Black Sky

      Блейз шёл по коридору первого этажа восточного крыла поместья Поттеров, Луна скользила рядом с ним на бесшумных роликах. Вместе им, наконец, удалось выбрать подходящий участок земли в Сицилии и убедить владельца продать его, поэтому они вдвоём вернулись в Британию с планами дома приличного размера, уже имевшегося на участке, с несколькими вариантами того, как можно расширить, укрепить или изменить его, в зависимости от личных предпочтений Реи. Диапазон предлагаемых модификаций варьировался от консервативных до совершенно эксцентричных, включая смехотворно готический замок с фальшивыми руинами, окружавшими его, поскольку Луна настаивала, что принцесса, охраняемая драконом, должна иметь подходящее окружение. Блейз не думал, что Рея согласится построить это, но, хотелось надеяться, что это вызовет у его заклятой сестры улыбку. В эти дни она довольно редко улыбалась.       — Музыкальная комната, — тихо сказала Луна, когда они повернули за острый угол в конце крыла и сделали петлю, направившись по второму параллельному коридору, который существовал лишь из-за значительного Магического расширения интерьера особняка. Блейз кивнул, соглашаясь, задумавшись, что именно заставило Рею отступить в эту конкретную музыкальную комнату. В поместье Поттеров их было четыре, все разных размеров и расположений, а эта конкретная находилась дальше всех от центра и имела особую форму, чтобы человек, сидевший за пианино, слышал звучащую музыку громче и чётче всех: она явно была разработана для сольной практики, а не для игры в составе оркестра.       Пьетро, младший из двух лакеев, материализовался из ниши, когда они подошли к концу коридора.       — Она снова играет эту песню, — категорично сказал он, очевидно, чувствуя себя неудобно из-за положения дел. — С ней Гаэтано и мисс Дафна.       Блейз поморщился — «та песня», как назвал её Пьетро, была результатом глубоко ошибочного похода в кино прошлым Рождеством. Оглядываясь назад, ему следовало изучить фильм тщательнее, или, по крайней мере, пойти посмотреть его самому, прежде чем уговорить Рею отправиться вместе со всеми, чтобы отпраздновать каникулы. Но он так не сделал, поэтому все они отправились смотреть Титаник, а он провёл последнюю треть фильма с Реей у себя на коленях, уткнувшейся в его плечо, пока она Гармонизовала своё Пламя, чтобы предотвратить истерический публичный нервный срыв. К концу фильма и его куртка, и рубашка под ней были залиты слезами, а его сестра была разбита. Блейз не думал, что всё зайдёт ещё хуже, но затем пошли титры, началась песня, и Рея застыла, как олень, столкнувшийся с волком. Блейз пытался встать и вынести её из театра, но она вырвала у него контроль над его собственным Пламенем — вероятно, не сознательно или намеренно, но это было одним из самых страшных моментов в его жизни — и потому они оба сидели там, недвижимые и едва дышавшие, пока песня не закончилась, и они оказались последними. Затем, и лишь затем она отпустила его, позволив ему встать, осторожно обнять её за талию и вывести её из здания, чтобы они могли позвать эльфа, который отправил бы их обратно в поместье.       С тех пор верным признаком того, что Леди Поттер скучала по своему мужу достаточно серьёзно, чтобы хандрить, было то, что она забредала в музыкальную комнату и начинала играть песню Селин Дион «Моё сердце будет продолжать путь». Блейзу, честно говоря, надоела проклятая песня: он уже знал её наизусть и теперь автоматически подпевал. Не то чтобы она была плохой песней сама по себе, но она была несколько слишком романтичной и слишком наивной на его вкус, а Рея играла её, лишь когда чувствовала себя несчастной и тоскующей, что ей совсем не помогало. Во всяком случае, та делала её ещё более несчастной.       Распахнув дверь музыкальной комнаты, Блейз остановился на пороге, когда великолепное сопрано Ди накрыло его, превосходная игра на фортепиано Дореи и виртуозная скрипка Гаэтано обеспечивали простой, но элегантный аккомпанемент.       — Близко, далеко, где бы ты ни был, я верю, что сердце продолжает путь…       Блейз не мог не подпевать — теперь песня была такой чертовски знакомой. Луна присоединилась к нему, напевая небольшие фрагменты и арпеджио, что достаточно отвлекали его от тяжёлых и эмоционально болезненных подтекстов, которые теперь несло для него это музыкальное произведение. Он поймал её взгляд и сумел благодарно улыбнуться, прежде чем обернуться, чтобы посмотреть на свою сестру, склонившуюся над пианино. Гладкая прямая чёлка закрывала ей лицо, пока её руки танцевали по клавиатуре. Он никогда не понимал, как она могла сидеть так спокойно и изливать все свои бурные эмоции в музыку. Будь он так несчастлив, он бы кричал, и злился, и бросался вещами, а не играл бы музыку. Но это было частью того, что делало её Реей, и он любил её за это, хотя это также приносило боль. Видеть, как она наполняла высоким смыслом свои эмоции, переводя их в музыку, становилось лишь тяжелее.       Когда песня подошла к концу, Ди поймала его взгляд и улыбнулась.       — С возвращением, Зи.       Рея всё ещё общалась с пианино, но это были просто случайные фрагменты и редкие аккорды, а не какая-то конкретная песня, поэтому Блейз не видел причины не начать разговор.       — Да, я вернулся из дебрей Сицилии с моей прекрасной помощницей Луной-колокольчик! — радостно сказал высокий итальянец, улыбаясь своей светловолосой подруге. — Мы купили неплохой большой участок земли — ну, мы в процессе покупки — и, поскольку там уже есть дом, мы подумали, что нам стоит вернуться и узнать, хочет ли наша милая леди Рея дом сохранить, изменить или снести и построить совершенно другой. — Он взмахнул пачкой планов. — У нас даже есть фотографии!       Рея взглянула на него, на её лице кое-где были пятна, а глаза покраснели.       — Покажи мне, — хрипло попросила она, не отрывая рук от клавиш пианино. Луна немедленно отобрала бумаги у Блейза и перевернула, затормозив у табурета с пианино аккуратным пируэтом, затем вручила Рее несколько карт местности, на которой они остановили свой выбор.       — Вот здесь, в скалах, проживает небольшая популяция виверн, но они не должны стать проблемой, поскольку ты змееуст, — звонко сказала Луна, указав на конкретное место на карте. — Скорее всего, именно поэтому магглы серьёзно не пытались строить там, из-за всех Чар Не-Замечай-Меня и Маггло-Отталкивающих вокруг их насеста. Кто бы ни построил дом, он никогда не задерживался там дольше одной недели.       Блейз помнил тех виверн. Их защитный окрас позволял им сливаться с камнями и голой, песчаной землёй склона холма, вплоть до того момента, как они начинали двигаться, и тогда их было невозможно упустить. К счастью, то, что он мог бросаться в них огнём — даже если это был просто синий, парализующий огонь — заставило их насторожиться достаточно, чтобы не атаковать его, пока он отступал, увлекая за собой Луну. Она действительно была слишком любознательной для своего же блага…       — Дом? — вопросительно пробормотала Рея. Луна переместила руку, чтобы указать на другую точку на карте.       — Здесь. Он милый, но скучный и довольно маленький; ты никогда не вместишь в него и половины семейных сборов, — серьёзно сказала блондинка с серебряными глазами. Блейз знал, что она говорила это буквально, поскольку они оба посчитали, что внешние и внутренние размеры здания были просто слишком малы, даже если Рея вложится в спальни в виде казарм. — У нас с Блейзом возникло несколько идей того, что ты могла бы захотеть с ним сделать, но, поскольку это твой дом, тебе стоит делать то, что делает тебя счастливой.       — Спасибо, Луна-колокольчик, — сказала Рея с лёгкой, грустной улыбкой, принимая стопку пергамента и чертёжной бумаги. — Я взгляну на это и проконсультируюсь с эльфами, прежде чем принимать какие-либо решения.       Луна задумчиво смотрела на Рею ещё несколько секунд.       — Тебе нужен торт, — внезапно заявила она, крутясь на своих колёсах и вылетая за дверь, по-видимому, в поисках торта. Рея фыркнула, улыбаясь немного более искренно.       — Никогда не меняйся, Луна, — ласково пробормотала семнадцатилетняя, разворачивая главный план, а её чёлка стала немного более завивающейся.       Блейз кивнул Гаэтано, который возился со своей скрипкой, чтобы создать хотя бы иллюзию уединения, и подошёл поближе, чтобы добавить при необходимости свой собственный комментарий к различным планам, которые придумали они с Луной. Некоторые из них были довольно серьёзными, но у него возникло также несколько глупых идей, поскольку Луна выявила его причудливую сторону, а большинство предложений Луны были действительно очень странными.

