Похороненные сердца 3. Навсегда.

      Сегодня ночью Линде не спал.       Он рассказал мне об этом едва мы погрузили свои сонные тела в такси.       До гостиницы было всего три километра, но мы опаздывали, хоть и планировали выехать заранее.       Докуривая сигарету около парадных дверей, я повернулся, сталкиваясь с Йонне.       Парень был чрезвычайно лохматым и недовольным, но Линде он улыбнулся открыто, почти любовно.       Меня же он предпочел не замечать. Разве что поздоровался, сразу же отводя взгляд в сторону.       — Может, подниметесь? У нас еще час в запасе.       — Да. — Линде тут же выпрямился, вставая с бордюра и придерживая дверь для нас двоих.       Стоя в тесном лифте, я ковырял пальцем какую-то листовку, исповедуя неважные запахи и легкое шуршание чужой одежды.       Позже мы расположились на кровати. Каждый выбрал позу в соответствии со своим характером: Линде сел сдержанно, стараясь не попять полы модного пиджака, я сгорбился, обняв колени руками, Йонне заложил руки за голову, с интересом рассматривая вид из окна.       Наступила интригующая тишина.       Я не рискнул бы нарушить ее первым.       — Ты не слишком торопишься, — Заметил Лили, поигрывая ключами. — Я бы мог помочь тебе со сборами, — Добавил он простодушно, приметив открытый чемодан, в котором ютилась наспех набросанная одежда.       — Я ценю твою заботу, но в ней нет абсолютно никакой необходимости. — Йонне поднялся. — Хотите чай?       — Серьезно? — Я нервно повернулся в сторону друга.       Йонне осекся.       Линде чуть опустил голову. Густые волосы скрыли его напряженное лицо.       Кажется, он был готов к тому, что мы поругаемся.       — Что не так? — Переспросил Аарон, сворачивая пакет с едой, чтобы возложить его рядом с чемоданом.       — Ты серьезно думаешь, что всё нормально? — Крикнул я.       — Поясни.       — Ты приехал в этот город не просто с целью доучиться в школе. На то была какая-то другая причина, о которой ты мне никогда не рассказывал.       — Вало, я хочу поддерживать с тобой общение, но не в таком тоне. — Разъяренно ответил юноша, переставая играть роль хорошенькой подстилки. — Какого хера ты на меня орешь?       — Потому что я не могу не орать, когда ты делаешь вид, что не понимаешь меня.       Линде сморщился, отодвигаясь от нас и покидая комнату.       — Я буду в ванной, — Пояснил он.       Я проводил его смущенным взглядом, осознавая сколь сильно желал бы выйти следом.       — Предлагаю замять эту тему, пока ты не попытаешься держать себя в руках. — Йонне накинул пальто, сверля меня недобрым взглядом.       — А ты бы смог держать себя в руках, когда твой друг в тайне общается с Лили?       — О чем ты? Разве ты запрещал говорить мне с Линдстремом?       — Ребят, давайте-ка вы меня приплетать не будете? — За стенкой раздался спокойный хриплый голос. — Решите уже, наконец-то, с кем вы?       — Разве не ты говорил, что Линде мне не подходит? — Вскричал я, игнорируя просьбу друга.       — Да, не подходит. — Йонне кивнул. — Уж слишком он хорош для твоих неопределенностей.       — Ясно. — Я покачал головой. — Наверное, вы давно вместе.       — Не а… — Парень безразлично отмахнулся.       — Если я такой плохой, то какого черта вы оба все время ползете ко мне?       — Потому что я всегда думал о тебе, как о брате, которого у меня никогда не было. Я люблю тебя по-другому, ясно тебе? У меня нет друзей, которым я доверял бы больше, чем тебе.       — И тогда ты решил, что можешь появляться в моей жизни, отговаривая Линде от дружбы со мной?       — Ты смешон, — Йонне ругнулся сквозь зубы, — Разве можно кого-то отговорить, если он принял решение быть с кем-то? И я уже не беру в расчет тот факт, что ты готов думать обо всем о чем угодно, кроме как о единственном человеке, которому ты постоянно лжешь.       — Я не лгал ему! — Пояснил я.       