* * *
Двадцать минут спустя Лукреция сняла чары с двери, отперла ту и вышла, музыкальная шкатулка парила поверх её плеча, а красный, яйцевидный камень находился в её кармане. Для побега из Дьявольских Силков ей потребовались секунды, Зачарованная дверь в комнате с ключами не имела зачарованных петель, над шахматами она с лёгкостью пролетела благодаря метле из комнаты с ключами, тролль спал, а установка с огненными дверными проёмами с лёгкостью была обойдена быстро набросанным элементарным набором рун. Камень невинно восседал на пьедестале в следующей комнате, так что Лукреция быстро трансфигурировала камешек в своём кармане в реплику, Заколдовала его копировать странный магический сигнал оригинала, затем поменяла оригинал и фальшивку местами, прежде чем вернуться той же дорогой. Она не была уверена, чем являлся милый красный камешек, но выяснение этого стало бы забавным способом скоротать время до прибытия Дореи домой на Рождество. Заперев за собой дверь, Лукреция вновь пересекла главную лестницу и покинула замок тем же способом, каким в него вошла, оставаясь под дезиллюминационными чарами всё это время и оставаясь незамеченной никем или ничем ещё, что могло бы выдать её присутствие директору. Не то чтобы Лукреция имела что-то против Дамблдора как Мастера Трансфигурации — его навыки были внушительны — но, в то время как он был способным преподавателем, он являлся плохим примером для подражания и совершенно не обладал какой-либо концепцией дисциплины. Он преподавал ей трансфигурацию, ещё когда она была девочкой, и всем ученикам было известно, что плохое поведение на его уроке привело бы вас к разочарованному выговору и, может быть, к потере очков, но не более того. От наказания за то, что тебя поймали после комендантского часа, также можно было увильнуть, до тех пор пока вы создавали впечатление несчастного, испытывавшего трудности или сбившегося с пути. Глупый дурак был настолько ослеплён своим желанием верить в лучшее во всех, что его можно было заставить не замечать всевозможные проказы. На серьёзное неуважение Дамблдор отвечал, отправляя виновника в офис директора Диппета; так как Диппет очень серьёзно относился к любым предполагаемым вызовам своему авторитету и не стеснялся выносить суровые наказания или посылать письма домой родителям злоумышленника, то это обеспечивало порядок в аудитории, но означало, что ни один ученик Дамблдора никогда не уважал его. Его, конечно, любили, так как он был безупречно благожелателен, но более проницательные сверстники Лукреции считали его неэффективным. Как директора, его неспособность выносить суровые наказания в ответ на серьёзные проступки, скорее всего, являлась причиной, почему у Волдеморта не было никаких проблем с вербовкой в школе в последние десятилетия, каким образом издевательства и предрассудки так расцвели и почему многие из младшего поколения не имели никакого представления об ответственном поведении. И под «младшим поколением» она имела в виду поколение своего племянника Сириуса; за некоторые из его «историй Мародёров» его бы по праву побили палками при Диппете! Дамблдор разрушал будущее их мира своей нелепой снисходительностью, и Лукреция находилась первой в очереди после своей тёти в желании, чтобы его сняли с его позиций влияния как в Хогвартсе, так и в правительстве. Оставив деревню Хогсмид позади, Лукреция забрала свою метлу и вызвала Филли, своего домашнего эльфа, забрать её домой к исходящей паром ванной и чашке горячего шоколада. Утром следующего дня она славно поваляется в постели подольше, но, при небольшой удаче, время вечернего чая принесёт ей письмо от Дореи, информирующее их всех о кончине Квиринуса Квиррелла и об исчезновении из Хогвартса духа Тома Марволо Риддла.* * *
По дороге на обед днём после матча по квиддичу Дорея была проинформирована запыхавшимися близнецами Уизли, что защита от тёмных искусств была отменена на неопределённый срок из-за внезапной смерти профессора Квиррелла после завтрака. Согласно шестикурсникам Гриффиндора, которые отправились на его поиски, он ушёл из жизни, обнаружив боггарта в шкафу своего офиса. Шестикурсники встретились с боггартом, прежде чем наткнуться на тело, и совокупный опыт привёл к тому, что пятеро учеников были отправлены в больничное крыло из-за шока и истерики. Фред казался довольно радостным, что что-то такое жалкое, как боггарт, вызвало у робкого профессора сердечный приступ, в то время как Джордж, казалось, испытывал отвращение, что такому