Black Sky

      Приём в честь Дня рождения её близнецов толпы родителей Забини и их юных детей произвело непреднамеренный, но очень счастливый эффект, предоставив Дорее больше свободного времени. Не напрямую, но и Касси, и Мариус хотели поиграть со своими кузенами и кузинами снова, что означало назначение времени новых посещений, что, в свою очередь, означало время, свободное от близнецов, ожидавших, что она будет их развлекать. Хотя Дорея предпочитала устраивать все подобные мероприятия в поместье Поттеров, где она сможет полностью контролировать безопасность и присматривать за всеми присутствовавшими, одновременное посещение от двух до шести кузенов и кузин часами удерживало и Мариуса, и Касси полностью занятыми. Это означало, что Дорея могла выбрать другие дела, которыми пренебрегала в пользу своих детей, например, исследования и практику Пламени.       Однако то, что она не находилась в той же комнате, что и близнецы, ставило Барти в несколько затруднительное положение, поскольку преданный блондин очень серьёзно относился к своим обязанностям телохранителя и предпочитал иметь возможность всегда видеть, чем занимались все три его «патрона». Поскольку это больше было невозможно, Барти приходилось доверять присматривать за близнецами няне Софии и лакеям, пока Дорея находилась где-то ещё, что ему не очень-то нравилось. О, он признавал, что Забини скорее отрежут себе головы, чем навредят детям своего Князя, но дело было не в этом. Дело было в том, что у Барти были проблемы с доверием и он в принципе практически не верил заявлениям большинства людей об их способностях. Он делал несколько исключений — например, для самой Дореи и некоторых других вроде Одиль и Блейза — но, как правило, бывший Пожиратель Смерти ожидал быть разочарованным.       Дорея работала с ним над этим, но это было длительной работой, поэтому мужчине придётся просто справляться со своими проблемами. Справедливости ради, проблемы Барти явно были основаны на личном опыте: большинство британских магов выше определённого возраста, за несколькими исключениями, довольно разочаровывали. Большинство из них едва могло мыслить прямо, не говоря уже о том, чтобы создавать что-то новое или хотя бы адекватно защитить себя, появись необходимость. Её персонал и гости Забини не были воспитаны в Хогвартсе или выращены на мифах о «непогрешимом Альбусе Дамблдоре», что помогало, но не сделало Барти более счастливым в данной ситуации. Она не ожидала, что он сможет защитить её детей, пока находится на другой стороне дома с ней, так что ему также не стоило ожидать этого от себя. Подобное мышление было нелепо и иррационально. Конечно, это также было тем, в чём преуспевал Том Риддл, поэтому Дорея старалась не слишком забавляться дискомфортом Барти. Он знал, что это иррационально, он знал, что она тоже знала, и он работал над изменением своих привычек, но подобное требовало времени. Требовалось время, чтобы психические изменения уложились в голове.       Дорея знала о том, как её Невольник себя чувствовал, потому что была Небом, а её Сродством Пламени была Гармония. Это совсем не имело ничего общего с узами Невольника; те были не больше чем поводком. Это её Пламя давало ей возможность заглянуть в сердца и разум тех, кто был рядом с ней. Именно поэтому она знала, что пылкое и искреннее обожание Ренса по отношению к ней было как искренним, так и платоническим, и что Луна любила её, как сестру. Она знала, что Трейси следовала за ней потому, что девушке нравились идеалы Дореи, а не просто потому, что за ней следовала Дафна, что Падма бросит всё в ту же секунду, если Дорея попросит её об этом, что Гермиона искренне видела в ней семью и что преданность Дафны была не совсем платонической. С последним было немного сложновато смириться, но она не позволила этому испортить её отношения с Ди, и не то чтобы её подруга-блондинка могла с этим что-то поделать. В конце концов, сердце хочет того, что хочет.       