Возможно, нужно попасть в другой мир, чтобы понять...

Филип Зилф

— А потом ты сказал, что хочешь выпить, — потупив глаза, Саймон сидел около своей сумки, теребя кольцо, располагавшееся на большом пальце его правой руки. — А после? — А вот с этого момента я уже ничего не помню... — с обречённостью высказался лисёнок, но отчего-то мне казалось, будто он лукавит. Взгляд почти не выражал этого, но я буквально кожей ощущал это. Он что-то недоговаривал. Тем не менее, я не стал предпринимать попыток вывести его на эмоции или допытываться. Не чувствую особого доверия с его стороны. Возможно, он просто пока что не хочет об этом говорить, а я и не буду давить. Так и оставаясь в оглушительном дыхании леса, мы просто молчали, наслаждаясь погожим днём. Тихий шелест ветра так и шептал на ухо, предлагая развалиться на мягкой траве, ощутить под пальцами приятную ещё свежую травку, усыпанную росой. Впитать начинающие убывать солнечные дни, в преддверии пышущей красками бурной осени. Рыжеволосый тихо позвякивал колечком и ничего сам не говорил, а я и не требовал ответов. Возможно, нам обоим необходимо время для того, чтобы осознать случившееся или попытаться вспомнить хотя бы часть событий, несмотря на то, что он явно не рассказывал всей правды. Его растрепавшийся розовый свитер чуть испачкался в холодной, лучистой, зелёной травке, на которой мы проснулись, но всё равно выглядел на нём отлично. Только этот странный банан в его центре выглядел достаточно нелепо. Улыбка на секунду тронула лицо, подмечая такую забавную деталь. Стиль одежды Саймона не походил на выдержанный в какой-то определенной стилистике, больше напоминал просто удобные ему вещи. Зелёные пастельные штаны и розовые носки прекрасно облегали стройные ножки, скрещенные и притягательные. Не такие подтянутые, но и судя по натягивающимся на бёдрах штанах, не дряблые. Поймав себя на мысли, что бессовестно разглядываю своего, по его словам, друга, одёрнул себя. Отвёл изучающий взгляд, но, не кривя сердцем, понимал, что хочется вернуться и задержаться подольше на этих бёдрах или руках, нервно покручивающих ювелирное изделие. Дожидаясь, пока кто-то из нас отойдёт от марева или беспокойства, непослушные глаза вновь вернулись к тому занятию, от которого я оторвал себя некоторое время назад. По лицу лисёнка было не ясно, что оно выражает, но это прозвище "лимон", что дал тот я до потери памяти, в достаточной мере его выражало. Сморщенные брови и кислые губы, которые в улыбке, наверное, смотрелись куда лучше. Только поводов, как раз и не было. Скользя взглядом по молодому и обаятельному парню, внезапно понял, что эта родинка, около его рта, выглядит очень кокетливо и мне захотелось пощупать её. Прикоснуться к подбородку Саймона, повернуть лицо к себе, заглянув в глаза, и понять, что же он сейчас на самом деле скрывает. Но лучше, чтобы он сам доверился мне и открылся. Мои размышления прервал тихий вопрос: —Ты так и будешь продолжать пялиться и не начнёшь допрос?—вопросил он, всё сильнее покручивая колечко. —А есть смысл? Брови парня поползли вверх, но тут же опустились. Секундное проявление эмоций утонуло в холодном контроле. —Ты бы раньше начал меня допытывать и говорить, что это было бездумно, вот так позволять тебе напиться до такого состояния, что мы оказались в лесу, что не нужно потворствовать твоим секундным порывам и что я должен был бы тебя проводить до дома, а не напиваться так же как ты, что это безответственно и глупо, — почти что на одном дыхании выговорило голубоглазое чудо, морща лоб. Помолчав, я выдал: —Прям так?— улыбнулся кислому выражению лица. Кажется, он удивился ещё больше, потому что недоверие, отразившееся на лице, стало сильнее. Саймон медленно перевёл взгляд на мою улыбку и внезапно расслабился, покачав головой. —Да, так. —Сейчас я не сделаю ТАК,—хмыкнув, улыбнулся шире, чтобы он почувствовал, сколь незначительными являются для меня обстоятельства, при которых мы попали сюда. Сейчас что я, что Саймон в одной лодке и нет смысла шатать её вопросами и нравоучениями. Выражение недоверия сменилось просто растерянностью и молчание возобновилось. Голубые, светлые, словно два драгоценных камня, глаза, пытались сверлить меня и я отвечал ему тем же. Просто