* * *
Вот почему Скуало сидел на заднем сиденье одного из самых быстрых автомобилей, которыми владела Вария, проезжая по улицам Авеллино на скорости, которая была бы суицидальной, не будь водитель Солнцем, — хотя Облака тоже могли так водить — а рулевое не было специально усилено, чтобы быть гиперчувствительным. Двойника видели немногим более часа тому назад и, по словам Надзора, один из местных Каморристи решил подойти к мужчине напрямую. Надзор был Туманом, специализировавшимся на слежке на большом расстоянии. Скуало был довольно уверен, что этот конкретный член Варии был женского пола, но использовал мужские местоимения в любом случае, потому что по документам Надзор обозначался как «мужского пола». Не то чтобы это что-то значило; было Традиционно писать в документах «мужчина», потому что, когда Вария зарождалась, ещё в сороковых, — во время войны — женщинам официально не позволялось присоединяться к вооружённым силам. На бумаге, в Варии состояло две женщины. Фактически, на данный момент значилось ещё пять членов, которые имели «женский пол» записанный как медицинское состояние во врачебных записях и выставляли Варии счёт за гигиенические продукты и шоколад, которые их «состояние» обязывало покупать каждый месяц. Надзор был одним из последних, так что, вероятно, в действительности не был мужчиной. Однако Надзор довёл все половые заморочки немного дальше других и на самом деле выглядел похожим на мужчину, хоть и довольно низкого мужчину, так что Скуало решил, что использование женских местоимений было бы невежливо и нечувствительно, а потому не использовал. Этикет Убийц был не совсем таким, как обычный этикет Мафии, или даже нормальный этикет Вонголы. Когда они свернули за очередной угол, Надзор прошипел сквозь зубы, зло суживая глаза. — Исчез, — выплюнул убийца, рука, что не прижималась к двери машины, сжалась в кулак. — Просто, просто исчез. Я смотрел на иллюзию, по крайней мере, пять минут, вероятно, дольше. Скуало проигнорировал ругательства в sotto voce(4), что последовали за этим утверждением, будучи больше обеспокоенный существованием иллюзиониста, способного обмануть кого-то Качества Варии. Надзор был одним из тех Туманов, которые были одержимы своим ремеслом, постоянно пытаясь улучшить свои навыки; его чувства Пламени были очень остры, даже через посредников, вроде птиц и котов. То, что существовал Туман, который скрывал вещи лучше, чем Надзор их находил, не было хорошими новостями, но это всё же объясняло, почему двойник оказался таким чертовски призрачным. — Что насчёт придурка, с которым он разговаривал? — спросил вместо этого Скуало. Надзор фыркнул. — Привязан к стулу и храпит с запиской, прикреплённой к своей груди. Мы прибудем туда меньше чем за минуту. Скуало приготовился выпрыгнуть из машины, как только они доберутся до площади; он хотел оказаться первым на месте, чтобы понять, что так отличалось от сегодняшней ситуации в сравнении с предыдущими. Он прибыл в Джезуальдо тоже поздно, но тогда это было делом секунд, а не минут: он видел, как двойник исчез за углом, побежал за ним и обнаружил тупик. Он был в плохом настроении всю неделю после этого, потому что, как, чёрт побери, двойник исчез вот так и куда он ушёл?! Бросившись из машины на площадь, Скуало метнулся к мужчине, дремавшему на стуле у роскошной кондитерской, и замер, увидев конверт, прикреплённый к груди идиота. На конверте — толстая, кремового оттенка бумага с видимой текстурой, явно изготовленная не на заводе, — каллиграфическим пером была нарисована акула. Скуало удалил булавку — длинную, вероятно, шляпную булавку, с декоративной головкой наверху, которая стала бы приличной рукоятью, если бы кто-то решил воспользоваться ею в качестве оружия, — и снял конверт, переворачивая его, чтобы посмотреть на обратную сторону. На обратной стороне было написано «Суперби» изящным, завитым курсивом, который выглядел так, будто был взят из рукописи эпохи Возрождения. Бровь Скуало дёрнулась; двойник знал, что он