* * *
Стефано Торретта был дома и крепко спал, учитывая, что было пять часов утра. Впрочем, он встанет через час, поскольку он должен был находиться на работе в восемь. В высшей степени неожиданная смерть Федерико нарушила расписание Стефано, что было чрезвычайно неудобно, когда он лишь только начал вставать на ноги. К тому же, ему нравился внук Даниэлы: мужчина был ужасен с женщинами, но он заботился о людях и страстно желал улучшить свою Семью. С февраля Стефано был назначен заботиться о внуке Марии-Кьяры, Амадео. Он сопровождал мальчишку из его номера в классную комнату, где у пятилетнего ребёнка были уроки, затем на обед в служебном крыле, затем наблюдал, как тот играл в саду или делал уроки. Тео был свободен сходить куда-нибудь, когда один или несколько родственников Амадео приезжали, чтобы провести с малышом время — обычно члены Семьи Ланца — но он не мог уйти далеко, поскольку должен был быть готов взять на себя ответственность за пятилетку, когда те уйдут. Наиболее частыми посетителями было двое варийцев, которые пили чай с Даниэлой, ещё когда Эрика Ланца была беременна, Мэноме и Пирж. Пирж заметил несколько Туманных клонов Тео, перемещавшихся в разумах других, но Облако, по-видимому, решил, что те были частью безопасности и способом следить за персоналом, не знавшим о настоящей Мафии, чтобы убедиться, что они оставались в своём незнании. У Тео почти случилась паническая атака, когда он осознал, что его заметили, и он всё ещё не был уверен, как убийца пришёл к тем выводам, к каким пришёл. Мэноме, предположительно, сам был Ланцой, но у Тео было ощущение, что это было политической выдумкой. Тем не менее, с их стороны было очень любезно приходить так часто, когда мать Амадео была так занята в CEDEF, что едва могла приехать после обеда по воскресеньям, и всегда была так измотана, что всё, что она могла сделать, это бодрствовать и слушать, как её сын рассказывал о прошедшей неделе. Конечно, то что Стефано находился в постели, вовсе не означало, что и Тео тоже. На данный момент Тео обитал в Туманном Клоне, стоявшем в подвале поместья Вонголы, окружённый потрёпанными, выщербленными колоннами, и смотрел на тщательно выложенное кольцо из семи рунных камней в ожидании появления Падмы, Милли и Лео. Затем, с едва заметной вспышкой силы в рунах, появились все трое. Падма немедленно бросилась к нему и обняла его, что было немного неожиданно: он действительно выглядел так плохо? Вероятно, да, учитывая, что Милли последовала за выпускницей Равенкло и на мгновение вгляделась в его лицо, прежде чем похлопать его по плечу. Лео вовсе не стал обнимать его, но это, вероятно, из-за того, что Падма добралась первой. К тому же, Барсук, вероятно, мог сказать, что он был иллюзией, поэтому активирующие эндорфин объятия не сработают. Затем Милли подошла к большому блоку, скованному цепями, возвышавшемуся в подвале, стальные панели вокруг которого удерживали лёд. Её поза подсказывала, что она хотела что-то сказать, поэтому Тео протянул усик Пламени, чтобы они четверо могли говорить мысленно. Было решено заранее, что говорить вслух будет слишком рискованно. Неужели они так боятся, что он выберется, что им пришлось запереть замороженное тело в коробку? — спросила Милли. Похоже на то, — лаконично сказал Лео. — Тео? Готов к обмену? Тео кивнул. Падма отошла в сторону и нарисовала маленькую семиконечную нумерологическую звезду, затем взмахнула палочкой. Блок «льда» появился над звездой, примерно того же размера, что и блок, в котором находился Занзас Вонгола, нет, Александро Забини. То, чем они занимались, не имело ничего общего с Вонголой. Помнить это было важно, это облегчало уклонение от Туманных Защит поместья. Сделай его немного тоньше, — сказал Лео, запрыгивая на обмотанный цепью блок. — И немного короче… да, вот так. Сойди, прежде чем я