* * *
Первое впечатление Трейси после того, как они проникли в министерский атриум через камин, состояло в том, что было подозрительно уж тихо. Да, была половина седьмого вечера, но это значило, что общественно-доступный камин должен был быть заблокирован на ночь. То, что он не был заблокирован, было первым доказательством того, что что-то было не так, как должно. Никто из тех, кто пробирался со взломом — считалось ли это за взлом с проникновением, если они, технически, ничего не взламывали? — не прокомментировал это вслух, но над группой нависла тихая решимость. Зи стоял с одной стороны, рапира на его бедре, в то время как Милли проводила пальцем по своему топору, а другие девушки проверяли свои ножи. Невилл и Роджер имели при себе лишь палочки, но Лео рассеянно жонглировал четырьмя бумажными сюрикенами одной рукой, твёрдо удерживая палочку в другой, а у Тео был его палаш. Отряд разделился без слов, Тео и Джинни направились впереди Группы Расследования, в то время как Ханна и Сьюзен остались позади, оставив Трейси в середине. Так произошло не потому, что Трейси была в какой-то мере более слабой целью, чем другие, а потому, что излюбленный стиль сражения Трейси включал в себя заклинания, что обездвиживали и выводили из строя, а не оглушали, ранили или отвлекали. Это означало, что ей лучше было находиться в команде поддержки на дальней дистанции при сражении в команде, а расположение её в середине значило, что она могла усилить каждую из пар, в зависимости от того, откуда придёт атака. Тео и Джинни впереди были специалистами по тяжёлому штурму в ближнем бою, в то время как Сьюзен и Ханна находились в арьергарде в качестве защитного иллюзиониста и стрелка соответственно. Ханна предпочитала точный бой и имела исключительное прицеливание, в то время как Сьюзен предпочитала использовать своё окружение против противника. Ни одна не имела практики со своим оружием, кроме как с ножами в качестве крайней меры, но Трейси была уверена, что они обе будут подбирать оружие, что им подходит, с приходом лета; изучение использования Огня Души научило их всех, что просто палочек было не достаточно. Не то чтобы палочки не были идеально эффективными инструментами для контроля магии, но Огонь Души имел тенденцию сжигать всё, а палочки были сделаны из дерева. Несчастный случай Реи с её палочкой доказал это, несмотря на то, что каким-то образом перо феникса, что составляло ядро её палочки, вплавилось ей в руку. Можно было использовать лишь крошечную нить Огня Души для усиления их магии, если только они не хотели нанести непоправимый урон своим палочкам. Затем существовал тот факт, что, если вы противопоставляли магию Огню Души, то магия проигрывала каждый раз. Усиление беспалочковой магии или рун Огнём Души — это хорошо, но магглы могли использовать Огонь Души — в частности, определённые криминальные сообщества, если верить книгам Дореи, — и нарушение Статута о Секретности явным применением магии против магглов, даже в самозащите, вовлечёт их в неприятности. Магические выбросы покрывались, но с того момента, как ведьма или волшебник покупали палочку, они подпадали под действие Статута о Секретности, это они должны были проходить на первом уроке истории, как первокурсники, но не проходили. Это означало, что им требовалось другое оружие, предпочтительно, обыденное оружие, которое можно было использовать в качестве фокуса для Огня Души. Даже если это оружие было ничем большим, чем короткими металлическими стержнями. Трейси попыталась сосредоточиться на ситуации под боком, но тишина заставила её нервничать. Не должно было быть так тихо, несмотря на то, что они воспользовались служебной лестницей, а не лифтом. Трейси не знала, что в Министерстве была служебная лестница, но это всё же имело смысл: как ещё можно было обходиться, когда лифт выходил из строя? Когда они достигли второго этажа Министерства, Трейси почувствовала покалывание. Где-то на этом этаже что-то было не так, как должно бы. Ей совершенно не нравилось пользоваться огнём в её душе для наступательных целей, но у неё, в действительности, был лучший диапазон для обнаружения области воздействия Колдовства изо всех, кто находился в их группе