Семя

Когда Энакин проснулся, он наконец-то почувствовал себя живым человеком. Он смог сесть без головокружения. Он чувствовал себя... нормально, с нормальной температурой. Его больше не кидало в жар и в холод одновременно. В желудке заурчало. Возможно, он даже был готов съесть что-нибудь посущественнее пустого бульона. Энакин даже не смог вспомнить, когда в последний раз наслаждался полноценной пищей, так давно это было, — и нет, сперма его учителя не в счёт. Но сейчас у него были дела куда более важные, чем голод. Энакин потянулся к комму на запястье и приказал: — Амидала. Над коммом в переплетении зелёных линий воспарило красивое лицо жены. Пусть это был только иллюзорный образ, но Энакин ласково провёл рукой по её щеке; зацепил пальцем прядь волос голограммы так, чтобы вытянуть из сложной прически, будь она материальна. Выражение лица Падме было нейтральным, почти строгим, как и всегда в её сообщениях по незащищённым каналам. — Генерал Скайуокер, — начало проигрываться её самое давнее сообщение. — Рада сообщить, что наши переговоры с вуки проходят хорошо. Она углубилась в подробности заключения договора. Это было неплохим предлогом, чтобы оставаться на связи, но Энакин редко вникал в содержание её сообщений. Он не отводил взгляда от её глаз, чувствуя глухую боль глубоко в груди от того, что её не было рядом. Следующие несколько сообщений были такими же скучными. Та же политика, то же нейтральное выражение лица. Энакин любил Падме, в том числе её разум и приверженность демократии, но он хотел именно свою Падме, а не сконструированный образ сенатора Амидалы. Она появилась в неуместном замечании из последних сообщений. — Энакин, я была бы признательна за новости о вашем положении на фронте. Он знал, почему она начала проявлять беспокойство. Он мог не отвечать по несколько дней, но никогда — по собственной воле. Если бы мог, Энакин заполнял бы часы и часы записей бессвязными монологами. Но между кампаниями, под бдительным оценивающим взглядом, приходилось делать между сообщениями перерывы в пару дней . У них было соглашение, у них с Падме. Он обещал, что всегда вернётся, что бы ни случилось. А она — что не будет волноваться. И Энакин любил её ещё сильней за то, что она свою часть договора не выполняла, за то, что не могла прекратить волноваться за него. В последнем сообщении Падме просто выглядела усталой. «Энакин, надеюсь, с тобой всё в порядке». Вот и всё. Неприкрытая мольба прервать молчание. Больше никакого молчания. Энакин нацепил свою лучшую озорную улыбку и начал запись. — Падме, в смысле, сенатор Амидала. — Он должен был осторожно подбирать слова. Не считая того, что на сообщение могли наткнуться джедаи, это был не самый безопасный канал связи. К нему могли получить доступ сепаратисты. Нельзя выдать какую-либо важную информацию о положении дел на фронте, включая и тот факт, что он выбыл из строя. Если эти данные попадут не в те руки — кто знает, что с ними сделают сепаратисты. Ничего хорошего, это уж точно. Энакин остановился на: — Всё в порядке. Никаких происшествий. Подмигнув, он закончил сообщение. Это заставит поломать голову самого назойливого и нетерпимого джедая. Желудок сжался и снова заворчал. Почему бы не поесть. Энакин вызвал AMS 7V-53. — Эмс, можно мне сюда немного еды? — Я медицинский дроид, а не дворецкий, — напомнил ему дроид серией звуковых сигналов. — Разве хорошее питание не часть моего выздоровления? — спросил Энакин, на полную включая своё обаяние. Может быть, Оби-Вану этого никогда и не понять, но дроиды — это больше, чем просто схемы и электричество. Они