Обменяю их, — сказала Падма, вращая палочкой, пока её взгляд перемещался от Сотворённого ледяного куба перед ней до твёрдого блока Огня Души слева от неё. Я верю в твои навыки, — сладко сказал Лео, подпрыгивая на месте. Падма закатила глаза, но решительно взмахнула палочкой. И стал виден муж их Леди, замороженный, над семиконечной звездой Падмы. Лео спустился с верха прикованного цепями блока-обманки и поспешил, Милли рядом с ним. Когда они добрались до замороженного куба, то обошли его вдоль боков. Милли присела и тихо проворчала, когда Лео осторожно, медленно толкнул куб на неё. Затем Палач и Дурак подняли ледяную тюрьму и медленно поместили её в Круг Перемещения. Секретарь потратила лишь мгновение, чтобы стереть своё маленькое Протеево Зачарование — которое гарантировало, что Сотворённый блок льда всё ещё будет «ощущаться» Пламенем Александро Забини, пока будет держаться, — прежде чем последовать за ними. Оставшись один в подвале, Тео спокойно подобрал рунные камни, дважды проверил, что оборудование для наблюдения показывало записи прошлого года, а затем ушёл, дистанционно отключив зацикливание камеры в процессе. Он оставит камни в своём шкафчике, а затем уменьшит, чтобы уйти с ними этим вечером, когда он отправится домой после работы. Тео лениво задумался: сколько времени потребуется Вонголе, чтобы заметить, что Босс Варии отправился на прогулку? Может быть, несколько месяцев?* * *
Было едва двадцать минут шестого, когда Падма, Милли и Лео прибыли обратно на небольшую лужайку перед Лабораториями, причём последние двое несли блок льда, содержавший мужа Дореи. До восхода оставалось ещё около тридцати девяти минут. Это означало, что, вместо того, чтобы торопиться и расширять резонанс, покалывание которого она уже могла ощутить в своей душе, Дорее пришлось оставаться в Лаборатории Два с Драко и с другими медицинскими специалистами Забини, которых она одолжила из Сабины, пока те организовывали аудиторию, где они будут оперировать раны её мужа, и заканчивать меблировку комнаты высокого магического восстановления. Руны для сбора, уравновешивания и стабилизации окружающей магии комнаты уже были завершены, но каркас кровати нуждался в матрасе, а все домашние эльфы нервничали, пытаясь уложить лучшие простыни и самые пушистые подушки для «Лорда Поттера», в перерывах между спорами о цветовой палитре одеял и о том, предоставлять ли халат и тапочки. В этот момент вмешалась Дорея и высказалась в пользу зелёного, подходившего к оттенку стен, но с достаточным количеством других цветов, чтобы сделать пространство ярче. В конце концов, выздоровление было невероятно скучным. Два эльфа немедленно испарились и возвратились несколько минут спустя с несколькими картинами натюрмортов и пейзажей, чтобы повесить на стены, совершенно неЗачарованные, чтобы не помешали работе комнаты, пока другие застилали кровать и приносили пижамы, тапочки, таз с кувшином для воды и, конечно же, толстый тёплый халат кроваво-красного цвета. Домашние эльфы — как вообще кто-либо обходился без них? Отправление эльфов развешивать картины и возвращаться несколько раз за другими всё же на какое-то время заняло её, но она была удовлетворена тем, как выглядела комната, и была вынуждена заставить себя прекратить суетиться. Ещё двадцать минут. Дорея не знала, как провести те минуты, пока не появилась Лоппи, неся поднос с кружкой горячего шоколада и свежую булочку со сливками. — Ты лучший эльф, что может быть у Леди, — искренне сказала она маленькому существу, принимая горячий шоколад и позволяя юному эльфу поставить изысканную фарфоровую тарелку с выпечкой на завтрак на ближайший стол. — Госпожа слишком добра к Лоппи, — пробормотала эльфийка, прежде чем исчезнуть с приглушённым хлопком. Даже подгоняя себя Дорея справилась с ранним завтраком лишь за десять минут, но она уже