Неуловимый, Безликий, Тень

Через разлуку, надежду и веру, Через страданье и боль Жизнь воздаёт всегда полною мерой Сладость и горечь, и соль. За бесконечность любви незабытой — Пламенем в губы и в грудь, Всеми огнями небесной палитры В сердце — по самую суть! За круговерть испытаний опасных (Смерть по пятам — и не раз!), Будет твоё неизбежное: «Здравствуй!» В нежном сиянии глаз…

Пахнет ли по-особенному любимое место? То, куда ты всегда стремишься душой и мыслями. Одно-единственное, где ты дома и всё там для тебя родное, дорогое и заветное. "Пахнет", — понял Гарри Поттер, выходя из подземки. Сделав несколько шагов, он замер, прикрыл глаза и втянул со вздохом такой привычный с детства запах Тёмного озера, немного терпкий запах хвои и прелых листьев, а ещё чего-то такого, что невозможно сразу определить, но связанного только с Хогвартсом. Нигде больше так сладко не пахнет. Навернулись предательские слёзы, но он удержал их, не позволяя пролиться. Гарри никогда никому не признался бы, что там, в тюрьме, потерял надежду на то, чтобы снова увидеть величественный замок, запретный лес и озеро с гигантским кальмаром. Но самое главное, не надеялся больше увидеть детей, Драко и всех, кто ему дорог. Со спины подошёл Маркус и встал почти вплотную. — Мы дома, — проскрежетал сорвавшимся голосом и сильно стиснул Поттеру плечо. Их прервал Рольф, который левитировал бессознательного Блейза. — Пойдёмте, нужно вас всех побыстрее доставить в больничное крыло. Стэн ещё раньше убежал в школу с сообщением для мадам Помфри. Бурливший с начала побега в крови адреналин и жажда свободы казалось бы исчерпали себя, и тело больше не хотело слушаться. Но они, медленно переставляя ноги, побрели к нечётким очертаниям замка. Ночь ещё не закончилась, и на улице, как и в самой школе, до которой они с трудом добрались, стояла звенящая тишина. Вернувшийся Стэн сообщил о выполненном задании и подхватил под мышки Гарри, медленно оседающего на ступени лестницы, ведущей на второй этаж. Гарри устало вздохнул и почти повис на Стэне. Маркус и Барти, опираясь друг на друга, двинулись следом. Встретившая их Поппи еле слышно всхлипнула, но тут же взяла себя руки и принялась быстро раздавать указания. Весь персонал чётко и без суеты занялся прибывшими. — Мистер Скамандер, мистер Шанпайк, — поманила она парней в коридор, — попрошу вас без лишнего шума сообщить мистеру Малфою-младшему, а также миссис Забини и мистеру Вуду, что пленники вернулись. — И, ухватив собиравшего сорваться с места Стэна, добавила: — Минуточку, мистер Шанпайк, не так резво! Я настоятельно прошу не производить столько громких звуков. Четыре утра, все ещё спят. Козырнув ей, парни убежали. А мадам Помфри закрыла дверь и повернулась к Гарри. Тот слышал весь разговор и понимал, что сейчас увидит Драко. Пока медиведьма быстро его сканировала магией, он задумался и вдруг понял, что боится. По-настоящему, до дрожи во всём теле. Ведь его не было больше двух лет. А если Драко за это время встретил кого-то, если, устав ждать, вновь окунулся с головой в новую любовь? Или даже, не забыв и не разлюбив, примет ли он Гарри — больного, покалеченного, практически потухшего? Малфой всегда был очень брезглив. Вздохнув, Поттер вспомнил, как когда-то вытащил его погулять в дождь, Драко испачкал свои брюки, а потом три дня его изводил из-за этого. А сейчас, увидев грязного полудохлого зека, возможно вообще сбежит. Медиведьме хватило нескольких минут, чтобы выяснить все его проблемы. Побледнев, она прошептала: — Мистер Поттер, пожалуйста, потерпите совсем немного. — Потом, ободряюще улыбнувшись, добавила: — Кое-кто нуждается в более экстренной помощи, — и тут же исчезла. Блейзу и Барти явно требовалась срочная операция, а он и так себя неплохо