* * *
Занзас полностью разобрал, почистил и собрал оба пистолета и перезарядил новыми обоймами, когда его интуиция дёрнулась. Не в плохом «уклонись, прежде чем пуля пройдёт через твой глаз» смысле, но в более нечётком смысле «обрати внимание, потому что тут появилась возможность». Как в тот раз, когда его почти сбил Луссурия после того, как старшему подростку был официально объявлен выговор, или когда он вошёл в холл тем утром шесть недель назад, найдя там восьмилетнего мальчишку с сумасшедшей улыбкой, бросавшего ножи в обслуживающий персонал. Затем возникло внезапное ощущение давления, и по комнате засияло Пламя Неба, запечатывая двери и окна в необычном применении Гармонии. Занзас замер, легко удерживая Х-пушки в обеих руках, но в остальном расслабленный. Пламя, необычайно чистое и не принадлежащее никому, с кем он когда-либо встречался или кого ощущал ранее, было мягким, рассеянным и даже отдалённо не агрессивным. Совсем наоборот: в его чувствах оно маняще гудело, Солнце легко мелькало по поверхности, а Ураган проходил через глубины, словно жилы в камне. Это являлось действительно всеобъемлющей Гармонией, шире, чем он привык ощущать от старика, и приятно глубокой, без ощущения удушения. Вонгола могла быть Семьёй с наибольшим опытом общения с Пламенем и наибольшей тренировкой пользователей Пламени, но это не значило, что люди в Вонголе на самом деле получали максимальную отдачу от своего Пламени. На самом деле, как правило, не получали, так как всех тренированных мафией пользователей Пламени в первую очередь обучали тому, как использовать свою Волю так, чтобы было практично и выгодно для их соответствующих Семей(2), а то, что было хорошо для Семьи, не обязательно было хорошо для индивидуума. Молнии, в частности, страдали больше всех, так как их обычно тренировали быть безрассудными, самоотверженными живыми щитами или погранично-самоубийственными убийцами. Просто потому, что роль Хранителя Молнии состояла в том, чтобы отвлекать огонь от всей остальной семьи, не значило, что обучение пользователей Молнии не иметь совсем никакого самосохранения было хорошей идеей; по факту, это было чертовски тупой идеей, потому что пользователь Пламени совсем без чувства идентичности был пользователем Пламени без стремления к самосовершенствованию и совсем без воображения. Занзас находил это ужасно раздражающим, так как его Отряд Молнии был самым маленьким и наименее гибким в Варии, несмотря на то, что они с лёгкостью соответствовали всем его выраженным стандартам. Молнии в любом случае были склонны к одержимости, но то, как их тренировали, прежде чем они становились Варией, было сложно обойти. Стороннее Пламя, наполнявшее комнату, на мгновение усилилось, ослепляя его. Занзас направил оба пистолета на чужака, который только что появился из ниоткуда, в то же самое время моргая в попытке заставить пятна в глазах исчезнуть; как, чёрт возьми, это было проделано?! Это не было иллюзией, и комната всё ещё была запечатана, что значило телепортацию, а это не должно было быть возможно. Но это точно происходило, что значило, что, как только он разберётся с чужаком, ему потребуется начать поиск предотвращения от случайного телепортирования людей внутрь штаба Варии. Безопасность была важной. Как только его глаза снова заработали, Занзас смог увидеть, что чужак в его спальне был женщиной. Ну, ragazza(3) его собственного возраста, вероятно, почти на год младше, высокая и одетая в кружево и шёлк цвета слоновой кости, с тёмными вьющимися волосами, сложенными у неё на макушке, и украшенная достаточным количеством драгоценностей, чтобы финансировать маленькую войну. К тому же, очень красивыми, высокого качества драгоценностями: в её тиаре были оранжевые сапфиры размером с фалангу его большого пальца. Она тоже была высокого роста, едва на пятнадцать сантиметров ниже его, и у неё были глаза самого токсичного, яркого оттенка ядовито-зелёного, который он когда-либо в своей жизни видел. Она также была одной из сильнейших женщин-Небес, которых он когда-либо встречал — не то чтобы он видел многих, поскольку Небес было слишком мало, а женского пола были ещё более редки, — и, когда она сфокусировалась на нём, его инстинкты перешли от радостного гудения до сбрасывания ему самой большой в мире информационной лавины. Внезапно он узнал цыпочку. Она была наследником старой и важной семьи, каким он был воспитан быть, и стала мишенью кучки чрезмерно контролирующих стариков, которые хотели забрать у неё всё, ради чего