* * *

      Как правило, выходные Падмы имели два варианта: либо она проводила их с Гермионой, удерживая свою подругу от переработок до раздражения и истощения, либо делала что-то для себя, если появлялся Джерри и отвлекал девушку от её одержимости. Когда у неё освобождались выходные или часть выходных для себя, у Падмы имелся ряд вещей, которыми ей нравилось заниматься, в зависимости от обстоятельств и погоды. Иногда она отправлялась за покупками в волшебный или маггловский Лондон, иногда посещала свою мать, а иногда она просто сидела в поместье Поттеров и наслаждалась отсутствием необходимости заниматься чем-то конкретным.       Как Падма, так и Гермиона жили в поместье Поттеров. Это было удобно, и именно так индианка продала идею своей более скованной лучшей подруге. Но настоящая причина, по которой Падма хотела жить в доме Дореи после окончания обучения, заключалась в том, что она могла видеться со всеми регулярно, без необходимости назначать время для общения с ними. В поместье Поттеров завтрак был общим, проводился в большом зале здания и на нём присутствовали все, кроме Дореи, её детей и того, кто прислуживал Леди дома в тот конкретный момент, поскольку близнецы были слишком юны, чтобы есть в большом зале, а Дорея предпочитала присоединяться к ним в детской, а не оставлять их няне Софии. Падма познакомилась со всеми слугами Забини за прошедший год, немного познакомилась с почти пятьюдесятью другими Забини и сумела не терять связь с Одиль, Трейси, Дафной, Луной, Тео, Блейзом и Прюэттами. Она также приложила усилия, чтобы немного познакомиться с Барти, несмотря на опасения Гермионы по этому поводу. В конце концов, он был замечательным учителем на их четвёртом курсе, несмотря на свои политические пристрастия, а теперь он был Невольником Реи, поэтому рядом с ним было совершенно безопасно находиться. Ну, настолько безопасно, как со всеми остальными в доме. Это было не так уж и безопасно, поскольку все они были бойцами в большей или меньшей степени, но это был дом Дореи, и никто не хотел её расстраивать, а поскольку драка может расстроить её, они этого не делали.       Однако в эти выходные Падма занималась кое-чем другим. Джерри был занят в Сицилии, помогая нескольким домашним эльфам и контингенту Забини в наблюдении за недавно приобретённым поместьем с целью восстановления и расширения имевшегося там дома, для удовлетворения потребностей Реи, но смуглая выпускница Равенкло заручилась поддержкой Блейза, чтобы тот удерживал Гермиону занятой и отвлечённой, вместо того чтобы заниматься этим самой. Взамен этого Падма намеревалась провести немного «девчачьего времени» с Реей и углубиться в вопрос, с которым требовалось разобраться. Вопрос был эмоциональным и несколько деликатным, для его изучения лучше всего подходил Дождь, но Блейз был парнем, поэтому не особенно подходил для тонких исследований женских эмоциональных состояний, а Дон была как частью семьи Дореи, так и Провидицей, что делало всё ещё более неловким. Дон к тому же отказалась участвовать, что оставляло Падму. Индианка знала достаточно о Провидицах различных талантов, чтобы знать, что это было практически золотым приглашением для неё, чтобы добраться до сути дела, и Падма не возражала. У неё было ощущение, что она знала, в чём заключалась проблема, учитывая её собственное культурное происхождение, семейный опыт и браки по договорённости, которых, к счастью, им с Парвати удалось избежать.       Попадание в Хогвартс было даром небес, за который Падма неоднократно возносила молитвы благодарности, поскольку это убедило её отца, что лучше всего было держать своих дочерей незамужними, по крайней мере, пока они не закончат обучение. Её с Парвати продолжавшаяся связь с Дореей и, через неё, с верхними эшелонами британского магического общества, сильнее убедила его, что у них выйдут замечательные пары без его помощи, потому они остались свободными. Падма подыскивала подходящего мужа, хоть и не так решительно, как её близняшка. Она была более терпелива, а Рея влиятельна более чем достаточно, чтобы защитить Падму, если у её отца начнут возникать идеи.       