так же чувствительны, как и органические создания. Обращайся с ними хорошо, — и они выйдут за пределы своей программы, чтобы ответить тебе тем же. Эмс пропищал себе под нос что-то неодобрительное, но вернулся через несколько минут с порцией еды быстрого приготовления. — Спасибо, Эмс. Сначала Энакин медленно и осторожно откусывал от быстро разогретой белковой массы, но вскоре воспалённое горло созрело для чего-то помимо члена Оби-Вана, и доедал он, поглощая свою порцию большими обжигающими язык кусками. Пресная пища показалась его оголодавшему желудку просто восхитительной. Он скрёб миску, пока не осталось ни крошки. Еда — это хорошо. А кровать — скучно. Энакин свесил ноги с постели, встал и потянулся. От долгого простоя его мышцы были вялыми и болели; тело непрерывно ныло в самых разных местах — остаточные симптомы лихорадки. Оно молило о движении, и Энакин был счастлив повиноваться, вытягивая руки над головой и наклоняясь, чтобы коснуться пальцами пола. Придётся пару дней поработать, чтобы вернуть привычные гибкость и скорость, но всё ещё впереди. Энакин размял не только мышцы. Он потянулся к Силе. Какое наслаждение снова в неё окунуться! Восприятие расширилось, открываясь бушующему потоку ощущений, которым он даже не мог подобрать названий. В своём разуме он чувствовал гудение корабля; купался в волнах спокойной уверенности, зная, что где-то далеко-далеко с Падме все порядке, она в безопасности. И — куда ближе — с рождённой глубоко внутри определённостью он чувствовал, что Оби-Ван снова зарылся в тактические карты. Ему не нужна была Сила, чтобы знать, что скорее всего его учитель последние дни проводил всё время за изучением и анализом стратегии боя — всё время, когда не тыкался ширинкой в лицо Энакина. В любом случае, сколько там доз им ещё осталось? Не то чтобы Энакин возражал. Это было просто странно. Не в плохом смысле странно, как когда он пронзал мечом взрывающихся насекомых на Виффипе или когда переплывал топи Уннга. Определённо, Энакину приходилось делать вещи и похуже, чем доводить своего учителя до оргазма. Просто…. Странно. Он не ожидал, что раз за разом придётся отсасывать тому, в ком видел почти отца. — Генерал Скайуокер, — сказал Эмс. — Ваши упражнения свидетельствуют об улучшении, но постарайтесь не перенапрягаться. — Я знаю собственное тело, всё будет нормально, — отмахнулся Энакин. — Очень хорошо. Можно ещё образец вашей крови? Я хочу обновить данные об уровне антигенов. — Ты дроид или вампир? — спросил Энакин, но на лице его была усмешка. Он протянул органическую руку. — Ни в чём себе не отказывай, приятель. Как раз когда Эмс ввёл Энакину иглу инжектора в вену на внутреннем сгибе локтя, появился Оби-Ван. — Ты уже на ногах! — воскликнул он, удивлённо вскидывая брови. Тёплая улыбка не заставила себя ждать. Он сложил руки на груди и пригладил бороду. — И умудрился даже на нашем корабле попасть под атаку дроида. — Что тут сказать, учитель? Я неотразим, — Энакин вернул ему улыбку. Эмс вытащил иглу из его руки. — Я никого не атаковал, и я никого не считаю неотразимым, — сказал он, а затем отъехал к настенному датападу и приступил к работе. Вся его спина буквально кричала о возмущении несправедливыми обвинениями. — Не обращай внимания на Оби-Вана, — сказал Энакин. — Он просто ворчливый старик, не разбирающийся в технологиях. — Смотрю, ты всё такой же грубиян. — Но глаза его смеялись. Когда-то Энакин сказал бы, что по меркам его учителя это было всё равно, что закатить вечеринку. Он был строгим и дисциплинированным человеком, не лез за словом в карман и был