Её Пламя также сказало ей, что Одиль была ужасно одинока, прежде чем прийти в поместье Поттеров, и, вероятно, никогда не уйдёт по своей собственной воле, что Блейз обожал её целомудренной, но пылкой страстью, что никогда не посмеет показать никакой другой женщине — выходки его матери уничтожили его для романтических отношений — и что у Тео имелись причины, известные лишь ему одному, что сделали её центром его вселенной. Последнее сбивало её с толку, потому что Тео был эмоционально сдержанным и ужасно рациональным, тем не менее, его решение использовать её в качестве якоря и проводника было намеренным и осознанным. Серьёзно, просто потому, что она значительно понимала их мысли и чувства, не означало, что они имели для неё смысл. Или вообще, на самом деле.       Затем были Джерри и Фрэнк, Фред и Джордж, которые отличались гораздо сильнее, чем казалось. Джерри на самом деле был Джерри — Джордж теперь был маской — но Фрэнк был Фредом, надевшим маску. Фред и Джордж жили, чтобы вызывать у людей смех и что-то создавать. Для них главным были развлечения, и шалости, и хвастовство; с другой стороны, для Джерри и Фрэнка главным были уловки, завуалированная серьёзность и защита того, что имело для них значение, любыми необходимыми методами. Они могли быть близнецами, но они вовсе не были идентичными. Не там, где это было важно.       Лео и Драко, в сравнении, были просты: они оба были семьёй и наслаждались вызовами, которые она им ставила, намеренно или косвенно. Они также находили хаос, который, казалось, следовал за ней, забавным, без чего, на самом деле, она могла бы обойтись. Дорее нравился порядок, или столько порядка, сколько она могла получить, учитывая, что у неё были близнецы-младенцы-пирокинетики, их друзья по играм, её собственные друзья и поместье, полное людей, желавщих её участия в управлении их страной и соперничавших за её внимание.       Джинни видела Дорею как кого-то, кто позволит ей избежать удушавших ожиданий её матери и магического общества в целом, и была готова сделать довольно много за этот вкус свободы. Учитывая, что ей на самом деле нравилась Джинни — рыжеволосая девушка была свирепой, и смешной, и трудолюбивой — Дорея намеревалась предложить ей работу по окончании обучения. Вероятно, какого-нибудь эмиссара по улаживанию конфликтов в её удалённых владениях; учитывая необходимость управлять Сабиной и заботиться о детях, Дорея не могла провести два месяца, путешествуя по дикой природе в поисках незаконных поселенцев на её земле. Джинни, с другой стороны, сможет и будет, вероятно, наслаждаться этим, особенно учитывая ставки, которые Дорея намеревалась платить, и тот факт, что никто не будет скучать по указанным людям. По крайней мере, поселенцам следовало лучше знать местную репутацию, если они и правда были такими отчаянными, но браконьеры заслуживали всего, что с ними произойдёт. Блэки имели большую Защищённую территорию, полную редких магических и находившихся под угрозой исчезновения мирских видов в центральной Африке, на которых нельзя было охотиться без разрешения и за изрядную плату Семье Блэк. Жидкость взрывопотама(1) — это одно, но выход в мир неправильно обработанной кожи нунду может легко вызвать эпидемию или три.       Милли, на самом деле, не так уж отличалась от Джинни, хотя положение её семьи означало, что её, вероятно, не будут заставлять выйти замуж в ближайшее время. Однако Милли, скорее всего, закончит тем, что будет работать на Дорею в той или иной роли, просто потому, что статная девушка чувствовала себя обязанной своей ровеснице за то, что попала в боевые классы. Дорея находила чувство долга и выплаты Милли очень, очень странным. Затем был тот факт, что большинство друзей Милли были привязаны к Дорее так или иначе и, ну, казалось довольно неизбежным, что высокая, фигуристая брюнетка найдёт свой путь в поместье Поттеров вскоре после окончания учёбы.

