***
Чимин отправляет смс Тэхену, в котором пишет что-то непонятное о нём, Юнги, Хосоке и сексе. Ким пытается собрать всё вместе, но итог получается отвратительным. — Секс втроём? — с опаской спрашивает Тэхен, когда встречается с Паком утром на практике. — Чего, блять? — раздражённо бросает другой, накидывая белый халат. В их университете проходит практика, потому учащихся первого курса направили в одну из больниц Сеула. Но Чимину ничего не хочется, кажется. Он в совершенно расстроенных чувствах спускается в столовую вместе с однокурсником. — Я же сказал, что случайно переспал с Хосоком, когда приходил к нему расставаться, — бурчит он, прожигая взглядом булку с корицей на своей тарелке. — Случайно? — разворачивается Ким, глядя на поникшего рядом парня. — Это, типа, он предложил присесть, а ты перепутал стул с его членом или как? — немного посмеивается тот, но внутри ему действительно жаль друга. — Я не знаю…я будто был не в себе, — присаживается за свободный столик в столовой. — Я не люблю его, но…расстаться было сложно. Ким ещё пару минут слушает размышления парня рядом, а затем переводит взгляд на дальний столик, замечая сидящего за ним ДжейКея, что показывает ему свой изящный средний палец и смотрит недовольно. — Думаю, ты просто боишься рисковать, — заключает Ким, переводя взгляд на друга. — Я? — недовольно поднимает голову Пак. — Ты уверен?! Мы же всё время творим какую-то херню с тобой, и ты говоришь, что я не умею рисковать? Да риск — моё второе имя. — Скорее, третье, — перебивает другой. — А второе какое? — сводит брови к переносице. — Похотливый кобель, — посмеивается одногруппник, пододвигая к другу тарелку с булочкой поближе. В ответ Пак бурчит что-то невнятное о том, что поступил опрометчиво, когда доверился Тэхену, и как он пожалел тысячу раз об этом решении, и вообще, Ким Тэхен — наказание, посланное самим дьяволом. Голубоглазый на это лишь отмахивается и ещё шире улыбается, кусая булочку с маком и запивая её соком, и продолжает: — Я имел в виду совсем не это. У тебя всё было однообразно до появления Юнги. Раньше ты ходил в универ, ссорился с родителями, спал с Хосоком, забивал на всё и вся… — Прости, а что сейчас-то изменилось? — перебивает Пак, состраивая недовольную мину. — Ты всё это как бы делаешь, но уже с другим подходом. Пак хмурится и собирает пухлые губы в тонкую линию, не совсем понимая, что до него хотят донести. — Во-первых, ты сам сказал, что родителям признался, что гей, когда мама вдруг спросила про Шугу. Во-вторых, с Хосоком у тебя как в последний раз было? Нежно, трепетно, временами Юнги, — делает глоток сока, — а про то, что ты плакал, стоит упоминать? Я ж вообще думал, ты не человек, а робот…и опять же, фигурирует в этом никто иной, как наш сахарок. — Ну, прекрати, — отмахивается Чимин, всё продолжая хмуриться, — я вовсе не изменился. Люди так быстро не меняются. Да люди вообще не меняются, — на пару секунд задумывается. — Ну, наверное… Тэхен закатывает глаза так, что видит свой мозг, и принимается доедать булочку, отказываясь соглашаться с другом. На вечер они договариваются встретиться в баре возле универа, чтобы неМНОГО выпить, и расходятся по домам.***
— В смысле ты не придёшь, придурок? — злится Пак, когда узнает, что сегодня пить придётся в одиночестве. В ответ говорят о том, что появились непредвиденные обстоятельства из-за приезда мамы, которая покинула Тэхена, когда тому было всего пять. Наверное, поэтому Ким понимал ситуацию Чимина с его родным отцом больше всех и как никто другой поддерживал его. Пак отвечает, что всё в норме, и тот может не париться из-за него. Но…вначале он немного хмурится, снова шмыгая маленьким носом, а когда приносят бутылку персикового соджу, в одно мгновение перестаёт быть таким. Становится лишь более угрюмым и подавленным, но сам понимает свою вину. Да когда это видано было, чтобы Пак Чимин вообще что-то признавал, вроде своей неправоты и вины? Он снова ненадолго задумывается об этом, выпивая стопку соджу. Так легче думается. А затем рука непроизвольно тянется к карману, пытаясь выудить мобильный телефон. Он наконец решает прочесть все те смс, что ему вчера писал Юнги. Чимин видит чужие эмоции и чувства в каждом таком