не чужд сарказма, но жил под давлением самых завышенных ожиданий, какие Энакин только видел. Долг у него всегда был и на первом месте, и на втором, и на последнем. Если что хорошего и случилось за последние дни, так это то, что Энакину довелось увидеть новые грани того, как Оби-Ван испытывал и выражал радость. Удовольствие очень шло его учителю. Сказать по правде, Энакин толком ничего не помнил, начиная с охваченного лихорадкой путешествия через лес. Разве что ощущения. Оби-Ван, несущий его на спине. Чувство безопасности, даже на вражеской территории и падая с ног от слабости, потому что через Силу он чувствовал исходящее от учителя яростное желание защитить его. Оби-Ван никогда бы не позволил навредить ему. Он скорее бы умер. Не о чем было волноваться. Затем последовали долгие часы в постели, когда он путался в простынях и сгорал от жара сильнее, чем под полуденным татуинским солнцем. Боль пронизывала его тело, отдаваясь в груди, бёдрах, даже под коленями. Энакин содрогнулся от воспоминания. Даже само существование казалось пыткой. Его страдания перемежались частыми короткими визитами Оби-Вана. По телу пробежала странная дрожь, когда он вспомнил входящую в комнату тёмную фигуру учителя — с опущенной головой и напряженными плечами. Каждый его визит приносил Энакину надежду на избавление от лихорадки и дружескую поддержку. Сосать член было странно, Оби-Ван был весь напряжён и слишком винил себя из-за всей этой ситуации, но самому Оби-Вану Энакин был рад. Его манера общения действовала успокаивающе, когда он не начинал не затыкаясь читать нотации. Энакин не почувствовал бы себя более одиноким даже если бы они не обменялись ни словом. Случайный взгляд на тело Оби-Вана напомнил, как он стаскивал с него эту самую одежду, вплотную приближаясь к его коже, достаточно близко, чтобы поцеловать или приласкать. Жар и размер увеличивающегося члена у себя во рту. Челюсть дёрнуло болью: мышечная память от того, что он держал рот открытым так широко и так долго. Чувства тоже вернулись: желание помочь Оби-Вану преодолеть... что бы его ни сдерживало, и просто кончить. Но воспоминания казались далёкими и смутными, как сон, ускользающий утром. — Скажи, Эмс, ну так как, мне нужно ещё отсасывать Оби-Вану? — спросил Энакин. Он абсолютно точно заметил осуждающий взгляд Оби-Вана и как тот ещё сильнее напряг скрещённые на груди руки. Подумаешь! Оби-Ван куда больше получал от их соглашения: он мог без конца наслаждаться оргазмами, а Энакин всего-то спасал свою жизнь. От учителя не убудет потерпеть все насмешки, которые Энакину вздумается ему высказать. Голова Эмса развернулась к ним лицом. — Да. Вы по-прежнему страдаете от слабо выраженной лихорадки и, судя по вашему анализу, уровень антигенов в крови ещё слишком высок. Я рекомендую ввести ещё порцию антидота. Энакин пожал плечами. Значит, ещё больше минетов. Внезапно его ударило волной разочарования Оби-Вана. А у него-то какие проблемы? Неважно. Возможно, он просто ведёт себя как ханжа из-за нарушения какого-нибудь невразумительного постулата джедайского кодекса. Типа, не возлежи со своим падаваном или что-нибудь такое же глупое. Ну, если уж Оби-Вану так хочется, он может навоображать себе сколько угодно поводов для паранойи. Это его дело. Энакин ударил кулаком в ладонь. — Но я же готов к заданиям, да? Пусти меня в бой! Сейчас убийство нескольких сотен дроидов казалось ему отличной идеей. — Исключено! — сказал Эмс. Его голосовой аппарат не мог передать интонации, но голос звучал почти возмущённо. — Вы не расслышали мой отчёт? У вас слабо выраженная