* * *
После игры — которую Слизерин довольно неожиданно проиграл, когда Салли-Энн Перкс поймала снитч прямо над головой Драко, — Дорея направилась сразу в спальни, чтобы принять долгий горячий душ, затем вверх в больничное крыло. Джордж Уизли сломал руку, когда два бладжера сошлись на нём с разных направлений, а Локхарт, в ошеломляющем проявлении неумелости, испарил все кости его руки от локтя. Фреда потребовалось усадить, чтобы предотвратить убийство напыщенного щёголя, и Дорея сильно подозревала, что старший близнец Уизли сделает своей миссией доведение некомпетентного учителя защиты до нервного срыва. Дорея склонялась к помощи в этом; это стало бы хорошей практикой для её исследований в парселмагии… Джордж находился в том состоянии, которое и следовало ожидать, учитывая, что его правая рука выглядела, словно спущенный воздушный шар, но Фред был с ним, и ужасающее дуо весело запутывало всех — включая мадам Помфри — который из близнецов оказался ранен. Дорею никогда не переставало раздражать, что она была единственным человеком — включая их родителей — который никогда не был одурачен постоянными сменами и любимым способом разговора близнецов. Даже их собственные родные не обращали достаточного внимания, чтобы отличить одного близнеца от другого, что было отвратительно. Падма и Парвати были в равной степени идентичны, но их родители могли их отличить, поощряли их в их различных хобби и признавали, что у них имелось две дочери, а не одна дочь, у которой оказалось два тела и два имени на выбор. Для каждого, кроме Дореи, близнецы Уизли были Фред-и-Джордж, и она находила это менее забавным, чем близнецы притворялись, что им нравится. Она могла сказать, что им это тоже не сильно нравилось, но, разыгрывая это для смеха, они чувствовали себя лучше при всех проблемах. Вот почему она не удосужилась прояснить, который из близнецов был на самом деле ранен. Дорея оставила их радостно составлять планы о том, как пронести контрабандой немного сливочного пива в больничное крыло, и отступила обратно в гостиную Слизерина на спарринг и ранний отход ко сну. Рик согласился позволить ей начать пользоваться настоящим мечом после Рождества, если она будет придерживаться своей текущей скорости улучшения, и Дорея ждала с нетерпением возможности выбрать подходящий ей из Семейного сейфа. Если так будет продолжаться, она, возможно, на самом деле будет достаточно хороша, чтобы ей больше не требовалось структурированных уроков к тому моменту, когда Эйвери закончит обучение к концу следующего школьного года. Быть признанной компетентной с мечом было то, чего Дорея отчаянно желала достигнуть как можно раньше, о чём свидетельствовали её тяжёлая работа и постоянная практика. В чарах она и остальная её маленькая группа находились где-то на год впереди, в боевой магии — чем, технически, были порчи, сглазы и проклятия, выученные на защите, — они завершили учебную программу этого года и находились в достаточно самостоятельном расширении своих знаний, в трансфигурации они не были впереди, но определённо полностью способны и уверены в себе, в зельеварении Дорея довела Невилла до точки, где он на самом деле выдавал примерно каждый второй раз функциональное зелье и редко вызывал взрывы — её собственная индивидуальная работа тоже шла очень хорошо, чему помогли Гермиона и Падма, — и она была, по-видимому, примерно на уровне четвёртого курса в рунах, впрочем, те, в которых она была лучше всего — китайские руны — совсем не преподавали в Хогвартсе. Травология нравилась Дорее, но у неё не хватало ни таланта, ни энтузиазма. Историю она серьёзно обдумывала полностью избегать, а астрономию она переносила нелюбезно. Её оценки в последних трёх, однако, были безупречны вне зависимости от отсутствия у неё интереса. По крайней мере, после сдачи её СОВ в двух последних в первую