и кто мог использовать Пламя Солнца. Активация была чертой, что ассоциировалась с Пламенем Солнца, и в Трейси это проявлялось повышенным ощущением практически всего. Её чувства не были каким-то образом лучше, чем раньше, но теперь она на самом деле замечала всё, а не просто всё проносилось мимо неё смазанным «не особенно важно — игнорировать», как это было раньше. К примеру, прямо сейчас она осознавала слабое давление магии на её разум, шептавшее, что ничего важного вовсе не происходило, что то, чем она занималась, было скучным, и что не будет иметь значения, если она на мгновение закроет глаза. — Тео, Сью? — мягко пробормотала она. — Тут стоит Умопомрачающая Защита. — Защиты в Министерстве могут быть размещены и модифицированы лишь через Департамент обеспечения, — тихо сказала Сьюзен, мерцание частиц жёлто-оранжевого Пламени на кончиках её пальцев выдавало, насколько сильно прямо сейчас ранена была Наследница Боунс. Министерство — в особенности, офис авроров, — было традиционной Территорией Боунс, и, кто бы ни проделал это, только что сильно протоптался по поколениям службы её семьи. — В таком случае, веди, — сказала Трейси, когда Тео не ответил; по-видимому, она была за главного. Как это произошло? Тео встал рядом с Ханной, а Сьюзен встала во главе рядом с Джинни; Защита сделала столкновение с другими маловероятным, а Джинни требовалось находиться впереди, потому что она была единственной, у кого было Пламя Урагана в отряде, и не было ничего лучше Пламени Урагана, чтобы разрывать Защиты. И наоборот, Защита, созданная из Пламени Урагана, была практически неразрушимой, потому что Защита разрывала и съедала любую другую магию, что вступала с ней в контакт. Джинни была не единственным членом Учебного Созвездия, кто наслаждался теми тестами. Как только навязчивая Защита будет снята, все, дремавшие в своих офисах, будут разбужены от своей принудительной халатности, и, если авроры будут хоть немного хороши, то сразу же поднимут тревогу; хотелось надеяться, что они успеют помочь другим, что бы ни происходило в Отделе Тайн.* * *
Во время поездки на лифте вниз Министерства, до Отдела Тайн, который на несколько веков предшествовал месту волшебного самоуправления, Дафна изо всех сил старалась дышать ровно и удерживать свои мысли на ситуацию в руках. Что они знали, что всё ещё оставалось неизвестным? Известное, к сожалению, было ограничено: она знала возможности команды; знала, что скоро они получат новости от Драко; знала, что, до тех пор, пока боевые пары оставались вместе, они вряд ли будут побеждены даже превосходящими силами. Неизвестное было более тревожным. Они не знали, как много Пожирателей Смерти находилось внизу. Было известно только о тринадцати Пожирателях Смерти, не включая Снейпа, который застрял в Хогвартсе в очень деликатном положении: десять вытащены из тюрьмы, неизвестный, похитивший Рею, отец Драко, Лорд Малфой, и отец Тео, Лорд Нотт. Дафна сознательно позаботилась о том, чтобы ни один юноша не находился в команде, поддерживавшей Невилла, чтобы ничего не спровоцировать, учитывая, что оба юноши всё ещё были несовершеннолетними, а потому находились под властью своих отцов. Однако это значило, что девятеро из них потенциально будут противостоять тринадцати взрослым волшебникам. Огонь Души давал их группе преимущество, но просто потому, что он у них был, не значило, что открытое его использование было хорошей идеей. В конце концов, что переставало быть секретом, могло быть воспроизведено. Лифт остановился и автоматическое объявление «Отдел Тайн» прозвучало, когда решётки соскользнули, открывая короткий, высеченный из камня, освещённый факелами коридор, который заканчивался чёрной дверью. — Давайте подождём здесь, пока Драко не позвонит, хорошо? — твёрдо сказала Дафна, хватая Невилла за руку. — Ещё нет даже семи; у нас есть время. Невилл грозно нахмурился, но не возразил. Девять человек в коротком коридоре без окон явно навевали клаустрофобию, особенно когда один из них был так невероятно зол, что их магия начала распространяться по телу в ожидании наложения действительно разрушительных заклинаний на того, кто его разозлил. Дафна тихо решила никогда не делать этого снова, в