чувствовал, вернее не то чтобы хорошо, но, по крайней мере, намного лучше, чем в последние два года. Правда, очень хотелось пить, но он постеснялся тревожить колдомедиков, занятых подготовкой сразу к двум операциям. Внезапно дверь распахнулась, и в проеме появился Малфой. У Гарри даже дыхание перехватило и в горле запершило. Драко выглядел старше, чем он помнил, но это ему даже шло. Хотя растрёпанный, в пижаме и шлёпанцах на босу ногу он был таким родным, домашним и желанным. Тот резко затормозил, его взгляд впился в Гарри. Несколько долгих минут он смотрел затуманенными болью и страданием глазами и не шевелился. Следом за ним в коридор влетела Гермиона, толкнула Малфоя в спину. Практически пробежав расстояние до кровати, тот упал на колени и уткнулся лицом Гарри в бок. — Вернулся, — вымученно простонал он, — живой. Поттер трясущейся рукой зарылся во взлохмаченную шевелюру Малфоя, перебирая волосы и гладя того по голове. Одинокая слеза скатилась по щеке, и Гарри поймал её рукавом куртки. — Драко, — прохрипел он, не совладав с голосом. — Драко, — повторил еле слышно. Тот поднял на него взгляд, провел ладонью по заросшему, грязному лицу и пробормотал: — Я так долго тебя искал. Это правда ты? Улыбка получилась кривой и совсем невесёлой. — Да, я вернулся. — Гарри сглотнул и выдавил: — Пить хочу. Малфой молча схватил стоявший на тумбочке стакан и, махнув палочкой, наполнил его водой. Постаравшись подняться, Гарри бессильно откинулся на подушку и в отчаянии прикрыл глаза. Показывать телесную и душевную слабость не хотелось, тем более перед Драко, но последние силы покинули его, и он замер, стараясь заглушить растерянность и нерациональную злость на себя. А Малфой как будто почувствовал его метания. Осторожно приподняв Гарри за плечи, он убрал подушку и, занимая её место, медленно прислонил того к своей груди. Помог напиться и, чуть заметно покачивая, зашептал: — Ты дома, ты жив, и теперь всё будет замечательно. Ничего не бойся, я всегда с тобой. От его слов Гарри захотелось выть в голос, ведь Драко ещё не понимал, что от того Гарри Поттера, которого он знал, почти ничего не осталось, а нынешний хоть и выжил, был мёртв изнутри. Он нашёл узкую ладонь Драко и погладил, на большее сил уже не хватило. Так они и сидели молча, прижавшись друг к другу. Слов не было, да это им пока и не нужно было, для разговоров ещё будет время и место, а сейчас хотелось только тихо наслаждаться долгожданной близостью. Гарри отстранённо слышал, как мадам Помфри просит Гермиону организовать для прибывших завтрак, как та вызывает домовика и заказывает овсянку, паровые котлеты и морс из лесных ягод. Когда еду доставили, Малфой сам с ложечки кормил его, не подгоняя, не дёргая, только улыбался, глядя со скупой, но такой счастливой улыбкой. * * * Гермиона бежала по коридору, и слёзы текли по её лицу без остановки. Она поверить не могла, что парням удалось выбраться самим. Это было колоссальной удачей, даже нет — чудом из чудес. Ворвавшись в больничное крыло и не обратив внимания на то, что толкнула замершего в проёме Драко, она устремилась к мужу, которого в этот момент молодой колдомедик левитировал в операционную. Всхлипывая, она впитывала в себя любимые черты и не могла насмотреться. Блейз вдруг открыл глаза и улыбнулся. — Девочка моя любимая, — едва слышно прошептал он и снова потерял сознание. В этот момент Поппи решительно отодвинула её в сторону. — Миссис Забини, с вашим мужем всё будет в порядке, — успокоила она. — И вам лучше не мешать колдомедикам работать, а заказать для пострадавших сытный и лёгкий завтрак, у них крайняя степень истощения и обезвоживания. Вытирая рукавом халата лицо, Гермиона сразу вызвала домовика и отдала ему все нужные распоряжения. Потом, оглянувшись, увидела