она когда-либо работала. У неё имелись люди, которые полагались на неё, верные последователи, которые нуждались в том, чтобы она их направляла, ей требовалось управлять деловыми интересами, держать в курсе потенциальных союзников, убить врагов и соответствовать стандартам. Она глубоко заботилась о Семье, ставила ту прежде всего остального, чем занималась, но ей приходилось разбираться с мусором, который не заботило ничто, кроме собственных планов, и это выводило её из себя. Как и он, она была зла из-за того, что кучка старых пердунов проделала с Семьёй, которую она любила. Как и у него, у неё были личные планы, чтобы встряхнуть её мир до основания, чтобы его можно было построить вновь, лучше и сильнее. Как и он, она вела войну против слабости, самодовольства и вседозволенности, маскировавшимися под любовью и состраданием. И, как и ему, ей требовался партнёр.* * *
Существовал ряд основных требований для того, чтобы считаться потенциальным кандидатом на должность следующего босса Вонголы. Во-первых и самых главных, вы должны были иметь родословную и быть Небом. Лишь Небо наследовало. Причина, по которой Оттава(4) получила работу, несмотря на то, что у неё имелось шесть братьев и сестёр, состояла в том, что из четырёх сыновей и трёх дочерей она была единственной из детей Сеттимо(5) с Пламенем Неба. Во-вторых, чтобы быть кандидатом в наследники, вам требовался полный набор хранителей или, по крайней мере, потенциальных хранителей. Из четырёх детей старого пердуна все трое сыновей были Небесами, но лишь младший — Федерико — имел полный набор хранителей. Энрико, старший, имел пятерых, а Массимо лишь двух, которые были готовы разбираться с его дерьмом. То, что одним из этих двух был Молния, многое говорило о том, каким жалким куском мусора был Массимо; Луссурия был главным кандидатом на место Хранителя Солнца Массимо, но ему отказали, не потому, что он был в какой-то мере некомпетентен, но потому, что Массимо был гомофобом, а на их первой встрече Луссурия флиртовал с ним. С тех пор Занзас узнал, что Луссурия изначально флиртовал со всеми, затем прекращал, если вы ему начинали нравиться как личность, потому что Луссурия лелеял людей, которых считал важными для себя. Прямой отказ Массимо подумать о его назначении и жалоба на личные привычки Солнца принесли Луссурии выговор, который Занзас умышленно проигнорировал, когда предложил старшему подростку место в Варии. Теперь, твёрдо утвердившись в качестве старшего офицера Варии, Луссурия стал ещё более радостно наглым в продавливании своего кокетливого поведения и личной живописности в горла других; он также утратил большую часть гудящего напряжения в плечах и настороженный взгляд в глазах, что значило, что любому, жаловавшемуся Занзасу на поведение Луссурии, будет сказано подобрать сопли и переступить через себя. В-третьих, как текущий босс, так и глава CEDEF должны были одобрить вас как кандидата в боссы. Это были единственные официальные требования, которым любой будущий наследник должен был удовлетворить, чтобы попасть под рассмотрение, но существовало несколько других очень важных факторов, которые необходимо было учитывать, чтобы отделить приемлемых кандидатов от хороших. Например, хороший кандидат в боссы должен быть уважаем союзниками Семьи и его должны бояться их враги, чтобы, когда он на самом деле получит позицию босса, не случилось беспредела, когда все попытаются атаковать Семью одновременно. Смена руководства всегда была слабым местом, так что кандидата в боссы должны бояться лично, чтобы никакие будущие атакующие не решились противоречить ему или ей. Хорошему кандидату в боссы также должны быть верны его подчинённые, что значило, что вас сильно уважали, немного боялись, а вы знали всё важное о людях под вашим командованием. В конце концов, вы не могли получить максимальную отдачу от своих подчинённых, если вы не знали их сил и слабостей. Занзас знал около шестидесяти людей, на данный момент находившихся под его командой, гораздо лучше, чем казалось, поскольку, несмотря на то, что он никогда по-настоящему не разговаривал ни с кем, кроме Скуало, у него всё ещё имелось чертовски хорошее представление о том, что происходило внутри головы каждого. Это являлось большей частью его работы как босса. Однако в Вонголе, как и в любой другой традиционной Семье, довольно важным моментом, который следовало учитывать в выборе наследника, был вопрос преемственности. Боссу требовалось иметь детей, чтобы один из тех детей однажды сам