Black Sky

      Когда Дамблдор представил покрытого шрамами, потрёпанного мужчину с деревянной ногой как «профессора Грюма», Дорея немедленно поняла две вещи. Во-первых, этот мужчина не был Аластором Грюмом; во-вторых, он, тем не менее, был заслуживающим доверия взрослым доверенным лицом, который был ей так необходим и которому можно было доверить её секреты. Существовали некоторые вещи, которыми вы не могли поделиться с семьёй, пребывая в Хогвартсе, не говоря уже о том, что обычно семья не могла дать вам стороннюю точку зрения на предмет, а профессор Снейп исключался, потому что она пришла к пониманию, что единственная причина, по которой он преподавал, заключалась в том, что у Дамблдора было на него что-то. Ей определённо нравился декан её факультета, но директору нельзя было доверять даже сломанной ложки.       Дорея не сомневалась в своих инстинктах: они стали лишь точней со временем, и никогда, вообще, не ошибались. Конечно, некоторые вещи, которые они побуждали её выполнять, были немного странными — она всё ещё не была уверена, почему ей требовалось прочесть ту книгу по руническим брачным ритуалам, вгонявшую её в краску, — но, в ретроспективе, они всегда были невероятно полезны. Это её инстинкты побудили её спросить Падму о змееустах, к примеру, и индианка не только была хорошо проинформирована и совсем не предвзята, но предоставила ей книги, а позже помогла ей войти в переписку с другим говорящим со змеями! Конечно, Дорее требовалось улучшить свой хинди, чтобы иметь возможность общаться с ним более эффективно, но это было работой в прогрессе, с которой ей помогали обе близняшки Патил. Её собеседник утверждал, что английскому, как языку, не доставало детальной тонкости, требуемой для подходящего обсуждения, как работала парсел-магия, и, так как не существовало письменной формы змеиной речи — в конце концов, змеи не писали — то это будет хинди.       Единственное, что интересовало Наследницу Блэк в предполагаемом Тремудром турнире, это как сильно он может нарушить её расписание. У неё и её друзей осталось всего лишь несколько месяцев до окончания изучения обязательной учебной программы по чарам и немногим больше этого по обязательной учебной программе защиты. Что они будут делать со своим групповым учебным временем после этого, всё ещё находилось в подвешенном состоянии, но Дорея подозревала, что изучение использования Огня Души станет тем, что привлечёт интерес её друзей. В конце концов, они уже одалживали её книги по теме, даже близнецы Уизли.       Весной прошлого года её учебная группа была вынуждена разделиться в результате добавления многочисленных хаффлпаффцев и горстки младших учеников. Теперь Дорея и её основная группа встречались два вечера в неделю, затем в два других дня Дорея и двое её друзей вели вторую учебную группу. Луна и Трэй часто вызывались на это, но возглавлял преподавание Невилл, который чудесно расцветал и показал себя действительно превосходным лидером. Так как вторая учебная группа к концу прошлого года насчитывала почти две дюжины, Дорея подозревала, что им придётся разделить её снова, когда первокурсники узнают о ней, а большинство второкурсников попытается присоединиться. Она приложила значительные усилия, чтобы убедиться, что все знали, что это не было клубом, так что всё было неофициально, но обычно всегда присутствовал староста из Хаффлпаффа, когда собиралась большая группа, — номинально, чтобы учиться, но, вероятно, для поддержания порядка — или, в противном случае, старший член команды Гриффиндора по квиддичу. Дорея была очень довольна тем, как хорошо продвигалась её кампания по связям с барсуками, и надеялась, что Ханна, Сьюзен и Эрни будут заинтересованы в переходе в «старшую группу», когда она их пригласит. Те трое были первыми, кто присоединился к её учебным занятиям, и находились дальше всех от новичков, когда группа разделилась, так что теперь они почти догнали других её друзей.       Затем Дамблдор объявил о Тремудром турнире, и Дорея заметила, что меньше трети её товарищей-змей выглядели немного восторженными. Вероятно, потому что участие потребует от них добровольно вызваться, а они заключат связывающий магический контракт, и потому не смогут отказаться, и хуже того, так называемая «вечная слава» была чем угодно, кроме указанного. Кто помнил имя человека, который выиграл в прошлый раз, когда тот проводился? Никто, вот кто. Одна тысяча галлеонов была бы приятна, но Дорее они не требовались, и добрая половина её соседей по факультету были такими же обеспеченными. Однако гриффиндорцы выглядели восторженными — это было как раз в их стиле — как и две трети хаффлпаффцев, и, по крайней мере, половина равенкловцев. В то время как львы были безнадёжны, Дорея была уверена, что сможет призвать к здравомыслию тех своих товарищей-змей, которых покинул здравый смысл.       — Смотрите, давайте все согласимся подбадривать любого, кто в конечном итоге будет соревноваться в безрассудной штуковине, так как они представляют школу и всё такое, но в остальном останемся подальше от всего этого беспорядка, — предложила Дорея. — Таким образом, мы сможем сфокусироваться на том, что действительно имеет значение, как налаживание связей, создание хороших отношений и избегание внимания со стороны орды, что обязательно прибудет, когда начнётся весь этот цирк.       — Поддерживаю, — резко присоединилась Розье; шестикурсница выглядела серьёзно потрясённой возбуждением её менее разумных сверстников. Дружба девушки с младшим близнецом Уизли пережила его пребывание Джерри Прюэттом и завоевала её непоколебимую поддержку Дореи в контроле тех из их товарищей, чьи амбиции превосходили их хитрость. — Это всего лишь рекламный трюк Дамблдора, пытающегося расположить к себе людей после фиаско с Квирреллом и Комнатой.       То, что вступление в турнир будет равносильно поддержке идей Дамбдлдора, немедленно убило склонность к участию любого слизеринца, так что разговор во время еды вместо этого перешёл к предстоящим занятиям, квиддичу — потому что отсутствие официальных матчей не было причиной не играть — и знакомству новых первокурсников с тем, как факультет змей вёл себя на публике. Через несколько человек справа от Дореи Эди и Одиль общались с новыми старостами пятого курса, помогая им разобраться, что требовалось делать и как. В этом году к ним присоединилось двадцать шесть новых змеек, двенадцать девочек и четырнадцать мальчиков; кузине Стефани и Эдвину Вейзи нужно будет для них распланировать свою работу.       Уничтожив эту потенциальную проблему в зародыше, Дорея начала планировать, как ей окончательно снять парсел-замки на планетарии и показать это профессору Синистре. Отпирание могло быть сделано позже вечером, но у профессора астрономии свободные рабочие часы имелись не раньше дня среды, так что ей придётся либо написать записку с просьбой о более раннем времени, либо просто записаться нормальным образом. Вероятно, записка будет наиболее дипломатичной, учитывая масштабы открытия…

* * *

      К счастью, у Дореи и её товарищей-змей была защита с профессором Не-Грюмом первым же занятием в понедельник утром, так что после действительно приятного урока о законности различных проклятий, она задержалась и спросила нового учителя, могла ли она посетить его офис во вторник после ужина для разговора. Она объяснила это как «не то, что я действительно могу обсудить со своим отцом, так как он слишком близок к проблеме», а её выбор Не-Грюма — не то чтобы она назвала его так в лицо — из-за того, что «профессор Снейп был слишком занят своими обязанностями декана факультета» и хорошим знакомством нового профессора с Министерством. Магический глаз перекатился в своей орбите на неё, но Не-Грюм грубо согласился и сказал ей приходить к нему в офис на второй этаж в половину шестого. Дорея поблагодарила его с улыбкой, затем поспешила в свою любимую музыкальную комнату, поиграть Чайковского.       Когда подошёл вечер вторника, Дорея направилась в офис, в котором каждый профессор защиты проводил свой год преподавания, и вежливо постучала.       — Входи, Блэк, — раздался грубый голос Аластора Грюма; двухдневное размышление Дореи о ситуации убедило её, что самозванец использовал оборотное, что значило, что настоящий Грюм был жив, вполне здоров и в Хогвартсе. Вероятно, заперт в сундуке, учитывая, что Дорея использовала тот же самый метод, чтобы вытащить Джинни Уизли из школы на своём втором курсе. Её инстинкты, однако, сказали, что ей не нужно беспокоиться об отставном авроре, поэтому она не стала волноваться.       — Благодарю, что согласились на это, сэр, — вежливо сказала она, входя и закрывая за собой дверь. Мужчина в шрамах установил низкий стол, на котором стоял потёртый чайный набор, и два стула; стул Дореи спинкой был обращён к двери, поэтому она его немного передвинула, чтобы исправить это. Не-Грюм одобрительно улыбнулся её осторожности.       — Умный ход, девочка. Помни, постоянная бдительность! — рявкнул он, прежде чем создать поток кипящей воды, чтобы наполнить чайник. Дорея автоматически проверила свою кружку дарджилинга(1) на какие-либо нежелаемые дополнения, беспалочковые и бессловесные маленькие чары позволили ей подтвердить, что её инстинкты снова оказались верны. Не-Грюм, конечно, заметил, но просто одобрительно усмехнулся. Сделав глоток чая, Дорея устроилась для разговора; в конце концов, для этого она и пришла.       — Что действительно заставило меня беспокоиться, это то, что моего отца бросили в Азкабан без суда, — начала она, используя свою тренировку в окклюменции для расслабления, чтобы её инстинкты могли подняться на поверхность. Это было важно, и ей требовалось сделать это правильно. — Я действительно осознала это, лишь когда умер мистер Крауч, и папа рассказал мне о дяде Регулусе и кузене Барти.       