Black Sky

      После похорон дедушки еженедельное расписание Дореи резко изменилось, став гораздо менее занятым, тем не менее, гораздо более напряжённым. В преддверии её поступления в Хогвартс будущей осенью пратётя Кассиопея совершенно покончила со строгим, предсказуемым режимом, что сопровождал её с раннего детства, и познакомила её с гораздо более сложными понятиями личной мотивации и самостоятельного обучения. Теперь у неё было либо два коротких урока каждый будний день, за которыми следовали проект или задание, которые следовало завершить уже на следующей неделе, либо длительное практическое занятие, что длилось половину дня и к которому следовало подготовиться заранее. По субботам она была совершенно свободна заниматься, чем пожелает, — и если ей хотелось отправиться куда-нибудь со своим отцом или любым другим родственником, то ей требовалось попросить заранее, по крайней мере, за день и иметь конкретное местоположение в мыслях — а дни воскресений теперь были посвящены изучению её наследию Поттеров. Дорея в действительности овладела новой системой обучения лишь к середине марта, и к тому моменту она стала наслаждаться свободой, что та давала ей.       Утро понедельников теперь было посвящено маггловским выходам, обычно с тётей Друсиллой, младшей дочерью двоюродного деда Мариуса. Дорея должна была быть надлежаще одета, иметь правильные деньги и снаряжение и пользоваться своими инициативой и теоретическими знаниями для ориентирования в различных ситуациях, не привлекая к себе ненужного внимания. Таким образом Дорея научилась ловить автобус, планировать и совершать поездку на поезде, покупать одежду в различных магазинах, ориентироваться на уличном рынке, покупать музыкальные записи, ориентироваться в публичной библиотеке и многим другим ежедневным маггловским занятиям. Это одежда всегда доставляла Дорее наибольшие трудности, но она стала лучше понимать, какие маггловские предметы одежды сочетались друг с другом и какие лучше всего подходили для разных случаев.       Обеды по понедельникам предназначались для обсуждения того, что произошло утром, объяснения, какие улучшения могут быть сделаны, и уточнения, какой будет экспедиция на следующей неделе. По прошествии безумно хаотичных первых недель Дорея купила дневник, несколько тетрадей и взяла себе за правило всё записывать. Вторая половина дня понедельника предназначалась для чтения маггловской литературы, что являлось некоторым предосудительным удовольствием Дореи, и её единственное ограничение по времени заключалось в том, что она должна была вернуться обратно в поместье Блэков вовремя для смены одежды к ужину. Дорея быстро поняла, что лучше всего возвращаться, по крайней мере, за час до ужина, чтобы у неё имелось некоторое время для занятия независимой учёбой.       Утро вторников включало в себя часовой урок магической истории, десятиминутный перерыв, затем очередной часовой урок по русскому разговору и литературе, где происходило обсуждение того, что она прочитала с предыдущего урока из книг, которые пратётя Кассиопея сделала доступными для неё. Затем у неё имелся час до обеда, которым она могла воспользоваться, как пожелает, — она отвела его для урока на фортепиано — затем, после обеда, у неё имелась интенсивная двухчасовая сессия по приготовлению ингредиентов для зелий и базовому варению. Во время сессии пратётя Кассиопея всегда проводила первые полчаса, объясняя различные способы подготовки ингредиентов, почему они имели значение и для каких зелий какие методы подходили лучше всего. Дорея делала множество заметок и действительно наслаждалась уроками, вне зависимости, как много давления на неё оказывала пратётя во время их проведения. После зелий Дорее требовалось переодеться для дневного чая, но потом она была свободна оставшуюся часть дня. Она обычно занималась около часа, сидя в личной гостиной с пратётей Кассиопеей, затем отправлялась ездить над территорией на Жаворонке, её этонском крылатом коне. Дорея любила летать, любила находиться достаточно высоко, чтобы чувствовать себя убаюканной небом. Впрочем, мётлы не особенно подходили для этого, они были каким-то образом фальшивы. О чём она по секрету мечтала, так это о полёте без посторонней помощи, на что, по рассказам её отца, была способна Лили Поттер.       