* * *
На самом деле, Дорея и вправду имела некоторое представление о том, где находился её муж и в каком состоянии пребывал. В противном случае, ну, её поиск был бы значительно более безумным. Её обручальное кольцо говорило ей, что он был жив, пребывая в полном стазисе и холоде. Её собственный навык в гадании по воде сказал ей, что он находился за Защитой, созданной серьёзно затруднять наблюдение; он также сказал ей, что её муж находился где-то в полной темноте и без окон. Кроме того, его не перемещали и даже не посещали с момента помещения в стазис, так что Дорея подозревала, что о нём либо забыли, либо его похититель намеревался держать его так долго, что её мужу не к чему будет возвращаться, когда его, наконец, освободят. Ни один из вариантов не был приемлем для Дореи, вот почему поиск его всё ещё продолжался и почему она разрешила целому отряду сквибов Забини из младшей линии — у которых отсутствовали отличительные черты семьи — войти в нижние ряды сицилийской мафии в поисках соответствующей отправной информации. Что же касалось точного местоположения её мужа… этого она не знала. Гадание имело ограничения; нахождение Занзаса за Защитой, предназначенной для предотвращения наблюдения с дальних дистанций, означало, что, в то время как она могла воспользоваться их связью супругов, чтобы получить его крупный план, она не могла увидеть ничего из его более широкого окружения, и это последнее ограничение было действительно раздражающим. Нахождение её мужа под Стазисной Защитой означало, что было невозможно отследить его магическую подпись; магия могла быть обнаружена лишь тогда, когда находилась в движении, вот почему плохо настроенные Охраняющие Защиты совсем не отвечали на вторжения сквибов. Обычно найти Занзаса было бы просто, потому что, хоть он и был Наследником Забини, но совершенно нетренированным в магии, так что не знал ничего об управлении своей магической подписью. Однако его нахождение в стазисе означало, что всё в нём было совершенно неподвижно и инертно, поэтому он, по существу, совсем не существовал для магических методов отслеживания. Тот факт, что его держали в месте с такой специфической Защитой, также означал, что пытаться слепо получить к нему доступ при помощи любого вида магического передвижения было настолько неразумно, что просто глупо; если его тюрьма была старой и достаточно параноидальной, чтобы иметь и поддерживать Защиту от Наблюдения, то в ней, скорее всего, будут иметься и Защиты против аппарации и порт-ключей. Если бы семейное древо Забини в Палаццо Сабины работало на магических подписях, а не на Магии Крови, то Занзаса посчитали бы мёртвым с того мгновения, как его отправили в стазис. Сейчас же, для специалистов по гаданию и отслеживанию Княжества, на данный момент Дорея показывалась для их заклинаний как «Александро Забини» и как она сама, из-за природы их брака и того факта, что на данный момент она удерживала его Пламя вместе со своим собственным. Это значило, что, для Забини, Дорея на данный момент была их Наследником — их Наследником мужского пола — и они отвечали соответственно на её запросы и приказы. У них уже имелся подобный прецедент, и ни у кого не возникало проблем с тем, исполнения чего она хотела, так что Грациано Забини, Приказчик Княжества, с радостью удостоверялся, что её желания будут исполнены. Дорея была благодарна, что имелся прецедент — независимо от того, насколько неудобным она находила это лично, — иначе всё вызывало бы намного больше стресса. Не то чтобы это было легко, но, в действительности, всё могло быть гораздо хуже. Отслеживание по крови, воспользовавшись кровью маленькой Касси, а также взяв немного у Князя Забини, также оказалось менее надёжным из-за Стазисной Защиты, под которой находился её муж, хоть и меньше ограничено. Местоположение Занзаса было сужено до «вероятно, материковой Сицилии», но, кроме этого, заклинания реагировали беспорядочно и ненадёжно, так что Забини были вынуждены расследовать медленно и терпеливо, постепенно проникая в мафиозные круги в поисках новой и актуальной информации о личности, биографии, состоянии и вероятном местоположении их Наследника. Это займёт время, но Дорея была уверена, что ей удастся вернуть своего мужа, даже если зацепка Констанцо не оправдает ожидания, как он надеялся. Он сказал, что это займёт время, поэтому Дорея была готова быть терпеливой.* * *
