* * *
Когда её отец, споткнувшись, упал сквозь завесу с лицом, полным удивления, Дорея не могла в это поверить. Это не могло быть так; это было нелепым способом умереть! Её шок перерос в ярость, когда Беллатрикс высмеяла её горе, но, стоя в лифте с Невиллом и Зи и слыша, как наследник Лонгботтом говорит, что, на самом деле, он больше не был наследником, потому что Беллатрикс убила обоих его родителей, весь этот гнев внезапно исчез. Ужасная дыра в её сердце просто ранила, страдание спустилось, словно потоп, и Дорея не могла сдержать слёз, что стекали по её лицу. Это было уже слишком. Это было слишком внезапно и слишком уж скоро для его смерти! Вероятно, не потребуется много времени, чтобы её боль вновь переросла в злость, но, пока что, Дорея не видела смысла. Ей придётся оставить Беллатрикс Невиллу, а сигналы тревоги, звучание которых она могла расслышать в Министерстве, сказали ей, что на сцену скоро прибудут авроры, и ей придётся взять на себя роль Главы Дома Блэк и всё, что это обусловливало, что прямо сейчас включало войну. Роль, которую она не желала и которую, она начала надеяться, ей не придётся брать на себя, поскольку, как только её маленький сын достигнет совершеннолетия, он заменит её как основной наследник. Её отцу ещё не было и сорока; у него впереди должно было быть, по крайней мере, ещё шестьдесят лет. Когда лифт прибыл в атриум и двери открылись, Дорея позволила Невиллу и Зи броситься вперёд вслед за Беллатрикс, которая хромала недалеко впереди, направляясь в сторону каминов. Пятнадцатилетняя Леди двух Древних и Благородных Домов действительно не видела смысла в присоединении к ним; с Беллой будет практически покончено, как только мальчишки доберутся до неё. Что было важнее, это решить, кому она передаст Войну теперь, когда это было её ответственностью, подтолкнуть Римуса уйти в отставку, чтобы он смог правильно оплакать её отца, и убедиться, что она проведёт как можно больше времени со своими двумя прекрасными детьми, которые нуждались в ней больше кого-либо ещё. Ей также придётся организовать поминальную службу для своего отца и разобраться с Белым Трауром для себя и младших, потому что, даже без тела для захоронения, папа был Лордом Блэком и похороны ожидались. Дорея вытерла слёзы и заметила, что Невилл и Зи действительно добрались до Беллатрикс и, как и ожидалось, та проигрывала. Молодая женщина равнодушно наблюдала, как совмещённые фехтование и водная магия Зи отправляли Пожирательницу Смерти в мощные боевые заклинания Невилла, едва обращая внимание на рикошетный огонь заклинаний, что взрывался о стены и изредка пробивал отверстия в арматуре. В любом случае, где были авроры? Решив вмешаться — только чтобы Невиллу было проще призвать его Пламя Леса — Дорея приблизилась к сражению, дёргая ведущей рукой и щёлкая пальцами, пока безмолвно накладывала очередную относительно базовую алхимическую трансмутацию, нацеленную на гладкий мраморный пол под их ногами. Пламя Леса могло получать поддержку от чего угодно, но быстрее оно работало на органике, чем на минералах. Полностью подготовив заклинание, Дорея резко опустила свою руку до пола, который покрылся рябью, а затем разбился в пыль на площади почти в двенадцать футов(3); все трое бойцов были выбиты из равновесия, когда облака каменной пыли поднялись в воздух, а они провалились на хороший фут вниз. Теперь, когда его ничего не отделяло от лондонской глины, на которой была построена столица, Пламя Невилла взорвалось, создавая ядовитую тентакулу почти из ничего, которая быстро обвила свои острые как бритва лозы вокруг Леди Лестрейндж, практически отрывая ей руки от запястий, расширяясь до массивного размера и полностью её поглощая. Из-за шелестящей листвы раздался крик, но быстро сменился на предсмертное бульканье. Моргнув на растение наполненными слезами глазами, — мраморная пыль была повсюду — Дорея