лихорадка и ваш уровень антигенов опасно высок. Я не могу разрешить вам никаких нагрузок, кроме легких упражнений. Энакин мог бы поклясться, что выезжая из комнаты Эмс пробормотал что-то насчёт повреждённых плат с человеческими логическими схемами. — Давайте забьём, — сказал Энакин. Конечно, у него болело горло и он был бы не прочь присесть, ну и что? — Всё это время сепаратисты не сидели сложа руки! У нас есть работа. — Нет, Энакин, — покачал головой Оби-Ван. — Как ни прискорбно, эта проклятая машина знает о твоём состоянии больше, чем мы с тобой вместе взятые. Если он запрещает тебе идти, то ты остаёшься. Я не хочу, чтобы ты снова свалился на меня с лихорадкой. Почему? Потому что рецидив значил бы ещё больше физического взаимодействия? Насупившись, Энакин плюхнулся на кровать. — Отлично. Тогда введите меня в курс дела. Что нового на фронте? — Ты бы знал, если бы проверял свой комм, — сказал Оби-Ван. Он легко стукнул по своему наручному комму, и над его запястьем развернулась карта местной солнечной системы. — Совет джедаев подтвердил, что Гривус покинул сектор ещё до того, как ты свалился с лихорадкой. — Всё бегает, — Энакин прищурился. — Мы его достанем. — Только если нас пошлют за ним. Пока у нас другие задачи. — Ещё одно касание, и изображение резко поменяло масштаб, приближая Д’Акву, планету, на которой они сейчас находились. К северу от их корабля были видны красные вспышки. — Сепаратисты открыли здесь новый рудник. Если мы сможем лишить их ресурсов, они значительно сократят производство дроидов. Как только ты будешь готов к активным действиям, мы уничтожим эти шахты. У них не было клонов. Ничего, кроме скромного корабля, R2 и них самих. — Проще простого, — сказал Энакин и указал на ширинку Оби-Вана. — Так. Мой уровень антигенов не понизится сам по себе. Вы в настроении? Оби-Ван вздыхал, даже распутывая завязки на штанах. — Не особо, но я понимаю, о чём ты. Как ты хочешь чтобы я лёг? Энакин указал на обитое кожей кресло. — Раз уж я выбрался из постели, — жизнерадостно сказал он. Каждый раз он настаивал на новой позе. Он объяснял это тем, что хочет подобрать самую удобную, но на самом деле ему просто хотелось сделать секс интереснее. Если уж приходилось доводить своего учителя до оргазма, это должно хотя бы быть весело. А новое — это весело. Пока что ему больше всего понравилась поза, когда они оба лежали на боку, и Энакин получал полный доступ к паху Оби-Вана. Оби-Ван тогда по-настоящему потерял контроль: он дрожал, и стонал, и толкался в рот Энакину. Осознание того, что он может заставить своего учителя, идеального джедая, потерять дар речи, корчась от наслаждения, приносило необычайное удовлетворение. Оказывается, Оби-Ван всё-таки был обычным человеком. — Это не игра, — сказал Оби-Ван. Но всё же сел, держа спину прямо и положив руки на подлокотники. Такой чопорный и правильный. Но Энакин видел завивающиеся тёмно-рыжие волоски в вырезе его распахнутой туники. Видел, как натянулась хлопковая ткань прямо под ними. Рот Энакина неожиданно наполнился слюной, и он сглотнул. Честно говоря, он был впечатлён выносливостью Оби-Вана. Он всегда знал, что его учитель не отказывал себе в ночных похождениях, знал, что означали его «прогулки» в их редкие визиты на Корусант. Энакин даже пару раз застукал Оби-Вана, когда тот едва заметно любовался другими человеческими мужчинами. У него были потребности, это было круто. Энакин просто не ожидал, что Оби-Ван будет настолько... неутомимым. Они уже занимались этим, сколько, пару дней? И он даже не мог вспомнить все разы, когда они делали это, не