Захват Министерства Томом Риддлом младшим потребовал определённых изменений в безопасности поместья Поттеров. Камин пришлось полностью отключить, к примеру, а сов-предвестников пришлось отправить различным корреспондентам и деловым контактам Дореи, чтобы дать им знать, что любое общение должно было осуществляться по «неофициальным каналам», пока с нынешним кризисом не будет покончено. Поскольку она недавно осознала, что хорошая треть контактов её покойной пратёти во Франции и Германии носила преступный характер, это было меньшим ограничением, чем могло бы; маггловские почтовые ящики не были чем-то, о чём волшебники в действительности знали. Те специфические социальные связи — среди других — иногда заставляли Дорею задаваться вопросом, чем ещё занималась её пратётя, пока сражалась против «Всеобщего Блага» Геллерта Гриндевальда на континенте. Конечно, Дорея не была серьёзно ограничена перекрытием камина: в конце концов, у неё всё ещё имелись домашние эльфы. У неё также не было недостатка в вещах, с которыми ей действительно требовалось разобраться, которые ни коей мере не были связаны с магическим правительством Британии. Насколько ей было известно, большинство из них было связано с её новыми обязанностями Леди Регента Блэк. Даже несмотря на то, что Дон была официальным Представителем Блэков в Визенгамоте — впрочем, Блэки больше не будут посещать Визенгамот из-за Декларации Вражды и Отмщения — а Ди — Приказчиком Блэков, у Дореи всё ещё имелось слишком уж много обязанностей, с которым требовалось разбираться лично сверх того, что она являлась матерью близнецов. Её обязанности Поттер совсем не помогали, поскольку даже с Флёр, выполнявшей абсолютно всё, что могла, всё ещё были вещи, которые французская полу-вейла не могла сделать от имени Дореи из-за того, что очень милая взрослая девушка не произнесла нужных клятв. Не то чтобы Дорея хотела, чтобы Флёр произнесла те клятвы, но это всё ещё было проблематично. Будь тут Ренс, это не было бы проблемой, но, поскольку дядя Ник взял её Рыцаря в качестве своего ученика, то тот на данный момент находился в Сицилии, работая до изнеможения, изучая алхимию. Что Дорея, на самом деле, совершенно одобряла — в действительности, она приказала Ренсу полностью посвятить себя алхимии и ювелирному делу, пока он не достигнет уровня подмастерья, — но это всё же вызвало у неё некоторую нехватку людей. Даже с различными ясноглазыми и решительными Забини, сгоравшими от нетерпения, чтобы помочь ей любым возможным способом. Забини были семьёй её мужа и действовали, чтобы служить ему с ней, как его заместителем, пока его удерживали. Они не были вассалами или приказчиками Семьи Поттер. Семья Забини, как один, отвернулась от поддержки своего Князя и полностью расположила себя в распоряжении Дореи, как Наследницы-по-Браку. Грациано, конечно, всё ещё руководил Княжеством, но отец Занзаса, Тимотео, был полностью отрезан от процесса из-за своего предательства наследования и всё ещё являлся Князем лишь потому, что Занзас ещё не имел возможности судить его. Это было некоторым юридическим чистилищем, где Тимотео Забини осудили и признали виновным, но его приговор ещё не был определён и исполнен. Как жена пострадавшего Наследника — и магически назначенный представитель Наследника, о чём свидетельствовала её способность управлять его внутренним Огнём, — на данный момент Дорея являлась наместником Сабины. Практически, всё, что ей требовалось делать, это позволять Грациано продолжать работу и подписывать всё, что требовало подписания, когда необходимо. Грациано был гораздо больше осведомлён о том, как нужно было управлять Сабиной, чем Дорея, учитывая её другие обязанности, но, как Приказчику, ему требовалось разрешение правящей семьи на действия выше определённого уровня. Поскольку Тимотео томился в подвешенном