заметила, что Невилл держал палочку Беллатрикс своей не ведущей рукой, глядя на неё, будто никогда не видел ранее. — Невилл? — непринуждённо сказал Зи. — Можешь, пожалуйста, удалить растение? Оставлять тут ядовитую тентакулу будет ужасно безответственно. Новый Лорд Лонгботтом спрятал свой трофей и рассеянно взмахнул своей рукой на восьмифутовое(4) растение, заставляя то постепенно сжаться до ничего и открыть разорванное, сломанное и совершенно мёртвое тело Беллатрикс Лестрейндж. Это казалось почти разочаровывающим. Зи вложил меч в ножны, достал нож и осторожно приблизился к трупу. — Зи? Что ты делаешь? — с любопытством спросила Дорея, всё ещё чувствуя, что это не могло быть реальностью. Казалось таким невероятным, что Беллатрикс падёт так быстро, да ещё и от растения, из всех возможных вариантов, после всех тех преступлений, что она совершила против Домов Лонгботтом и Блэк. — Это заморочки Забини, — сказал итальянец, ничего этим не объясняя, наклонившись над телом с ножом в руке. Дорея бы попросила дальнейших разъяснений, но Защита на её лбу внезапно ожила в первый раз почти за год, и она осознала, что сражение лишь началось. Пробираясь сквозь вздымавшуюся пыль, она достигла дальнего конца ямы, которую создала, и вышла из неё, спокойно проходя к камину. Том Риддл находился в здании, и, как Блэк, она поклялась увидеть его разрушение.* * *
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, недавно восстановленный в должности директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, аппарировал в атриум Министерства Магии, с фениксом, сидевшим у него на плече... ...и быстро вынужден был пригнуться, когда оторванная голова ведьмы от довольно показного фонтана волшебного братства полетела в его сторону. Поправив свою шляпу, Дамблдор уклонился от очередного сломанного куска скульптуры и задумчиво посмотрел на бой, разворачивавшийся у него на глазах. С одной стороны находился Том Риддл, бросавшийся вокруг Тёмной Магией с неистовым самозабвением, а с другой — Дорея Блэк. Леди Поттер стояла нетронутая в золотом инферно с красной молнией, горевшей у неё на лбу, пока она без палочки командовала широкими полосами оранжевого огня и трансфигурировала своё окружение для атаки своего противника. Это было подтверждением всего того, во что когда-либо верил Дамблдор, доказательством, что убеждения, за которые его высмеивали и игнорировали, были ничем иным, как правдой: Дорея Блэк была Роуз Поттер, Избранной, которой было суждено умереть, сражаясь с Тёмным Лордом и потянув его за собой. Пожилой волшебник ощутил огромное облегчение, что, несмотря на своё несомненно Тёмное воспитание, Роуз Поттер взрастила Свет в своём сердце и избежала более тёмных и более жестоких заклинаний. Явно ситуация была не столь отчаянной, как он верил; ему требовалось проинформировать её о пророчестве, затрагивавшем её, и его значении, чтобы её можно было направить к её судьбе. Движение в углу его зрения привлекло внимание директора к двум юношам, стоявшим на хорошем удалении от сражения, немного за углом одного из каминов: Невилл Лонгботтом, который был его первым выбором для Предречённого, пока Том не решил преследовать Роуз, и Блейз Забини, который, как ему рассказал Северус, был ближайшим другом Избранной. Она даже вышла замуж за кого-то из семьи Забини. Впрочем, то, что ему удалось мимолётно увидеть в новом муже Леди Поттер, вызывало ощущение, что тот был Тёмным и жестоким волшебником; это было очевидно с первого взгляда, каким бы кратким и отдалённым он ни был, когда юный волшебник представил свидетельства о рождении своих детей в Департамент Магических Рождений, Смертей и Браков. К счастью, однако, он также был сильно вовлечён в управление своей собственной страной — что вызывало небольшое беспокойство о будущем Сабины — так что, казалось, не возражал оставить британские дела на усмотрение своей жены. Затем