Среды всё ещё были связаны с искусством. Но вместо посещения пратёти Лукреции, её пратётя приходила в поместье Блэков и выводила Дорею из дому на час, чтобы та нарисовала или написала что-то с натуры. Её работа никогда не была завершена за это время, но у неё имелась неделя для завершения картины — не обязательно в реалистичном стиле — к её собственному удовлетворению. Затем у неё имелись полтора часа китайской каллиграфии под требовательным взглядом её пратёти, за которыми следовал разговор на французском во время обеда. Днём у Дореи имелось два часа для себя, прежде чем её отправляли на уроки фортепиано в студии над «Конкордией и Планкеттом», музыкальным магазином на Косой Аллее. Её учителем была суровая седовласая дева по имени мисс Луэлла Селвин, являвшаяся лучшей пианисткой, которую Дорея когда-либо слышала, и которая сурово хмурилась каждый раз, как догадывалась, что её ученица недостаточно практиковалась. После часа под строгой опекой мисс Селвин Дорею снова забирали домой для короткой прогулки по обширным садам поместья — будь то дождь или солнце — и общения на итальянском, за которыми следовал ужин. После ужина снова было её свободное время, так что Дорея обычно училась в течение часа, прежде чем погрузиться в свою последнюю книгу, взятую из библиотеки Блэков, до отхода ко сну.       Утро четвергов полностью изменилось: теперь ей преподавались боевые уроки в дальнем зале поместья. Её инструктировали по этикету дуэли, множеству причин не следовать тому этикету в реальном бою и настоящему физическому бою с настоящими мечами. Ну, настоящими деревянными мечами, поскольку она была новичком. Её наставником был тощий, седеющий волшебник, с которым её пратёти Кассиопея и Каллидора ходили в школу; его звали Домицианом Руквудом, и от неё требовалось звать его «Сэр». Он выжимал из неё все соки и наставлял ей множество синяков на каждой сессии, но Дорея всё равно не отказывалась от уроков, поскольку ей было позволено пользоваться во время них настоящей палочкой. Семейной палочкой, а не лично подобранной, но она всё ещё могла накладывать настоящие заклинания!       В знак признания тяжёлого напряжения, требуемого от неё по утрам, вторая половина дня четверга была посвящена надлежащим леди занятиям, вроде завершения её картин, чтения вслух, вышивки и подобного. Теперь пратётя Кассиопея регулярно приглашала знакомых, союзников и им подобных к чаю по четвергам, так что Дорея проводила время со своими друзьями и союзниками, а также знакомилась с другими чистокровками и полукровками своего возраста и младше, с которыми она будет посещать Хогвартс. Как от хозяйки, от Дореи требовалось быть безупречно вежливой, но вскорости она стала очень хороша в сокрытии ехидных или резких реплик среди, казалось бы, безобидных фраз. Пратётя Кассиопея считала подобную способность жизненным навыком, так что усилия Дореи в этом поощрялись.       Утром по пятницам папа оставался с ней после завтрака на два часа, проводя её по её первым вылазкам по гримуарам Блэков. Как единственный наследник своего отца и единственный наследник, который у него, скорее всего, будет, учитывая, что он не смог найти ведьму, которая бы соответствовала его строгим личным стандартам для жены; и то, что он провёл несколько лет в Азкабане — впрочем, Дорея не была уверена, почему это имело значение, учитывая, что его заключили в тюрьму неправомерно — у неё имелись право и обязанность изучать Семейную Магию, чтобы она смогла передать ту своим наследникам. По факту, у неё имелись право и обязанность изучить как можно больше этого, так что чем раньше она приступит, тем лучше. Это совсем не было просто или даже стабильно интересно, хоть ей и требовалось использовать палочку, и Дорея была невероятно благодарна всем тем лекциям по природе магии и различиям между запрещённой магией, опасной магией и тёмной магией, которые её дедуля, которого ей так недоставало, дал ей за эти годы.       После этого утомительного урока она была свободна до обеда, после которого она была свободна до четырёх, а к тому моменту у неё подходило время для продвинутых уроков танцев в студии до шести часов. Теперь они изучали танцы с партнёрами, что означало присутствие мальчишек и, неизбежно, Драко. Тот стал смущающим и претенциозным снобом, говорил вещи, которые лучше было оставлять невысказанными, и заставлял Дорею съёживаться от его полного отсутствия такта и полного непонимания концептов «поощрения лояльности» и «политического поведения». Его жёсткость была почти гриффиндорской в его высокомерной уверенности в успехе, и Дорея множество раз тихо извинялась за его спиной, чтобы сохранить нейтральных союзников Семьи. Она винила идиотизм на чрезмерную снисходительность Люциуса Малфоя к своему сыну, что в значительной степени являлось общеизвестным и что сильно порицали в личных гостиных, как причину, что погубила мальчика. Дорея часто слышала о различных социальных проколах во второй половине дня по четвергам за чаем.       По субботам, конечно же, она была полностью свободна заниматься всем, чем захочет, как и утром по воскресеньям. Дорея создала список вещей, которыми ей нравилось заниматься, и мест, которые ей хотелось посетить, и методично прорабатывала его, поскольку это являлось единственным способом к достижению цели. Оставьте день совершенно неструктурированным, и она закончит тем, что ничего не сделает!