смотрел и не отводил изучающий взгляд. Так мы и смотрели друг на друга. Он пытался отыскать ответ, который я не мог дать. В силу потери памяти или его незримой закрытости, но пока просто не понимал, что же так настораживает Саймона. Первым отвёл взгляд он. Закончив свой нервный тик, он обнял одну ладонь второй, а затем тихо-тихо, так что я мог счесть это за просто какое-то бурчание себе под нос, произнёс: —Спасибо... Не став его смущать дальнейшими словами, я просто кинул ещё одну полуулыбку. Не уверен, заметил ли он её, но "Лимон" померк в безмятежном, безразличном выражении лица. Вместо того, чтобы смущать его диалогами, я прокрутил его рассказ в голове в последний раз, перед тем, как закончить наш отдых перед дорогой. —Мы встретились после окончания моих занятий и ты, как всегда, начал говорить, что мне пора прекращать сидеть ночами над проектами и больше следить за своим здоровьем. Что, сука, немного лицемерно с твоей стороны, ведь это мне говорит человек, который недавно пережил разрыв с Викторией и был пропойцей. Через такое небольшое время говорить о том, что мне следует следить за здоровьем?—он всплеснул руками от переизбытка возмущения и, насупившись, вздохнул. Возможно, он ждал какой-то реакции, но я просто сидел и слушал, не прерывая и давая возможность высказаться. Чуть погодя, он продолжил: —После занятий у нас был запланирован поход в спортзал, который прикреплён к тому участку, где ты работаешь. Для тебя он бесплатный, если не помнишь, и ты, наконец, затащил меня в него, долго-долго уговаривая, что я, видите ли, "слишком худой и не привлеку ни одну девушку своим телом как тростинка", —лисёнок опять осуждающе глянул в мою сторону. Мне подумалось, что это достаточно жестоко со стороны прошлого Филипа осуждать Саймона за его телосложение. Виноват ли он, что не слишком обладает физической массой? У него же могут быть и другие интересы, помимо спорта или женщин. Когда я только собирался выразить свою мысль, рыжеволосый уже продолжал, не дождавшись ответа: —Я заранее был собран и оставил в колледже все-все материалы, что у меня были с собой, взяв только свою сумку. В спортзале ты загонял меня как псину, а потом смеялся, когда я весь трясся в чёртовой планке. Твою мать, конечно я трясся! В последнее время у меня не было и дня даже на утреннюю пробежку!—лимон уже вскипал от негодования, но делал это не так эмоционально, скорее более холодно, морща лоб, при этом всё покручивая кольцо на большом пальце. Наверное, я до потери памяти был не совсем понимающей личностью. Только вот почему Саймон позволял к себе относиться подобным образом? —После мы пошли в ресторанчик и я спросил у тебя то, о чём не следовало, да, я знаю, что это бестактно, но мне хотелось так же поддеть и тебя! —А потом ты сказал что хочешь вы..

Воспоминание прервал тихий треск, что послышался из-за куста. Едва ощутимый, но мышцы напряглись и я весь обратился в слух. Упустив тот момент, когда Саймон начал говорить о не таких значительных вещах, больше бубнил, заполняя тишину, я резко прикрыл ладонью мягкие губы лисёнка, что несли всё, что угодно, в ответ он что-то недовольно промычал, нахмуриваясь. Палец лёг на собственные губы в жесте, говорящем не что иное как "тихо". Оглядываясь по сторонам и вслушиваясь во внезапно обострившуюся тишину, медленно вытянул из-за края чёрных брюк пистолет, найденный в сумке. Взяв его в обе вытянутые руки, я направил дуло вниз. Шестое чувство кричало: "Кто-то рядом! Он следит! Он близко!" На секунду переведя взгляд на Саймона, одними губами проговорил: "Сиди здесь". Резко подойдя к кустам, раздвинул их и узрел такие же напуганные глаза, маленькие и совсем не страшные. Маленькая проказливая белка засуетилась и в два прыжка запрыгнула на ближайшее дерево. Вскарабкиваясь цепкими лапками, скрылась в ветвях. Рыжеволосый выдохнул, но я не опустил пистолет. Чувство никуда не делось, просто притупилось, не давало покоя, не отпускало. —Филип, убери пистолет, это всего лишь белка. Это не белка. Совсем не она. Я чувствовал это кожей. Инстинкты вопили: "Он всё ещё близко!" Борясь с желанием не убирать пистолет, я засунул его обратно, туда, откуда достал ранее, чтобы не пугать и так перетрусившего лисёнка, который