неделю рождественских каникул она сможет прекратить посещать их и будет иметь больше свободного времени. Её оценки на факультативах также были высоки, учитель по древним наукам говорил о том, что позволит ей подняться на год весной, профессор искусства начал обучать её сложным Анимирующим Чарам, связанным с приданием картинам большей видимости жизни, чем простое движение, а учитель музыки — который оценивал её успехи раз в две недели — на самом деле тепло ей улыбнулся на этой неделе. Профессор Ранкорн был строгим, безжалостным перфекционистом, так что это явно было высокой похвалой, особенно потому, что он решительно не одобрял её предпочтение «маггловской музыке», пока не узнал, насколько более сложной и хорошо написанной та была. Дорея любила учиться, но не ради обучения как такового: она любила прежде и важнее всего возможность действовать, так что всё, чему она обучалась, имело практическое применение. В этом она отличалась от Падмы и Гермионы, которые обе любили знания ради самих знаний.* * *
— Просыпайтесь, госпожа! Просыпайтесь! Василея бродит по залам и угрожает тем, кто находится под вашей защитой! Глаза Дореи распахнулись, она сонно заморгала на бумсланга, который яростно шипел на неё. — Василея? — повторила она озадаченно. — Королева Змей движется по вашему гнезду, и она голодна, госпожа! — настаивала змея, покачиваясь от волнения. Дорея подхватила нервную змею и обернула его вокруг своей шеи, достала дополнительную пару носков, тёплый джемпер и шлёпки и обернула мантию-невидимку вокруг себя. Кажется, «монстр Слизерина» действительно оказался василиском, самкой, если верить Физзу, и даже сейчас он находился на свободе. Это значило, что план Фреда Уизли посетить своего близнеца в больничном крыле имел потенциал пойти для него совсем не так, и ей действительно требовалось предупредить их обоих. Не беспокоясь о том, чтобы дойти даже до гостиной, Дорея развернулась к одной из змеиных статуй в коридоре, соединяющем спальни девочек, и прошипела пароль: — Пропусти наследницу. Змея сдвинулась со скрежетом камней, открывая крутую, узкую лестницу, по которой поспешила Дорея, даже когда позади неё статуя вернулась на свою оригинальную позицию, отсекая весь свет. Не то чтобы Дорее требовался свет; протянув руку из-под мантии, она пробормотала заклинание, что создавало Холодный огонь, позволяя ей продолжать идти вверх по спиральной лестнице без риска получить травму. Лестница доходила до гобелена ламии на первом этаже, недалеко от виадука. Это также находилось меньше чем в пяти минутах ходьбы от больничного крыла, так что Дорея погасила созданный огонь, вновь обернула вокруг себя мантию и прошла молча и невидимо мимо дюжины портретов до широких двойных дверей, что отмечали вход в лазарет. Пробравшись внутрь, Дорея отметила, что постель Джорджа находилась в самом конце, и он выглядел спящим. Фреда нигде не было видно, что беспокоило. Она подкралась поближе к рыжему, позволила своей мантии упасть на пол и постучала ему по носу. Джордж проснулся со стоном, его лоб сморщился от боли из-за частично-отросших костей в его руке, когда он открыл свои глаза и моргнул на неё. В то время как ему удалось немного поспать ранее, несмотря на боль, в которой он находился, ему могло потребоваться больше времени, чтобы заснуть снова, так как средняя фаза отрастания кости, предположительно, была самой болезненной. — Фред? — Нет, это я, — терпеливо сказала Дорея, устраиваясь на краю кровати. — Я узнала, кем является монстр Слизерина. Глаза Джорджа распахнулись. — И кто он? — Василиск, — мрачно сказала Дорея. — Они могут убивать взглядом, что делает сейчас гуляние по ночам чрезвычайно небезопасным. Я надеялась, что Фред будет здесь, так как сейчас почти полночь, но если его здесь нет… Джордж выглядел болезненным из-за возможных последствий и попытался