Семя

В инженерной рубке корабля Оби-Ван готовился к отчёту перед Советом. Если бы только он мог сосредоточиться — он не мог сдержать дрожь, стоило только вспомнить, как он вводил Энакину лекарство. Всё его тело вибрировало с головы до ног как во время оргазма. Остатки физического удовольствия пузырились внутри, будто алкогольный дурман. Это было абсолютно тошнотворно. Меддроид уставился на него и замер, его жёлтые лампочки замигали, сканируя. — Характер ваших био-сигналов свидетельствует о том, что вы находитесь в состоянии сильного стресса. Вы волнуетесь, что не сможете произвести достаточно семени для магистра Скайуокера? Я могу сделать укол, который в сжатые сроки обеспечит вас множественными оргазмами. — Всё в порядке! — выкрикнул Оби-Ван. Он знал, что существовали миллиарды способов повысить выработку спермы, как и неминуемые сложности, которые бы за этим последовали. Воспользовавшись ими, можно было потерять рассудок от похоти. Подвергнуть подобному Энакина... исключено. А после случившегося в каюте, Оби-Ван сомневался, что у него будут проблемы с оргазмами. Он более чем желал Энакина. И уже одно это вызывало беспокойство. Не должно быть так просто принимать удовольствие от близкого друга, которого он тренировал, чьи губы... Оби-Ван потёр подбородок; подавил ещё одну волну дрожи. Он должен был разобраться со своими противоречивыми чувствами. Просто пока не был готов. Слишком со многими неприглядными открытиями ему пришлось столкнуться. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Один шаг за раз. — Спасибо за предложение, — сказал он меддроиду. Не было причин грубить машине, даже если технически у неё не было чувств и она приносила так много дурных вестей. — Но не думаю, что это понадобится. Пожалуйста, не мог бы ты удалиться? Мне надо отправить несколько конфиденциальных сообщений. — Конечно, — сказал меддроид. — Я пойду прослежу за состоянием магистра Скайуокера. — Безусловно, — сказал Оби-Ван. Очередь Энакина наслаждаться вниманием этого раздражающего устройства. Оставшись один, Оби-Ван запросил канал связи. Через минуту перед ним появилась низкокачественная зелёная голограмма магистра Винду. — Магистр Винду, — приветствовал его Оби-Ван. — Магистр Кеноби, — ответил Винду. — Рад вас слышать. Мы начали волноваться, когда вы не вышли вовремя на связь, чтобы отчитаться по заданию, особенно когда прошло несколько дней. На вас это не похоже. Как и всегда, Винду был спокоен и сдержан, но Оби-Ван читал его беспокойство между строк. Тяжело было терять джедаев, ничего не зная об их судьбе. Только в битвах погибли столь многие, о чьих смертях никто не узнал. Винду беспокоился как командир, принимающий решение отправить людей в бой и обреченный бесконечно ждать новостей. Оби-Ван склонил голову. — Прошу прощения, магистр. Мы с Энакином наткнулись на группу солдат Гривуса. Энакин сильно пострадал, и обратный путь до корабля занял много времени. Даже через зернистую зелень голограммы Оби-Ван ясно почувствовал неприкрытую тревогу Винду. — Скайуокер ранен? — Отравлен, — поправил Оби-Ван. — Наш меддроид сказал, что в него, возможно, выстрелили дозой яда. Мне нужна помощь Совета, я думаю, что яд был разработан специально для него. Для нас. — У вас есть причины так думать? Я знаю, что сепаратисты опасаются ваших навыков, но изобрести яд специально для него... это кажется чрезмерным. Оби-Ван пригладил бороду; потёр затылок. — Просто это так... продуманно, — он должен был придерживаться фактов, как уже много раз делал на других совещаниях. Ему доводилось приносить и худшие вести. Просто вопрос был очень щекотливый. Но это эмоции влияли на его суждения. Он будет беспристрастен и сохранит холодный рассудок. — Противоядие к этому яду — моя сперма, магистр Винду. Меддроид уверил меня, что её можно ввести Энакину только с помощью орального секса. Брови Винду взлетели вверх. — Вы уверены, что дроид не сломан? Ах если бы. — Прежде чем позволить ему осмотреть Энакина, я прогнал стандартные тесты, чтобы убедиться, что в наше отсутствие дроид не был повреждён врагами. Последний раз его программное обеспечение обновляли перед тем, как мы покинули Корусант. Когда Энакин оправится от лихорадки, я попрошу его провести более тщательную диагностику, — конечно, при условии, что Энакину вообще станет лучше. Если это всё было уловкой