придёт. Обернувшись к кретину, привязанному к стулу, — как и все другие, кого они нашли, этот, без сомнений, ничего не вспомнит, — он изучил конверт на обратном пути к машине. Решив, что он свободен от ловушек, Скуало нырнул за дверь, которую открыл Надзор своим Пламенем, проигнорировал её закрытие и открыл письмо. В нём содержалось место, время и числа, обозначавшие сегодняшнюю дату тем же завитым курсивом. Бровь Скуало дёрнулась вновь. — Во-о-ой! Он издевается над нами, — проворчал он. Как он должен был проехать путь около восьмидесяти километров немногим больше чем за полчаса, когда половина дорог тут и в Сорренто были полнейшим дерьмом? Ну, это могло быть проделано, но они едва-едва успеют, что значит никакого времени для разведки и использование горных дорог на откровенно суицидальной скорости. — Что там написано, босс? — спросил водитель. Скуало мог услышать разницу в том, как члены Варии звали его, и в том, как они звали Занзаса; Занзас был Боссом с большой буквой «Б». Скуало не был тем самым Боссом, но был боссом, за которым они были готовы следовать, пока Занзаса не разморозят. — Gelateria(5) рядом с Mezzaluna Pizzeria(6) на Via Nastro Azzurro(7), в Colli di Fontanelle(8), сегодня в половине двенадцатого, — резко сказал он. Водитель щёлкнул кулаками, затем крепко сжал руль. — Понял, босс. Надзор, прикроешь меня? — Туман дико ухмыльнулся, наклоняясь вперёд, чтобы облокотиться о переднее пассажирское сиденье. Ему потребуется видеть дорогу, чтобы посеять свой раздор, но большинство Туманов предпочитало сидеть сзади, когда могли; даже когда технически вели, что, за годы, породило всевозможные дерьмовые каламбуры о Туманах вообще, одержимости и «вождении с заднего сиденья». — Готов. Скуало приготовился, когда машина прыгнула вперёд; он передал своим людям вызов, а для убийц Качества Варии вызовы были созданы, чтобы их уничтожать.* * *
Было одиннадцать двадцать девять, когда машина въехала на парковку у «точки обзора» возле магазина мороженого, упомянутого в письме, и на мгновение Скуало подумал, что всё это было охотой за призраками: не было никого, кто бы даже немного походил на Босса. Затем Надзор резко выдохнул. — Helvetti(9), — благоговейно вдохнул он, уставившись через дорогу, будто не мог поверить своим глазам. Скуало развернулся и не смог не поперхнуться воздухом: сидевшим сбоку от них на коньке крыши дома, через дорогу от автобусной остановки, на фоне неба был кто-то, кто выглядел в точности как Босс. Этот кто-то даже ощущался как Босс, или как Босс ощущался бы, если бы Босс когда-либо не был зол, а это, в действительности, никогда не происходило. Сидеть там, на виду у всей улицы, было тем, что точно сделал бы Босс, хоть было ясно, что они трое в машине были единственными, кто мог его видеть. Никто ещё даже мимоходом не бросал на него взгляд. — Паркуйся, но держи дистанцию, — механически сказал Скуало, открывая дверь машины и выходя на дорогу, направляясь к двойнику Занзаса. Он не ожидал, что Надзор и водитель — чьё имя он даже не пытался запомнить, поскольку мужчина ещё не отличился достаточно, чтобы получить прозвище, — на самом деле останутся в машине; они, вероятно, возьмут мороженое или что-нибудь и сделают вид, что наблюдают за видом. Подняться на крышу было просто, но Скуало всё равно почти упал вновь, когда двойник прекратил пялиться на юг в сторону моря и развернулся, чтобы встретиться с ним взглядом; эти пронзительные глаза цвета нефрита создали у мечника внезапное, но мимолётное впечатление, что Секондо каким-то образом воскресил себя. Затем Скуало обнаружил, что задумался, сколько из семьи Рикардо Вонголы решили не присоединяться к Вонголе и почему Семья никогда не последовала за ними, хоть они и не были Вонголой, потому что они всё ещё были семьёй. Потому что этот мужчина был связан с Рикардо, или Скуало и вовсе не был мечником. — Никто не может нас слышать, — произнёс двойник, его голос был немного более груб, чем у Босса, а его акцент довольно сильно отличался от