то же время, проводя более детальную проверку каждого присутствующего у себя в голове. Роджер Мэлон, магглорождённый и, вероятно, будет нанят советником в Семью Лонгботтом после окончания обучения; Пламя Солнца и специализация в чарах, в которых он был особенно спор. У Роджера имелось воображение, он был одарён и наслаждался использованием базовых чар неожиданными способами для удивления других. То, что добавление капельки Солнца в чары делало их где-то раз в десять сложнее для отмены, было бонусом, а добавление Пламени Солнца в чары оживления — любого типа — просто просило провести следующую неделю в беге повсюду в попытке собрать ваши вещи, пока они убегали на маленьких ножках. Луна Лавгуд, со Сродством с Туманом, которое было слишком уж сильным, чтобы она могла его контролировать без помощи и достаточного воображения, чтобы быть одновременно разноплановой и чрезвычайно опасной с ним; она ездила на своих роликах повсюду и была довольно великолепна в Боевой Магии. Луна совсем не совмещала своё Пламя с Магией, предпочитая сражаться напрямую одним или другим. Впрочем, она могла переключать методы на лету, от чего было очень сложно защититься. Падма Патил, тихая, безмятежная и грациозная, но обладающая острым умом и ещё более острым соображением; у неё был очень незначительный талант в проявлении её Пламени Дождя и значительная способность к нумерологии, которую она использовала, специализируясь в отложенных заклинаниях и ловушках. Она думала на четыре шага вперёд своего противника и была совершенным кошмаром, если дать ей время подготовить поле деятельности. Она вообще едва пользовалась Пламенем в бою, предпочитая использовать его внутренне для сглаживания своего мышления и усиления своего голоса для лёгкого гипнотизирующего эффекта. Гермиона Блэк-Грейнджер была излюбленным боевым партнёром Падмы и лучшей подругой; Облаком с сильным вторичным Сродством с Ураганом, которое она, на самом деле, ещё даже не начала пытаться применять, магглорождённая была точным и расчётливым дуэлянтом, которому, однако, не хватало воображения, чтобы сражаться креативно, несмотря на то, что она знала действительно невероятное количество заклинаний. Её тенденция «умножать» силу и диапазон её заклинаний при помощи её Пламени, однако, очень хорошо это компенсировала, делая её действительно очень тяжёлой артиллерией. При столкновении с Гермионой многие, как правило, упускали из виду Падму, почему эти двое и были так эффективны вместе, особенно из-за того, что практика позволила обеим девушкам усовершенствовать свою тактику для использования этого в своих интересах. Миллисент Булстроуд была Молнией, но всё ещё новичком в группе, чтобы научиться чему-то большему, чем теории. Однако она была сильным дуэлянтом, способной бросать подряд разрушительные заклинания и довольно неожиданно быстрой для человека её размеров. То, что она могла пользоваться своим топором одной рукой, придавало ей поистине изумительный фактор запугивания, а её стремление вплотную сближаться с противниками не давало тем расслабиться. За Блейзом Забини было интересно наблюдать, когда он сражался; он кружил вокруг своего противника, уклоняясь от заклинаний и бросаясь ближе, чтобы нанести удар рапирой. Он пользовался почти исключительно стихийными заклинаниями при сражении, в частности, Магией Воды, в которой он был невероятно артистичен. Если где-то на поле боя имелась настоящая вода, то Блейз получал автоматическое преимущество, а его любовь к использованию рассеянного Пламени Дождя для замедления рефлексов его врагов лишь делала его опаснее. Энтони «Лео» Блэк, яркий, радостный, и счастливый играть дурака, не был кем-то, кто был похож на бойца, несмотря на свой традиционный для Блэков рост и свою потрясающую внешность. Он был Солнцем, почти гиперактивным в том смысле, что переключался с одного на другое, но, во время дуэли, его неудержимое веселье становилось зловещим; человек, который мог радоваться, отправляя рикошетом заклинания повсюду и без усилий избегая дружеского огня, должен был не особенно дружить с головой. Его боевой стиль был хаотичным, непредсказуемым и очень, очень быстрым. При нём также могло быть ещё больше