выбраться из кровати, но Дорея переместилась вперёд, садясь ему на грудь. — Смотри, мы не знаем, верно? Возможно, его просто поймала МакГонагалл и отправила обратно в спальни Гриффиндора. Или в башне Гриффиндора не осталось сливочного пива, так что ему пришлось сперва отправляться доставать немного. — Дорея знала, что существовали проходы в Хогсмид и что близнецы знали, где те находились; как ещё можно было объяснить их способность доставать конфеты, шоколад и сливочное пиво меньше чем за час? Джордж всё ещё выглядел заметно несчастливым, но прекратил пытаться выбраться из постели. — Это может быть он сейчас, — обнадёживающе добавила Дорея, когда её уши уловили звук шагов. Однако быстро стало ясно, что больше одного человека двигалось вниз по коридору, и Дорея соскользнула с кровати и натянула на себя мантию-невидимку, в то время как Джордж лёг обратно на подушки и сделал вид, что спит. Двери в больничное крыло открылись, и в комнату вошёл профессор Дамблдор, держа один конец того, что выглядело как статуя. Профессор МакГонагалл последовала за ним несколько мгновений спустя, держа ноги статуи. Профессор трансфигурации была полностью одета, что указывало, что она патрулировала замок, но на директоре были халат и ночной колпак. Они поставили статую на кровать; она была в высоту почти с МакГонагалл и носила красную пижаму. — Позови мадам Помфри, — прошептал Дамблдор, и МакГонагалл прошла мимо конца кровати, в которой находился Джордж, в сторону кабинета и жилья медсестры, проходя в футе от места, где ютилась на холодном полу Дорея. Осторожно поднявшись на колени и изо всех сил стараясь издавать как можно меньше звуков, Дорея выглянула из-за кровати, чтобы лучше рассмотреть статую, над которой стоял Дамблдор. В это момент лунный свет проник через высокие окна, и Дорее пришлось воспользоваться всей своей ментальной дисциплиной, чтобы не ахнуть. Лежащим на кровати, с широко раскрытыми и пустыми глазами, с одной рукой вытянутой так, будто опирался на стену и выглядывал из-за угла, был Фред Уизли. В этот момент МакГонагалл вернулась в комнату, мадам Помфри за ней. Дорея воспользовалась кратким увеличением шума, чтобы переместиться поближе, чтобы теперь она стояла на коленях как раз у подушки Джорджа, и прижала одну руку к его рту, убеждаясь, что угол был как раз подходящим, чтобы она пряталась под кроватью, а не рядом с той, и была невидима. По словам папы, Дамблдор не знал, что у дяди Джеймса была мантия-невидимка, до тех пор пока он не закончил обучение, но теперь он знал о возможности присутствия невидимых учеников в общем, так что, скорее всего, принял меры предосторожности. — Что произошло? — спросила мадам Помфри, когда глаза Джорджа широко раскрылись. — Очередная атака; Минерва нашла его рядом с зеркалом в углу главного коридора на четвёртом этаже и коридором больничной башни, — мрачно сказал Дамблдор. — При нём был ящик сливочного пива; мы думаем, он направлялся в больничное крыло посетить своего близнеца. Глаза Джорджа выпучились, а его лицо ужасно побледнело, всё его тело напряглось, когда шокированный стон попытался пробиться через плотно закрытые губы. Дорея крепко держала руку на месте, прижимая ладонь к нижней части подбородка Джорджа, чтобы он не мог шевелить своей челюстью. — Окаменел? — прошептала мадам Помфри. — Да, — сказала МакГонагалл. — Но мне страшно подумать… Если бы Альбус не отправился обходным путём на кухню за горячим шоколадом, кто знает, что могло… Джордж облегчённо обмяк, его глаза на мгновение закрылись. Дорея сделала глубокий, медленный вдох, пытаясь успокоить своё бешено колотящееся сердце. Не мёртв, спасибо Богу и Мерлину, Фред не был мёртв. — Что это значит, Альбус? — безотлагательно спросила профессор трансфигурации. — Это значит, — медленно сказал Дамблдор, — что Тайная Комната действительно