трусу и вовсе позволили преподавать. Дорея нашла всё это каким-то фарсом, но сохранила вежливое выражение лица, когда профессор Дамблдор объявил о «трагическом инциденте» за обедом, и воспользовалась отменённым уроком, чтобы написать своей семье, что Квиррелл больше не являлся проблемой, так что им больше не требовалось о ней волноваться. Она была немного разочарована, что он скончался от плохого здоровья, прежде чем папа или пратётя Кассиопея смогли покончить с ним, но она уже давно поняла, что реальная жизнь редко когда была такой захватывающей или драматичной, как описывалось в книгах, так что она не жаловалась. Однако у неё появились подозрения, что в оставшийся год защита будет включать в себя много самостоятельных занятий, с периодическими сеансами накладывания заклинаний под наблюдением того или другого помощника учителя. Вряд ли Дамблдору удастся нанять учителя в столь короткие сроки, особенно на должность, на которой ни один из учителей не продержался больше года с тысяча девятьсот сорок восьмого года. По иронии судьбы, о внезапной кончине Квиррелла всё ещё говорили в середине декабря, за неделю до начала рождественских каникул, потому что ничего более интересного за это время больше не произошло. Профессор Дамблдор выглядел несколько напряжённым и курировал несколько уроков защиты, но маска чрезмерного знакомца и весельчака не помогла ему приобрести никаких друзей на Слизерине, и даже оттолкнула друзей Дореи на других факультетах из-за его полнейшего пренебрежения правильными манерами. Гермиона, которая, прочитав все книги по этикету, по крайней мере, четыре раза, чувствовала себя в системе, как рыба в воде, была одной из тех, кто был очень сильно расстроен, насколько неуместно вёл себя стареющий профессор, и даже Нотт заинтересовался её рассказом, что произошло бы с маггловским учителем, который бы так себя вёл. Дорея подумала, что Волшебному Миру не помешало бы несколько таких «законов о защите детей», не говоря уже об официальной учебной программе. Это сделало бы многое гораздо проще! Впрочем, по крайней мере, всё остальное шло хорошо: она завела немало друзей, находилась почти в конце Стандартной Книги Заклинаний (Ступень 1), становилась гораздо сильнее в гадании — да, на третьем этаже действительно был цербер, бедный заточённый зверёк, — и её фехтование было, по-видимому, «достаточно хорошо», потому что Эйвери обучал её новым движениям где-то каждую третью неделю. Дорея собиралась взять с собой следующие основные учебники Гуссокл в Хогвартс после рождественских каникул, чтобы они могли забежать вперёд. Она наслаждалась процессом изучения различных проклятий и сглазов от близнецов Уизли, оба старших юноши имели огромный репертуар и умение создавать новые и необычные заклинания, чем Дорея искренне восхищалась. Она подталкивала их, чтобы они показали свои творения дяде, Игнатию Прюэтту, так как муж тёти Лукреции нашёл бы те чрезвычайно забавными и предложил бы множество новых идей. Фред казался в восторге от идеи, но Джордж предложил сначала написать, просто чтобы убедиться, что он не расскажет их матери. У Дореи всё лучше получалось отличать близнецов друг от друга, основываясь на их поведении, манере передвижения и внешности, но их голоса по-прежнему были до абсурда похожи. Она надеялась, что это изменится со временем. Собственно, единственным ярким пятном на этой неделе стал Невилл, нервно проинформировавший Дорею, что Уизли и его приятели были убеждены, что профессор Снейп охотился за чем бы оно ни было в запретном коридоре, и что «что бы оно ни было» было связано с Николасом Фламелем. Так как Дорея являлась хорошо образованной девочкой, то имя «Фламель» привело её мысли к «Алхимии», поэтому она в глубине души подумала, что тем предметом должен был быть знаменитый Философский Камень. Однако она серьёзно сомневалась, что там внизу находился настоящий камень, так как была уверена, что единственный способ забрать его у Николаса и Пернелл Фламелей — это вырвать тот из их холодных, мёртвых пальцев. Фламели предшествовали Статуту о Секретности на несколько веков и имели дом где-то в Девоне в качестве своей официальной британской резиденции, но, по словам пратёти Кассиопеи, на самом деле, они проводили большую часть года в скромном французском замке недалеко от швейцарской границы. Оба были совершенно довольны своей жизнью и были достаточно опытны, чтобы суметь выдворить любого, кто пришёл бы за накопленными ими сокровищами. Это значило, что Дамблдор использовал фальшивку в качестве приманки в этом фарсе и что он сознательно подставил под угрозу учеников в попытке выманить тёмных волшебников и, возможно, даже самого Волдеморта, если её реакция на Квиррела была каким-либо показателем. Волдеморт более не являлся проблемой — её лоб не покалывало со времени матча по квиддичу — но нельзя было сказать, как много других жаждущих силы волшебников могло нанести визит. Поэтому Дорея садилась на Хогвартс-Экспресс, чтобы отправиться домой на Рождество, задумчиво нахмурившись.* * *