* * *

      Месяцы для Дореи пролетели быстро; она быстро училась, стала свободнее использовать уже приобретённые теоретические знания и начала изучать, что ей нравилось, вместо того, что, по мнению её родственников, ей понравится. Она также стала более независимой, прося сопровождения взрослого во время своих авантюр вне имения Блэков, а не ожидая, пока кто-нибудь её куда-нибудь отведёт. Она также начала посещать Дафну в поместье Гринграссов, получив возможность встретиться с младшей сестрой Дафны, Асторией, и даже с друзьями Астории, близнецами Кэрроу Флорой и Гестией.       К июню Дорея начала чувствовать ползучее возбуждение, заразившее всех в её возрастной группе, — ожидание получения их писем из Хогвартса. Дорея знала, что увидит Невилла в Хогвартсе; около года назад он написал ей о том, как его выбросил из окна его прадядя Элджи и как он поскакал по главной аллее. Дорея ответила на подобное бесчинство против её кузена, отправив Элджернону Фоули, зятю пратёти Каллидоры, проклятое письмо. С тех пор ей не разрешали посещать пратётю Каллидору и Невилла, но они всё ещё могли обмениваться письмами. Невилл написал ей, что целителям Святого Мунго удалось обратить проклятие, трансфигурировавшее уши его прадяди Элджи, так что он более не выглядел, как осёл, но что он всё ещё иногда кричал по-ослиному, когда смеялся. Сириус наказал её за то, что украла палочку, чтобы наложить проклятье, но посчитал её «шалость» уморительной, а пратётя Кассиопея казалась тихо довольной подходящей, смущающей и несмертельной местью в защиту родственника.       Следующее изменение в жизни Дореи, как прямой результат её предстоящего перемещения в Хогвартс, было проведено её боевым наставником. В третью неделю июня Дорея вошла в дальний зал — наполовину в броне, конечно, поскольку сражение было запланировано — чтобы найти там мистера Руквуда ожидавшим её, как обычно, и хорошо сложенного подростка, которого она не знала, стоявшего рядом с ним наполовину в броне с настоящим мечом на бедре. Дорея посчитала, что ему четырнадцать или, возможно, немного больше. У него были веснушки, несколько угрюмое выражение на довольно приятном лице, пепельно-каштановые волосы и слегка выступающие уши.       — Блэк, это Эйвери, — коротко сказал мистер Руквуд. — Он один из моих учеников, и он будет нести ответственность за продолжение твоего фехтования в Хогвартсе. Отныне ты будешь драться с ним либо под моим руководством, либо под таковым Кровавого Барона, пока я не прикажу иначе. Вопросы?       Дорея быстро подумала.       — Могу ли я узнать полное имя моего нового наставника?       Домициан Руквуд зубасто улыбнулся.       — Мисс Блэк, могу ли я представить вам Одрика Эйвери? Одрик, это Дорея Блэк, наследница Дома Блэк.       Недавно представленный Одрик быстро поклонился, и Дорея сделала ответный реверанс.       — Теперь, когда шутки позади, — лаконично продолжил мистер Руквуд, — Эйвери, отложи свой меч и выбери тренировочный клинок. Блэк, приготовься.       Урок продолжился, и Дорея получила несколько различных впечатлений: что она не особенно понравилась Одрику Эйвери; и что мистер Руквуд привёл его сюда в качестве одолжения лично мальчишке, или его близким родственникам. Её наставник не уточнил, что Эйвери находился в очереди наследования, но Дорея была достаточно знакома с недавней историей, чтобы знать, что, по крайней мере, два члена семьи Эйвери — один из которых являлся текущим главой семьи — были сторонниками Тёмного Лорда. Было возможно, что мистер Руквуд был каким-то образом связан с этим Эйвери и пытался предоставить ему альтернативы, но было в равной степени возможно, что откровенно пугающий пожилой мужчина пытался преподать подростку какой-то урок. Дорея не раздумывала, не старалась изо всех сил, чтобы произнести жестокие, ругательные комментарии о его семье или социальном статусе, а просто сосредоточилась на имеющемся уроке.       