любого, который Скуало когда-либо слышал ранее. Смутно похоже на то, как говорили люди в центре Лацио, но не в точности. — Впрочем, твои два партнёра могут нас видеть. Убеждённый в конфиденциальности, Скуало высказал всё, что думал. — ВО-ОЙ! И в чём смысл? Двойник немного отшатнулся, затем его губы дёрнулись в улыбку, что выглядела просто неправильно для мечника: Босс никогда не улыбался вот так, немного самоуничижительно и печально, но с жёсткой решительностью прямо за ними! Хотя эта улыбка также выглядела такой правильной, что это практически причиняло боль, потому что Скуало мог представить, что Босс, вероятно, должен был улыбаться вот так, прямо после того, как удивиться, но перед тем, как повторить, что нет, он не собирался передумывать о том, чтобы они отбывали своё наказание с Луссурией, потому что они заслуживали это. — Давай начнём нормально, э? — спокойно сказал зеленоглазый двойник. — Я Констанцо Забини, финансовый инспектор Княжества. — Он произнёс слово «княжество» таким образом, что указывало, что оно было с большой буквы, что совсем не улучшало то, что Скуало провёл прошедшие два месяца, бегая в поисках прославленного аудитора. Теперь, когда он был ближе, то мог увидеть небольшие различия кроме цвета глаз между этим мужчиной и Занзасом. Вроде тонкой разницы в форме носа, линии волос на лбу и том, как перья, свисавшие с его волос, были пёстрыми коричневыми, а не обожжёнными оранжевыми. — Скуало Суперби, — пробормотал мечник, вовсе не упоминая о связи с Варией. Этот мужчина не был Мафией, так что он находился под омертой. — Приятно познакомиться, — мягко сказал Забини, с холодным и таким проницательным взглядом, как был когда-то у Босса. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, почему? Скуало резко кивнул, крепко удерживая свой рот закрытым. Теперь он был абсолютно уверен, что этот мужчина был значительно старше Босса, вероятно, на целое десятилетие, несмотря на то, что был похож на подростка. Это было видно по тому, как он держался, что говорило о том, что он чувствовал себя совершенно комфортно на своём месте, и доверял тому, как вписывался в мир. — Принцесса моей страны недавно решила отследить тех из своих родственников, которые покинули наши границы, — плавно сказал Забини, — и она нашла их всех, кроме одной, женщины с сыном, которому к этому моменту будет семнадцать лет. Женщину в последний раз видели в трущобах Палермо, её разум необратимо повреждён, а половина её воспоминаний исчезла навсегда, где-то пятнадцать лет тому назад. Она была светловолосой, прекрасной и очень яростной; её имя было Мариэлла, а её сына звали Александро. Скуало почти забыл, как дышать. Занзаса нашли в Палермо! — Мариэлла — моя четвероюродная тётя, что делает её сына четвероюродным племянником, — продолжил Забини, зафиксировав взгляд на глазах Скуало с такой силой, что мечнику пришлось приложить усилие, чтобы не выдать себя и не отвернуться, — и я очень хочу найти их обоих в добром здравии. В особенности Александро: я не сильно питаю надежду на Мариэллу, несмотря на приказания моей Принцессы. Та, с которой мы говорили, кто знал Мариэллу, прежде чем её забрали из Палермо, сказала, что у её сына были красные глаза и он мог вызывать огонь. Глаза Скуало расширились, когда зеленоглазый двойник без особых усилий призвал пригоршню оранжево-красного огня; кто-то ещё с Пламенем Гнева?! Пламя Гнева было исчезающе редко в мафии, Секондо был единственным документально подтверждённым владельцем, пока не появился Занзас. — Ты знаешь моего кузена, Суперби, — прямо сказал Забини. — Я знаю, что ты знаешь; Каморристи были уверены в этом. Вопрос в том, готов ли ты рассказать мне, что ты знаешь. Скуало не сказал ничего. Он не мог рассказать ничего, хоть ему, на самом деле, довольно хотелось, потому что этот мужчина не был Мафией — был, ко всему прочему, сотрудником правопорядка — и, как Мафиозо, Скуало должен был придерживаться омерты. Это было самым фундаментальным законом мафии, и Скуало не мог