до этого оцепенел, закрывая рот, чтобы не издавать звуков. —Да, белка. Подойдя к Саймону ближе, протянул руку. —Поднимайся, нам нужно выбираться отсюда. Он посмотрел на мою конечность и, оттолкнувшись от земли, встал сам. —Обойдусь и без твоей помощи. Не понимая мотивов такого поведения, я опустил руку, чуть задерживая взгляд на недовольном лице. Взвалив на наши плечи сумки, мы прошли всего ничего, около полукилометра. Ступая по обширной площади леса, разглядывая его, пытались понять, где мы. Что я, что Саймон кричали и звали людей, но звуков автомобилей или человеческих голосов абсолютно не было слышно. После того как горло осадило чуть тянущей сухой болью от недостатка воды, возникла тишина и в ней кралось напряжение и мрак. Лес становился всё темнее и непрогляднее, чем оставленный сзади. Тишина была не только между нами, но в дышащем до этого пространстве. Вокруг была листва, но она не щебетала как до этого, не дарила приятное пение далёких птиц и не взывала к себе. Когда я понял, что мы забрели туда, куда не следовало, откуда-то сзади уже послышалось нечеловеческое рычание. Утробное, словно злой, осклабившейся на весь мир собаки, изголодавшейся по куску свежего мяса. Пробирающее до костей, уходящее в самые уголки души, вызывающее животный ужас, рычание. Сзади было ОНО. Чувство опасности усилилось многократно и я выхватил пистолет, выстрелив скорее наугад, чем целенаправленно целясь. Рука, что постоянно была напряжена, сделала это моментально и рефлекторно. Глаза уловили что-то костлявое и чёрное, ростом под два метра, с огромной пастью и глазами, смотрящими на нас, будто на добычу, кусок прекраснейшего стейка, которым он сегодня полакомится, глазами оголодавшего бедняка, который хочет вкусить желанный ломоть хлеба, мерещевшегося ему во снах. Пуля попала куда-то в плечо чудовища и оно заголосило так громко, что испуганный и онемевший Саймон за моей спиной, пискнул. Этот маленький лисёнок, должно быть, был настолько напуган, что ещё несколько секунд и он просто свалится от страха. Жуткий монстр ринулся на нас, перебирая всеми тонкими костлявыми ручищами, истекая чёрной пузырящейся кровью из раны, открывая смердящую, клыкастую пасть. Всего секунда и оно бы приблизилось к совершенно безоружному Саймону. Долговязая лапа с острыми, как бритва, неровными когтями, совершила взмах, но не успела. Не помня себя, я резко схватил за запястье дрожащего парня и потянул на себя. Ватные ноги рыжего поддались и он порывисто, чуть не свалившись, ушел влево. Уродливая конечность, под которой сейчас должна была находиться разорванная плоть моего спутникая совершила кульбит и монстр покатился кубарем в дерево, что было за спиной лисёнка. Это должно дать нам несколько секунд. —Бежим!— скомандовал я, не отпуская запястья, и потянул на себя рыжего, пребывающего в состоянии нестояния. Срываясь с места, держа за руку Саймона, мы мчали со всех ног куда-то назад, к тому, живому и не желающему нашей крови лесу. Не позволяя страху завладеть собой, я судорожно пытался придумать варианты отступления. Как можно избавиться от этого существа на хвосте, что уже явно догоняло нас? Фора в несколько секунд была слишком незначительна, чтобы мы могли противостоять ему. Свист в ушах, леденящее душу рычание за спиной и ноги, что забились от резкого старта и непродолжительного, но интенсивного бега. Мы ещё не восстановились от мышечных болей, что преследовали тело всего пол часа назад, а перспектива стать ужином для огромного, чёрного, ужасного "демона", самая последняя из возможных вариантов событий, что я бы хотел пережить. Натужное прерывистое дыхание Саймона заставило меня понять, что физические тренировки для него и правда чужды. Он не смог выдержать и нескольких минут погони. Почувствовав за спиной дыхание смерти, я резко оттолкнул уставшего лисёнка в сторону, принимая удар когтистой лапы, что предназначалась ему. Три когтя пронзили левое плечо, неглубоко прорезая, но тем не менее, задевая. Саймон упал на землю от резкого толчка и по инерции перекатился в кусты, при этом жёстко приземляясь. Я же остался один на один с животным, что, затормозив, отпрыгнуло от меня на метра три, и, вытянув язык, облизало когти. Шершавый и длинный. Он