* * *
К завтраку следующего утра все те, кто покинул Хогвартс, чтобы вторгнуться в Отдел Тайн, вернулись в школу, поедая тосты и попивая чай, будто предыдущей ночи на самом деле не было. Ну, почти: Невилл ел механически, практически засыпая там, где сидел; Гермиона и Падма что-то горячо обсуждали, а Луна сидела рядом с ними с безмятежной улыбкой на лице, два дикто-пера записывали что-то на листе пергамента; Лео успокаивающе приобнимал Сьюзен Боунс за столом Хаффлпаффа, пока Ханна уговаривала рыжую поесть; Джинни яростно шепталась с Колином Криви, а за столом Слизерина Ди, Тео, Драко, Милли и Трей вели исключительно мирный разговор о запланированных ими летних мероприятиях и как их лучше было скоординировать. Сам уровень любезности приводил в небольшое замешательство, но был понятен. Впрочем, Блейз слушал разговор лишь вполуха. Блейз бы присоединился, вот только Дамблдор не спустился на завтрак, и он жаждал узнать, придётся ли ему предпринять дальнейшие действия против старого маразматика, угрожавшего его любимой принцессе. Теперь, когда он несколько часов поспал, он был ещё сильнее оскорблён сравнением Дамблдора Реи с Гриндевальдом, хотя ему было также невероятно любопытно, откуда возникло это сравнение. Гриндевальд был Спящим Небом? Насколько хорошо Дамблдор, в действительности, знал его до той печально известной дуэли и последовавшего заключения Гриндевальда в Нуменгарде? Правда, бывший Завоеватель Европы был всё ещё жив, так что этим можно было заняться во время каникул; он мог даже уговорить Риту Скиттер присоединиться к нему, чтобы начать его личную схему по «дискредитации Дамблдора», которая будет запущена вне зависимости, будет ли тот всё ещё жив. Блейз мог считать мисс Скиттер любительницей сенсационных разоблачений худшего вида и такой же злобной, как бешеная собака, но у неё было отличное чувство повествования и твёрдое понимание того, что хотела услышать волшебная публика. Менее чем благородная история Дамблдора будет ей как раз в тему и послужит адекватным отвлечением, чтобы удержать журналистку в очках подальше от недавних семейных трагедий Реи и Невилла и странно отсутствовавшего мужа Реи. Ну, никто пока ещё не комментировал его отсутствие, но не требовалось рисковать интересом журналистов, если этого можно было избежать. Вспышка пламени и нежная трель оторвали Блейза от его мыслей, и он почти вздрогнул, когда феникс из офиса Дамблдора приземлился на стол рядом с его тарелкой, наклонил свою голову и начал осматривать завтрак итальянца. Это могло быть подтверждением того, что директор был мёртв. Феникс украл несколько кусочков мандарина с тарелки Блейза, прежде чем подпрыгнуть, чтобы попросить почёсывание головы от Трей, которая ошеломлённо подчинилась, а птица счастливо пропела. По мере продолжения приёма пищи феникс постепенно обошёл весь большой зал, потратив, по крайней мере, несколько секунд, чтобы изучить каждого ученика, способного проявлять Огонь Души. Когда Блейз пришёл к этому заключению, птица уже достигла Одиль, что было удручающе плохо, но было лишь время завтрака, а вчерашний день был плох для его нервов. Профессора казались довольно озадаченными как внезапным нехарактерным пристрастием феникса к определённым ученикам, так и продолжавшимся отсутствием директора; к концу приёма пищи Блейз заметил, что МакГонагалл ушла в направлении отличном от привычного, и предположил, что она отправлялась посмотреть, не случилось ли что; случилось, конечно же. Дамблдор был почти наверняка мёртв, в крайнем случае, вероятно, в коме. Однако Блейз намеревался быть как можно менее подозрительным и просто одолжил утреннюю газету у Ди и взял её наружу для чтения у озера, чтобы понять, как Министерство отвечало на потрясение предыдущего вечера. Развернув газету, Блейз не мог не обратить свой взгляд на большой блочный заголовок, который кричал: Вы-Знаете-Кто Возвращается! и