смог бы стать боссом. Никто из сыновей старика не был женат или даже помолвлен; Федерико пробовал женщин, как вино, но никакие из его отношений и близко не были серьёзными. Женщины путались в собственных ногах, чтобы жеманно улыбнуться Энрико, постреливая в него взглядом, но никакая из тех жалких кусков мусора никогда не станет подходящей женой для Дона Вонголы. То, что даже у Массимо имелись поклонницы, многое говорило о том, насколько недалёкими были те золотоискательницы. У Занзаса также имелись поклонницы, впрочем, их всегда было меньше, потому что надутый, избалованный мусор смотрел на него сверху вниз из-за того, что он являлся предполагаемым внебрачным ребёнком Ноно. С тех пор, как он взял под свой контроль Варию, поклонниц стало ещё меньше, так как он доказал, что не был тем, кто выносил глупцов и был абсолютно готов стрелять в женщин, если того требовала работа. Несколько отбросов, которые всё ещё пытались поймать его взгляд, не удостоили бы его и внимания, если бы отсутствие у него крови Вонголы когда-либо стало достоянием общественности, поэтому Занзасу было наплевать на них. Занзас в душе знал, что никогда не сможет стать боссом Вонголы и что его восстание, вероятно, будет дорого ему стоить, но это не останавливало его. Старый пердун оступался в старости, принимая плохие решения, потому что устал вести, а не из-за подлинной доброжелательности, так что, ради Семьи, Занзас собирался всё серьёзно встряхнуть, прежде чем халатность уничтожит всё, что он любил в Вонголе. Конечно, он не рассказывал другим своих настоящих причин: даже Скуало считал, что они пытались совершить переворот, чтобы он смог взять под контроль Вонголу для себя. Просто потому, что он знал своих подчинённых вдоль и поперёк, не значило, что и они его знали; они знали лишь то, что он показывал им, и он был лучше в сокрытии, чем они в распутывании. Однако, так как он выдавал это как переворот, то Занзасу приходилось планировать каждое действие, будто он действительно имел план захватить Вонголу, что означало, что ему нужно было рассмотреть вопрос о правопреемстве и найти женщину, которая не была мусором, и завести семью. К сожалению, такие женщины были чрезвычайно редки поблизости, и лишь некоторые из них имели качества, которые требовались жене босса. Это делало поиск кого-то подходящего, в частности, кого-то, кого он мог честно уважать, почти невозможной задачей.* * *
В самой глубине души Занзас, на самом деле, и правда хотел жениться, но его раннее детство в заботе его матери-шлюхи сильно повлияло на его взгляды на близость, любовь и секс. Занзас совсем не считал секс чем-то интимным. Секс был просто чем-то ещё, чем занимались люди вместе и чем иногда занимались за деньги, как готовка, еда и убийство. Точно так же флирт и соблазнение не были интимными: они были направлены на то, чтобы убедить человека, которого вы использовали, в том, что он может доверять вам, независимо от того, было ли это на самом деле правдой. В свои неполные семнадцать лет Занзас, на самом деле, ещё ни с кем не занимался сексом из-за того, что провёл большую часть прошлого года, одержимо планируя свою месть, но он знал много об этом, наслушавшись более опытных индивидуумов и проведя несколько миссий по убийству, которые включали в себя соблазнение. Вырубить или даже убить тупой, легковерный мусор после получения доступа туда, где ему не следовало находиться, или получения информации, которая ему требовалась, оказалось довольно тревожно легко для Занзаса, в чём, вероятно, был виноват опыт его раннего детства. Любовь, однако, была особенной. Любовь заключалась в доверии, заработанном и возвращённом, возможности быть собой без малейшего риска предательства. Занзас любил человека, который, как он верил, был его отцом, и то, что тот лгал ему всю его жизнь, действительно припекало. Но это была просто сыновняя любовь, без которой многие умудрялись обходиться, так что Занзас мог списать старого пердуна в убыток без особых проблем. Романтическая любовь, однако, была совершенно другим животным, с которым у него не было никакого опыта. Оттава всегда говорила, что он узнает её, когда с ней столкнётся, потому что это больше ничем другим не может быть, но Занзас не особенно ей верил. До нынешнего момента. Теперь он уставился на девушку, которую никогда не видел, чьё имя он даже не знал, тем не менее, он знал все её глубочайшие, самые личные секреты, и она знала, что он знал их. Он был довольно уверен, что она могла видеть сквозь