снова открыта. Помфри прижала ладонь ко рту. МакГонагалл выглядела шокированной. — Но, Альбус… кто? — Вопрос не в том, кто, — сказал Альбус, нахмурив брови уставившись на Фреда Уизли. — Вопрос в том, как? МакГонагалл, казалось, не понимала, но поняла Дорея, слишком уж хорошо. Риддл явно открывал Комнату раньше — вероятно, пока пребывал в Хогвартсе учеником — и Дамблдор теперь осознал, что Риддл каким-то образом оказался в школе вновь. Ей придётся написать тёте Лукреции, спросить о прошлом разе, когда Комната была открыта, и усилить своё расследование о том, кто из младших львов был одержим. Джордж поможет ей тут; прямо сейчас он, вероятно, отдаст свою душу, если она скажет ему, что это оживит его близнеца. Думая об этом, ей придётся попросить тётю Лукрецию, можно ли также заполучить зрелые мандрагоры; мандрагоры профессора Спраут, которые они изучали на травологии, будут готовы не раньше мая, так что им придётся подумать о том, чтобы доставить их с южного полушария. Вероятно, Новой Зеландии. Таким образом, Фреда можно будет оживить где-то на Новый год, на крайний случай, в начале февраля. Это поможет Фреду, Джорджу и любым будущим жертвам, но было одновременно типично и подозрительно, что Дамблдор не предпринимал те же шаги, так как он явно знал, что происходило, из предыдущего опыта. Директору не нужно было бродить по морозному замку ночью в поисках горячего шоколада, когда домашний эльф мог быть вызван, чтобы принести шоколад ему в постель. После того, как профессора ушли, Дорея немедленно сняла мантию и села обратно на Джорджа, прежде чем тот смог выбраться из постели. — Слезай с меня! Фред… — В порядке, — безотлагательно прошипела Дорея. — Окаменевшие люди не могут быть ранены ничем слабее Убивающего Проклятия; магия, удерживающая их окаменевшими, защищает их. Он в стазисе и не будет помнить ничего между тем, как это произошло, и тем, как его оживят. Он также не будет стареть, так что тебе придётся привыкнуть к тому, что с этих пор ты будешь старшим близнецом. Джордж издал звук, похожий одновременно на смешок и всхлип. — Смотри, у меня осталось четыре возможных подозреваемых на всём этом деле «Наследника Слизерина», — продолжила двенадцатилетняя девочка, — и я довольно уверена, что это кто-то из первокурсниц Гриффиндора, кто одержим, чем бы оно ни было. Если я смогу пробраться в башню, то смогу точно определить, которая это из девочек… — Сейчас пароль «Мышь-Приведение», — хрипло прервал Джордж. — …хорошо, спасибо. Затем мне придётся вытащить их из Хогвартса дяде Игнатию и тёте Лукреции, так как они знают, как избавляться от одержимых духов, не убивая поражённого, — продолжила Дорея, — что, к сожалению, должно подождать до Рождества, так как я не доверяю Дамблдору, что он вызовет эксперта. Он, вероятно, попытается разобраться с этим сам, как сейчас, когда ему действительно следовало вызвать разрушителя проклятий сразу после Хэллоуина. На самом деле, ему следовало вызвать кого-то, ещё когда начались бормотания о проклятии на должности учителя защиты. Он Мастер Трансфигурации и Дуэли, но он, кажется, считает, что бытие Альбусом Дамблдором делает его экспертом во всём. — Прадядя Игги может это сделать? — взгляд Джорджа на мгновение прояснился. — Круто. — Казалось, он не заметил её краткую жалобу на Дамблдора, но Дорея подозревала, что он услышал ту и запомнит её. Джордж мог держать обиды столь же хорошо, сколь и его близнец, он просто был менее очевидно злобен в этом. У обоих близнецов было довольно много от их бабушки Цедреллы. — Я позабочусь о том, чтобы доставить мандрагоры из Новой Зеландии, а также чтобы тебе не пришлось ждать июня, чтобы вернуть Фреда к его нормальному состоянию, — пообещала Дорея. — Между прочим, тебе будет нормально находиться на Гриффиндоре без него? Джордж тяжело сглотнул, слёзы появились в его