ни к чему хорошему не приведет.       — Я это понимаю. Даже так, что ты вряд ли смог себе представить. — Бэм попросил у меня сигарету, откидывая волосы со лба. — Уж не ради меня вы все тут собрались? Дерьмовый кирпич на дороге вашего великолепного Вилле Вало? Как грустно…       — Я так не думаю. — Спокойно продекламировал Линде, — Не смотря на твои поступки, я не способен думать будто кто-то из нас желает тебе зла. Тот же Вилле, к примеру.       — Знаешь, Лили. А я тебе завидую, серьезно, — Бэв выдавил ухмылку. — Уж чем ты там обладаешь, что способен так рьяно привлекать к себе внимание, в принципе, невнимательного человека. Ведь Вилле именно таков: мистер сам в себе. В чьем блеске тонет даже он сам, вместе со своим отвязным поведением, связями случайного характера, эпатажным стилем…       — А тебе это чертовски нравится, — Подытожил брат.       — Конечно. — Опустошенно ответил Бэм, — Это то, чего никогда не будет в моей жизни. Понимаете, — Он обвел рукой комнату, — В этом месте лишь один способен родить нечто большее, чем все в Валилле. И он сейчас сидит рядом с вами.       — Как грандиозно, — Лютер поджал губы. — То есть, нам, прямо сейчас, начинать падать ниц и молиться?       — Я не думал, что ты меня поймешь. Ты ведь не был в него влюблен, как я. — Парень опустил глаза.       Я же пробовал отстраниться, словно бы это происходило с кем-то другим, но точно не со мной.       Чтобы вы понимали, в моей жизни никогда не было ничего подобного.       Я привык быть кем-то запертым в ящике до момента творческого выхлопа.       Я не был кем-то вроде Аарона, что умышленно вел себя так, чтобы люди волей-неволей обращали на него свое внимание.       Не было и козырей в кармане. Чего хуже — камня за пазухой.       Всё, что я делал, находило свое определение в рандомном выплеске эмоций, — выливалось без остатка до последующей перезагрузки.       Видимо поэтому мне были чужды подобные стачки, как и желание возгордиться, черпая на все двести момент всеобщего умопомешательства на моей персоне.       Блин, о чем я вообще говорю.       Чужое, пассивное, исполненное самолабызанием чувство, к которому стремятся пусть и не все, но многие, кому, так или иначе, не хватало некой толики заботы и любви. В связи с чем человек начал бы искать те самые в ответной реакции на некоторые свои поступки.       Многогранное и понятное, о чем я предпочел бы молчать, ибо в разглашении того самого я едва ли видел подлинный смысл.       И теперь, сидя здесь, я готов был карабкаться по стене, только бы унять непонятную ненависть ко всему живому, которое хоть когда-то посмело узреть во мне нечто такое, ради чего готово было бы занимать мое личное пространство, как свое собственное.       Это так же странно — претендовать на чье-либо внимание — как отнимать право на опровержение.       Увы, эту информацию нам не вкладывают в голову.       Ты думаешь, думаешь… Пыхтишь, мучаешься, домысливаешь и, вдруг, снисходит озарение. И это хорошо, если ты смог адекватно объяснить концепцию своей будущей мысли, которая сейчас напоминает нечто сырое и бесформенное.       Оно как дым, только успевай вцепиться, чтобы не забыть Х-сыворотку для решения назревшей проблемы…       Дайте еще секунду, чтобы напомнить Вам о моей растерянности.       Мне вот тут говорили, будто я сумел бы раздуть проблему даже из упавшего на пол колпачка от ручки. Но не добавляли же, сколько плюсов кроется в том же самом, если рационально пользоваться любой доступной возможностью докопаться до смысла.       Вечно что-то говорят. Это чрезвычайно бесит, если они не знают тебя лично…       Ты мешаешь сахар в чае, когда где-то на другом конце города кто-то накручивает себя по отношению к тебе так, будто ты пристрелил всю его семью.       Как глупо, согласитесь.       И вот, треклятый Бэм, ты сейчас передо мной.       Так почему бы тебе не пойти в задницу со своей любовью, если ты ведешь себя подобно чумной собаке?       Нет, я вряд ли могу дать ему то, что он от меня требует.       Я — ноль.       