Папа ждал на вокзале, чтобы поприветствовать её, и подбежал к ней, чтобы оторвать её от земли в медвежьем объятии, как только увидел её. Дорея обняла его в ответ, чувства нахлынули на неё, слёзы стояли в её глазах, настолько она скучала по нему. Как она вообще сможет вернуться в Хогвартс после Рождества? Но она должна была, и ей действительно нравилось в школе, так что Дорея оттолкнула эмоции подальше и потребовала, чтобы её поставили на ноги, чтобы она смогла представить своих новых друзей. Папа был очень добр и дружелюбен к Блейзу, Гермионе и Падме и настоял, чтобы его представили их родителям. Мадам Забини была очень красивой, с очень тёмными каштановыми локонами, светлой кожей с оливковым оттенком, карими глазами с длинными ресницами и невероятным личным обаянием, которое могло быть у Блейза, когда тому этого хотелось. Впрочем, большую часть времени Блейз предпочитал находиться на заднем плане, в этом он был весьма хорош для кого-то такого милого, как он; когда Блейз вырастет, он, вероятно, станет красивым, но на данный момент он был настолько умилительным, что это казалось немного неестественным. Дорея подозревала наследие вейл, и встреча с мадам Забини подтвердила это. Мать Блейза выглядела ровесницей папы, и она была рада быть приглашённой в поместье Блэков на Новый год: она отклонила приглашение посетить пораньше из-за того, что они с Блейзом проведут само Рождество с её отцом во Франции. Родители Падмы и Парвати были счастливы, что к ним подошёл Лорд Блэк и что их младшая дочь была частью социального круга дочери указанного Лорда; они немедленно ответили, что будут рады позволить Падме посетить поместье Блэков в любое время во время каникул. Патилы были индуистами и не праздновали ни зимнее солнцестояние, ни Рождество, впрочем, они участвовали в обмене подарками, который стал универсальной отличительной чертой этого сезона. Папа настаивал, чтобы они отпраздновали Рождество в смутно религиозной манере дома, потому что мать Дореи была христианкой и считала свою магию божественным даром, а не причиной отказа от своей веры, так что Дорея была в некотором смысле знакома с христианством и тем, с чем оно было сопряжено. Примирять магию и веру было довольно сложно, но ведьмы, упомянутые в Библии как «богомерзкие», занимались вещами вроде некромантии и прорицания, так что Дорея решила избегать того и другого, поскольку это было явно запрещено. Она могла иметь веру, что Бог позаботится о её будущем, и не совать свой нос в вещи, с которыми люди не должны были связываться. Нумерология определённо имела компонент прорицаний, но Дорея была больше заинтересована использованием её в создании заклинаний, ритуалах и тем, как она была связана с астрономическими кругами. Предсказание, когда изменится погода, больше относилось к науке, чем к магии, и большая часть нумерологии заключалась в закономерностях и вероятностях. Ей просто требовалось помнить, что, в отношении людей, цифры были ненадёжны, потому что у людей были души, и души делали их особенными. Родители Гермионы были парой обеспеченных стоматологов среднего класса, и папа немедленно снискал их расположение к себе, предоставив им адрес своего маггловского почтового ящика и сказав им, что он будет рад ответить на любые вопросы, которые у них возникнут по поводу магии, Хогвартса или общества, к которому присоединялась их дочь. Гемера была совой-предвестником, ответственной за сбор почты из почтового ящика, чем она занималась с необъяснимым пониманием того, когда имелась почта для сбора. Когда папа затем спросил, будет ли позволено Гермионе посетить их во время каникул, её родители сразу же согласились и обрадовались ещё больше, когда он пригласил вместе с дочерью их самих, чтобы они смогли увидеть больше магического мира. Папа уже знал родителей Ди и Трей и также организовал их приезд на Рождество. Дорея ждала с нетерпением, как она примет у себя друзей и просто повеселится с ними.