подставлять свою честь вот так. Это было бы предательством всего, ради чего он когда-либо работал, предательством его Босса и идеалов его Босса. Если вся штука с правопорядком была традиционной, то это, по крайней мере, объясняло, почему Вонгола так никогда и не пригласила не-Вонгольскую сторону семьи Секондо в Семью. Но, вместе с этим, этот мужчина был, вероятнее всего, семьёй Занзаса и искал его от имени своей принцессы, что подразумевало, что Занзас также был отдалённо связан с указанной принцессой. Они были кровной семьёй Босса, и они искали его. Вероятно, искали уже некоторое время. Затем что-то ещё щёлкнуло в его голове, и Скуало нашёл, что сказать. — Во-ой! Ты был тем, кто сжёг Паршивца Стурно! Забини поднял бровь. — Тебя на самом деле это заботит? — Какого чёрта ты это сделал?! — громко потребовал Скуало, игнорируя очень точное наблюдение другого мужчины; нет, его не заботило. Но это было другой темой для разговора. — Он был насильником. — Забини произнёс это, будто это всё объясняло. — Во-о-о-ой! А это тут вообще при чём? Забини нахмурился, затем начал говорить снова, на этот раз на латинском изо всех возможных языков с акцентом, который Скуало никогда не слышал, вообще: — Согласно закону, установленному в 326 году н.э. Константином, любой мужчина, который похищает и принуждает к половой связи с дочерью мужчины без разрешения указанного мужчины, будет сожжён живьём без возможности обжалования. — Он переключился обратно на итальянский. — Конечно, мы слегка это изменили, чтобы учесть женскую свободу и подобное, но изначальный дух остался. Скуало уставился. — Никто не сжигал насильников в Италии уже больше двух сотен лет. Ну, не законно, по крайней мере. — Отмщение, в конце концов, никогда не выходило из моды, и было тем, с чего началась Вонгола, хотя Примо никогда никого не сжигал у позорного столба. Насколько знал Скуало. Забини выглядел оскорблённым. — Почему бы и нет? Это предотвращает повторные обиды и является отличным сдерживающим фактором. Скуало… на самом деле, обнаружил, что ему пришлось тут согласиться. Он решил выяснить, из какой странной провинциальной страны вышел этот мужчина, что они всё ещё пользовались оригинальными римскими законами. Какая-то крошечная страна, оставшаяся от распада Святой Римской Империи. — В таком случае, ты всё же сжёг его. Забини покачал головой. — Не лично. Так где-то существовали и другие Забини, способные использовать Пламя Гнева! Это было полезно знать. Пламя Гнева, видимо, было чертой Забини. Хотя этот конкретный Забини выглядел немного расстроенным, что пропустил шоу. — Ещё не решил рассказать мне о моём кузене? Скуало отвернулся, чтобы посмотреть на море. Нет, он всё ещё был раздираем противоречиями. Глубокими, фундаментальными противоречиями. Босс или Омерта? — То, что я позволю тебе обдумать это, каким-то образом навредит моему кузену? — спросил Забини. На это мечник мог ответить: — Нет, — твёрдо сказал он. Занзас был во льду; ничего не могло навредить ему, пока его не разморозят. Мужчина покладисто кивнул, затем медленно потянулся в карман и вытащил золотую монету; та была похожа на поздний римский солидус(10), за исключением того, что все изображения были неправильными. Вместо того чтобы иметь на одной стороне голову императора и какое-то декоративное дерьмо на другой, одна сторона была отмечена птицей в полёте, а другая — рельефом города-крепости. Птица была похожа на орла, но не в точности. Забини предложил ему монету, что Скуало принял; она была тяжёлой. Настоящее золото? Серьёзно? В этот день и век? — Когда решишь, что хочешь поговорить, направляйся в Рим и брось монету в фонтан на площади Санта-Мария-ин-Трастевере, — ровно сказал Забини. — Я получу от тебя известие, и мы обсудим всё там. Если решишь не говорить, просто брось её в море. Очевидно, монета была каким-то образом заминирована, что, поскольку это был драгоценный металл, было довольно просто с Пламенем. — Если ты её потеряешь, то я предположу, что ты не заинтересован в разговоре, — добавил Забини, заставив Скуало решить не передавать монету Лидеру Отряда Тумана и просить её рассеять все ловушки на ней. Вместо этого ему придётся арендовать депозитную ячейку в каком-то банке. Банк в Риме, вероятно, будет хорошей идеей, поскольку таким образом у Забини не появится никаких идей о том, чтобы последовать за ним, чтобы получить таким образом ответы. Мечник положил монету в карман и соскользнул с крыши. — До следующего раза, — тихо донеслось по ветру позади него. Скуало проигнорировал это. Ему требовалось что-то ударить; он всегда лучше думал во время боя.