и он зазря принудил Энакина к... Оби-Ван немедленно пресёк эти мысли. Он действовал на основе самой достоверной информации, какая только была ему доступна. — Понимаете, о чём я? Это кажется слишком личным. Я хочу знать, что задумал Гривус. — Личным, это уж точно, — Винду ни разу в жизни не выражал веселье в присутствии Оби-Вана, и вызывало подозрение, что сейчас ему внезапно понадобилось прикрыть рот рукой. — Но это совсем не похоже на Гривуса. Пришлите результаты анализа крови Энакина, и мы проведём расследование. — Уже. — Хорошо. Я прослежу, чтобы наши целители приступили к этому немедленно. — Спасибо, — сказал Оби-Ван. — Что касается нашего задания, я уверен, что Гривус давно покинул эту систему. Мы будем готовы к следующим приказам, как только Энакин поправится. Кажется, что, кхм, лечение займёт несколько дней, — Оби-Ван возненавидел свою заминку на этом слове. Удивление пропало с лица Винду. — Понял. Да пребудет с вами Сила, магистр Кеноби. — И с вами, магистр Винду. Когда голограмма Винду пропала, Оби-Ван в задумчивости постучал пальцами по информационному паду. Стоит ли отправить сообщение сенатору Амидале? Она хотела бы узнать о состоянии Энакина. Оби-Ван позвонил бы ей, будь Энакин на пороге гибели. Что бы он ни думал о глупом решении Энакина увязнуть в привязанностях так глубоко, он бы не стал отказывать ни одному из своих друзей в последних словах прощания. Но, насколько он знал, Энакину больше не грозила немедленная смерть. Конечно, чувствовал он себя не слишком хорошо, но был на пути к выздоровлению. Не было причин, почему бы Энакин не смог всё рассказать ей сам, поправившись. Да и что мог сказать Оби-Ван? Не волнуйся, я дотрахаю твоего возлюбленного в рот до полного выздоровления? Оби-Ван накинул верхнюю тунику. Ему нужно было подумать, а корабли не слишком подходили для взаимодействия с Силой. Снаружи на свежем воздухе было слегка прохладно. Не было слышно никаких звуков, кроме стрекота цикад и шелеста ветра в кронах сосен. Пахло землёй, как после дождя. Так-то лучше. Он нашёл полянку среди деревьев и сел на землю, скрестив ноги. Его связь с Энакином показывала, что мальчик ещё немного поспит, независимо от того, будет ли меддроид сканировать его, или нет. Оби-Ван мог использовать это время, чтобы разобраться с клубком своих спутанных противоречивых чувств. Он должен был привести себя в порядок, прежде чем... ну, снова дать Энакину сделать себе минет. В его теперешнем состоянии от него будет мало проку. Глубоко вдыхая, Оби-Ван осознанно расслабил мышцы. Он начал с головы, разгладил брови и разжал челюсть. Медленно и постепенно он двигался по своему телу, вниз от плеч и дельтовидных мышц, пока не расслабились даже его щиколотки и большие пальцы ног. Наполненный свежим воздухом и умиротворением, он мог заснуть прямо там, где сидел. Запах сосен помог зацепиться за что-то вне его тела. Он напомнил о большей картине и о том, насколько мелкими и незначительными на самом деле были его проблемы. Подготовив своё восприятие, Оби-Ван открыл себя Силе. Принял её энергию и уверенность. Ощутил причастность к высшему смыслу. Правда была в том, что да, он желал Энакина. Оби-Ван понятия не имел, как он к этому пришёл или когда это началось, но так и было. Неподобающе? Однозначно. Неловко и стыдно? Вне всяких сомнений. Но, чувствуя текущие сквозь него потоки вселенной, он понимал, что это всего лишь ещё одно проявление слабости его плоти. И ничего больше. Он мог прямо сейчас отпустить эти чувства. Он мог осознать их и освободиться от них. Он уже преодолел так много физических ограничений. Ежедневно он превозмогал боль и изнеможение. Он был свободен от стремлений, за которые цеплялись люди. Жадность и страх не имели над ним власти. Оби-Ван прямо сейчас, даже не вставая, мог избавиться от этого вожделения. Так просто. Но само по себе это было бы эгоизмом. Он бы поставил собственное самомнение выше жизни Энакина. Конечно, эта похоть была нежелательна. Если он использует её для спасения Энакина, это всё только донельзя запутает и, вероятно, необратимо изменит их отношения. Но жизнь Энакина была важнее. Это влечение — возможно, даже совсем не случайное, это могла быть реакция на потребность Энакина — поможет. Если это ударит по его гордости, да будет так. Лучше столкнуться с насмешками Энакина, чем похоронить его.