И я имею на это полное право…       Сотни тысяч хождений вокруг до около, против одной единственной правды, смысл которой заключается в естественной непереносимости конкретного человека.       Он спросит:       «Могло бы всё остаться, как прежде»?       И я не смогу ответить «да», ибо внутри меня перегорело нечто, сродни лампочки.       Конечно, можно обмануть себя, как и закрыть глаза на произошедшее. Однако, в следующий раз придется несколько раз подумать, прежде чем довериться этому человеку снова.       Пожалуй, в этом аспекте я отрицаю любое проявление высокомерности.       — Чего ты вообще ждал? — Спросил я с некой грустцой, обращаясь к Марджере. — Я ведь не так видел наш разговор по душам, где конечным итогом станет решение. Я не собирался собирать здесь этих людей, как не собирался днями обдумывать попытку объяснить очевидные вещи.       — У меня крышняк рвет, — Сознался Бэм. — Я даже пожрать спокойно не могу, не подумав о тебе.       — Больше похоже на фанатизм, чем на любовь, — Приметил Линде.       — А то ты знаешь, как это. — Процедил парень.       — Конечно, один лишь ты наделен этим великим даром, — Линдстрем закатил глаза. — Что бы ты знал, я накропал не один роман, чтобы разобраться в своих чувствах. Заметь, не бегал, как оголтелый, а постарался подвести себя к разумной мысли. Мне, — Он задумался, — Важно было отделить неистовое желание от искренности.       — Не важно, — Пробормотал я, — Твои выводы, Лили, совершенно ни коим образом не влияют на нашу ситуацию, которая, например, понятна нам с тобой, но не Бэму. Для нас двоих это точно что-то значит.       — Отлично спелись, — Бэм повел плечом. — Непревзойденный дуэт.       — Тебе что-то не нравится?       — Да. Не очень-то хочется быть на стороне проигравших.       Лютер расхохотался, спрятав лицо.       — Вы поглядите-ка!       — Тебя это забавляет, — Бэм удивился. — Сам-то как думаешь?       — Я думаю, мне плевать, что обо мне скажут другие. Более того, когда ты занят чем-то действительно важным, то вряд ли станешь задавать себе нелепые вопросы вроде: «а что обо мне скажут другие», «как я выгляжу сейчас со стороны». — Он растерялся, — Неужели я один так думаю?       — Нет, всё правильно. — Я кивнул. — У меня точно так же с музыкой.       Мы замолчали.       Знаете, над нами летало это облачко неудобной паузы, где у каждого было свое мнение, которое мы не спешили высказывать вслух.       Да и был в этом, в общем-то, смысл?       — И, что дальше? — Вопросил Линде, глядя на Бэма.       — Ничего. — Он стряхнул пепел, глядя за окно. — Я вёл себя по-дурацки. Это понятно.       — Даже стало интересно, что ты собирался сделать, не останови мы тебя.       — Только не упрекай меня, — Бэм съежился. — Я хотел, чтобы о твоих виршах узнали все. Гроза, молчаливый тип с охапкой комплексов, влюбленный и романтичный, аки Байрон. Красота.       — Ну, спасибо, — Линде закатил глаза, красноречиво разглядывая мой профиль. — Я уж думал, ты замахнулся бы на нечто более грандиозное.       — Отстань, — Он развалился на ковре, глядя в потолок. — Как-то тупо вышло. И бошка теперь болит, — Пробормотал он.       Лютер ехидно улыбнулся.       — Знаешь, Бэм, — Я задумался, — А мы могли бы начать всё сначала. Я про музыку. Гляди, какой у нас здесь симбиоз творится.       — Так и думал, что ты предложишь, — Невесело откликнулся скейтер.       — Значит, ты против?       Парень оглядел нас, задумчиво подперев подбородок кулаком.       — Знаешь, а это отличная идея, — Пробормотал он. — Надо бы немного подумать.       — Думать он собрался, — Йессе закатил глаза. — Отлично.       — Да чего ты сразу ерничаешь, — Поинтересовался я, слыша, как родители появляются в коридоре. — Я уверен, с этого момента мы попробуем исправить ситуацию.       — Вы как хотите, а я на прогулку, — Ответил брат, вытаскивая из-под Линде куртку.       — К Аарону, да? — Смешливо бросил Линде, поднимая большой палец вверх.       Йессе посмотрел на парня, как на отменный кусок мертвой плоти, предпочитая оставить блондина без ответа.