Взгляд Дореи был направлен на её чай, но она всё-таки увидела, как Не-Грюм дёрнулся в отражении в её чашке, образованном под светом факелов. Это было трюком, которому её научила пратётя, который большинство людей никогда на самом деле не замечали.       — Особенно о кузене Барти: он не сделал ничего такого, кроме как завёл дружбу с так называемыми «неправильными» людьми, и его собственный отец бросил его в Азкабан после показательного процесса, где они даже не удосужились допросить подозреваемых должным образом! Барти было лишь девятнадцать, и он умер менее года спустя, и всё потому, что мистер Крауч не хотел, чтобы его «предатель» сын встал на пути его министерской карьеры, — негодующе фыркнула Дорея. — Ну, дедуля Арктур вскоре положил этому конец; то, как прошёл судебный процесс отца, действительно запустило низзла среди голубей, и каждый судебный процесс, в котором он когда-либо участвовал, был пересмотрен. То, что кузен Барти был посмертно объявлен невиновным, гарантировало, что Крауч никогда в жизни не будет Министром, и скатертью ему дорога; мне просто хотелось бы, чтобы он был ещё жив, чтобы мы смогли ему помочь.       Дорея взглянула на Не-Грюма, чьё выражение лица было довольно тяжело прочитать, учитывая все его шрамы.       — Барти Крауч был четвероюродным братом моего отца, и дедуля бы приютил его и убедился, что тот получит лечение, как сделал для моего отца. Блэки присматривают друг за другом, в конце концов; это то, что должна делать семья. Если бы пратётя Чарис не была бы уже мертва, то она, вероятно, содрала бы шкуру со своего сына за то, что он сделал со своим собственным сыном, её внуком. Я знаю, что пратётя Цедрелла отказалась принимать участие в любом мероприятии, на котором он будет, после того как он забросил Барти в тюрьму, а пратётя Каллидора посещала те мероприятия, лишь чтобы лично облить его ядом.       Она вздохнула.       — Размышление о Барти делает отца тихим и подавленным из-за Регулуса; Регулус и Барти вместе были слизеринцами, но мой дядя погиб, когда едва выпустился из школы, пока папа был в бегах с Поттерами. Отцу так никогда и не удалось примириться с ним, а я знаю, что он действительно хотел этого, поэтому его угнетают мысли о том, как много других людей он никогда не увидит вновь из-за тупой войны. — Дорея допила свой чай, и Не-Грюм налил ей ещё одну чашку.       — Что приводит меня вновь к Министерству. Если бы система не была такой по-дурацки запутанной и коррумпированной, то ни отец, ни Барти никогда не были бы брошены в тюрьму в любом случае. У Дамблдора слишком много власти, и он счастлив сидеть сложа руки и ничего не делать, пока всё рушится вокруг него, и я не могу этого вынести! — Настоящий Грюм был другом директора, но Дорея была довольно сильно уверена, что человек, с которым она говорила, даже не пошевелится для спасения старого хрыча, будь тот в огне. — Правовая система нуждается в пересмотре, власть требуется разделить, чтобы никто не мог держать больше одной позиции за раз, а бюрократия нуждается в рационализации, чтобы всё на самом деле было сделано без необходимости подкупа людей для выполнения их работы.       — Это то, чем ты планируешь заниматься, когда закончишь обучение? Захватишь Министерство? — спросил Не-Грюм с улыбкой. — Звучит, будто у тебя имеется какой-то план.       — Не хотелось бы, но если это то, что нужно, чтобы очистить систему от идиотов, то я это сделаю, — мрачно сказала Дорея. — Я не хочу быть министром — это неблагодарная работа, если вы выполняете её правильно, — но я уверена, что команда хаффлпаффцев с гриффиндорцем во главе и несколькими равенкловцами для поддержки сможет вытащить наше общество из грязи, в которой оно на данный момент катается, и отправить обратно на международную арену. Таким образом, следующее поколение сможет действительно научиться чему-то в Хогвартсе, а не просто будет напичкано ограниченной, бессмысленной чепухой, которая осталась, когда все настоящие знания были запрещены из-за того, что были «пагубными». Почему отсутствует обязательный курс по волшебной культуре для маггловоспитанных учеников первого курса? Таким образом, они не будут делать промашек и оскорблять наш образ жизни из-за того, что не имеют понятия, что происходит и почему! Должны быть языковые предметы, как в других крупных магических школах, а история должна уходить дальше времён Основателей, так как в некоторых частях мира волшебники существовали и более четырёх тысяч лет тому назад! — Дорея сделала очередной глоток чая. — Простите, что устроила при вас разнос, профессор; я не очень довольна качеством преподавания, за которое плачу.       — Я не виню тебя, Блэк, если это твои жалобы, — непринуждённо сказал Не-Грюм. — В Хогвартсе и правда стало меньше предметов со времени моей учёбы. И меньше учеников тоже, но это, в основном, из-за войны.       — Множество людей уехало, — согласилась Дорея. — То, что они не вернулись, должно было стать первой подсказкой нашего правительства.