прошёлся по конечности, смакуя вкус добычи. Боль притупилась адреналиновым ушатом, что вырабатывало тело. Страх не сковывал, а давал толчок к самозащите. Всё тело, напряжённое и сосредоточенное, готовилось к битве. Секунда длиною в вечность. Чёрные бусины в которых можно увидеть собственную погибель. Выстрел. Монстр увернулся, приближаясь, пуская когти в дело. Ещё выстрел. Я увернулся от неминуемой смерти, как и чёрный демон, который увернулся от пули. Ещё секунда. Боль под исполосованной на груди рубашкой. Собственный запах крови. Рык животного, что так резво уворачивалось от уже четвёртой пули. Магазин ограничен. Его нельзя тратить весь. Эта мысль билась в моей голове. Тихие всхлипы, доносящиеся откуда-то слева. Я отвлекся на них, что стало ошибкой. Большой ошибкой. Голубые глаза, в которых отражался ужас, сменились чёрными и, попытавшись отшатнуться, я не успел, монстр вонзил в правую руку острые, словно кинжалы, когти. —Филип!—надсадно закричал Саймон и в этот момент всё пространство заполнил белый свет. —КХВААААА!— издал самый громкий и ужасающий рёв монстр. Он вынул из меня свою костлявую руку, пропитанную алой кровью и сжался в комок, откатываясь словно от удара. В нос ударил запах палёной смердящей плоти, хуже, чем вонь, исходящая из его зубастой пасти. Он рыкнул в последний раз перед тем, как ему снесли голову. Чёрная кровь из тела чудовища брызнула на землю, окропляя тёмно-зелёную траву, напитывая её сполна. Монстр, что вселял животный ужас, оказался обезглавлен за мгновение. Миг и его нет. Но на его место пришла другая угроза. В лице человека. Парень на вид лет двадцати, наполовину скрытый капюшоном. Такой молодой, но уже достаточно сильный, чтобы одним махом отрубить голову чудовища. Мысль о том, что умирать от рук человека еще поганее, чем от лапы потустороннего существа, затуманила разум. Поднять обе израненные руки я смогу, но с большим усилием. Здесь и сейчас, возможно, я умру от рук этого парня. Только он сделал шаг в мою сторону, как дорогу ко мне ему перегородил дрожащий, как осиновый лист, Саймон. На ватных, заплетающихся ногах, маленький и такой хрупкий. Тем не менее, из его рук лился свет. Свет, что заполнял вокруг него пространство и был ощутим, скорее всего, даже тому парню. Они оба на глаз были примерно одного возраста, но так отличались по манере держаться. Срывающимся и нерешительным голосом, явно сквозившим слезами и истерикой, он проговорил: —Не..е подходи! Не подход..и! Руки рыжего сотрясались, а разум, затуманенный недавно пережитым ужасом, мог дать осечку в любой момент. Физический белый свет, что дарил угрозу и каким-то образом успокоение, поражал красотой. Я не мог поверить своим глазам, это было прекрасно. Свет, будто бы живой, струился солнечными зайчиками с кончиков пальцев. Как будто мириады светлячков, летающих в ночи, освещали тёмную чащу. Увидев эту хрупкую спину в изорванном и грязном свитере, я понимал, что это тот самый хрупкий паренек, скрытный и чуть язвительный. Этот малыш, вместо того, чтобы бежать со всех ног, заступился за меня, пришёл на выручку, несмотря на ужасное состояние. Восхищение к такой отваге заполнило всё моё естество и глаза не могли отстать от образа хрупкой спины лисёнка. Этот самоотверженный поступок, не смотря на внешний ужас, давал понять, что для Миньярда я - не последний человек. И он для меня впредь не последний. Я должен его защитить, несмотря ни на что. Только я собирался встать подле Саймона, чтобы, если нужно будет биться насмерть при помощи оставшихся пуль и не слишком-то эффективных кулаков, как французская речь резанула слух: —Остынь, парень, я не собираюсь причинять твоему другу вред, —проговорил убийца, снимая капюшон, высвобождая чёрные волосы. Черноволосый парень показал себя, наверное, думая, что так заслужит хоть толику доверия, но для Саймона, который был достаточно закрыт даже для меня, по его словам, лучшего друга, это не играло роли. —Я не понимаю! Не понимаю, что ты говоришь!—истерично проголосил лисёнок, потрясая руками из которых лился свет, становясь жарче. Только сейчас я заметил, как он держал руки в стороны от себя. Он не только угрожал парню и боялся его, он боялся и света, что исходил от него. Вдруг из-за спины черноволосого мальчишки, совсем уж молодо выглядевшего, вышла такая же юная девушка. Её золотые глаза лучились искренним добром и участием. —सब ठीक है बेटा, अब सब ठीक है। हम कोई नुकसान नहीं करेंगे। हम मदद करना चाहते हैं।.