говоря уж о том, чтобы вести счёт. И всё же каждый раз член Оби-Вана просто... подпрыгивал, твёрдый и крепкий. Не то чтобы у Энакина было много материала для сравнения, но сам он был настолько жадным только в их с Падме медовый месяц, когда они не могли оторваться друг от друга. Когда даже от мысли о её отсутствии его скручивало желанием. Он опустился на колени перед Оби-Ваном, потянул в сторону ткань штанов, помогая освободить член. Само собой, он уже начал вставать. Не то чтобы Энакин никогда раньше не видел член Оби-Вана — будучи учителем и падаваном они постоянно переодевались в присутствии друг друга. Среди джедаев не принято стесняться наготы. Даже сейчас, когда они больше не жили в общих комнатах, они часто вместе мылись в естественных водоёмах, если поблизости не было очистителя. Толстый член Оби-Вана был вполне знаком Энакину. В юности он даже изучал его и миллионы раз сравнивал со своим собственным. Просто ещё кое-что, в чём он хотел бы походить на учителя. — Много с кем развлекаетесь, учитель? — спросил Энакин. Оби-Ван старательно смотрел в сторону, делая вид, что находится где угодно, кроме этой комнаты, но вопрос привлёк его внимание. — Прошу прощения? — Много с кем развлекаетесь? — Член Оби-Вана плотно и тесно лежал в его кулаке. Механической рукой он сжал его яйца; Оби-Ван практически подпрыгнул. Мило. — Просто не могу представить, как вы справляетесь со своим либидо, если постоянно не трахаетесь. Вы ж как животное. Оби-Ван взвился. — Это не твоё де... — его отповедь оборвалась стоном. Это всегда так работало, стоило приласкать его яйца. Энакин продолжил мягкие ритмичные движения, посмотрел, как Оби-Ван откидывает голову назад. Жаль, что они ограничивались лишь прикосновениями и минетами. Когда горло Оби-Вана было так открыто, оно выглядело вполне соблазнительно для поцелуев. Какие звуки он будет издавать, если Энакин вопьётся в него зубами, прямо туда, где выпирает ярёмная вена? Энакина охватил жар, не имеющий ничего общего с лихорадкой. Что ж, это что-то новенькое. Задыхаясь, Оби-Ван заговорил снова. — Это личное, Энакин. Энакин зло нахмурился. — Я держу в руках твой член, а ты мне будешь рассказывать о личном пространстве? Как обычно. Оби-Ван никогда ему не доверял. Даже если Энакин отсасывал ему только ради противоядия, всё равно происходящее между ними было глубоко интимно. Казалось бы, оргазмы предполагали хоть какое-то доверие. Но явно не для такой важной шишки как Оби-Ван. Упаси Сила проявить чуть больше человечности сверх необходимого. — Да, пожалуйста, Энакин, если не возражаешь, — губы Оби-Вана были сжаты в тонкую жёсткую линию. Энакин любезно заглотил наполовину его член. Вот вам и весь демонстративный стоицизм Оби-Вана. Тот подавился, пытаясь сдержать низкий стон. Энакин не отводил взгляда от того, как он кусает себя за большой палец, сосредоточенно прикрыв глаза. Возможно, Оби-Ван никогда не увидит в нём равного — неважно. Он всегда относился к Энакину как к младшему. Но Энакин помнил, как заставить его потерять себя, и мог сделать это снова. Смазка масляно и жарко оседала на языке, солёная и острая. Энакин жадно слизывал её, уделяя особое внимание головке члена Оби-Вана. Он ухмыльнулся, слыша исходящие от учителя сдавленные звуки, чувствуя, как напрягаются его бёдра. Оби-Ван был полностью в его власти. Желая его поддразнить, Энакин освободил рот и двинулся поцеловать кожу прямо под животом Оби-Вана. — Что... — спросил Оби-Ван, моргая. Перевёл на Энакина остекленевший взгляд. — Просто помогаю тебе, — сказал Энакин. Плоть Оби-Вана была тёплой, нежной, но