* * *

      «Гармония» сама по себе была сложной концепцией. Дорея, имея за плечами больше половины жизни музыкального обучения и практики, считала это похожим на процесс, где множество элементов, соединяясь вместе, усиливали друг друга, а целое было больше суммы частей. Гармония была громче и более безграничной, чем любые отдельные ноты, являвшиеся её частью, работая одновременно на множестве уровней. Поэтому то, что её Пламя давало ей Сродство к Гармонии, означало, что оно было создано из множества других элементов, работавших в хоре, как и то, что она была предрасположена к созданию гармонии с другими, могла работать с другими, чтобы расширять, усиливать и дополнять их усилия.       В книгах Абраксаса также упоминалось то, что обладание Небом и распространение вокруг себя Гармонии привлечёт людей с остальными Сродствами Пламени к ней, потому что они могли ощутить, что она могла их сделать больше, чем они были сами по себе, и принять их такими, какими были. Дорея не особенно верила последнему утверждению — она явно не позволила Гермионе оставаться такой, какой та была, — но осознавала, что она всё же принимала, что её друзья были людьми в своём собственном праве, со своими собственными проблемами и силами, и что она вовсе не ожидала, что они будут кем-то, кроме самих себя. С другой стороны, если они были глупыми, она говорила им об этом и ожидала, что они станут лучше; большинство её друзей были отрадно разумными, потому подобное происходило нечасто. В конце концов, отрицание было нездоровым.       Было интересно выяснять, для чего она могла активно пользоваться своим Пламенем, потому что «гармония» не была той концепцией, которую с лёгкостью можно было использовать в качестве оружия, в отличие от «дезинтеграции» или «утяжеления». Это было даже мудрёнее, чем «безмятежность»! Первый набег Дореи на атакующее использование Пламени основывался на её музыкальном прошлом, когда она исследовала возможности использования части «увеличения» концепта гармонии на ранних стадиях своей беременности.       Это было неожиданно взрывоопасно, но Дорее это напомнило истории оперных певцов, способных разбивать хрусталь своими голосами, и она проконсультировалась с Триш, которая предоставила ей книги по атомной и субатомной физике — одна из которых была учебником старшей школы, плюс ещё несколько интересных для фонового чтения — которые оказались поразительно полезны, как только она преодолела языковой барьер. Наука определённо была иностранным языком, несмотря на то, что при плохом освещении маскировалась под английский! Было интересно, хоть и довольно технично, но сложность показала ей, что у неё действительно имелись некоторые дыры в обучении в сравнении с её не-магическими сверстниками, которые намеревались поступать в университет.       Сводилось всё это к тому, что, на каком-то уровне, всё вибрировало. Потому Гармонизация с этой вибрацией усиливала ту, часто вплоть до разрушения. Дорея также заинтересовалась тем фактом, что твёрдые объекты, на самом деле, были где-то на девяносто процентов пустыми; могла ли гармония позволить проходить сквозь стены? Это безусловно было захватывающей идеей…       Помимо её способности взрывать вещи по требованию, Дорея также заинтересовалась тем, сможет ли она настроить свою «частоту», чтобы гармонизировать, скажем, с Защитой. В конце концов, магия фактически была энергией и заметна лишь в движении, что означало, что магические конструкции тоже должны были вибрировать, как и физические объекты. Она отложила этот эксперимент до после родов, но это привело к нескольким забавным эффектам. Например, как её новоприобретённая способность проходить сквозь Защиты, будто их не было, лишь дайте ей немного времени на них настроиться. Или её способность касаться, скручивать и сгибать Защиты, будто они были физическими объектами, не запуская их. Триш любила это документировать и задавала всевозможные уместные и интересные вопросы, что давали ей новые и интригующие пути для изучения. У Дореи даже был список, чтобы, когда у неё появится время, она смогла без особых сложностей выбрать то, что ей понравится, и документально зафиксировать результаты своих экспериментов.       