него, как он сквозь неё, тем не менее, она не была шокирована, не испытывала отвращение, не пребывала в ярости. Вместо этого она улыбалась ему маленькой, тёплой улыбкой, которая заставила его сердце сжаться совершенно незнакомым образом. Занзас опустил свои Х-пушки, отставив их в сторону, прежде чем шагнуть ближе к незнакомке. — Sposami(6), — хрипло потребовал он. Узнавание её имени может подождать; её брак с ним был важнее. Глаза девушки расширились, и она улыбнулась ему со смешанным чувством радости и облегчения, разжимая свои руки, чтобы показать пару совпадающих колец Неба, которые она предложила ему. Занзас подошёл прямо к ней, чтобы ближе изучить кольца, затем взял чуть более тонкое. — У тебя есть какие-нибудь условия? — спросила его будущая жена на уважительном итальянском с лёгким акцентом. Занзас посчитал, что она британка; к тому же, породистая британка. Интересно. — Какие именно условия? — спросил он вместо этого. — Я Наследник двух Семей, так что мне нужно иметь двух сыновей, чтобы наследовать те, — объяснила она, — но я бы предпочла иметь больше двух детей. — Я бы хотел десять детей, — признался Занзас; это всегда было его сокровенным желанием — иметь большую семью, а десять было его любимым числом. Однако он всё же понимал, что женщины проделывали всю тяжёлую работу в беременности и рождении детей, так что жена всё же получала право вето. Она не посмеялась над ним и не подняла на смех его мечту. — Как насчёт того, что я соглашусь на десять беременностей, потом, после этого, мы посмотрим, что мы об этом думаем, — предложила она со слабой улыбкой. — Что-нибудь ещё? — Я занимаюсь убийством твоих врагов; как твоего мужа, твоя безопасность — моя ответственность, — прямо сказал Занзас. Хоть некоторая независимость — это хорошо, он не хотел такую жену, которая боролась бы с ним за каждую мелочь, просто чтобы доказать, что она представляла собой личность. Как её муж, он был ответственен за её благополучие, и он серьёзно относился к своим обязанностям. — Приемлемо, — признала она, — предполагая, что мне будет позволено защитить себя и своих детей со смертоносными силами в твоё отсутствие. В высшей степени приемлемое условие; приятно знать, что он женился на женщине, которая не боялась выполнять свою собственную грязную работу. — Принято. У тебя есть какие-нибудь другие собственные условия? Она сделала паузу, покусывая нижнюю губу. — Я прошу, чтобы ты не вмешивался в управление моими личными семейными делами, если только они не вступают в прямой конфликт с твоими собственными профессиональными интересами, и что даже тогда ты проинформируешь меня о проблеме, и мы достигнем компромисса между нами. Я, конечно, проконсультируюсь с тобой, но, так как они моё наследство, я имею решающее слово. — Согласен. — Он бы также не захотел, если бы она вмешивалась в дела Варии. — Так как тебя зовут? Её щёки немного покраснели. — Прости. Меня зовут Дорея Розамунда Блэк-Поттер, и я Наследница Блэк и Наследник Поттер. — Я Занзас из Вонголы, Лидер Варии, — сказал он ей. Год назад он бы назвал себя «Занзасом Вонголой», но у него не было никаких прав к этому имени. Старый пердун даже не усыновил его должным образом, просто взяв его с собой и объявив его неофициально. Будь он на самом деле сыном Ноно, то этого было бы достаточно, но он не был, так что Занзас в действительности не имел никаких прав ни на что. Это было во много раз хуже, чем получить отказ в получении титула Босса; он был Вонголой потому, что это терпел старый пердун, и следующий босс мог выбросить его, если захочет. — Я беру тебя, Дорея Розамунда Блэк-Поттер, себе в жёны. Я обещаю быть тебе верным в хорошие времена и плохие, в болезни и здравии, в войне и мире. Я буду любить тебя, чтить тебя и заботиться о тебе во все дни своей жизни. Взяв её левую руку, он надел кольцо ей на безымянный палец. — И я беру тебя, Занзас из Вонголы, себе в мужья, — с готовностью ответила Дорея. — Я обещаю быть верной тебе в хорошие времена и плохие, в болезни и здравии, в войне и мире. Я буду любить тебя, чтить тебя и слушаться тебя во все дни своей жизни. Когда она надела кольцо ему на палец, Занзас почувствовал, как что-то в воздухе изменилось, будто Пламя, всё ещё гудевшее вокруг них, приняло к сведению сделанные обещания. Однако, вместо того чтобы задуматься над этим, он наклонился, чтобы поцеловать свою жену в губы; сейчас могло быть лишь девять вечера, но это было его брачной ночью, и он полностью намеревался воспользоваться ей по максимуму.