твёрдой. Лобковые волосы щекотали подбородок. — У тебя это занимает всё больше времени, просто нужно немного разогреться. Высокое либидо или нет, но Энакин был уверен, что сейчас ему сложнее довести Оби-Вана до оргазма. Возможно, он выдохся. — Расслабься. Оби-Ван откинулся на стул, что-то неразборчиво пробормотав. Энакин слышал этот нравоучительный тон достаточно часто, чтобы догадаться, что сейчас он возможно критикует здравый смысл Энакина, или его суждения, или их вместе в каком-то сочетании. Покритикуй-ка это, Оби-Ван! Он двинулся вниз, забирая в рот его яйца и обхватывая рукой основание члена. Что это, неужели Оби-Ван захныкал? Энакин очень на это надеялся. Он быстрее задвигал рукой по скользкому от слюны члену. Когда он так вылизывал его, вкус учителя был таким насыщенным. Энакин глубоко вдохнул через нос. Он так привык к запаху Оби-Вана, что почти забыл его. Но сейчас, когда он так близко, при таком личном контакте, он казался совсем новым. Всё ещё запах Оби-Вана, без вопросов, но более интимный. Терпкий. Смешанный с запахом его собственной слюны. Он уткнулся в его яйца, но всё было мало. Энакин пососал кожу Оби-Вана, желая большего. Услышал, как тот глухо застонал, и застонал в ответ. Стоп, что? Его собственный стон прозвучал непривычно. Теперь это точно что-то новенькое. Не снижая скорости и давления, Энакин продолжил ласкать член Оби-Вана и засунул руку себе в штаны. У него почти встал. Тут не о чём было думать. Энакин был слишком поглощён нуждами учителя. Он заглотил член Оби-Вана так глубоко как только смог. Слюна стекала по подбородку, капая на шею. Энакин яростно ласкал себя. Это было как голопорно. Нет ничего странного в том, чтобы возбудиться от эрекции своего учителя. Чем больше Энакин сосал, лизал и насаживался на член, тем больше он возбуждался. Отлично. Нечестно, что всё веселье достаётся Оби-Вану. Его органическая рука была вся влажной от его смазки. Блядь. Энакин снова застонал, толкнувшись бёдрами. Да. Да! Оби-Ван испуганно вздрогнул. Уставился вниз на Энакина безумными широко распахнутыми глазами. На одну восхитительную секунду их взгляды встретились. Этот взгляд... он был горячее любого прикосновения, бил током сильнее молнии. Под этим испытующим взглядом по телу Энакина будто побежали искры. Его рот и руки были заняты их членами. Мышцы скрутило. Он чувствовал, что на Оби-Вана их обмен взглядами подействовал так же. Чувствовал это в его дрожи; слышал в его вскрике. — Энакин, ты... Струи тёплой спермы прыснули в рот Энакина. Он радостно проглотил её всю. Почти кончил сам. Пульс бился сильно и ровно. За последние пару дней он принял столько спермы Оби-Вана,только надеясь каждый раз, что это улучшит его самочувствие. Но не в этот раз. В этот раз они разделили что-то с Оби-Ваном. Сердце Энакина пело. Оби-Ван резко встал, отдёргивая свой обмякший член от губ Энакина. — Что ты делаешь?!. Энакин поднял глаза. Держа в руке свой пульсирующий член, ощущая ошеломляющий вкус Оби-Вана во рту, он чувствовал себя уязвимым. Он ненавидел это ощущение. Если ты уязвим — ты слаб и во власти врага. — Даю тебе кончить, — сказал он. — Я имею в виду... Энакин, вытащи руку из штанов, это же медицинская процедура! — Оби-Ван махнул рукой куда-то вниз. — Едва ли это уместно. Он привёл в порядок одежду за считанные секунды. Как будто только что не кончил при виде того, как завёлся Энакин, отсасывая ему; как будто буквально не молил о его прикосновении. Как будто Энакин просто вообразил себе эту мелькнувшую на доли секунды связь между ними. Что, блядь, только что произошло?