состоянии, пока Занзас не вернётся, а муж Дореи вряд ли появится в ближайшее время, это значило, что именно Дорее придётся давать разрешения как представителю и заместителю. Конечно, то, что она являлась Наследником-заместителем Сабины и матерью следующего поколения правящих Забини, означало постоянный поток родственников по браку, останавливавшихся, чтобы поближе познакомиться с её детьми, убедиться, что она находилась в добром здравии, поделиться сплетнями и помочь, как они считали уместным, но Дорея была совсем не против этого. После стольких лет широкого круга общения в Хогвартсе, дома ей было одиноко, так что принимать у себя постоянно сменяющийся набор Ураганных и клановых итальянцев, на самом деле, было довольно приятно, как только она привыкла к их видению мира. Она знала, что Блэки имели свой взгляд на мир, который был не особенно похож на взгляд других, но Забини столь же по-своему отличались. Вероятно, даже сильней, поскольку в Блэках отличиям обучали с детства, но у Забини это было практически полностью инстинктивно. Однако она неизбежно переживала моменты, которые ей так сильно напоминали о муже, и тогда сердце её болело; особенно когда Забини двигался или реагировал так же, как, по её воспоминаниям, действовал её муж.* * *
Констанцо Забини, финансовый инспектор среднего звена магического Княжества Сабина, гораздо больше знал о беспорядке, в который впутался Наследник Семьи, чем поделился с кем-нибудь. Ранги были непростым делом в любых военных, юридических и финансовых учреждениях Сабины: технически, ранг определялся в целом меритократическим образом, с дополнительным почтением, присуждаемым лицам, имеющим старшинство, но настоящий ранг также принимал во внимание, насколько близким по родству вы были к Князю. Люди ближней ветви от правящей семьи уважались сильнее, потому что имели связи. Это было фактом жизни; сходиться с теми, кто имел власть, было лучшим способом продвинуться вперёд. Являясь четвероюродным дядей нынешнего Наследника Княжества — который также был технически правителем-через-заместителя — и будучи призванным действовать в качестве двойника, чтобы скрыть отсутствие указанного Наследника, Констанцо занимал действительно очень высокий пост, несмотря на то, что работал в подразделении по исполнению законов Министерства Финансов Сабины лишь немногим больше шести лет. Это недавнее повышение, в дополнение к его собственному превосходному послужному списку, поставило его во главе сбора и защиты информации, вносимой межведомственной оперативной группой, что отвечала за расследование текущей ситуации их Наследника и снабжение их новой Княгини актуальной информацией по ситуации. Благодаря этому «продвижению по службе» Констанцо теперь разрешалось выходить на задания лишь в исключительных обстоятельствах, что раздражало, но было понятно. Он мог пережить ограничение, наложенное на его передвижение; это сокрытие информации от жены Наследника — которая, технически, прямо сейчас являлась его Князем из-за подвешенного состояния, в котором находился Тимотео III, — что его беспокоило, хоть он и знал, что это было необходимо. Он и словом не обмолвился о Скуало Суперби, Втором Императоре Мечей и де-факто лидере Варии, потому что это ни к чему бы не привело; мяч был твёрдо в корте Суперби, и всё, что они могли делать, это ждать, пока тот не сломается. Констанцо был уверен, что Суперби точно сломается; гениальный мечник и убийца или нет, ему было пятнадцать и он был последователем, не лидером. Его лидер, мужчина, которому он дал клятву, был тем самым отсутствовавшим Наследником Забини, и Констанцо знал из их краткого столкновения с юным мафиози, что Суперби не был человеком, который бы обеспокоился больше чем абсолютным минимумом самообмана. Подросток хотел вернуть своего босса, а Забини дал ему понять, что у него имелись ресурсы для выполнения этого; всё, что ему требовалось — подождать, и Суперби придёт к нему. Это могло потребовать год или два, но, вероятно, не дольше. Тем временем Констанцо делал всё возможное, чтобы получить подноготную и детали относительно как Вонголы, так