Остановившись возле музыкальной комнаты, в которой Дорея решила укрыться на этот раз, Падма прислушалась к мелодии, что просачивалась через не-такие-уж-звуконепроницаемые двери. Это была вторая-по-доступности музыкальная комната, значит, Рея была сегодня в довольно хорошем настроении, но не жаждала шумной компании. Мелодия принадлежала Savage Garden «Искренне, безумно, сильно», с чем Падма могла работать. Рея чувствовала тоску, но не меланхолию. В последнее время меланхолия включала в себя Селин Дион, которую Падма в тайне находила слишком уж сентиментальной и пораженческой, тем более, что муж Дореи на самом деле был не мёртв, поэтому ей стоило пытаться думать позитивно. Особенно учитывая то, что Тео недавно перебрался в Сицилию под ложным именем и устроился на работу в баре на территории Вонголы. Падма знала, что Тео задумал что-то, но не имела доказательств того, что именно. Впрочем, это, вероятно, было хорошим знаком, поскольку указывало на то, что тихий слизеринец никуда не спешил и полностью посвятил себя тому, чтобы заставить сработать то, над чем он работает.       Падма знала гораздо больше о том, чем занималось личное созвездие Дореи, чем Гермиона, потому что Гермиона была одержима деталями, а Падма предпочитала отслеживать общую картину. Вместе из них выходила грозная команда, но каждая была прекрасно способна хранить вещи в секрете от другой, как случайно, так и намеренно. В конце концов, детали имели значение, но также было и с отслеживанием общих обстоятельств.       Как это обычно бывало по выходным, двойник мужа Дореи этой недели был занят своими делами, а Ренс был охранником вместо Барти. Учитывая, что это был Ренс, то он был совершенно счастлив петь для своей Леди, пока та играла на пианино, в дополнение к тому, чтобы быть её телохранителем часа, потому игра пианино, что слышала Падма, сопровождалась очень приятным тенором Зелёного Рыцаря. Впустив себя в музыкальную комнату, Дождь под кодовым именем «Секретарь» тихо закрыла за собой дверь и села рядом со своей подругой и технически работодателем на большой стул для фортепиано. Все табуреты для пианино поместья Поттеров были достаточно длинными, чтобы на них могло сидеть трое, не толкаясь локтями, поэтому даже с Реей прямо посередине всё ещё было место, где на одном конце могла разместиться Падма, спиной развернувшись к пианино цвета слоновой кости.       Дорея закончила играть песню, перейдя к аккордам и композициям, прежде чем остановиться на фортепианной сонате Бетховена, которую знала наизусть.       — Так как дела? — спросила зеленоглазая Леди Поттер, пока её руки нежно танцевали на клавишах.       Падма улыбнулась.       — Модернизация законодательства будет завершена к декабрю, поэтому тогда и может быть начат год обустройства. — «Год обустройства» был идеей Перси. Полные двенадцать месяцев под реформированной законодательной системой, чтобы устранить недостатки и дать всем время, чтобы ознакомиться с новой бюрократией, прежде чем завершить правление Реи как диктатора и деспота. Поскольку приговоры первых Невольников подходили к концу, это также позволит правительству контролировать их адаптацию в общество и убедиться, что все они могли найти работу, несмотря на пожизненный запрет занимать какую-либо политическую или административную должность. Совершенно не желательно, чтобы бывшие Невольники были полностью изолированы до такой степени, что свержение правительства станет выглядеть хорошей альтернативой голодной смерти.       — Как ты, Рея? — продолжила Падма. — В последнее время у меня действительно не было возможности поговорить с тобой о нашем девчачьем: нам стоит собраться вместе и провести ночь с Ди, Трей и остальными.       — Может быть, в июле, как только обучение в Хогвартсе будет завершено и Милли, Парвати и Джинни станут доступны? — предложила Дорея. — Мы можем сделать это вечеринкой в честь окончания учёбы.       — Я бы хотела устроить что-нибудь пораньше, но вечеринка кажется великолепной идеей, — согласилась Падма. — Вот что скажу тебе; давай пойдём скажем домашним эльфам об идее вечеринки и возьмём чаю с булочками, затем сядем в солнечной комнате, насладимся видом, поболтаем и выпьем чай со сливками.       Дорея засмеялась, положив руки на пианино из слоновой кости, прежде чем поднять их, чтобы опустить крышку на клавиатуру.       — Тогда веди, о императрица секретарей!