Конечно, все эти исследования шли медленно из-за детей, которые стали её первым приоритетом, выполнения Семейных обязанностей и подписи документов для Грациано, чтобы тот мог управлять Сабиной в отсутствии её мужа. Затем шло освоение Министерства и вся документация, что последовала за этим, так что её прогресс был очень медленным во всём, кроме упражнений контроля, которые она разработала, чтобы убедиться, что на самом деле не регрессирует в своей способности взрывать лишь то, что хотела взорвать. Близнецы Прюэтты помогли в этом, поскольку хотели протестировать всё, чтобы посмотреть, как это взорвётся и сколько энергии потребует; от дерева, камня и стекла до случайных и глупых вещей вроде воды и картофельного пюре. Дорее всё ещё нужно было поговорить с Парвати и позаимствовать немного времени у другой девушки, чтобы посмотреть, влияет ли интенсивность используемого Пламени на взрывы образцов камней вдоль уже существующих разломов, что имело потенциальное практическое применение. Плюс, больше времени с Триш, чтобы посмотреть, не разрывает ли химические связи само усиление некоторых атомов, что могло бы объяснить пыль.       Её недавний наплыв свободного от детей времени позволил ей вернуться к своему исследованию, а также провести больше времени в Зале Дуэлей, тренируясь в бое на мечах. Она действительно была не совсем в форме, несмотря на то, что находила время, чтобы покататься по территории дважды в неделю и пройтись по садам с близнецами ежедневно, будь то дождь или солнце; имелась большая разница между лёгкими упражнениями и длительным напряжением настоящего боя. Барти был невероятно счастлив удовлетворить её необходимость в спарринг-партнёре и оказался очень быстрым с гладиусом, к чему пришлось некоторое время привыкать, поскольку все её бывшие спарринг-партнёры, владевшие мечами, использовали длинные мечи. У Барти также был замечательно обширный репертуар заклинаний и значительный опыт, так что сражаться с ним на дуэли было настоящим испытанием.       Это также было весело. Поистине, захватывающе, беспощадно весело, заставляло её волосы виться, а её кровь петь. Действительно, не было ничего лучше, чем рисковать жизнью и здоровьем в полусерьёзном поединке, чтобы почувствовать себя живой, когда мир сужался до чистой физики боя и пения её инстинктов. Дорея подозревала, что иногда единственная причина, по которой Барти вытащил её сражаться, состояла в том, что она лишь тогда по-настоящему отпускала обязанности, обременявшие её, когда стояла с мечом в одной руке и плела заклинания другой, уклоняясь от его страстных попыток выпотрошить её. Определённо, это было единственным временем, когда её волосы снова завивались в завитки; в эти дни её черные локоны падали ей на спину нежными волнами, а не вились бурно.       Дело было не в том, что она не любила своих детей и своих друзей всем сердцем, но сложно было быть счастливой, когда в её жизни была зияющая дыра, где должен был быть её пылкий муж, даже с его Пламенем, сидевшим у неё под сердцем, согревавшим её изо всех сил. Дорея ненавидела сны больше всего; проснуться, чтобы обнаружить, что это было не настоящим и его не было там, каждый раз разбивало ей сердце. Почему, почему, почему не могла она получить счастливый конец, лишь в этот раз?!

* * *

      Конечно, Дорея не просто изучала своё собственное Пламя; не когда её друзья были в том же неведении относительно своих собственных соответствующих возможностей. Триш добилась поразительных успехов со своим собственным Пламенем Урагана и энергично раздвигала границы невежества при помощи научного прогресса, случайных неудач и безоговорочной веры в свою собственную компетентность, но было ещё пять типов Пламени, которые требовалось изучить. До сих пор Тео провёл полгода, помогая научно мыслящей Блэк изучать Пламя Тумана со значительным успехом, а Барти был столь же любопытен и увлечён там, где дело касалось его собственного Пламени Молнии, хотя мужчина намеренно ограничил своё время обучения, чтобы не пренебрегать своими само-назначенными обязанностями телохранителя. Тем не менее, блондин с безумными глазами обладал блестящим, хоть и помутившимся разумом и активно придумывал теории и идеи для опробования. Некоторые из которых довольно впечатляюще провалились, но другие оказались успешны за пределами самых широких представлений Триш и привели к тому, что бедного Барти утащили Прюэтты на все выходные — идентичные рыжие бормотали без остановки о «гениально!», и «прорыв», и, более тревожно, «ради всеобщего блага, мы клянёмся!»       