***

Когда Оби-Ван вернулся в комнату Энакина, дроида там уже не было, больной друг остался в одиночестве. Энакин давно скинул покрывала с кровати. Его тело сотрясала дрожь, лицо было искажено, будто от кошмара. Совершенно неосознанно Оби-Ван наклонился и поднял одеяло, но замер, всё ещё держа мягкую хлопковую ткань в руках. Он засмотрелся на Энакина. Это было сильнее его. Энакин был просто красив. В ужасном состоянии: весь в поту, его лихорадило; по исхудалой груди было явно видно, сколько мышечной массы он потерял за время болезни. И всё же. Оби-Ван всегда осознавал красоту Энакина. Слишком часто он закатывал глаза, когда ученик купался в лучах чужого внимания, не раз напоминал ему не зазнаваться. Но сам он никогда не попадал под его очарование. Не как сейчас, когда от одного взгляда на Энакина у него перехватывало дыхание; он снова не смог сдержать дрожь при воспоминании о сотрясавших его сегодня волнах посторгазменного удовольствия. Его почти затрясло от желания прикоснуться к нему. Откуда только это взялось? Он хотел... он хотел провести рукой вниз по животу Энакина, вздымающегося и опадающего от учащённого дыхания. Хотел почувствовать вкус пота с его ключицы. Оби-Ван жаждал накрыть тело Энакина своим, поцеловать его и... Он довольствовался тем, что накинул одеяло на открытое тело Энакина. Он приготовился ждать.

***

Наконец, Энакин заговорил. — Это вы, учитель? — спросил он хриплым голосом. — Да, Энакин, — нежно сказал Оби-Ван. — Как ты себя чувствуешь? — Как пуду банты, — закашлялся Энакин. — Хочу пить. Оби-Ван передал ему стоящий у постели стакан с водой, возможно, оставленный дроидом. Энакин с трудом сел, но сразу выпил всю воду долгими жадными глотками. В тишине комнаты было громко и ясно слышно, как он сглатывал. Непристойно — для Оби-Вана. Это было как когда... У него перехватило дыхание. Возможно, он и признал своё желание к Энакину, но он всё ещё ненавидел то, что его возбуждали страдания друга. — Лучше? — спросил Оби-Ван. Энакин отпустил стакан, и тот скатился на пол. — Как мокрое пуду банты, — он скользнул обратно в постель, трогая свой лоб. — Кажется, ваша сперма не помогла, учитель. У Оби-Вана упало сердце. — Может быть и нет, друг мой. Но дроид сказал, что этого недостаточно. Энакин так долго и безучастно смотрел на потолок, что Оби-Ван задумался, не заснул ли он с открытыми глазами. — Мне нужно больше? — спросил Энакин. — Вы это хотите сказать? — Кажется, именно так, — сказал Оби-Ван. — Что за странное лекарство, — пробормотал про себя Энакин. — Как вы, готовы продолжать? Мне надоело болеть. Как всегда. Оби-Ван несколько часов боролся с мыслью о том, что Энакину придётся снова и снова ублажать его ртом. А вот Энакин, уже сразу готов ко второму раунду, хотя сам ещё толком не может сидеть. — Ты уверен? — спросил Оби-Ван. — Я сообщил Совету, у джедайских целителей есть результаты твоих анализов крови... — Кто знает, найдут ли они лучшее решение? — возмущённо спросил Энакин. — Ни за что. И хватит уже спрашивать, в порядке ли я, это всё так же раздражает. Дайте мне уже вам отсосать. То, что грубость Энакина одновременно возмутила и возбудила его, не должно было стать таким сюрпризом для Оби-Вана. Приглашение к оральному сексу было ужасающе соблазнительным. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы поблагодарить меня вместо того, чтобы бросаться оскорблениями? — весело спросил Оби-Ван. Если не учитывать тему шуток, то это была знакомая территория. Взаимные поддразнивания неизменно присутствовали в их общении. — Едва ли. И между прочим, не то чтобы вы с этого ничего не получали. Всегда пожалуйста. Впрочем, когда колкости попадали слишком близко к цели, выслушивать их было не так уж и весело. Оби-Ван вздохнул. — Давай просто побыстрее закончим с этим, — он встал и приготовился перекинуть ногу и оседлать Энакина точно так же, как в прошлый раз. Но Энакин неожиданно схватил его за руку, и Оби-Ван почти подпрыгнул до потолка. — В этот раз по-другому, — сказал Энакин. Он крепко сжимал его руку, не замечая, что его прикосновение обожгло Оби-Вана сильнее, чем лихорадка. По телу мгновенно разлилось тепло — Оби-Ван не знал, куда деть руки, да и любую другую часть тела, боясь лишний раз коснуться Энакина. Сейчас больше всего в галактике ему хотелось делать с Энакином неприличные вещи, как бы несвойственно не было для него это чувство. И ему пришлось принять и открыть себя этому вожделению — так же, как пришлось сдерживаться и не идти на поводу у своих желаний. Ради собственной безопасности Энакин должен был контролировать все его действия. Оби-Ван позволит себе только то, без чего никак нельзя обойтись, и ничего больше. Это казалось невозможной задачей, когда голову кружило от желания. Энакин продолжил, не замечая внутренней борьбы Оби-Вана. — Я быстро устал. Я лягу, и ты можешь... — он махнул рукой — Надо мной. Энакин предлагал позу для орального секса — Оби-Ван не знал, что и думать по этому поводу. — Если ты этого хочешь, — сдержанным голосом сказал он. Его член определённо отреагировал, дёрнувшись от того, насколько легко Энакин пригласил его в свой рот. Оби-Ван взобрался на кровать, сначала встал на колени, потом упёрся носками сапог в матрас. — Вперёд, ни в чём себе не отказывай, — поддразнил он Энакина, чтобы спрятать собственную тревогу. Как он может быть таким спокойным, приказывать ему, будто бы он просто ещё один солдат, маневрирующий в космическом бою? Энакин чувствовал себя уж слишком уверенно. Оби-Ван — определённо нет, ни капельки. Ему не нравилось, что Энакин так легко касался его или что он был не против придумать им позу для секса. Но особенно Оби-Вану не нравилось то, что он уже был наполовину возбуждён. Оби-Ван двинулся вверх по постели, а Энакин сместился вниз. Крифф. Оби-Ван закрыл глаза. Ему пришлось напомнить себе, что это хорошо, что его влечёт к Энакину. Что он должен позволить возбуждению охватить себя, когда Энакин коснётся его члена. Нет ничего плохого в том, что он накроет Энакина собой и получит желаемое. И это просто прекрасно, что Энакин говорит, что хочет... Он вцепился зубами в костяшки пальцев, чтобы удержаться и немедленно не начать трахать лицо Энакина, прямо в одежде, как есть. Сдержаться. Его желания не имели значения. Он собирался кончить, это понятно. Но он должен сделать это по правилам Энакина. Контроль. Оби-Ван со свистом втянул воздух. Признать своё желание. Обуздать его. Энакин быстро расправлялся с завязками. Оби-Ван не увидел, но почувствовал, как с его задницы, напряжённой и пылающей от внимания, стянули штаны. Он только сильнее сжал костяшки зубами, перенося вес на локоть. Сдержал крик, когда Энакин наконец, наконец-то, взялся за его член. Не осознавал, как долго он этого ждал. Потребовался весь его контроль, чтобы не толкнуться бёдрами вниз, желая большего. — Готов, — сказал Энакин. Это в его голосе удовлетворение? Возможно, просто доволен, что всё пройдёт быстро и без проблем. Энакин пару раз на пробу провёл ладонью по всей