течение битвы внезапно изменилось: авроры ворвались из каминов вместе с целым рядом волшебников Министерства различной степени отсутствия одежды, группа других учеников ринулась вверх по коридору, ведущему от лифтов, и Волдеморт бросил одно последнее проклятье в сторону Роуз Поттер, прежде чем аппарировать куда-то. Но не ранее, как его увидела дюжина уважаемых свидетелей. Дамблдор знал, что ему требовалось действовать быстро: позволить Роуз Поттер — которая также была Дореей Блэк — воспользоваться моментом для дальнейшего развития своих планов было бы катастрофой! Она должна была знать, что было поставлено на карту, прежде чем ей будет позволено взаимодействовать с Министерством и Прессой. Двинувшись вперёд, он быстро подобрал одну из отрезанных голов из руин фонтана магического братства и наложил Чары Портключа на неё, чтобы перенесла следующего человека, который до неё дотронется, в его офис. Роуз Поттер оказалась крайне неуловимой, и он совсем не доверял её приёмному отцу в том, что он не спрячет её снова. По факту, удивительнее всего было то, что Сириуса Блэка не было здесь, несмотря на то, что он всё ещё мог сражаться с Пожирателями Смерти на одном из нижних уровней. К счастью, все были так ошеломлены и потрясены бесспорным существованием Сами-Знаете-Кого, что Дамблдор смог пройти прямо туда, где Роуз Поттер общалась тихим, серьёзным тоном с Корнелиусом Фаджем, который как раз успокоился и скомандовал другому волшебнику делать заметки. Альбус уловил разговор, пока приближался ближе: — …не должны давать никакой пощады этим преступникам или позволять им ограничивать нашу свободу: мы с моими друзьями победили немало из них, кто даже теперь связан в Отделе Тайн, где мы поймали их, когда они пытались украсть из Министерства. Если ученики могут победить их, то, непременно, взрослые волшебники тоже могут! Мы превосходим этих маргиналов больше чем тысяча к одному, министр! Они могут радоваться распространению страха и растерянности, но Магическая Британия не будет запугана! Мы одержим победу! Корнелиус отчаянно кивал и выглядел, будто мог увидеть способ удержаться на своём месте, несмотря на отрицание возвращения Тёмного Лорда большую часть года, пока все волшебники в пределах слышимости, казалось, обрели новую смелость. Роуз Поттер без сомнений была вдохновляющей фигурой Света, несмотря на свои истоки. — Хорошо сказано, Леди Поттер, — тепло сказал Дамблдор. — Однако вы, должно быть, довольно истощены из-за сражения с Лордом Волдемортом в одиночку. Если вы мне позволите, — он передал ей золотую голову, прикосновения к которой юная женщина попыталась избежать, но, не имея пространства для отступления, всё же коснулась ту своими пальцами. В это же время рука юного мистера Забини сжала её плечо, и они оба были резко унесены. Альбус намеревался провести ещё несколько минут, восстанавливая свой политический капитал перед возвращением в Хогвартс, но, как только Роуз Поттер исчезла, к нему обратились двое чрезвычайно громких и злых итальянских джентльменов, которые обвинили его в похищении «la sorellina del principietto»(5) и отказались успокаиваться. Его бранили с обеих сторон в течение практически четверти часа, прежде чем мистер Хиггс, который, как он помнил, покинул Хогвартс в предыдущем году, наконец, вмешался и убедил двух довольно яростных молодых людей, что всем им следует возвращаться в поместье Блэков и ждать там Леди Блэк. Было печальнее всего узнать, что Сириус был убит покойной Беллатрикс Лестрейндж, но Альбус был более обеспокоен тем фактом, что кто-то изуродовал тело мёртвой женщины. Он не мог представить себе причину, по которой кто-то мог отрезать и забрать руки Беллатрикс, которые бы не были абсолютно Тёмными, и это его беспокоило.* * *