оружия-оригами для атаки. Невилл Лонгботтом был тем, что мать Дафны назвала бы «массивом»: он мало уклонялся, имел достаточно грубой силы и очень хорошие щиты, что делало его хорошим партнёром для Роджера, так как от комбинации неприятных чар и внезапных тяжёлых ударов, что могли пробить щиты, было тяжело защититься. В бою Невилл использовал как свою магию, так и своё Пламя Леса, но отдельно: пока он бросался заклинаниями и поддерживал щиты, его Пламя просачивалось в окружающую среду, создавая растения из ниоткуда вне поля зрения его противника. Поскольку он предпочитал опасные магические растения более обычным, то Невилл, на самом деле, был достаточно хорош, чтобы лично сдерживать одновременно двух человек. Свои собственные навыки Дафна знала достаточно хорошо; обычно она работала с Блейзом, придерживаясь заклинаний большой дальности, выбранных для дополнения тактик её боевого партнёра и выбивания из колеи её противника. Дафна не часто пользовалась своим Пламенем Урагана на внешнем окружении; для этого оно было слишком разрушительным и недостаточно универсальным. Однако, что касается внутреннего использования, это уже была другая история. Дезинтеграция была характерным свойством Пламени Урагана, но слегка бессвязное и беспорядочное письмо от Реи — вероятно, написанное, пока её подруга находилась под влиянием гормонов беременности, — заставило Дафну задуматься, что на самом деле значило это слово. Дезинтеграция… Дез-интеграция… антоним создания целого или объединения… разделение. Разделение чего-то не должно было быть разрушительным или взрывным. Это могло с той же лёгкостью применяться к чему-то теоретическому, как и к твёрдым объектам, и эта теория работала: использование самой маленькой, самой тонкой струйки Пламени внутри себя помогало разделять тактику её противников в бою, но также делало изучение заклинаний проще, поскольку она могла увидеть все компоненты и то, как они совмещались. Её скорость понимания резко возросла, её способность к планированию взлетела, и внезапно у неё появилось так много идей того, как Созвездие могло работать ещё эффективнее. Она реализовывала их с впечатляющим эффектом. Мелодичный перезвон колокольчика раздался в тишине; Дафна вытащила своё зеркало. Наконец, Драко вышел на связь. — Ди? — Я слышу тебя, Драко. — Как и другие; Дафна намеренно поставила зеркало на «громкоговоритель», перекрывая Защиту Тайны. — Оба Лонгботтома отсутствуют, а дежурный целитель мёртв; тётя Андромеда регулирует всё, но авроры не отвечают по камину. После тебя я позвоню Дорее; удачи. — Зеркало снова потемнело. — Ну, слово тебе, Невилл. — Несмотря на её усиленную Пламенем аналитическую способность, Невилл всё ещё был лучше в принятии командных решений, чем она. Она могла перестраиваться на лету и пользоваться внезапными лазейками, но это была тактика, не стратегия. Невилл напрягся и подошёл к чёрной двери, Роджер у его плеча, а остальная группа по парам за ним, за исключением Миллисент, которая присоединилась к Луне и Лео. Время пришло.* * *
Люциус Малфой был очень, очень уверен в том, что всё это закончится плохо. То, что его назначили ответственным за безумный план Беллы, очевидно, было наказанием, поскольку ни за что бы это не прошло так, как считала Леди Лестрейндж. Было достаточно плохо, что он был порабощён безумным ревенантом — являясь технически немёртвым, тем не менее, облечённым в плоть и кровь, его Лорд этим и был — но его деловые перспективы ухудшались, он не видел своих жену и сына почти год, а Блэки так опустили базу поддержки Тёмного Лорда, что он, Северус, Нотт, новый Лорд Эйвери и Барти Крауч были всем, что оставалось, прежде чем его господин ворвался в Азкабан. Барти Крауч стал шоком; Люциус считал, что тот давно уже был мёртв, но оказалось, что его отец прятал его в семейном доме Краучей под Империо. Поскольку Барти казался значительно менее вменяемым, чем Люциус помнил его, то Лорд Малфой не оспаривал правдоподобность его истории. То, что Барти каким-то образом удалось совместить свою фанатичную преданность Лорду Волдеморту с тёплой любовью к Дорее Блэк, Леди Поттер, было большим доказательством того, что у последнего Крауча совсем поехала крыша. Одна из