длине твёрдого члена Оби-Вана. — Рад, что у тебя всё ещё стоит, в твоём-то возрасте. Каким бы остроумным замечанием не собирался ответить Оби-Ван, оно пропало втуне. Он прикусил язык. О, Сила... Энакин обхватил губами головку его члена, дразня языком уретру... Оби-Ван был будто в огне. Он хотел бы не двигаться, не толкаться. Но будто бы принимая вызов, Энакин начал сосать сильнее, обвивая языком кончик члена. Оби-Ван сжал кулаки. Смог сдержать жалкий скулящий стон и только сдержанно охнул. Но даже это не могло заглушить звуки, с которыми сосал Энакин, или то, как они становились всё более влажными и непристойными — как так вышло, что у Энакина получалось настолько хорошо? Должно быть, дело в интуиции. Он всегда был невероятно хорош во всём, что требовало физической активности. Влажное тепло двинулось к основанию члена Оби-Вана. Он задрожал. Он едва мог дышать. Как у него получится кончить, не навредив Энакину? Он замер, не двигая бёдрами, и это была пытка, потому что, крифф, Энакин прижимался языком вдоль пульсирующей вены у основания его члена, а его кончик удобно устроился в глубине рта Энакина, в плену его горла, и это было так восхитительно, крифф... Оби-Ван ахнул, когда его член внезапно обдало холодным воздухом. Сначала его охватило разочарование, но почти сразу его сменили беспокойство и чувство вины. Должно быть, это было слишком для Энакина. Возможно, он на мгновение увлёкся и всё же толкнулся слишком сильно. — Тебе удобно? — спросил Энакин. Его слова прозвучали глухо из-за того, что он говорил в пах Оби-Вана. — Ты не двигаешься. Оби-Ван так удивился, что помимо воли фыркнул от смеха. Выходит, он сдерживался уж слишком хорошо. — Нет, Энакин. Мне кажется, будто я сейчас тебя задушу. — Тогда сказал бы что-нибудь, — возмутился Энакин. — Как ты собираешься кончить, если не можешь удобно устроиться? Попробуй лечь на спину. Даже в таком состоянии Энакин всё так же излучал властную ауру и авторитет генерала. Не то чтобы Оби-Ван собирался ему в чём-то сейчас отказать, не в таких обстоятельствах. Особенно если он заботился о желаниях и интересах самого Оби-Вана. Оби-Ван послушно перекатился на спину. Не смог отвести взгляд, когда Энакин склонился к нему с тем же напором, с которым атаковал наступающие отряды дроидов. «Энакин», — прошептал Оби-Ван. Какое-то чувство охватило его, но он не смог опознать его в дурмане удовольствия. Нечто похожее на смесь ужаса и обожания. — Расслабься, — сказал Энакин и опять сноровисто засосал его член. — Ох, — воскликнул Оби-Ван. Он наконец-то смог отпустить себя и выгнулся от удовольствия, откинув голову назад. Энакин ласкал его член быстрыми лёгкими движениями, поглаживал его яйца искусственной рукой. За всю свою жизнь Оби-Ван не видел ничего более грязного и шокирующего, чем Энакин, облизывающий его член и насаживающийся ртом на его головку; он не смог бы отвернуться, даже если бы от этого зависела его жизнь. Слюна Энакина обволакивала член, а пальцы Энакина сжались, и Оби-Ван почувствовал, как в нём зарождается оргазм. — Энакин, — сказал он, и это могло бы быть извинением. Сдавшись под этим натиском, он кончил, подбрасывая бёдра над кроватью. Удовольствие от вида Энакина, сжавшего губы на его члене и глотающего, глотающего... невообразимо. И оно не продлилось долго. Оби-Ван откатился в сторону; он не стал смотреть, как Энакин снова вытирает рот ладонью. Он сел и затянул завязки штанов, старательно глубоко дыша и игнорируя всё ещё бурлящий в теле оргазм. То, как Энакин