Блейз намеревался утянуть Рею подальше от Дамблдора, но старик сунул ей портключ, когда ему удалось лишь схватить её, а потому ему пришлось довольствоваться лишь тем, что его потащило вместе с ней. Пока они летели через воздух, итальянец молча проклинал вмешивавшихся старых дураков, идиотов свояков, которые не смотрели, куда ставили ноги, и общую нелепость портключей в общем. Они были неудобны, унизительны и открыто опасны как для беременных ведьм, так и для маленьких детей; наверняка ведь существовали лучшие способы путешествий? Рее не нравились мётлы, но Жаворонок и многие другие гиппогрифы были счастливы покатать на себе его заклятую сестру по территории поместья Блэков, несмотря на то, что её дети были всё ещё немного слишком малы, чтобы она могла их взять с собой; может быть, ему стоило попытаться достать летающий ковёр, что повлекло бы за собой нарушение монополии мётел в Департаменте магического транспорта. Это могло быть интересно и несомненно будет чем-то, к чему с удовольствием присоединится Гермиона в качестве летнего проекта… Приземлившись — на ноги, спасибо Мерлину, — и оглядевшись, Блейз почувствовал, как страдания и холодная решимость Реи начали вновь переходить в горящую ярость: они находились в офисе директора в Хогвартсе. Блейз быстро проверил дверь — заперта — затем камин — никакого каминного порошка — прежде чем схватить стул, поставить его к стене под окном немного напротив двери, и осторожно усадил Рею. Затем он чуть вытащил свой фламберг из ножен и поставил себя твёрдо перед ней; она была его сестрой, его будущей Княгиней и его лучшей подругой, и он не мог отдать за неё меньшее, чем всё, что у него было. Рея позволила ему усадить себя, с пустым и невидящим взглядом, пока внутри неё бушевала яростная эмоциональная битва, её Пламя дрожало на грани восприятия, а горячая ярость соперничала с холодным гневом. Они оставались так в течение следующих десяти минут, Блейз не спускал взгляда с часов, и, вероятно, остался бы так в течение ещё нескольких минут, вот только его сестра случайно взглянула на часы и замерла в ужасе. — Зи! Мне нужно немедленно отправляться домой! — лихорадочно прошипела она, кидая взгляды по дремавшим людям на картинах в попытке найти выход. — Моим детям нужно кормление! Merde.(6) — Огненный шар, вероятно, позаботится о двери, — признал Блейз, разворачиваясь спиной к комнате, чтобы взять руки Реи в свои и немного её успокоить, — но нам всё ещё придётся сбежать вниз по лестнице и по одному из проходов за пределы территории, прежде чем ты сможешь вызвать эльфа. Защита Хогвартса такова, что лишь эльфы Хогвартса могут быть призваны, пока ты внутри неё. — Он не сказал, что уничтожение двери, вероятно, призовёт всевозможные меры безопасности, или что даже без указанных мер безопасности им потребуется хорошие двадцать или двадцать пять минут, чтобы привести её туда, откуда она сможет уйти. Она уже знала это; его сестра не была глупой. Рея уронила голову в свои руки. — Чёрт бы побрал этого заносчивого, бессовестного, дряхлого пердуна в маразме с комплексом Бога, — горько пробормотала она, шаря в поисках носового платка. — Почему он не может просто оказать нам всем услугу и сдохнуть, чтобы мы могли жить дальше? Блейз попытался не показывать, насколько сильно заманчивой была эта идея. Директор вредил его сестре, чтоб его! Она была его, частью его семьи, и никому не позволялось вредить ей, не столкнувшись с несоразмерно тяжёлыми последствиями за их дерзость! Пользователь Пламени Дождя размышлял о различных способах возможного достижения подобного конца — гипотетически, конечно, — когда камин вспыхнул зелёным, и Дамблдор вышел из пламени. Когда он это сделал, Рея мгновенно вскочила на ноги, твёрдо оттолкнула Блейза в сторону и бросилась на директора с по-настоящему достойным одобрения словесным натиском: — Если вы считаете, что я просто это проигнорирую, профессор Дамблдор, то вы сильно ошибаетесь! Я Леди двух Древних и Благородных Домов, и это похищение