Что ж… Еще немного, и правда вылезет наружу во всей своей красе.       — Готов повторить это еще раз, святой? Давай позовем Линде, и ты скажешь ему о нас. Вернее — о тебе. О том, как ты прибегал ко мне всякий раз, когда чувствовал, что натолкнулся на стену в общении с ним.       — Хочешь сделать меня виноватым?       — Да. Не мне приоткрывать занавес тайны в этой ситуации, но, может, ты хотя бы возьмешь на себя ответственность за двойную игру? Признайся, ибо ты видишь меня в последний раз. Скажи нам двоим всё, что думаешь.       — Как крепко вы сплотились. — Я покачал головой. — Друзья навеки.       — Вилле, — Йонне устало потер лицо, — Хватит убегать от себя самого, пожалуйста…       Линде вошел в комнату, усаживаясь на стул напротив нас.       Его, будто сделанные из мрамора, серо-голубые глаза светились пониманием и человечностью.       — Я не хочу забывать Йонне. — Пробормотал я. — Когда мы встретились с тобой, — Я указал на Линде, — Между мной и Аароном уже что-то было.       — Прости, — Лили пожал плечами, — Извини за то, что я встретился на твоем пути.       Это был не сарказм. Он действительно раскаивался.       — Нет… — Я замахал руками, — Конечно, в тот момент я подумал: «какой красивый молодой человек», пока ты не стал для меня чем-то большим. Ты меняешь меня, и мне это нравится…       — Тогда почему ты приходил ко мне? — Поинтересовался Йонне.       Конечно, этот вопрос мог задать и Лили.       Если бы не понимал меня, как себя самого.       — Потому что я чувствовал, словно не сумел сказать тебе кое-что важное.       — Например?       — О том, как хотел тебя когда-то в равной степени. О том, как чувствовал, будто между нами возникли некоторые недоговоренности. О том, как хотел… Переспать с тобой.       Йонне криво усмехнулся, но в его глазах была печаль.       — И ты переспал, чего уж греха таить.       Линде смежил глаза, слушая нас.       — И я бы делал это снова и снова, если бы мог понять — зачем?       — Боюсь предположить, чего ты ожидал — бурю, ураган страстей?.. — Еще немного, и Аарон закатит глаза. — Какой прекрасный треугольник.       — Я бы не отказался. — Линдстрем растянул губы в пошлой ухмылке.       Если бы я не находился здесь, то никогда бы не поверил, что он способен на такое.       Мальчик, из семейки миссионеров.       Хуже было лишь то, что Йонне ответил ему не менее развратным взглядом.       — Вы — оба — больные. — Процедил я. — Не удивлюсь, что вы лапали друг друга.       — Ох, посмотрите на него. — Аарон расхохотался, — Ангел.       — То есть, вы больше не сердитесь на меня?       — Будь на нашем месте другие люди, то всё было немного по-другому. Однако, здесь мы, и нам совершенно все равно, чем ты занимаешься. От твоей несусветной глупости едва ли я смог любить тебя меньше, чем кто-либо. — Ответил Линде.       — Тогда почему я не чувствую будто ты действительно придерживаешься такому мнению?       — Потому что я просил лишь правды, ясно тебе, дерево ты Виллевальское? — Линде взглянул на часы. — Не пора ли вам на самолет, сударыня, — Со злобной усмешкой поинтересовался он у Йонне.       — Пора, — Тот вздохнул, поднимая чемодан.       — Мне надо выпить, — Признался я, растерянно идя позади Линдстрема и Лииматайнена.       — Думаю, вам не стоит тащиться со мной в аэропорт, — Йонне вышел из гостиницы, закуривая и осматриваясь по сторонам. — А вот и такси подъехало.       — Обиделся? — Спросил я.       — Нет, — Сознался он, — Не хочу доставлять вам лишние хлопоты. К тому же, боюсь, после моего отъезда вам будет что обсудить, не так ли? — Добавил он, обнимая Лили, но словно бы держа его на некотором расстоянии.       Меня же он обнимал дольше обычного.       Не скрою, мне хотелось поцеловать его, но, знаете ли, ситуация не та, вокруг масса прохожих.       