вытирала пальцы о салфетку, которую мудро предоставила Лоппи, когда Драко постучал в дверь позади неё. — Мы готовы к твоему приходу, Рея, — бодро сказал выглядевший довольно изнурённо платиновый блондин, его глаза сияли силой, что обычно сопровождала действительно хороший бой или дискуссию. Дорея отложила салфетку и поднялась на ноги, сбросив тапочки, которые носила, и сняв пиджак, обнажая алое платье под ним. Красный для храбрости, страсти, праздника и власти. Всё, что ей нужно будет помнить, когда она займёт своё место в Ритуале Пробуждения. Выход наружу потребовал немного больше внимания, учитывая босые ноги, но Ритуал был устроен с её мужем в центре, чтобы всё, что ей потребовалось сделать, это встать перед ним в кругу, на полпути между серединой и тем местом, где стоял Драко, в точке, указывавшей на юг. Солнце поднимется перед ней и немного справа от неё, немного левее от того, где находилась позиция Фэй в Ритуале. Трейси стояла, зеркально копируя Фэй, слева от Дореи и отмечая точку, где, в конце концов, солнце сядет. Другие четверо, участвовавшие в Ритуале, были Забини, что помогали Драко с его исследованием: они будут направлять призванную силу, пока Драко, Фэй и Треси будут стоять на месте и постараются не упасть в обморок. Это, вероятно, будет тяжелее, чем казалось. Все другие Хранители Дореи — кроме Тео, которого замещал Джордж, — выстроились свободным кольцом за пределами Круга, предоставляя дополнительную поддержку. Глубоко вдохнув, Дорея сосредоточилась и заставила себя успокоиться и стоять неподвижно. Тут ничего не было, ничего, кроме травы и чахлых кустарников под ногами, холодного ветра на коже, предрассветного света, освещавшего небо над ней, и пылавшего огня в её душе. Двух огней: её собственного и её мужа, который сегодня она вернёт на его должное место. Которое было… … прямо здесь перед ней. Дорея шагнула вперёд, вокруг неё пылала корона оранжевого Огня Души, и потянулась к блоку горько-холодного Стекла Души. То легко растаяло, разрушившись, когда она Гармонизировала с ним, и разорвала его на части, обнажая своего мужа в центре. Александро II Забини, Князь Сабины. Её Занзас, Capo della Varia(1). Последний ледяной покров превратился в ничто, когда первый луч солнца коснулся травы вокруг них, и Ритуал достиг второй стадии. То, что её муж рухнул в её объятия, было совершенно не романтично. Он был ледяным, как камень, мокрым насквозь, ужасающе бледным, из множества рваных ран на его лице, руках, а также сквозь его рубашку сочилась розоватая жидкость. Он также был тяжелее и выше, чем она, потому всё, что смогла сделать Дорея, чтобы остановить его падение — не упасть, и грубо опустить его на землю, чтобы он лежал на спине на траве. Затем она прижала свою левую руку к его сердцу, а правую — к его лбу, прижимаясь губами к его губам и Повелевая его Пламени вернуться к нему. Дорея почувствовала, как то закрутилось у неё в горле и пролетело мимо её губ в огненном порыве, заставив её захотеть чихнуть. Впрочем, она подавила этот позыв, яростно Повелевая его сердцу биться с её, его диафрагме согнуться, чтобы его лёгкие смогли задышать, его мозгу очнуться, а его душе вновь устроиться в его теле. Затем возникло ощущение, будто она поймала фитиль, и её восприятие мужа возникло вновь, полностью сформировавшись так, как не было с их первой брачной ночи. Наконец, её Александро, её Занзас был жив вновь, целым душой, и разумом, и телом. Дорея быстро встала и сделала четыре быстрых шага назад, чтобы команда хирургов смогла увезти её мужа в операционную в Лаборатории Два и обработать его действительно ужасное обморожение. Затем она тяжело осела на землю, потому что её внезапно осенило, что, спустя почти шесть лет борьбы и тяжёлой работы она снова увидит своего мужа. Но она и понятия не имела, что ему сказать, когда увидит его.