занимал добрую треть первой страницы. Под ним располагалась фотография разрушенного атриума, занимавшая около половины оставшегося места, и рядом с ней была напечатана статья типичным крошечным шрифтом под множеством подзаголовков, где Лестрейнджи Мертвы! и Лонгботтомы Убиты! были лишь двумя из них. Удобно устроившись на траве и наклонив газету так, чтобы ему было достаточно света, Блейз принялся за чтение. Вчера вечером отряд Пожирателей Смерти вломился в Министерство Магии после окончания рабочего дня, началась статья, Заимперив обслуживающий персонал на дежурстве, чтобы отключили системы безопасности, для того чтобы суметь обокрасть Отдел Тайн. Это покушение тиранов на свободу нашей нации было сорвано отрядом учеников Хогвартса и прибытием Лорда Блэка (36) с небольшим количеством сопровождавших, включавших и его дочь, Леди Поттер (15), которые совместно победили всех прибывших в зрелищной демонстрации качества обучения, предоставляемого школой чародейства и волшебства Хогвартс, несмотря на недавние разговоры об обратном. Однако, после победы над всеми вторгшимися Пожирателями Смерти, включавшими смерть Беллатрикс Лестрейндж (45), сам Вы-Знаете-Кто появился в Министерстве! Его сдержала доблестная и самоотверженная Леди Поттер, которая сражалась с Тёмным Лордом один на один до прибытия Силы Авроров, перед которыми Вы-Знаете-Кто сбежал. Подробности битвы за защиту Отдела Тайн, см. на странице 3. Имена захваченных, см. на странице 4. Беллатрикс Лестрейндж, история безумия, см. на странице 4. Лонгботтомы обнаружены убитыми, см. на странице 6. Леди Поттер, героиня и ролевая модель, см. на странице 8. Блейз фыркнул на явное искажение фактов в статье; Фадж очевидно находился в крупном политическом приливе в попытке удержать свою позицию и сделать вид, будто возвращение Тёмного Идиота было совершенно неожиданным. После смерти Дамблдора министру, вероятно, это удастся, поскольку не будет никакого директора, чтобы напомнить, что он говорил о возвращении Волдеморта в мир живых уже почти год. Некоторые из сторонников так называемого «Лидера Света» могли это упомянуть, но без Дамблдора они будут медленными и неорганизованными, а потому вряд ли привлекут к себе много внимания. Дамблдор был самым крупным и широко известным именем в партии «Света», на несколько порядков превосходившим остальных, при этом значительное количество младших членов изредка находилось в центре внимания лишь потому, что были хорошо известными единомышленниками «великого Альбуса Дамблдора». Он осторожно перешёл на страницу четыре, чтобы увидеть, как много Пожирателей Смерти выжило достаточно для того, чтобы быть брошенными обратно в Азкабан. Блейз был довольно уверен, что они с Невиллом были не единственными членами их группы, кто убил вчера кого-то, впрочем, другие смерти, вероятно, произошли в запале или не совсем намеренно. Падма могла поймать кого-нибудь своими ловушками, но это был другой тип преднамеренного. Внимательно изучая страницу, Блейз напевал. Отец Тео был мёртв, истёк кровью до смерти от повреждений, вызванных каменной шрапнелью. Роберт Джагсон также был мёртв, утонув в комнате смерти; это была вина Блейза, хотя он так ни разу даже не увидел Джагсона. Может быть, он был тем, кто попал в заклинательную ловушку Падмы у Завесы, о кого споткнулся Лорд Блэк? Рудольфус Лестрейндж подвергся непосредственному воздействию Песка Времени и состарился на три тысячи семь сотен и двадцать четыре года за несколько секунд, что немедленно его убило и превратило его тело в сморщенную шелуху. От Карла Мальсибера была найдена лишь верхняя половина — потому что это было всем, что от него оставила Ди для обнаружения, — а Адам Эйвери, новый Лорд Эйвери, был искромсан и оставлен умирать в комнате пространства. Затем ещё была Беллатрикс Лестрейндж, которую убил Невилл в зале, ведшем в атриум. Четверо Пожирателей