уведомлении, и снова завидует, как в тот первый раз в Южном районе, когда он опоздал на автобус. У мятноволосого на лице было множество эмоций, которые парень тогда так и не смог прочесть из-за собственной растерянности. У Чимина же ничего такого не было. И, казалось бы, быть не может. Но Юнги исправил это, и тот всё же почувствовал, но сам же всё и обломал. Парень решает написать что-то в ответ, считая, что ещё совсем не поздно. «Ты злииишься…бука…а я не читао тогда твои смс…ткой я мудак. Знаешб, я когдв ток увидел теья, то сращу захотел. Твои губы бвли такими розоввми и сладкимм, даже издалека. Я уже тогла представил, кск ты млжещь хлрошо целоваться. А когла ты не отвернулся от меня в тот раз на холме, то я пончл, что ты не как все. Нет, наверно, это бвло немнрго раньше…когла ты взял меня за руку, выбегая ижз супермаркета… Ты взял мою руку, а я прелставио, как бвло бы приятно если бы ты так нежно сжимал мою руку во времч секаса…сеска…секза… короче, не важно… Когда мы целовались в поле на кровати, то я представио, как твои мокрые губы скользят по моему телу, облизывая мои соски. Я, наверно, корченный мудила, если уже тогла хотел, чтоь ты засунул своц член мне в задницу, и снова поцеоовал… Но ты такрой красивый…твои волосы сводят мння с ума…да ты весь с ума мння сводишь! Хочу ТРАХАТСЯ только с тоьой, Мин Юнгез…чёрт, Юнгей…да блчть, …Юнги. Мин Юнги. Вот. Знай, мой член — твой член! И толкто. Твои глаза ппросто потрясающие. Я, кажается, схожу с ума…птоому што мне нрравится южныц гопник. У тебч такое было? Блят, это я в пкрвый раз что-то почувствовал… Стоит ли мне отметить это? Вот чеорт…я уже отмечаю…хах… Жаль, что ты не увтдишь это смс, хеон…». Пак уверен, что не нажимал рассылку всем своим контактам. Он в этом абсолютно уверен. И неМНОГО пьян.***
Чимин в панике собирает рюкзак с вещами, беспорядочно бегая по комнате в поисках белого халата. Ким Тэхен, сидя в его комнате уже минут двадцать, наблюдает за другом, что пытается якобы успокоиться, начиная нервничать ещё сильнее. — Чимин, — вырывает из собственных мыслей парня. — Блять, Тэхен, ты читал? Читал? — совсем слёзно спрашивает он, смотря на друга. В ответ положительно кивают, открывая на телефоне то самое злополучное смс. — И что, ничего не скажешь? — краснеет Пак. Ким просматривает уведомление ещё раз, чтобы найти подходящие слова, но получается только: — Ну…«трахаться» пишется с мягким знаком, — заключает Ким, глядя на нервного друга рядом. — Это всё? — недовольно морщится другой, разводя руки в стороны. Тэхен пожимает плечами, и парень рядом снова начинает бегать из угла в угол. — Я думаю, ты всё правильно сделал, — совсем тихо произносит Тэхен, и Пак даже перестаёт двигаться. — Ну, не считая рассылки всем контактам, — осторожно продолжает он. — Ты написал то, что хотел. В любом случае, вы не общаетесь с Юнги сейчас…поэтому не следует переживать. Не забивай голову этим, будет тяжело…но…подумай о том, как можно попытаться всё это исправить. Пак ещё секунд пять глядит на друга, а после пускает одну скупую слезу, что в один миг скатывается по его пухлой щеке. Ким всё без слов понимает, подходя к нему ближе и заключая того в крепкие объятия. Чимин утыкается в плечо друга, обнимая в ответ. От голубоглазого пахнет ромашковым чаем, и это успокаивает. — Если что, ты можешь пускать слюни прямо на эту футболку. Мне её оттенок совсем не нравится, — дополняет Тэхен, обнимая сильнее. Чимин даже улыбается, когда слышит подобное, и снова задумывается, какой, оказывается, Ким Тэхен внимательный, а ещё любит такие же цвета рубашек, что и он…и причёску идеально укладывает каждый день, как он…и свечи с ароматом любит…и журналы такие же читает…чёрт… — Тэхен, ты гей? — выдаёт Чимин, отстраняясь. — Я вот и пытаюсь понять, а ты отходишь куда-то, — совсем серьёзно произносит он. — У меня почти встал, а ты дёргаешься. Ну-ка, вернись обратно, — одной рукой зовёт подойти к себе. Чиминовы глаза, как две большие картофелины, а сам он пятится назад, вдруг понимая всю дикость ситуации. — Ты, блять, больной! — выдаёт он, не переставая пятиться назад. — А на ком мне ещё проверять? — кричит недовольно другой, ставя руки по бокам. — На Чжинёне из второй группы, что