каждый раз вытирал рот, а он завязывал штаны, превращалось в привычку. — Учитель? — сказал Энакин. Он не хотел оборачиваться. Он просто хотел уйти. Но Оби-Ван заставил себя развернуться к бывшему ученику и посмотреть ему в глаза. Если они вели себя так, будто ничего особенного не происходило и всё было в порядке, тогда это тоже могло бы стать привычкой. Однажды их притворство даже могло бы стать реальностью. — Да, Энакин? Органическая рука Энакина задержалась на его голом животе, нежно поглаживая кожу. Возможно, только в воображении Оби-Вана, но его губы казались красными; припухшими. Они резко выделялись на бледном лице, полуприкрытые веки трепетали. — Вы могли бы остаться, — сказал он. — Нам всё равно придётся сделать это снова. Мы могли бы повторить, как только вы будете готовы. В отличие от Оби-Вана, который всё не мог успокоить прерывающееся дыхание, он дышал глубоко и ровно. Лежать рядом с Энакином, ждать, пока член снова — неизбежно — не отвердеет, упираясь в горячую плоть Энакина, перекатиться и вжаться в него в поисках нового удовольствия... нет, одно дело эффективность и он был готов принять своё влечение к бывшему ученику. Но разделить постель с Энакином значило бы пойти на поводу у своей похоти. Он слишком жаждал его прикосновений. Оби-Ван должен был сохранить хоть какую-то видимость границ. Он заботливо накинул одеяло обратно на своего друга. — Спи, Энакин. Я вернусь.

***

Узкое напоминающее череп лицо Гривуса заполнило экран, так что его нос почти упёрся в записывающее устройство. — Ты позаботился о Скайуокере и Кеноби? — требовательно спросил он. — Да, — ответил тактический дроид. — Они застряли на Д’Акве с тех пор, как мы столкнулись с ними десять стандартных суток назад. — Застряли? — проревел Гривус. — Я хотел, чтобы они сдохли! — Генерал, вы потребовали, я цитирую... — дроид активировал аудио-запись рычания Гривуса, — «Избавься от этих джедаев!» — конец записи. — Ровно этого я и добился. Гривус сощурился и уставился в записывающее устройство. — Какой мне в этом прок, если они снова начнут на меня охотиться, а? Может, мне убить тебя? — Меня нельзя назвать живым, так что вам не удасться добиться успеха в достижении этой цели, — сказал дроид. — Тем не менее, мой план работает. Мы пытались убить Скайуокера и Кеноби обычными средствами. Они были окружены и всё же отразили все выстрелы наших бластеров. — Используйте бомбы! Танки! Что угодно! — У нас не было ни того, ни другого. Но у меня был местный мох. Согласно моим данным, малой дозы хватило бы, чтобы либо убить Скайуокера, и тогда Кеноби станет уязвим от горя, и мы сможем убить его, — либо чтобы они погрязли в своих органических эмоциональных программах, так что их можно будет расценить как бесполезных. Мой дроид-разведчик обнаружил жизненные сигналы Скайуокера на планете, так что он не мёртв, но с тех пор они нас не атаковали. — Но сколько это продлится? — провыл Гривус. — Я устал от того, что они преследуют меня! — Он вытянул длинный белый как мрамор палец. — Я имплантирую в тебя бомбу, — предупредил он. — И как только Скайуокер или Кеноби снова осмелятся попасться мне на глаза, я нажму кнопку, и ты взорвёшься. — Вы в своём праве, сэр, — сказал дроид. В его искусственно синтезированном голосе не отражалось никаких эмоций. — Но я рассчитал, что вероятность успеха моего плана составляет 99,86%. В зависимости от результата взаимодействия их эмоциональных программ, есть вероятность, что они больше никогда не побеспокоят сепаратистов.