причин, по которым Люциус был так уверен, что эта попытка захватить пророчество, которым был так одержим его Лорд, потерпит неудачу, состояла в том, что Волдеморта всё сильнее раздражали причитания и хандра Беллатрикс из-за того, что ту изгнали из Древнего и Благородного Дома Блэк из-за махинаций «предателя крови» Сириуса. Другая причина состояла в том, что, вместо того, чтобы запихнуть куда-нибудь подальше бессознательных Лонгботтомов, чтобы ими можно было воспользоваться в качестве разменной монеты, Белла выместила своё раздражение на них, пока сердце Алисы не сдало, а Фрэнк был так близок к смерти, что вряд ли доживёт до назначенной полуночи. Северус продолжал информировать Люциуса о прогрессе его сына в школе, и те письма были испещрены упоминаниями о сверстниках его сына. Наследник Лонгботтом был одним из них, и у Люциса создалось впечатление, что Северус считал, что мальчик был одним из тех редких гриффиндорцев, которые осознавали риски, но всё равно мчались вперёд; те львы были опасны, потому что они точно знали, что было поставлено на карту. А потому, он считал вероятным, что, даже если недееспособный Лорд Лонгботтом переживёт ночь, Дом Лонгботтом объявит Месть и Вражду Дому Лестрейнджей из-за смерти их Леди. Рудольфусу будет всё равно — Азкабан разрушил то малое, что осталось от его воли после того, как его жена ту уже разрушила, — но Рабастану вряд ли будет всё равно. Серьёзно, Люциус жалел Рабастана: у него было трое детей и жена, и все они скрывались от него. Впрочем, поскольку они прятались под крылом Дома Блэк, по крайней мере, имелся шанс, что Дом Лестрейндж переживёт этот разгром в той или иной форме. Но Рабастан вряд ли.* * *
Круглая комната, полная идентичных дверей, была спроектирована, чтобы сбивать с толку, поскольку за один раз можно было открыть лишь одну дверь, а между этим двери менялись, но один из прадядей Невилла — не прадядя Элджи — был невыразимцем, и то, как работали двери, не было таким секретом, каким должно быть. Невилл очень сильно сфокусировался на мысленном изображении Беллатрикс Лестрейндж, визуализуя его и проецируя на Сортирующую Защиту на круглой комнате, и, когда двери остановились, он двинулся вперёд и открыл дверь, что находилась прямо перед ним. Она была наполнена сверкающим светом, искрами, отскакивавшими от часов разных размеров и форм, но Невилл проигнорировал всё это, вместо этого бросившись прямо вперёд мимо подозрительно пустых столов — в любом случае, где были невыразимцы? — к другой двери, что приоткрылась сама по себе, когда он вошёл в комнату. Беллатрикс была впереди, прямо там. Вытащив свою палочку и быстро проверив, что браслет с камнем Пламени находился на своём обычном месте вокруг его запястья, Невилл полностью открыл дверь и вошёл, его друзья прямо за ним. Это было похоже на кладовую, даже больше, чем Комната Приди и Уйди, когда та была полна векового беспорядка Хогвартса. Но, вместо того чтобы быть наполненной несуразностями и мусором, эта комната была полна пыли, свечей, зажжённых синим пламенем, и крохотных стеклянных шаров. Пророчества, осознал Невилл; это была комната, которую однажды упоминала Дорея. Место, где находилось пророчество, в котором, предположительно, говорилось о ней. Он содрогнулся, его реакция была не совсем связана с холодом комнаты. — Итак, куда теперь? — пробормотал Роджер ему в ухо, осторожно подбирая слова, чтобы они далеко не разнеслись. Невилл достал письмо из своего кармана; под его взглядом чернила сложились вместе, затем разделились, чтобы написать «зал пророчеств, ряд 97, дальний конец». — Ряд девяносто седьмой, — тихо сказал он, — и это, вероятно, ловушка. — В таком случае я возьму Лео и Луну к девяносто пятому ряду, а Гермиона и Падма могут направиться к девяносто девятому ряду, — тихо сказала Милли, — таким образом мы не окажемся все в одном месте. Невилл кивнул, соглашаясь с её предложением, и они направились вправо, где располагались большие цифры. Все поддерживали тишину и бдительность, но Невилл обнаружил, что надеялся, чтобы Трейси Девис находилась с ними; её чувства были невероятно остры, и она, вероятно, сможет сказать ему, находились ли здесь его родители, и если так, то