оскорбляет мои личность и положение! У меня есть обязанности, требующие выполнения, ответственности, о которых следует позаботиться, и ваша самонадеянность, что я буду рада ждать вашего позволения на их выполнение, является верхом невоспитанности! Если это пример вашего злоупотребления положением, которое вы занимаете в Хогвартсе, то я твёрдо намерена обратиться к Совету с просьбой о вашем немедленном увольнении! Это было прекрасно. Дамблдор был совершенно ошеломлён, а люди на портретах, оторванные ото сна, лишись слов. Ну, большинство лишилось: несколько, казалось, наслаждались шоу. Он надеялся, что они будут безумно сплетничать об оплошности директора по всей школе и везде, где висят их портреты. — Моя дорогая девочка… — Я вам никто! — взревела Рея. Её Пламя было плотно скрыто под её кожей, но подавляющая сила её внутренней Гармонии всё ещё резонировала в её голосе, побуждая всех в пределах слышимости не просто слушать, но обращать внимание. — Я Леди Поттер, Леди Блэк, одна из принцесс Сабины, — к счастью, она не настолько разошлась в своей злости, чтобы объявить себя той самой принцессой Сабины, на что имела все права, — и замужняя женщина! Подобная фамильярность с моей персоной совершенно не уместна от мужчины, с которым у меня нет даже мимолётного знакомства и который почти на сотню лет меня старше! Вы выпустите меня сейчас же, чтобы я смогла вернуться домой! — Леди Поттер, боюсь, это должно подождать… — У вас нет власти для командования мной! — Никогда раньше Блейз не видел Рею такой великолепной и неприступной в её собственном ведении. Директор побледнел, опускаясь на стул за своим столом и склоняя голову. — Нет, Леди Блэк-Поттер, у меня её нет. Однако, я бы попросил вас уделить мне несколько минут вашего времени по тому делу, которое я пытался привести к вашему вниманию с прошлого лета. Рея, всё ещё стоя прямо и гордо, как любая Королева, наклонила свою голову в жесте властного приказа. Дамблдор продолжил, звуча ужасно усталым: — Это дело, из-за которого Волдеморт вообще отправил своих Пожирателей Смерти проникнуть в Отдел Тайн; та причина, по которой он неоднократно пытался лишить вас жизни и почему он продолжает делать это. Пророчество… — Профессор Дамблдор, — холодно отозвалась Рея, — почему вы тратите моё время? Мне известно о пророчестве, на которое вы ссылаетесь; я посетила Отдел Тайн три года назад, и невыразимцы согласились, что оно вовсе не относится ко мне. В пророчестве говорится о мужчине, которым я не являюсь. В нём говорится о рождении от тех, которые трижды бросали вызов этому «Тёмному Лорду», кем мои родители не являются. Том Риддл был заинтересован в моей смерти лишь по той причине, что я стала свидетелем его поражения от рук моей матери; он на самом деле сказал мне это в лицо. Я больше не буду угождать вашим иллюзиям: позвольте мне уйти, или я сожгу вашу дверь. Воистину, Рея никогда не была такой убедительной, как когда удерживала свой нрав из последних сил. Блейз наблюдал, как директор осел, затем напрягся, когда пожилой мужчина встретился взглядом с Реей и уставился прямо на неё в течение нескольких мгновений, прежде чем взмахнуть палочкой. Позади них дверь открылась, и Рея немедленно развернулась на каблуках и вышла. Блейз — нет, скрытно призывая своё Пламя Дождя, чтобы рассеять внимание директора на время, чтобы его не было заметно. Дамблдор покачал головой, явно не подозревая о своей аудитории, пока обращался к фениксу, который ворвался в комнату, когда Рея находилась в середине тирады. — Так похожа на Геллерта, — тихо сказал он, закрывая глаза. — Как я не видел этого раньше? Что мне делать, старый друг? Конечно же, её друзья так же очарованы ею, как и я был им. Феникс успокаивающе пропел, но Блейз был слишком занят, паникуя. Как Геллерт? Геллерт Гриндевальд? Дамблдор считал, что его драгоценная, щедрая, любящая Рея была похожа на Геллерта