* * *

      После того, как Дорея Блэк покинула его офис, замаскированный Барти Крауч откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в пространство, вращая свою чашку. Он не знал о своём прощении; без сомнений, отец держал его в неведении и спрятанным, потому что раскрытие того, что он вытащил своего сына из Азкабана, вызвало бы его арест, так как он совершил преступление. Барти, по иронии судьбы, избежал бы наказания и, вероятно, получил бы компенсацию; в конце концов, это едва ли было его виной, что отец держал его под Империусом. Заклинание было чертовски сложно перебороть даже здоровому человеку, не говоря уже о том, кто страдал от воздействия дементора. Он был свободным человеком, был таким почти десятилетие, и он не знал. Его господин также не упоминал этого; вероятно, не считал, что это имело значение. На самом деле, не имело; Барти не собирался бросать господина просто из-за того, что у него теперь появились варианты, но отсутствие доверия у господина к его преданности было довольно оскорбительным. Он был тем, кто отыскал господина после смерти своего отца, он подарил господину собственного домашнего эльфа, чтобы о его Лорде хорошо заботились, пока он будет выполнять миссии господина, чтобы тот смог снова подняться. Даже теперь он осторожно изменял чары на Кубке Огня ради целей господина и наблюдал за той, кто был участником его падения.       Дорея Блэк, или Роуз Поттер, была средством, благодаря которому Тёмный Лорд был побеждён. Кровная Защита Поттеров, наложенная Джеймсом и его грязнокровкой-женой на ребёнка — который даже не был дочерью Джеймса — привела его господина к его бестелесному состоянию. Барти не видел, как что-либо из этого могло быть виной Дореи, но его господин хотел сделать из неё показательный пример после своего перерождения, поэтому Барти возьмёт её с собой, когда придёт время. До тех пор он будет выжидать, убеждаться, что турнир пройдёт достаточно гладко и что Дамблдор будет слишком занят, чтобы строить предположения. Немного осторожного саботажа здесь и там, вероятно, хватит; просто держать старого глупца гадающим и бесцельным достаточно, чтобы запутать. Может быть, немного больше, чтобы проверить Дорею и её друзей, чтобы получить представление о её способностях, прежде чем он похитит её.       Барти нравилась Дорея; она была словно женская и более напористая версия Регулуса с оттенком симпатичной внешности Беллы, но без её садизма. Она была хорошей ученицей, весь её факультет следовал за ней, и она внедряла свои идеи другим факультетам прямо под носом Дамблдора. Было бы жаль тратить впустую всю эту тяжёлую работу; возможно, его господин согласится отложить её убийство до тех пор, как она осуществит свои намерения. В конце концов, с более эффективным Министерством сделать захват гораздо проще.       Впрочем, нет, Тёмный Лорд не согласится на это; он хотел сделать публичное заявление, и это значило, что Дорея умрёт с началом июня. Барти вздохнул, сделал очередной глоток оборотного и скривился; это было отвратительно похоже на варёную капусту. По крайней мере, Дамблдор был полностью одурачен и дал ему полную свободу действий на уроке; он намеревался запугать львов и барсуков практической демонстрацией Непростительных…