лежащего у окна Маркуса, осторожно присела к нему на кровать. — Я до сих пор не верю, что вы спаслись, но так этому рада. Флинт ободряюще хмыкнул. — Мы живу... — но договорить не успел: в палату ворвался Вуд, и Маркус замолчал на полуслове, медленно приподнимаясь и не замечая больше никого. Не желая им мешать, Гермиона решила повидать Гарри, которого, видимо уже не первый раз, поил Драко. — Герми, скажи, — озабоченно поинтересовался Малфой, — Гарри пьёт третий или даже четвёртый стакан, ему не станет плохо? Наклонившись она поцеловала Поттера в грязную щёку и улыбнулась. — Больше не пей, тебя может стошнить, тем более что сейчас будет завтрак. Тот кивнул и прошептал: — Я рад тебя видеть. Они ещё немного посидели молча, но вскоре принесли еду, и Драко засуетился, собираясь кормить вновь обретённого Поттера. Она не знала, чем себя занять, но и уйти не могла: там, за белой дверью, любимый муж, и значит она должна быть здесь, как можно ближе к нему. Гермиона присела на краешек стула возле операционной и, аккуратно расправив на коленях халат, принялась ждать. Ей всегда казалось, что когда Блейз и мальчики вернутся, её радости не будет предела, но на самом деле счастье от того, что они живы, оказалось настолько поглощающим, что сил веселиться совсем не было. Почему-то не хотелось выставлять это напоказ. Лучше позже, когда они останутся одни, она обязательно всё расскажет Блейзу, поведает все свои тайные страхи и переживания, потому что он всегда умел утешить её, пожалеть, умел показать, что она для него — самая любимая и нужная на свете женщина. * * * Оливер только на секунду остановился в дверях, краем глаза увидел, что Драко, обняв Гарри, что-то шепчет ему на ухо. Оливер был рад видеть Гарри, но это потом. Позже он обязательно поприветствует старого друга, а сейчас — только Флинт. Грязный, осунувшийся, сильно похудевший, мало походивший на привычного Флинта, тот глядел на Ола всё с тем же неугасимым огнём в глазах. Никакие пытки и издевательства не смогли отнять это пламя у Маркуса, и Оливер, быстро прошагав вперёд, чуть не врезался в него. — Жив, засранец, — пробормотал, уткнувшись в солёную от пота шею. — Жив. — Непрошеные слёзы грозились вот-вот пролиться, но из последних сил он сдержал их, только сильнее стиснул Маркуса в объятиях. — Пока да, — прохрипел Флинт, — но сейчас, кажется, сдохну. Оливер отпустил его и принялся довольно профессионально сканировать, быстро водя палочкой вдоль его тела. Тот криво ухмыльнулся, отмахиваясь. — Да всё в порядке, — заверил он, — ты просто меня чуть не задушил. — И, выдохнув, добавил: — Чувствую себя слабее новорожденного книззла, гадское, знаешь ли, ощущение. — Придурок, — буркнул Оливер, — чего пугаешь-то? — Он наклонился над ним и прошептал прямо в губы: — Я так скучал. Тот сразу обхватил его лицо руками. — Не больше, чем я, — выдохнул в ответ и впился губами в его рот. Мир исчез для Оливера, или наоборот, это он пропал для мира, потому что не было для него ничего важнее этого мужчины, его губ, его дыхания, его жизни. Всё естество Оливера тянулось к Маркусу, каждая клеточка вибрировала и горела. Он как будто оживал после зимней спячки, снова начиная чувствовать радость жизни, замечать цвета и оттенки, он как будто возрождался заново. Оторвавшись от любимых губ, когда воздух в лёгких кончился и запекло в груди, он увидел, как домовик поставил на тумбочку поднос с едой. Переведя дух, Оливер просипел севшим голосом: — Ешь, а то и вправду в чём душа держится, непонятно. — Сам до сих пор удивляюсь, — пробормотал Маркус с набитым ртом, быстро орудуя ложкой. Оливер с болью наблюдал за ним, подмечая ранние морщинки возле глаз, глубокую складку между бровей, которой раньше не было, и повреждённую, загрубевшую кожу на руках — явный след от долго носимых кандалов. Боль и злость затопила всё внутри. Хотелось рвать голыми руками тех, кто так издевался над дорогим человеком, но он сдержал себя, заставил бурю успокоиться и только осторожно погладил Маркуса по плечу. * * * В Хогвартсе явно что-то произошло, он понял это, как только утром вошёл в общий зал. Вообще-то идею есть со всеми вместе ему подкинул Джордж Уизли, заметив, что так он быстрее вольётся в их сообщество. Конечно, некоторые, особенно семейные, по своему желанию завтракали, обедали и ужинали в личных комнатах, но большинство предпочитали общий зал. Эрик уже видел похожий, когда Гермиона устраивала ему экскурсию, но тот предназначался только для студентов и профессоров школы. Этим же пользовались исключительно бойцы, работники Министерства, невыразимцы, то есть все те, кто участвовал в войне. Здесь всегда было шумно, то в одном конце зала, то в другом раздавались взрывы весёлого смеха, но сегодня казалось, что никто не занят едой, все что-то доказывали, обсуждали, спорили, кричали. — Наконец-то, — упрекнул Симус, когда Эрик приземлился рядом с ним на скамью, — мы уже думали, ты не придёшь. — Что происходит? — спросил тот, не обращая внимания на его слова и быстро накладывая себе в тарелку овсянки. — Гарри, Маркус и Блейз вернулись, — радостно сообщил Дирк Крессвелл, отворачиваясь от Долохова, с которым до этого о чём-то разговаривал. Внутри что-то вдруг заныло, даже есть расхотелось, и Эрик, улыбнувшись фальшивой улыбкой, пожал плечами. — Ну вот, значит я вам больше не нужен. Дурацкая, детская какая-то, обида, прозвучавшая в голосе, разозлила. Люди вернулись живыми и здоровыми, радоваться надо, а он тут чуть не истерику закатывает. Не пригодилась его помощь, что ж теперь — убиваться из-за этого? Быстрее окажется дома со своим родным ноутом, кучей виртуальных знакомых и... абсолютно одинокий. Невероятно, но именно в мире магов и волшебников Эрик встретил самых настоящих друзей, только здесь начал ощущать себя причастным, делающим одно общее дело со множеством других людей. Ему даже казалось странным, что проработав в министерстве обороны Британии не один год, где в его подчинении был довольно большой штат специалистов, он так и не почувствовал себя своим среди них, не обзавёлся даже мало-мальскими приятелями. А проведя несколько недель в Хогвартсе, всем сердцем прикипел к этому уникальному месту, проникся искренним уважением к его жителям, познакомился с отличными ребятами и, самое главное, встретил... Тут мысль его неожиданно оборвалась. Северус Снейп, немного странный и язвительный, встал перед глазами как живой. Кто он для него? Что значит? И почему Эрик каждый раз с таким нетерпением ждёт его прихода на занятия? Он не знал ответов, как и не понимал своих ощущений, когда тот был рядом. Его бросало то в жар, то в холод, если он случайно касался Снейпа. Взгляд тёмных внимательных глаз заставлял его сердце трепетать, как будто он барышня, а руки дрожать и потеть. Такое положение вещей бесило и даже временами злило. Только самоё смешное заключалось в том, что при мысли навсегда покинуть ставший таким родным магический город, его жителей и особенно Снейпа, это непослушное сердце обливалось кровью. Глупое выражение, придуманное какими-то хитрозадыми киношниками или излишне романтичными писателями, он в буквальном смысле ощутил на себе. Прошло всего несколько минут, как он узнал новость о возвращении парламентёров, а внутри каждый орган, каждая клеточка волком выла от нежелания покидать это место. Что же будет с ним дальше? Как он сможет пережить и забыть эти недели? Остывшая в тарелке овсянка сиротливо осталась на столе, а он, ни на кого не глядя, медленно отодвинул лавку, вставая. — Рик! — громко окликнул его