Смерти было поймано, что раздражало, потому что изначально их было тринадцать. Один сбежал; просмотрев страницу, Блейз осознал, что отсутствовавшим Пожирателем Смерти был Барти Крауч, который ещё ненадолго будет удерживать сокрытым своё продолжительное существование от публики. Если подумать, Блейз не видел Барти в парадной, когда бежал через ту вслед за Реей, хотя они оставили его лежать там лишь пятью минутами ранее… и тогда он был оглушён. Из четырёх пойманных, Рабастан Лестрейндж находился в коме и, как считалось, вряд ли восстановится от травм, нанесённых ему парящей мозговой штуковиной, которую в него запустил Блейз, взяв под контроль зеленоватую жидкость, в которой та плавала со своими подругами, как медузы. Не то чтобы Блейзу было жаль; мужчина не должен был пытаться разделять их с Ди. Люциус Малфой получил лёгкие ранения и страдал от лёгкого магического истощения, но ничего больше, вероятно, потому что Луна и Лео не хотели убивать отца Драко, а Лорд Малфой обладал здравым смыслом, чтобы сдаться, когда Сьюзен и Ханна присоединились к сражению. Однако Долохов не сдался, когда Трей и Милли объединились с Блейзом и Ди для сражения с Пожирателем Смерти, а потому в результате лишился своей ведущей руки. Руквуд, который оказался действительно раздражающе стойким тараканом, однако, нашёл себе достойного противника в лице команды Гермионы и Падмы, поддерживаемыми Джинни и Тео, и был полностью покорён и — по словам Тео — даже теперь страдал от неспособности говорить ничего, кроме правды, и принуждения отвечать на любые вопросы, заданные ему. Если он когда-либо выберется из Азкабана снова, бывший невыразимец, вероятно, не проживёт особенно долго, потому что шансы того, что он скажет своему господину что-то, что Тёмный Лорд не захочет услышать, будут очень, очень высоки. Однако Блейз считал выход неудачей. Они не достигли своей цели в спасении родителей Невилла и, в то время как им удалось победить напавших на них, Лорд Блэк погиб. Это, однако, не было его виной, поскольку Лорд Блэк был самостоятельной личностью — он был взрослым, в конце концов, — и пришёл по своей собственной воле. Да, они понесли меньше потерь, чем Пожиратели Смерти, но любая потеря была трагедией. К счастью, никто из его друзей не погиб. Отложив газету в сторону, Блейз задумался, чем заняться теперь. У них ещё было две недели, прежде чем они смогут отправиться домой на каникулы, но у пятикурсников уроки закончились. Может быть, он мог рассказать о своей идее о летающем ковре Гермионе и посмотреть, что она с ней сделает?* * *
Дорея проснулась от солнечного света, заглядывавшего через шторы её спальни, к приглушённому хныканью своей дочери, только начинавшей осознавать, что она проголодалась, и глубокому чувству покоя, которое запуталось в смутном воспоминании пения птицы. Вероятно, сон? Леди Поттер рассеянно схватила свою палочку с тумбочки и пошла кормить свою дочь, мысленно ожидая с нетерпением времени, когда её детям не будет требоваться кормление в ночи. Прошло два месяца с её последнего непрерывного ночного сна, и Дорея больше не была полностью уверена, что её поведение — независимо от того, каким бы чувствительным оно ей ни казалось, — было тем, которое беспристрастный наблюдатель назвал бы здравым. Опять же, Блэки в любом случае смеялись в лицо обычным социальным ограничениям, так что, вероятно, это не имело значения. Если быть честной, то Забини были столь же плохи в этом, как и Блэки, как доказывало их восприятие того, что бросание посуды было нормальным и ожидаемым от беременных женщин. К тому же, они в общем одобряли поджигание ею вещей, используемое в качестве механизма по преодолению гнева. Она подержала маленькую Касси, пока та не срыгнула, насладилась глупым детским разговором, чтобы вызвать у своей дочери улыбку, затем положила девочку обратно в её колыбель, чтобы покормить маленького