и более обширной части мафии, что будут необходимы, чтобы добавить контекст к любым решениям, которые будут приняты после того, как Суперби сломается и предоставит информацию, что им нужна. Это будет долгой, медленной работой, и весьма вероятно никогда так и не достигнет того уровня, который предпочёл бы Констанцо, но широкий спектр информации с более низких уровней мафиозного общества был всем, что они, вероятно, получат. Там будет щедро посеяно огромное количество случайной и преднамеренной дезинформации, но также будет достаточно правды для семян, позаимствованных в Выборке Разведки, чтобы независимо проверить, что на самом деле происходит. Как банально бы это ни звучало, всё, что ему нужно было сейчас делать, — это ждать.* * *
Точный размер Княжества Сабина зависел от того, как вы определяли термин «княжество». Если вы имели в виду сам магический город-государство, Отгороженный и Защищённый с конца римского периода против маггловских вторжений и вмешательства римской католической церкви, то Сабина покрывала около восьмидесяти квадратных миль(1), включая обширную территорию, на которой находилось Палаццо Сабины, являвшееся домом Принцев Сабины и резиденцией правительства. Однако, если вы включали всю территорию, которой владела Сабина в вопросах магии, то Сабина была гораздо, гораздо больше. По факту, согласно международному магическому праву Княжество Сабина управляло всеми волшебниками, ведьмами, существами и любыми другими, попадавшими под Статут о Секретности во всех Лацио, Умбрии, Марке и половине Эмилии-Романьи. Это составляло около двух сотен тысяч существ с душами, почти половина из которых на самом деле была ведьмами и волшебниками. Большинство остальных составляли сквибы и посвящённые магглы, а оставшаяся частица состояла из магических не-людей. Таким образом, в вопросах магии Сабина правила где-то четвертью современного итальянского государства, её доминирование в регионе оспаривалось лишь Магической Конфедерацией Неаполя и Сицилии, которая занимала большую территорию, но в остальных местах была менее влиятельна; отчасти потому, что даже после двух веков совместного правления правящие советы Неаполя и Сицилии всё ещё не совсем ладили. Конечно, Блейз уже всё это знал; однако было всё ещё интересно услышать освещение профессором всего дела. La Confederazione di Napoli e Sicilia(2) была уникальна в том, что ограничивала доступ к образованию в зависимости от происхождения магглорождённого; во всей остальной Европе, если у ребёнка была магия, то они имели право на образование. Они, вероятно, поступят лишь в ремесленное училище, но всё ещё получат полное магическое обучение и все ассоциируемые с этим возможности, независимо от поведения их родителей или потенциального существования маггловского криминального прошлого. Однако Конфедерация, в ответ на маггловские криминальные династии, что наводнили их территорию с семнадцатого века, отказывала в приёме в волшебный мир любому ребёнку, который, при достижении своего одиннадцатого дня рождения, так или иначе принадлежал к Мафиозной Семье, если только указанный ребёнок уже не продемонстрировал готовность полностью отрезать себя от своего маггловского наследия. Вот как Александро Забини не получил образования, которое ему должны были предоставить его врождённый талант и наследие; если бы он не был выбран Магией в качестве идеального супруга для Реи, то никогда не обнаружил бы, чего был лишён. Как и более широкая Семья Забини никогда бы не узнала о нём, или, по крайней мере, пока Блейз, наконец, не унаследовал и не обнаружил лично обман своего деда. В конце концов, Блейз знал, что пошёл бы искать причины, по которым не мог выдать больше, чем абсолютные основы, Семейной Магией, но к тому моменту Александро Забини, вероятно, уже некоторое время находился бы во льду, а Семья имела ещё меньшее представление о том, где начинать искать. Из-за этой ограничительной политики образования Сицилия имела самый низкий уровень магглорождённых на душу населения изо всех европейских регионов, и Неаполь был не сильно лучше. Вместо единой