* * *
Скуало подошёл обратно к машине и прислонился спиной к перилам, к которым та была припаркована, уставившись на Забини, который пялился на юг через залив, будто их разговора не было совсем. Он продолжал ядовито пялиться на двойника, пока не подошёл Надзор со своим собственным почти съеденным мороженым в одной руке и нетронутым конусом в другой; Скуало принял угощение, безмятежный в знании, что Надзор считал отравление других «непорядочным». Больше половины Варии непременно передали бы ему отравленную еду, просто чтобы проверить, что он обращал внимание, но Надзор скорее заминирует его спальню или саботирует гараж, чем опустится до порчи хорошей еды. Никто в Варии не был таким, чтобы вы могли назвать его вменяемым, даже по стандартам Мафии, но все они в любом случае были удивительно последовательны. Скуало вгрызся в своё мороженое, даже не взглянув на него; страчателла и зелёное яблоко. В таком случае, кто-то обращал внимание, поскольку это было одной из его любимых комбинаций; Скуало любил мороженое, которое было не особенно сладким и немного хрустело, в отличие от Босса, который редко когда ел любой вкус, кроме шоколада, и хорошего шоколада к тому же. — Итак, — наконец, сказал Надзор, как только Скуало сделал небольшую вмятину в своём мороженом. — Констанцо Забини, — ровно сказал Скуало, всё ещё уставившись на мужчину, находившегося на коньке крыши. — Финансовый инспектор в каком-то княжестве, где они всё ещё сжигают живьём людей за изнасилование согласно классическому римском закону, родственник принцессы указанной нации и пользователь Пламени Гнева. Почти наверняка связан с Боссом; утверждает, что является четвероюродным дядей. — Он сделал паузу. — Имеет других родственников, которые могут пользоваться Пламенем Гнева, а валюта их страны, кажется, не менялась с до-средневековых времён. — Это определённо немного сужает поиск, — сказал водитель в трёх футах(11) справа от Надзора. — Также объясняет беспорядок со Стурно; Клаудио нравились помладше. Скуало не знал этого, но, опять же, до сих пор это не было особенно важно. — Я хочу, чтобы кто-то исследовал римский закон, в частности, времени Константина, — коротко сказал он, — и чтобы кто-то прошёлся по истории, чтобы посмотреть, что мы можем найти о том, кем был Рикардо Вонгола, прежде чем стать Вонголой. — Нам, вероятно, стоит спросить и Бела тоже, — добавил Надзор, — учитывая, что Забини из европейского княжества и, вероятно, каким-то образом благородные, если он и Босс родственники принцессы. Скуало задумчиво прищурился. Бел действительно носился с тем, что являлся благородных кровей, но всегда без колебаний следовал за Боссом. Судя по тому, куда всё шло, Босс, вероятно, был в той или иной степени королевской крови, и если так, то знал ли об этом Бел? — Во-ой, сперва мы направляемся в Рим, чтобы я мог засунуть связующую монету, которую он мне дал, в депозитный ящик, — сказал Скуало, приканчивая мороженое и бросая указанную монету Надзору. — Я хочу отчёт по ней, когда мы вернёмся. Надзор прогудел, уже так полностью поглощённый золотой монетой, что Скуало пришлось заталкивать его в машину. Выглянув из окна, пока они отъезжали, временный глава Варии смог увидеть, что Забини всё ещё сидел на той крыше, уставившись на море. Он задумался, что такого значительного было в этом крошечном городе, что его выбрали как место встречи; подобный выбор не был случайным.