Гриндевальда?! Он спятил! Хуже, он представлял для неё опасность! Высокий, темнокожий юноша знал, что ему требовалось сделать что-нибудь, прежде чем безумный, но всё ещё могущественный старик навредит его сестре. Взгляд Блейза упал на миску с лимонными дольками, безобидно стоявшую на столе. Члены Созвездия обнаружили в ходе своих исследований, что сахар удерживал Пламя действительно очень хорошо и в значительных концентрациях, но что то Пламя неизбежно сходило в течение следующих шести часов, насыщая окрестности. Изначально это началось как несчастный случай с Прюэттом Один, который привёл к галлюциногенным Сахарным Перьям. Но последовавшее за этим любопытство Лео доказало, насколько безумно опасной могла быть комбинация сахара и Пламени Солнца. Пламя Дождя могло иметь такой же опасный, хоть и совершенно противоположный эффект, впрочем, он и нацеливался лишь на одного человека, а не на комнату, полную учеников, которые провели два часа заведёнными на Активном Солнечном сахаре, пока взбалмошность не исчезла. То, о чём сейчас размышлял Блейз, вероятно, сразу убьёт директора, но прямо сейчас его это совсем не заботило. Дамблдор был угрозой Рее, и Блейз не мог этого допустить. Не с его драгоценной заклятой сестрой. Когда директор встал и начал ходить рядом со столом, Блейз потянулся вперёд, всё ещё совершенно не замеченный, и пальцем прикоснулся к лимонным долькам, наполняя их таким количеством Пламени Дождя, которое они могли выдержать, не взрываясь. Затем он тихо отступил в сторону двери. Мягкое воркование слева от него заставило его взглянуть на феникса, и он почти потерял контроль над своим Пламенем, потому что тот смотрел прямо на него. Замерев, где стоял, итальянец был совершенно готов к обнаружению и неудаче, когда птица заворковала снова и начала чиститься клювом. Потрясённый, Блейз отступил от двери и спустился по лестнице, не отпуская Пламени, прятавшего его от внимания других, пока не добрался до входа в общую комнату Слизерина. К этому моменту Рея уже давно ушла, но Блейз не мог быть уверен в её безопасности до утра, когда Дамблдор, хотелось надеяться, будет обнаружен скончавшимся ночью. Если это не сработает, то ему придётся найти другой способ убить вмешивавшегося и помешанного старого глупца; хотелось надеяться, что Дамблдор действительно любил те сладости, как и утверждал.* * *
Неизвестное никому, находившееся в зале пророчеств в ранних часах утра пророчество, которое спровоцировало весь тот конфликт, внезапно потемнело. События, о которых в нём говорилось, произошли. В конце концов, пророчества очень туманные вещи и неоднократно неправильно маркируются невыразимцами; это, относившееся к «Тёмному Лорду» и его заклятому врагу, «рождённому от тех, кто трижды бросил ему вызов, рождённому в конце седьмого месяца», и вовсе никогда не относилось к Волдеморту. Пророчество никогда не случайно: те, кому оно дано, всегда лично каким-то образом вовлечены в него, будь они предками участников, или самими участниками, но, никогда не придавая значения прорицаниям — и даже не сдавая по ним СОВ — Дамблдор не знал этого. Знай он, то, возможно, был бы немного менее предубеждённым к личности «Тёмного Лорда», о котором в нём говорилось, и к риску, представляемому ребёнком «тех, кто трижды бросал ему вызов». Три раза предложения Дамблдора в адрес Международной Конфедерации Магов были полностью обжалованы представителем из Сабины во время, близкое к произнесению пророчества, несмотря на то, что те протесты так никогда и не привели ни к каким изменениям в политике МКМ; Сабина, однако, не подписала ни один из тех трёх договоров и всё ещё открыто ими пренебрегала. Блейз Забини был рождён как раз перед полуночью ночью на тридцатое сентября, седьмого месяца по римскому календарю; немногим больше месяца после произнесения пророчества. Альбус Дамблдор никогда даже не слышал об Огне Души.