с восьмого класса дрочит вприсядку, или на Хёнки из третьей подгруппы, что, кажется, и свой член в руках не держал? А? — Не надо мне перечислять всех геев нашего универа, — затыкает его Пак. — И вообще, такие опыты нужно проводить на врагах, — предлагает он, — а не на друзьях, — злится. — И на ком же? — А ты что, к концу первого курса врагов себе не нажил? — щурится Пак. — Кто тебе два раза подряд портил твоё милое личико? Ким удивляется, приоткрывает рот и пошире открывает глаза. — Ну нахер! Он же убить может, если я такую проверочку устрою, — испуганно произносит Тэхен. Пак поджимает губы и снова хмурится, отвечая: — Не думаю. Он сказал, что ты сладенький, — облизывает пересохшие губы и слабо улыбается, уже забывая о том, что случилось минутой ранее. — В смысле? Что? Когда? — бросает заинтересованный взгляд в сторону друга и подходит ближе. — А ты чего так возбудился? — усмехается Пак, чуть щурясь. — Тебе нужно просто проверить, не обязательно на член садиться, Тэхен. Притормози. Ким слегка опешил, опуская стыдливый взгляд вниз. И вправду, с чего это он вдруг так взбудоражился, когда разговор зашел о ДжейКее? Тэхен решает, что немножко побудет хитрым, что с этого? Вон, у Пака грехов в два раза больше, и ничего, живёт ведь ещё. Закидывая рюкзаки на плечо, они покидают чиминов дом.***
Юнги просыпается от боли в области головы и запястьев. Руки неприятно сдавлены то ли верёвкой, то ли какой-то тряпкой; по лбу, кажется, стекает маленькая струя крови, пачкая его светлую футболку. Он еле-еле открывает глаза, морщась от света, и крутит головой, чтобы понять, где он находится. Последнее, что он помнит, это то, что вышел из трейлера на улицу, а дальше удар по голове, темнота и потеря сознания. Он не понимает, как кому-то могло понадобиться вырубить его на его же районе. Не по-пацански это. Его взгляд пытается сфокусироваться на чём-то или, скорее, на ком-то. Молодой человек, что сидит на стуле, закинув ногу на ногу в его трейлере, и копается в миновом телефоне, закидывая в рот маленькие зефирки. Светлые волосы, высокий рост, худощавый; дорогие тёмные джинсы и лёгкая рубашка хорошо подчёркивают его фигуру. — Ну что, зелень, — поворачивает голову незнакомец, — проснулась? Он берёт пачку со сладостями и подходит к зелёноволосому. Левой рукой хватает за подбородок, осматривая лицо, при этом щурясь. — Приветики, Юнги, — с победной ухмылкой проговаривает он. — По какому поводу пришёл? — вопросительно глядит Мин. Он узнаёт этого светловолосого парня перед собой. — И какого члена я привязан? — Оу, — состраивает грустное лицо, — я тот самый парень, с которым спит милашка-Чимин, ты знал? — закидывает маленькую сладость себе в рот. — Не поверишь, сосок, но он мне всё рассказал, — усмехается Мин, всё ещё пытаясь понять, что здесь происходит. С Чон Хосоком они познакомились, как только начали учиться в старшей школе. Вместе сидели за партой на истории, вместе занимались после уроков, ходили на один и тот же художественный факультатив. Так и начали дружить. Всё бы ничего, но отец Чона запретил тому общаться с Юнги, сказав, что такой друг ему не подходит по социальному статусу. Мол, Южный район ничем особым не славится, как только грабежи да насилие, и нет там ничего такого, что могло бы понравиться. К тому же, отец Чона неплохо так поднялся в бизнес сфере, и обычные люди ему были уже ни к чему. А Хосок хотел, правда, хотел продолжать общаться с Юнги, но жизнь распорядилась по-другому. Точнее, его отец. Парень поступил в университет, а у Юнги с учёбой как-то не срослось. Они даже вместе хотели поступить в университет искусств, несмотря на запрет чоновых родителей не общаться, но ничего из этого не вышло. Юнги тогда ужасно расстроился по этому поводу, ведь ему в жизни не хватало чего-то прекрасного и светлого, а вот рисование он считал тем самым прекрасным. Но Хосок не совсем бросил друга: он помог Юнги в последний раз, взяв парня и его отца в автомастерскую к своему брату на постоянную работу. А потом всё как-то закрутилось, они немного поссорились и перестали видеться вовсе, даже в городе и даже случайно. — Мечтал тебя увидеть с того момента, как узнал, что Чимин думал обо мне, когда трахался с