* * *

      Как только они устроились в солнечной комнате, убедив Ренса остаться за дверью, а не внутри, Падма подождала ещё несколько минут — чтобы Рея могла съесть свою первую булочку спокойно — прежде чем перейти к теме, которая занимала её большую часть месяца.       — Рея, дорогая, почему ты настаиваешь на игре той песни Селин Дион, хотя она лишь делает тебя ещё более жалкой? — Она очень старалась, чтобы это не выглядело как обвинение. Падма смягчила свой тон до глубокого беспокойства, чтобы он должным образом отразил её внутренние чувства. Простое прослушивание той песни было раной для сердца Леди Поттер, а сохранение мелодии в её разуме просто усугубляло рану.       Брюнетка вздрогнула. Это было едва заметно, ограничилось лишь кожей вокруг глаз, но видимо и довольно легко понятно для Падмы, которая использовала свою Безмятежность, чтобы держать свой разум достаточно ясным, чтобы заметить и обработать то, что видела.       — Я…       — Может быть, я не Блейз, — тихо сказала Падма, — но я всё ещё твой Дождь. Ты расскажешь мне, чтобы я могла помочь тебе смыть боль? — Падма обычно предпочитала быть более прозаичной по отношению к вещам, но, когда Рея чувствовала себя хрупкой, поэтичные намёки часто оказывались более эффективны в том, чтобы добраться до неё, не провоцируя защитные манёвры. Дафна, Блейз и их годы дружбы доказывали это.       Дорея сделала глубокий вдох и отставила чашку дрожащими руками.       — Я мало тебе говорила о моём муже.       Это не было вопросом, но Падма всё равно покачала головой и удерживала своё лицо внимательным, источая то малое количество Пламени, что могла, учитывая скудность её резервов.       — Это было по договорённости, несмотря на то, что я организовала это сама, — размышляла Рея, не отрывая глаз от своего свадебного кольца и большого, оранжевого камня на нём. — Но, как только момент знакомства завершился, он полюбил меня. Без колебаний или сомнений. Просто вот так, он захотел меня; потребовал, чтобы я вышла за него замуж, по факту, прежде чем я смогла произнести хоть слово. Как это… я испытала это, но я всё равно едва могу в это поверить. Как возможно доверять вот так, не имея ни малейших доказательств того, что всё не пойдёт ужасно плохо?       — Любовь едва ли рациональна, Рея, дорогая, — мягко пробормотала Падма.       — Я знаю, правда, и я определённо люблю его. Просто… не так. Он очень привлекателен и уважает меня, он подарил мне двух прекрасных детей, большую семью, и его Пламя всё это время поддерживало меня. Но я не влюблена в него. Не так, как он в меня. Я просто…       — Рея, — Падма потянулась и крепко сжала руку своей подруги. — Тебе не за что чувствовать себя виноватой. Просто потому, что твой муж влюбился в тебя, как только увидел, не значит, что ты в какой-то мере виновата, что не сделала того же. Да, ты замужем, но у тебя не было шанса узнать своего мужа, не особенно. Вы не ходили на свидания, не договаривались о домашних делах и не спорили о надлежащих методах воспитания детей. Ты немного более осторожна в доверии, и в этом нет ничего неправильного.       — В песне говорится, что любви достаточно, но я никогда не любила его вот так, — пробормотала Рея, слёзы появились в её глазах. — Полюблю ли я его так когда-нибудь? Я хочу.       Падма встала со своего стула и поспешила к диванчику, на котором сидела Дорея, обняв свою подругу, садясь рядом с ней.       — Я уверена, что ты полюбишь, как только мы найдём его и спасём, чтобы ты могла по-настоящему пообщаться с ним. Все разные: некоторые влюбляются просто так, а другим нужно немного времени, чтобы погрузиться в это. Нет ничего неправильного в том, чтобы быть более медлительным человеком, особенно когда так много зависит от твоего решения.       Дорея не ответила, просто уткнувшись лицом в плечо Падмы и задрожав от плача. Секретарь позволила ей — это уже давно ждало выхода.