—она, пытаясь успокоить Миньярда, потрясала руками, будто усмиряла дикого жеребца. —Я не понимаю.. — Саймон всхлипнул и слёзы покатились сильнее. —Кажется, они не хотят нам зла, — просипел я осевшим от пережитого голосом. Рыжеволосый обернулся на меня и увидел располосованную рубашку, всю в крови. В моей крови. Голубые глаза потемнели и я узрел такой ужас, которого не видел даже в момент, когда мы встретили монстра. Солёные слёзы оставляли дорожки на коже, осветляя и без того бледное личико. —Я понимаю, что говорит парень, он сказал что не хочет нам зла. —Попытался я встать, опершись на более здоровую руку, но только вскрикнул от накатившей боли. Руки не сломаны, но кожа на левом плече поцарапана, на груди четыре больших пореза от когтей, а в правой руке три дырки, по сантиметру каждая , пробили меня почти насквозь. —Я не верю им, — запинаясь, произнёс Саймон, быстро отворачиваясь от меня и, морщась, дёргается, не контролируя свет. —आप अपनी शक्ति का गलत इस्तेमाल कर रहे हैं। वह आपको चोट पहुँचा सकती है, — девушка обеспокоенно двинулась вперёд. —Не подходи! — страх Миньярда вылился в гнев и он, отступив, усилил свет, что жалил и его, и людей вокруг. —Он в состоянии аффекта и не знает, что творит. Вы действительно не хотите нас убить, как и это? — ответил я по-французски парню, кидая взгляд в сторону мёртвого. Черноволосый юноша, удивлённый моими познаниями, сразу ответил: —Не хотим. Как только мы увидели, что за вами следит рейк, то последовали на помощь, но из-за секундной заминки пропустили момент, когда он напал, не подоспели вовремя,— виновато проговорил он. —Они хотят помочь. — сказал я рыжему в спину, — Саймон, они друзья и не собираются нас убивать. Монстр мёртв и опасность миновала. Рыжеволосый будто не понимал, что я говорю, но свет потихоньку стал утихать. —Иоланта может помочь утихомирить его силу, — внезапно произнес парень. —Как? —हाथ, — указала девушка на руки, поняв, что я имею ввиду. —Как? —Ей нужно коснуться парня. Я не знал, сказать ли Саймону о том, что до него должна дотронуться незнакомая девушка. Он не понимает, что творит и явно не подозревает, что происходит. Страх и гнев туманит разум. Позволит ли тот, кто запрещает прикосновения лучшему другу, дотронуться до него незнакомке? Всё же оттолкнувшись от земли ногами, я резко встал, игнорируя потемневшую в глазах дымку и, пошатываясь, чуть ли не падаю на маленького рыжего смельчака. Он резко оборачивается ко мне и выставляет руки вперёд в попытке поймать, почти касаясь торса. В месте, где мы едва соприкасаемся, ужасно горит кожа, а одежда, истерзанная чудовищем, по ощущениям вот-вот загорится. В эту секунду девушка, не теряя времени, подбегает тихо, словно мышка, шагов которой не слышу даже я, только видя обзор на картину, происходящую за спиной Миньярда, и касается кожи, чуть выше воротника лисёнка, около уха. Свет мигом потухает, перетекая в руки черноглазой и она, будто обжигаясь, хватается за руку, которой коснулась Саймона. Сам же парень обмякает на землю и я подхватываю его более здоровой левой рукой, придерживая за талию, морщусь от колющей боли. Бесчувственный парень, спящий на моей груди прижимается к изорванной рубашке, будто сам недавно не выдавливал строгое "Без рук!". Судя по всему, спаситель, а не каратель, тут же подбегает к пострадавшей, обнимая ту за плечи, выхватывая ладонь, открывает стеклянную незамысловатую фляжку и поливает длань водой. На открытой коже и правда виднеется плоть, которая чуть поджарилась от соприкосновения с тем горячим светом, что казался мне таким прекрасным. Приложив свою здоровую руку на больную она закрывает глаза, мгновение, и на кончиках появляется чуть заметный зелёный свет, струящийся едва заметным потоком. Секунд десять она так и сидела, а потом, убрав руку, я узрел чудо. Чудо лечения и регенерации. Девушка вылечила ожог на своего коже. Я не мог поверить в это, как и не мог поверить в то, что случилось ранее. Сознание отказывалось воспринимать происходящее как правду.