Мариуса. Лишь когда Мариус также срыгнул и отправился в постель, а Дорея стояла под душем в ванной, она поняла, что в её утре было не совсем обычно: палочка. Дорея не подбирала палочку — за исключением стрельбы по мишеням на длинной лужайке — с тех пор, как потеряла наследственную палочку, которую оставил ей Арктур, Пожирателю Смерти, который похитил её. Она была твёрдо и очень умело беспалочковой почти год и не видела причин для изменения этого. В таком случае, откуда пришла та палочка? Смыв с волос шампунь и выключив воду, Дорея вышла из душа и задумчиво посмотрела на палочку, лежавшую на полке на расстоянии руки. Лениво взяв полотенце, чтобы обернуть вокруг мокрых, но всё равно вьющихся волос, она задумалась, откуда та могла взяться. Это была довольно длинная палочка, вероятно, около пятнадцати дюймов(1), бледно-коричневого цвета и с несколькими деликатно вырезанными выпуклостями по всей длине, с концом ручки, довольно похожим на цветок чертополоха. Она удобно сидела в её руке, и Дорея могла сказать, что любое заклинание, которое она наложит ей, выйдет идеально и со значительной силой, но палочке не хватало чего-то определённого. Вновь отложив палочку, Дорея начала себя высушивать, размышляя о том слабом, но определённом отсутствии. Ей потребовалось время, чтобы подобрать подходящее слово, — к тому моменту она почти высушила свои волосы — но когда она подобрала, то с абсолютной уверенностью: У её новой палочки отсутствовала теплота. Чувство привязанности, партнёрство между ведьмой или волшебником и уникальным, магическим инструментом, которым являлась их палочка. Некоторые палочки работали лишь для своего первого владельца, в то время как другие могли подходить многим ведьмам и волшебникам с течением времени, но все они были очень разборчивы и настроены на определённые качества в тех обладателях, которых они «предпочитали». Эта палочка была не такой; Дорея была достаточно уверена, что любой мог её выбрать, выпустить что-то сложное и заставить её работать для них в любом случае. Однако, несмотря на этот холод наёмника, палочка всё ещё комфортно ощущалась в её руке. Она решила, что та напоминала ей о грифоне: его не заботило, кем вы были, до тех пор, пока вы подчинялись тому, как он видел мир. Независимо от того, как эта палочка к ней пришла, теперь она принадлежала ей. Всему остальному придётся подождать, пока она не съест свой завтрак.* * *
Решение его Леди перевести всё семейство в поместье Поттеров после смерти её отца было и понятным, и в некотором смысле логичным, учитывая всё случившееся. Однако Ренс предпочёл бы, чтобы Рея предупредила его немного раньше, чем за полчаса, и поставила крайний срок дальше, чем «в это же время завтра». Да, это могло быть сделано. Да, это будет сделано. Но это не значило, что это будет чем-то, кроме суматошной, неблагородной схватки, во время которой все эльфы будут бегать повсюду, пока волшебники будут пытаться отследить, что было сделано и что всё ещё требуется сделать. Со смертью Лорда Блэка Ренс обнаружил себя брошенным на пост гораздо большей ответственности, поскольку он больше не был просто главой семейства Наследника Блэк, а Леди Блэк. Быть главой семейства Леди Поттер было пустяком: кроме домашних эльфов, там не было иждивенцев, Флёр Делакур занималась всеми финансовыми вопросами, а Дон Вудмор занималась политической стороной. Однако Блэки имели множество семей вассалов, в первую очередь, Стюартов, а Лорд Блэк лично интересовался семейными финансами, несмотря на то, что делегировал большую часть отчётности Римусу Люпину и недавно взял Нарциссу Малфой в качестве «социального советника». Сириус также лично интересовался текущей политикой, часто сидел в Визенгамоте и немало интересовался текущими делами. Такие его действия не позволяли никаким Пожирателям Смерти получить право голоса в новой правительственной политике, поскольку Декларация