общеобразовательной школы Конфедерация предлагала полдюжины специализированных колледжей, каждый из которых предоставлял своим ученикам необходимое образование для процветания в определённой области обучения. Родители ученика также могли выбрать и отправить своего ребёнка на обучение определённым ведьме или волшебнику, в случае чего указанные ведьма или волшебник будут иметь полный контроль над образованием ученика до его совершеннолетия. Существовал некоторый государственный надзор над ученичеством, чтобы гарантировать поддержание определённого стандарта, но некоторые всё ещё просачивались сквозь щели. Иногда намеренно; имелся некоторый уровень магической организованной преступности, несмотря на усилия Конфедерации, и члены предпочитали обучать своих детей в частном порядке. Ничего столь хорошо учреждённого, как различные маггловские семьи организованной преступности, но потенциал там имелся. Последнее Блейз узнал, слушая своего зио Грациано; новый профессор европейской магической культуры в Хогвартсе не упоминал этого. Вероятно, даже не осознавал, что это существовало. Это было чем-то, о чём обычно не говорилось в магических кругах, поскольку считалось конфузом, и не существовало достаточно доказательств имеющихся правонарушений, чтобы на самом деле согласованно противодействовать против этого. Как и предполагал Блейз, резкое повышение качества образования, предлагаемого Хогвартсом, и более широкий диапазон доступных уроков сильно сократили число первокурсников, заинтересованных в присоединении ко внеурочной учебной группе. Около половины первокурсников Хаффлпаффа присоединились, вместе с третью равенкловцев и четвертью слизеринцев, но было лишь три гриффиндорца, выразившие интерес, и вряд ли все тридцать новичков продержатся год. В конце концов, Созвездие в первую очередь было учебной группой: группой, с которой можно было изучать новое. В то время как они не назначали домашнюю работу, большинство членов заметно опережали свою учебную группу и оставались впереди, что было довольно большой работой в добавку к необходимым базовым классам и недавно добавленным в учебную программу новым предметам. Поскольку в этом году не было острой необходимости в секретности, Гермиона разработала более простой и либеральный контракт для одиннадцатилеток, заявив, что им требовалось лишь придерживаться определённых чётких стандартов поведения в группе и не пользоваться приобретёнными навыками для атаки на других учеников. Конечно, самозащита разрешалась, но этого вовсе не упоминалось в контракте, так что первачкам потребуется время на осознание. Эти новички также вовсе не получили особые настроенные браслеты, хотя Гермиона всё же сделала отметку в записях об их сродстве и уровне фокуса. Эту информацию иметь было полезно. Обучение детей было передано пяти- и четверокурсникам, к неописуемой радости Блейза. Он был назначен — после того, как Гермиона провела подсчёты из тестов, — к верхней четверти третьекурсников — второкурсников прошлого года, которых он вспоминал совсем не с теплом, — и, как он помнил, их оказалось чрезвычайно трудно усмирить. Да и становились они хуже, поскольку большинство из них теперь застряли в периоде полового созревания со всем тем безумием, что это подразумевало. До сих пор Блейзу удавалось избегать неправильного размещения своего мозга в манере своих сверстников — даже Дорея время от времени была немного странной между двенадцатью и пятнадцатью годами — но он не был таким уж слепо оптимистичным, чтобы предположить, что это продлится вечно. Он заметил, что люди со Сродством с Дождём, казалось, удерживали свой разум дольше, чем люди с любым другим сродством, но Дон Вудмор — которой скоро исполнится двадцать — недавно начала показывать признаки совершенно бредовой влюблённости в Римуса Люпина, так что Блейз знал, что дни его были сочтены. По крайней мере, вокруг него будут хорошие друзья, чтобы вытащить его из беды, так же, как он в настоящее время прилагал усилия, чтобы быть голосом разума и защищать их от их собственной глупости. В конце концов, в дружбе самым важным была взаимовыручка.