глазах. — Дорея… — Всё в порядке, если не так, — тихо сказала Дорея. — Я могу придумать что-нибудь, чтобы удержать тебя в школе и вдали от твоих товарищей по факультету, пока Фред не окажется в добром здравии снова. Не могу представить, как ты чувствуешь себя прямо сейчас, но я полагаю, что изменение поможет тебе не думать об этом слишком сильно. Джордж уставился на неё, слёзы блестели у него на ресницах. — Как? — Я могу спрятать тебя на Слизерине; у меня много влияния, как у Наследницы Блэк, и представление, как убедиться, чтобы тебя вежливо не замечали, — сказала Дорея, обдумывая свой наспех-слепленный-вместе план. — В основном ты будешь ходить на уроки вместе со змеями и воронами с четвёртого курса, каждый из которых понимает, что не стоит совать свой нос в личные дела, и спать в спальнях Слизерина, но тебе придётся не пользоваться этой возможностью для проворачивания розыгрышей. Общие комнаты и спальни — безопасное место, убежище, и я не буду тем, кто нарушит это. — Согласен, — тихо пообещал Джордж. — Я… я действительно не чувствую себя способным разыгрывать кого-нибудь сейчас. — Я приду за тобой утром; не уходи, пока я не доберусь сюда, — безотлагательно сказала Дорея, — и будь готов согласиться с моей историей. Со слизеринцами имидж — это половина битвы, так что, до тех пока я смогу заставить это выглядеть правильно, они не посмотрят на реальность в пользу изысканной выдумке. — Она сердито фыркнула. — Даже МакГонагалл не знала, который из вас окаменел! Я не оставляю тебя в такой безалаберной заботе, когда ты так сильно не в себе! Джордж содрогнулся, смеясь, даже когда слёзы покатились по его щекам. — Дражайшая, чудеснейшая и воинственнейшая Дорея, пожалуйста, никогда не изменяйся. Я… я не знаю, что мне делать. Фред всегда был рядом, а сейчас… — он замолчал с рыданием. Дорея наклонилась вперёд, чтобы он смог обнять её, игнорируя влажное пятно, что он оставил на её плече. Ему действительно должно было быть больно, чтобы он так развалился перед ней. — Не волнуйся: я присмотрю за тобой. Ты мой любимый Уизли, но не говори Фреду, Биллу, Чарли или твоему дедушке, что я сказала это, хорошо? Если хочешь поговорить об этом, можешь написать дяде Игнатию: я знаю, что у него и тёти Лукреции на протяжении лет было множество пугающих промашек, и он будет рад, если ему кто-то напишет. Большинство людей, кого он знает, мертвы или находятся на другой половине континента, являясь разрушителями проклятий. — Тогда увидимся завтра, — прошептал Джордж, неохотно отпуская её. Дорея заколебалась, прежде чем залезть себе под джемпер и достать Физза. — Физз составит тебе компанию, пока я не вернусь, — сказала она, зная, что её питомец теперь прекрасно понимал английский. Змея сползла с её рук вниз на одеяло, добираясь до подушки и сворачиваясь рядом с шеей Джорджа. — Не волнуйся: бумсланги довольно застенчивы и необщительны, и он даже не будет сухо кусать(1) тебя, если только ты не навредишь ему первым. — Невысказанным было, что наличие Физза на нём удержит практически всех в здании на расстоянии вытянутой руки; теперь бумсланг был намного длиннее пяти футов(2) и всё ещё рос. Улыбка Джорджа была слабой и едва присутствовала, но это всё ещё было улыбкой. Дорея с беспокойством улыбнулась в ответ, затем выскользнула из больничного крыла, накидывая свою мантию вновь, как только оказалась за дверью. Джордж в своей беде даже не заметил, как она исчезала и появлялась под фамильной реликвией Поттеров, но это не было поводом быть небрежной. Она проверит девочек из Гриффиндора ночью завтрашнего или послезавтрашнего дня, как только она должным образом уладит всё с Джорджем. Ему требовалось находиться среди тех, кто будет видеть в нём его самого, а не одну-половину Фреда-и-Джорджа, близнецов Уизли. Регулирование этого потребует искусности, но у неё имелся план.