После того, как мне дали абсолютную свободу, мне перехотелось пользоваться ею.       Йонне стал для меня не чем-то запретным, а, по-соседски, близким, как и многие другие люди, к которым я имел не больше влечения, чем к кофейной чашке или камням под ногами.       Тут я, конечно, немного слукавил.       Не обессудьте, мое возбуждение полностью разрушило все ныне существующие планы. Но не сразу, а час спустя.       Тогда мы уже шли в рабочий район.       Линде закутался в пальто, начиняя уши привычной музыкой.       Я много курил, кусая губы и обдумывая произошедшее.       Теперь мы перестали обращать внимание на некоторые недомолвки.       Ничего, что могло бы произойти в ближайшем будущем, не могло вывести меня из привычных размышлений.       Линде чувствовал что со мной что-то не так.       Впрочем, мне казалось будто он весьма забавляется от сложившейся ситуации.       Более я не мог идти спокойно. Мне хотелось оправдаться.       — Прости, — Я нагнал его, сдергивая эти противные наушники с его прекрасной головы.       — Как грубо, — Проворчал он, сминая провода и укладывая их в карман. — Ждал весь месяц, а тут пару минут потерпеть трудно.       — Ты слышал эту песню уже тысячу раз, ну? — Я сдвинул брови.       — Мне нужно привести мысли в порядок, — Откликнулся друг, разглядывая меня. — Для этого я и решил немного отвлечься.       — Ясно.       Мы невозмутимо шли по набережной.       Прохожие казались мне призраками, проплывающими в зыбком утреннем тумане.       Странно.       Раньше мне было не всё равно, что они подумают.       Наплевав на субординацию, я пошел совсем близко к Линде.       Сейчас, как никогда раньше, мне не хватало его так сильно, как воздуха, если бы меня посадили в газовую камеру.       Взвинченный, он оттолкнул меня от себя, запутавшись ладонью в моих волосах.       Это было неприятно, но не настолько, чтобы сдвинуться с места.       Несколько секунд мы соревновались в переглядках, словно в желании просверлить друг друга насквозь.       Впихнув меня в телефонную будку, он прислонил палец к моим губам.       — Ну чего ты пристал, неугомонный?       — Я не могу контролировать себя так же хорошо, как ты, — Прошептал я, погружая его горячий палец в свой рот. — Согласись, приятно же.       Линде замер, пытаясь увидеть происходящее на улице.       — Ты — шлюха. — Заметил он в который раз.       Убрав ладонь с моего лица, он заставил меня сесть.       Расстегнув ремень, он вытащил член, придерживая дверь, чтобы в будку не зашел случайный посетитель.       — Я знаю сколь сильно ты неравнодушен ко мне. — Пробормотал я, давясь, но принимая в себя большой и твердый орган.       Развернув меня спиной, Линде наблюдал за шеей, на которой отчетливо виднелись признаки активной работы стенок горла.       Проведя ладонью по кадыку, он усмехнулся, сжимая мое тело в крепком захвате.       Заходясь в приступе удушья, я освободился, не торопясь сплевывать семя.       Отнимая лицо от паха, я почувствовал, как его сперма течет по моим щекам, губам, подбородку, оставаясь где-то в глубинах рубашки.       Взволнованно улыбнувшись, всё пытался понять правильно ли я поступил спровоцировав товарища на случайный секс.       Оправляясь от оргазма, он облизнул пересохшие губы:       — Сегодня я должен был присутствовать на ужине с матерью у ее лучшей подруги.       — К чему ты клонишь?       — Сам бы я не пошел, но с тобой…       — Это же здорово. Пойдем?       — Ты выдашь нас. — Линдстрем покачал головой, протягивая мне носовой платок.       Я ухмыльнулся, вытирая лицо.       — Не думай обо мне как о безрассудном идиоте, не способном контролировать свои чувства, — Устало произнес я, покончив с нехитрой процедурой.       Лили нахмурился.       — О, ты уже прикидываешь, как от меня избавиться, да?       — Нет. Я предлагаю шикарную идею — остаться наедине друг с другом, чтобы утолить твою жажду. — Линде улыбнулся.       — А получится? — Вопросил я с величайшим сомнением, — Иногда, мне кажется, целой жизни мало, чтобы воплотить с тобою все грехи, о которых я втайне мечтаю.       — Мне же хватит лишь момента, где ты признаешься в желании провести остаток жизни в атмосфере любви и нежности.       — Как это похоже на тебя — превращать животную потребность в изысканный процесс, не лишенный гармонии и эстетики.       Линде тыкнул пальцем в мою заляпанную рубашку.       — Я не вижу особой разницы в названиях, но стараюсь называть вещи своими именами, пусть и весьма возвышенно, в силу пристрастий. Как ни крути, я бы смог отличить вкус жаренной картошки от курицы, даже если бы их назвали совершенно по-другому.       — Какой ты у меня глубокий и осмысленный, — Томно подметил я, не стесняясь своей теперешней развязности в общении с ним.       Едва ли прежде я мог заметить эту мастерскую подоплеку — заставлять меня верить в непоколебимую суть собеседника.       Это его ловушки, и теперь я это заметил.       К тому же, я так устал думать о том, какой он распрекрасный на моем фоне — фоне чудака и потерянного мальчишки.       Да, мы — разные. Но какая, блин, разница, если сейчас мы без ума друг от друга?       Мы выбрались на волю.       Никто не придал особого значения тому, что два парня выходят из необычайно тесной кабинки, поправляя волосы и глядя по сторонам.       Получив заветную порцию ответного огня, я чувствовал себя как никогда лучше.       Часом, представил вдруг, как много вокруг нас людей, которым есть, что скрывать.       И моим родителям, и маме Линде.       И то, какими нам приходится быть, чтобы не нарушать устоявшееся равновесие в общении с кем-либо.       Подумал о потраченных усилиях и энергии на то самое.       О количестве часов в сутки, которые мы расходуем на то, чтобы заново становиться теми, кем нас привыкли видеть другие.       Смехота, да и только.       Вполне возможно, этим меня и привлек Лили, пусть я сомневался до конца в его помыслах.       Нам даже не пришлось извиняться друг перед другом за то, что нас не тянет к противоположному полу.       Тянуло бы и к женщинам, но не случилось такого.       Не зачем мне оправдываться за то, что не нашлось ни одной дамы, умеющей быть одновременно и мужественной и интересной.       Как и людей, которые бы не сказали, что мужество является исключительно чертой мужского характера.       У меня не вызывала ровным счетом никаких чувств попытка Ханелле носить мужские вещи или подстричь короткий ежик.       Другое дело, если бы она пыталась соответствовать каким-то закоренелым стандартам, являясь не той, кем она была на самом деле.       Даже в первый день нашей встречи я не задал Линде вопрос, почему в его гардеробе столько кожи, круглых очков, вкупе с длинными, ухоженными волосами.       Бьюсь о заклад, любая красотка не смогла бы соперничать с этой удивительно гладкой шевелюрой, которая не только на вид была мягкой и шелковистой, но и будто бы таяла на ладони, возбуждала, едва я решался пропустить ту самую сквозь пальцы.       Мы все разные. И это великолепно.       Теперь я старался вспоминать об этом гораздо больше, чем когда — либо.       Если отъезд Аарона на что-то повлиял, то на наше прежнее смятение.       Удивительно, я не думал будто смогу в одночасье отпустить все спасительные нити, поняв их ненужность.       — Куда мы идем? — Спросил я, отметая прежние мысли.       — Я думаю, ко мне домой, если ты еще не передумал. — Линде пожал плечами. — Если ты против, то…       — Издеваешься?       Линде промолчал, поймав мой взгляд.       На смену прежней эйфории пришел страх.       Я боялся, будто не смогу оправдать его ожидания.       Боялся, что убегу, так и не открывшись новому чувству абсолютного блаженства.