тобой, — ухмыляется Мин. Другой улыбается ему в ответ, беря в руки кочергу, что стояла рядом со стулом, на котором сидит Юнги, и прикладывает острым краем прямо к миновой груди, слегка надавливая на неё. — Я всю голову сломал, думая, кто же этот Юнги, что Чимин вдруг решил расстаться. А потом эта рассылка на его телефоне, где была указана твоя фамилия, и мне всё сразу стало ясно, — объясняет Чон, держа железяку у чужой груди. — Будешь отвечать на мои вопросы, мятный, — заключает он с недовольным выражением лица. — Отвечу верно — получу зефирок, не верно — кочергу? — Что? — искренне удивляется Хосок, а позже до него доходит, и он вновь скалится. — Нет, нет, нет. Они для меня, — прячет пачку со сладостями за спину, — а для тебя только кочерга. Тебя что-то тревожит, сладенький? — замечает миновы попытки высвободить руки. — Ты поверишь, если я скажу комары? — снова язвит Юнги, забивая на эти попытки. Руки связаны крепко. Он бросает осторожный взгляд в окно, в котором видит стоящий напротив трейлер Чонгука, и даже немного радуется, но потом вспоминает, что тот на практике в больнице, а после должен был ехать в Пусан к маленькой сестре, и надежда на помощь исчезает за считанные секунды. — Знаешь, я всё же развяжу тебя, — заключает Чон, качая головой. — Как думаешь, почему? — интересуется он, а позже сам отвечает на свой же вопрос. — Потому что знаю один твой ма-аленький секретик, — начинает развязывать верёвку. — Ты не ответишь мне, если я ударю тебя. Это так замечательно, — победно улыбается Хосок, убирая верёвку с чужих рук. — Ты такой жалкий. Живёшь в опасном районе Сеула, а ведёшь себя, как нытик-пидорас… — Прости, точно так же, как ты? Хотел это сказать? — складывает руки на груди, нервно постукивая зубами. — В каком смысле? — Заявляешься ко мне, бьёшь по голове, связываешь руки, едва не пытаешь, — перечисляет Мин. — Разве ты не ноешь где-то глубоко в душе? Всё это видно в твоём поведении, кретин. Хосок злится, краснеет и дрожит, сжимая сильнее своё «оружие» в руке. — Он не любит тебя, смирись, — снова проговаривает Мин, после чего сразу же получает кочергой по лицу. Несильно, но старый стул, на котором он сидел, качнулся в сторону, из-за чего мятноволосый свалился на пол, совсем не ожидая подобного. На его щеке остаётся большая красная царапина. Юнги ощупывает её, пачкая пальцы в крови, одновременно радуясь, что ему вроде как не сломали челюсть, но всё же напрягаясь, начиная бояться исхода этой ситуации. Он ведь и правда ответить не сможет. И даже не потому, что нет физической силы, а, скорее, духовной. Внутри него есть что-то правильное и чистое, что не позволяет, как ДжейКею, крушить всё на своём пути. Яркий пример — Ким Тэхен. Второй раз он получил от Чонгука за то, что, ухмыльнувшись, произнёс «приветики». Ну и эта надпись «superman» также сыграла свою роль. Но Юнги совсем не такой. Нет, он не ставит себя выше кого-то, даже наоборот. Просто…он сам по себе такой человек: не любит решать всё силой, считает это неправильным и аморальным, но вот с Чонгуком продолжает дружить, потому что лелеет в душе надежду на то, что сможет всё-таки отучить его от этой привычки — бить всяких Ким Тэхенов. Хосок ещё пару раз, размахиваясь, бьёт по чужому лицу, но уже кулаком, и оставляет также пару ударов ногой в области живота, но не сильных. Юнги понимает, что это выглядит больше, как запугивание или предупреждение, нежели просто выброс злости и ненависти. — Я подпортил твоё милое личико, — заключает Чон, осматривая парня. — Но не заставляй меня применять другие меры. Знай своё место, — поправляет его мятную чёлку своими пальцами, — он будет со мной, поэтому прекрати искать взаимность в его взгляде. Потому что будет больнее… — Засунь свою заботу себе в очко, — кряхтит в ответ Мин, тяжело дыша, — …друг. — Ну да, друг, — отвечает Чон, собираясь выходить из трейлера, но в дверном проходе он вновь останавливается. — Паршиво быть тем, кто влюблён в Пак Чимина, не правда ли? Юнги так и остаётся лежать на полу с красным лицом и болью. Болью не только на лице и теле, но и где-то внутри, в сердце. Телефон противно звонит в тысячный раз за день, но тот не поднимает. Вероятно, Пак не оставляет попыток вернуть его доверие.