Оружием, которым её учили пользоваться, была германская спата десятого века, которая являлась оружием реального поля боя, а не стилизованной дуэльной рапирой, использование которой чаще преподавалось в качестве спортивного оружия. Это подчёркивало тот факт, что её учили жизненному навыку, а не занимательному времяпрепровождению; спата была создана римлянами для эффективного убийства людей, а германский вариант десятого века имел немного более длинный клинок с коротким изгибом к вершине и был изготовлен из гораздо более качественной стали. Это был инструмент для убийства людей, и мистер Руквуд позаботился о том, чтобы она знала это и знала, как им пользоваться.       Дорея надеялась, что Эйвери решит, что она ему нравится; это сделало бы всё намного менее трудным для них обоих в долгосрочной перспективе.

* * *

      После трёх недель сражения с Эйвери и выслушивания исправлений и оскорблений за её некомпетентность от мистера Руквуда, Дорея почувствовала, что её подросток-наставник устраивался на позицию старшего ученика и не казался склонным к злоупотреблению авторитетом. Он продолжал сражаться с ней на уровне, с которым она почти могла сравниться, не демонстрировал новых движений, если только мистер Руквуд не говорил ему, и напряжение вокруг его глаз заметно снизилось. Дорее пока что не удалось провести даже зачаточного разговора со старшим мальчишкой, но она осознала, что вряд ли у них будет время на подобные расшаркивания, пока они оба не попадут в Хогвартс. Тем временем она ознакомилась с его боевым стилем, любимыми движениями и работой ног в тщетной надежде перехитрить его.       Однако она была аккуратно отвлечена от этой цели утром пятницы прибытием к столу для завтрака рыжевато-бурой совы, выглядевшей заносчивой, принёсшей хрустящий пергаментный конверт, запечатанный гербом Хогвартса. Увидев письмо, Дорея завизжала в самой неподобающей леди манере, быстро приняла конверт из когтей совы и трясущимися руками вскрыла его. Она проигнорировала чрезмерно претенциозный заголовок и чёткое совершенство каллиграфии. Все эти письма были написаны автоматическими перьями. А Альбус Слишком-Много-Средних-Имён Дамблдор был, согласно папе, человеком, занятым по горло и давно знававшим лучшие времена, тем, кто настаивал на вмешательство в дела, вмешиваться в которые ему не следовало, и у которого не имелось никого, кто бы опустил его эго, чтобы тот осознал в себе эти недостатки. Нонсенс с «Девочкой Которая Выжила», который он начал, был достаточным доказательством.       Дорогая мисс Блэк, началась важная часть письма,       Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.       Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.       Искренне Ваша,       Минерва МакГонагалл,       заместитель директора       Единственным в письме, действительно написанным человеком, была подпись мадам МакГонагалл, но Дорею это не особенно волновало. У неё имелось её письмо из Хогвартса! Затем она вспомнила, что от неё требовался ответ.       — Можешь подождать несколько минут, пока я отвечу? — вежливо спросила она сову, пользуясь манерами, которые отработала, говоря с гриффинами. — Пожалуйста, угостись пока беконом.       Сова согласно ухнула и схватила ломтик бекона, пока Дорея вытаскивала лист пергамента из своей сумки и хорошее перо. Письмо, что она написала, было коротким и по существу:       Дорогая заместитель директора,       Благодарю за Ваше письмо; я буду посещать Школу чародейства и волшебства «Хогвартс» и жду с нетерпением начала семестра.       Искренне ваша,       Дорея Блэк       Наследница дома Блэк       Быстро прочитав письмо, убеждаясь, что на том не было чернильных пятен или явных ошибок, Дорея затем свернула пергамент, чтобы тот взяла сова. Большая птица быстро проглотила очередной ломтик бекона, затем приняла записку и снова улетела.       — Ну, это предполагает изменение планов на этот день, не так ли? — радостно сказал папа. — Доставай свой список книг, Дорри-Роуз, и мы посмотрим, что тебе нужно купить нового в сравнении с тем, что у нас уже есть. В конце концов, зачем покупать новую книгу, когда у тебя уже может быть одна, в которой имеется множество полезных заметок на полях?       — Папа! — Теперь она была большой девочкой, так что была слишком взрослой для детских прозвищ!       — Ладно, Дорея-душка, как пожелаешь, — вздохнул папа. — Они так быстро растут…       Пратётя Кассиопея тихо фыркнула, но не стала выражать несогласия, так что Дорея приступила к чтению другого листа пергамента, который был в конверте. В последние месяцы пратётя Касси стала очень хрупкой, и Дорея начала волноваться, будет ли пожилая леди всё ещё здесь, когда она вернётся из Хогвартса на Рождество.       Дорея бегло просмотрела требования униформы; это будет куплено в любом случае. Список книг заставил её сделать паузу и фыркнуть от отвращения: «История Магии» Батильды Бэгшот была зауряднейшим и скучнейшим историческим текстом, какой только мог быть, в нём не приводилось никаких источников исходного периода и приукрашивалось большинство важных моментов, к примеру, как и почему всё вообще произошло. «Магическая Теория» Адальберта Ваффлинга была столь же вторичной, не имела глубины и местами являлась безнадёжно устаревшей. А «Тёмные Силы: Руководство по Самозащите» являлась той же книгой, которой пользовался её отец двадцать лет назад! Другие книги использовались более сорока лет и все были стандартными текстами: надёжными, базовыми и поверхностными. У неё уже было несколько копий всего набора из семи томов «Стандартной Книги Заклинаний» Миранды Гошавк, и она уже несколько лет училась по другим четырём требуемым книгам. Если она собиралась добиться хоть какого-нибудь прогресса, то ей явно придётся взять с собой книги для дополнительного чтения, а также тщательно изучить хогвартскую библиотеку.       Конечно, ей придётся оставить дома большую часть интересных книг, поскольку Хогвартс ограничивал себя тем, что Министерство считало законным. Что значило не так уж и много, учитывая всё.       Её взгляд перешёл на другое оборудование, что ей понадобится, и Дорея осознала, что у неё появился важный вопрос:       — Папа? Я смогу получить новую палочку?       — Да, сможешь. Новые палочки, продаваемые несовершеннолетним детям, являются средством идентификации, но я позволю тебе взять вторую, Семейную палочку, на случай чрезвычайных обстоятельств. Впрочем, непременно держи вторую палочку в секрете!       — Да, папа! — взволнованная мыслью о получении своей собственной палочки, Дорея отмахнулась от остальной части списка; всё остальное у неё уже имелось. Последняя заметка, касавшаяся питомцев, была немного обескураживавшей, но она в любом случае не особенно ожидала, что ей будет позволено взять Жаворонка с собой. У неё не имелось своей собственной совы — в поместье Блэков проживала большая семья из восьми больших серых сов, которые удостоверялись, что почта была доставлена, и горе всем, кто попытается их остановить — и Дорею не заботили жабы, но она также не предпочитала котов. Змея бы была хороша, так как те были хорошими собеседниками, но это бы выдало её сверхсекретный дар, тот самый, о котором пратётя Лукреция проинструктировала её молчать ещё сильнее, чем о её умеренной способности метаморфа, и что привело ко многим бормотаниям о магическом наследии её матери.       Предписания против мётел она проигнорировала; мётлы были скучными в сравнении с крылатыми лошадьми, грифонами и гиппогрифами. Просто дерево и работа заклинаний, созданные как издёвка над живым, дышащим великолепием крылатым зверем. Однако оставался лишь один жизненно важный вопрос:       — Можем мы отправиться сразу после завтрака, папа?