Вражды значила, что любой, связанный с Тёмным Лордом, приближался к нему на свой страх и риск. Лорд Малфой не говорил в Визенгамоте уже почти год. Затем стоял вопрос организации похорон, или, точнее, мемориала, поскольку не было тела для захоронения. Как глава семейства нынешней Леди, Ренс был ответственен и за это, впрочем, к счастью, Дорея сжалилась над ним и нашла в библиотеке двухдюймовый(2) том по этикету, который описывал, как должны были проходить похороны Лорда Древнего и Благородного Дома. Она также сделала Триш — Патрицию Блэк — ответственной за подбор подходящих мантий для всех, что было облегчением, поскольку, в частности, ближняя семья носила белое на подобные похороны. Ренсу требовалось лишь разобраться с местом и временем проведения мероприятия, кто будет приглашён и как организовать расположение мест, чтобы никто не был слишком обижен. Ренс подозревал, что, в конечном итоге, передаст последнее Дон, потому что подобная социальная глупость была ему непостижима. Это были похороны; кого заботило, если такой-то сидел ближе к середине, чем вы? Целью посещения похорон была скорбь, а не выставление напоказ вашего превосходства! Никто из домашних эльфов не последует за ними при переезде, потому что в поместье Поттеров уже имелось достаточно эльфов, и даже за «закрытым» поместьем Блэков всё ещё нужен будет уход, да и чтобы оранжереи и сады продолжали выглядеть наилучшим образом. Однако это всё же означало множество слезливых лиц, поскольку Филли, Мимси, Виспи, Грабби, Моппет и Кричер очень привязались к своей «Госпоже Блэк» и были довольно расстроены перспективой сокращения работы. С этим Дорея разобралась сама, приказав Кричеру убедиться, что Планетарий останется чистым и свободным от вредителей, назначив Филли заняться тем же самым на площади Гриммо двенадцать и предложив остальным четырём эльфам, что, вероятно, пришло время для полной весенней уборки всего дома: занавесок, ковров, мебели и подобного, включая всё, что находилось на складе и во всех хозяйственных постройках — и что крепости Блэков, вероятно, также не помешает хорошенькая мойка, поскольку там по стенам вился какой-то плющ, а камень, вероятно, не вычищали веками. Все эльфы сразу оживились в ожидании подобного количества работы, и Дорея попросила Мимси и Виспи пообещать дать ей знать, когда у них закончится работа, чтобы она могла назначить их куда-то ещё. Моппет и Грабби были на постоянной основе назначены ответственными за дом и сады соответственно, так что работа не закончится ни у кого. Успокоив эльфов, Дорея отправилась в поместье Поттеров на машине с обоими детьми, своими фрейлинами и сегодняшним двойником своего мужа, Констанцо. Констанцо был почти на десять лет старше Дореи, впрочем, он явно не выглядел на столько, а его глаза обычно были пронзительного оттенка бледного нефрита. Молчаливый итальянец как правило относился к Дорее, как к младшей сестре, хотя никогда не обращался с ней как с ребёнком и скорее кричал в ответ, когда она выходила из себя, вместо того чтобы пытаться успокоить её. Ренс находил те мгновения немного нервирующими, ведь Дорея в дурном настроении уже была достаточно плоха, без добавления в эту смесь рычавшего, бросавшегося огнём итальянца. Однако он смирился с ними, поскольку, как только его Леди вернёт своего мужа, такие вспышки, скорее всего, станут обычным явлением. Хотелось надеяться, что он скоро адаптируется. С другой стороны, переезд в поместье Поттеров означал, что у него будет полный и неограниченный доступ в алхимическую библиотеку, а Дорея пообещала найти кого-то, связанного с Семьёй Поттер, готового обучить его алхимии вообще и ювелирному делу в частности, чего Ренс действительно ждал с нетерпением. Драгоценные камни так пели, как он и не осознавал, что было возможно, и не было никакой другой ветви магии, которая интересовала бы его и вполовину так сильно.