в каком состоянии они были. Она могла даже сказать ему, почему, во имя Мерлина, Отдел был полностью заброшен, несмотря на то, что его прадядя Альфред Гамп упоминал, что некоторые из его коллег практически жили тут… или отсутствовавшие невыразимцы могли быть мертвы, благодаря вторжению Пожирателей Смерти. Найдя девяносто седьмой ряд, который выглядел точно так же, как и все другие ряды, отряд молча разделился, Зи и Ди направились мимо Невилла и Роджера, занимая тыл, Гермиона и Падма заняли второй ряд впереди, а Лео, Луна и Милли — второй ряд позади. Невилл напомнил себе об их положении относительно двери, через которую они вошли — оказаться загнанными в угол или потеряться было бы плохо, если что-то пойдёт не так, — затем тихо последовал за двумя слизеринцами. Зи всё ещё был выше него, но он превзошёл Ди в росте ещё где-то год тому назад. Однако Невилл не думал, что будет выше Зи, рост которого равнялся шести футам и трём дюймам(1). В Ди было лишь пять футов и шесть дюймов(2), и она была достаточно стройной, чтобы выглядеть ниже, чем была в действительности. Было действительно подозрительно тихо.* * *
Зи достиг конца ряда первым, заняв позицию прямо за узким коридором между полками слева, что оставило ему достаточно места, чтобы вынуть меч и взмахнуть им. Дафна встала справа от него, её взгляд метался повсюду и постоянно возвращался к глубокому мраку аллеи перед ними. Там не было зажжено никаких свечей, что было подозрительно. Когда Дафна взглянула обратно на Невилла, который выглядел несчастным и нервным, что-то странное привлекло её взгляд. — Невилл? — Ди? — Справа от тебя, чуть выше твоего уровня глаз, находится шар, на котором по какой-то причине нет пыли. Невилл отступил назад, чтобы лучше рассмотреть, и сузил глаза, когда увидел то, что и она: шар пророчества, лишённый толстого слоя пыли, что покрывал всю комнату. Лев поднялся на носочки и присмотрелся поближе. — На нём говорится «С. П. Т. — А. П. В. Б. Д., Тёмный Лорд и вопросительный знак, Невилл Лонгботтом, — тихо сказал он. — Разве это не инициалы Дамблдора? — Они самые, — тихо сказал Зи, — и у нас появилась компания. Дафна развернулась к аллее, когда одиннадцать фигур в плащах вышли из теней, нацелив на них четверых палочки; видимо, другие пятеро ещё не были замечены. — Теперь, Лонгботтом, возьми шар и передай его мне. Невилл медленно развернулся, подняв бровь в манере, что невольно напомнила Дафне о грозной бабушке её друга-льва. — Люциус Малфой, — холодно сказал он. — Я бы сказал, очень приятно, вот только, на самом деле, вовсе нет. Где мои родители? Резкий женский голос горько рассмеялся с левой стороны группы. — О-ох, малыш хочет свою мамочку! Дафна проигнорировала то, что могло быть только Беллатрикс Лестрейндж, вместо этого сфокусировавшись на Лорде Малфое. Тот едва заметно вздрогнул, когда Невилл задал вопрос. — Я передам его вам, когда вы отдадите мне моих родителей, — сказал Невилл. — Они мертвы, не так ли, — категорично сказала Дафна, крепко сжав палочку, когда Лорд Малфой не ответил так быстро, как следовало. Возникла короткая и очень напряжённая пауза. — Ну, Лорд Малфой? — мягко поинтересовался Невилл, и Дафне отчаянно захотелось вздрогнуть из-за чистой ярости, что переполняла те мягкие слова. Отец Драко едва кивнул головой в капюшоне. — В таком случае, боюсь, мы зашли в тупик, — было всем, что на самом деле сказал Люциус Малфой, но Дафна могла читать между строк так же ясно, как день. Лорд и Леди Лонгботтом были мертвы. Это делало Невилла Лордом Лонгботтомом, несмотря на то, что он не сможет претендовать на титул до тех пор, пока ему не исполнится семнадцать или не женится до этого, ну, по крайней мере, по закону. Магически говоря, Невилл теперь имел Семейную Магию Лонгботтомов, и имел её с тех пор, как его отец испустил последний вздох. Прошло, вероятно, полсекунды, во время которой Дафна почувствовала, как Воля Невилла растеклась, словно свеча, затем вернулась, ярче и горячей, чем когда-либо. — Я требую отмщения за смерти моего Лорда-отца и Леди-матери, — сказал Невилл безмятежно, будто комментировал погоду. Затем он бросился вперёд, между Дафной и Зи, Роджер прямо за ним, и всё растворилось в хаосе.