Тем не менее, Дорея получила своего параноидального и деятельного Молнию обратно целым куском, так что это явно было не так плохо; она пока ещё не знала, что произошло, но было возможно, что Прюэтты просто заимствовали Барти ради вдохновения и его значительного интеллекта. Барти также не казался очевидно травмированным пережитым, так что она не стала выяснять. Когда Прюэтты будут готовы, они покажут ей то, что создали. В конце концов, половина причины, по которой любой из них делал что-либо, заключалась в реакции, что они получали, так что лучше всего было позволить им довести свою идею до идеала в тайне. Другие причины, по которым они чем-то занимались, заключались в веселье вызова создания чего-то гениального и, более прагматично, прибыли.       Блейз, несмотря на то, что проводил довольно немало времени со своей семьёй и поиске дома в Сицилии, добился значительных успехов со своим собственным Пламенем Дождя, чем, конечно же, он поделился с Падмой, несмотря на то, что у индианки были такие маленькие резервы Пламени, так что она была довольно ограничена в их применении. Впрочем, ворон не позволила этому остановить себя; Падма была госпожой искусности и добивалась довольно значительного прогресса сама по себе, так что Блейз получал столько же советов в ответ, сколькими делился. У Дореи имелось ощущение, что они оба могли бы править миром, если бы когда-нибудь захотели, хотя оба больше склонялись скорее к «силе за троном». Или, в случае Падмы, «секретарь, которая знает всё» было более точным резюме.       Луна… была Луной, и предпочитала совсем не пользоваться своим Пламенем, но Дорея знала, что та тренировала его в любом случае, потому что фортуна благословляла подготовленных. На данный момент Луна была больше заинтересована в «новых и улучшенных» роликовых коньках, которые создавал для неё Фред, которые позволят ей отменить гравитацию, поскольку теперь они встречались, а Луне больше нравились новые изобретения, чем цветы. Дорея не была уверена, когда или как это началось, но она подозревала, что, в конце концов, они поженятся. Впрочем, и да поможет Бог миру, когда у них появятся дети. Не потому что они будут плохими родителями, но из-за того, что мир не будет готов к тем разрушениям, которые может вызвать та комбинация унаследованных черт.       Большинство исследований Дореи по Пламени Облака были теоретическими, потому что Гермиона была слишком занята где-то ещё, чтобы заняться чем-то большим, чем оставаться в форме, а Крокодил на данный момент не была заинтересована из-за того, что была сильно поглощена своей семейной магией в личной мастерской. Однако это не помешало Леди Поттер записывать мысли, идеи и предложения для их рассмотрения и экспериментирования, когда у них появится время и желание. Триш создавала шум о вербовке одного из членов Созвездия, которые выпустятся этим летом, чтобы попробовать их, но Дорея подозревала, что два её Облака были слегка собственническими, чтобы позволить этому случиться. Какими бы далёкими и поглощёнными своими соответственными делами они ни казались, и Гермиона, и Одиль несколько ревновали её время и внимание, когда дело касалось других Облаков.       Что касалось Пламени Солнца, письма и звонки по зеркалу Лео показали, что он прекрасно справлялся с изучением его свойств и возможностей для себя, так что Дорея не слишком беспокоилась. Она пользовалась некоторыми из его открытий, чтобы улучшить контроль над своей Защитой и заставить ту выполнять новые и интересные штуки, но, серьёзно, это всё, на что у неё было время. В конце концов, лишь столько часов было в одном дне, и использование хроноворотов было совсем не здоровым. У неё уже было слишком много обязанностей, и она не могла заниматься ими всеми, в значительной мере не передав их другим, даже если она всё же воспользуется хроноворотом.       Хотя иногда Дорея задавалась вопросом, чем её родственники Забини занимались со своими двумя дюжинами хроноворотов, которые «увели» из Отдела Тайн, но никогда слишком надолго. Она была просто слишком занята, и было время, когда ей не требовалось заниматься ничем, кроме как сидеть за пианино и вкладывать своё сердце в музыку, потому что в противном случае это будет означать хандру или злобу, а не занятие делом. Музыка удерживала её занятой и не позволяла ей нездорово сдерживать чувства, но не избавляла её от основных проблем.