Джордж. — Ты куда? Замерев на месте и не поворачивая головы, Эрик неуверенно пробормотал: — Наверное, вещи нужно собрать, я же... Он успел сделать только пару шагов, когда вдруг ясно понял, что несмотря на общий гомон, за спиной стоит зловещая тишина. Нехотя, как будто затравленно, он оглянулся и снова замер. Они все смотрели на него непонимающе, напряжённо. Развернувшиеся в его сторону Деррек и Терри, озадаченная Анжелина, Дин и другие, с кем он ходил на единственную свою операцию, и те, с кем проводил интернет в школу, с кем каждый день преодолевал всё усложнявшуюся и усложнявшуюся полосу препятствий — они глядели и не давали ему сдвинуться с места. Наконец Стэн, самый скорый на язык, рявкнул на весь зал: — Ты что, блядь, вместо овсянки грибов галлюциногенных обожрался? — и в сердцах брякнул ложкой о стол. — Кто и куда тебя выгоняет? — Ты же наш, — тихо добавила Алисия, улыбаясь. — Да мы с этим долбанным интернетом без тебя вовек не разберёмся, — заверил Малькольм Бэддок. — Ага, — кивнул Крэбб, не переставая жевать, — не разберёмся, точно. — Эрик, ты наш друг, — Полумна посмотрела на него так ласково и заботливо, как умела когда-то только мама. — Пожалуйста, не уходи. — Так, значит, — неслышно подошедший Невилл толкнул его в бок, — раз ты не голодный, вали переодеваться — и на поле. Антонин там парочку новых забавных препятствий соорудил. — Пошли, пошли, — потянул его за рукав Дирк. — Давай, Рик, в прошлый раз ты проспорил Барти, — заразительно рассмеялся Рольф. — Сейчас у тебя есть шанс сделать его, он после ранения... — он подмигнул возмущённому Краучу, — не в форме. — Эй, кто не форме?! — взвился Барти, догоняя всю компанию. — Я тебе такую форму покажу, обзавидуешься! — и с разбегу запрыгнул Рольфу на спину, цепляясь за шею. Тот слегка присел, крякнув, и попытался скинуть засранца. — Мальчик, — вкрадчиво зашипел Барти ему в ухо, так, чтобы все поблизости слышали, — довезите дяденьку до тренажёров, а то он устал. Рольф только насмешливо фыркнул и послушно понёс его. Вся компания громко заржала, двигаясь на выход. Эрик шёл среди этих людей, которые то что-то спрашивали у него, то пихали, то хлопали по плечу или смеялись вместе с ним, которые не оттолкнули, не бросили, и наконец ясно понял: счастливее, чем сейчас, он никогда не был и вряд ли уже когда-нибудь будет. * * * Утро встретило Северуса суетой и многочисленным гомоном. По привычке он быстро поднялся, оделся и выглянул в коридор. В этой части замка обычно всё текло спокойно и бесшумно. В Отделе Тайн, рядом с которым находились его личные апартаменты, маги общались друг с другом на пониженных тонах. И это никому не казалось странным. Такое количество артефактов, различного рода амулетов и ещё много чего заставляли вести себя сдержано и осторожно. Но явно не сегодня. Его сотрудники выглядели взволнованными или даже взвинченными. — Что тут происходит? — строго спросил он у пробегающей мимо Панси Паркинсон. Панси, одна из лучших его специалистов-артефакторов, неожиданно кинулась к нему, обнимая: — Профессор, миленький, они вернулись, они живы! Снейп оторопел. Панси, выпускница его родного факультета Слизерин, никогда не позволяла себе таких эмоций напоказ; воспитанная в лучших традициях чистокровных семей Британии, она была сдержанна и хладнокровна. Северус даже представить не мог, что должно было случиться, чтобы она ни с того ни с чего полезла к нему обниматься. — Мисс Паркинсон, прекратите, — пытаясь оторвать её от себя, проворчал он. — Повторюсь: что случилось, кто вернулся? Панси нервно выдохнула, попытавшись взять себя в руки, впрочем безрезультатно. — Марк вернулся и Блейз, и Поттер, — всхлипнула она, с трудом сдерживая слёзы. — Все трое вернулись. Северус замер, что-то внутри зашлось в безудержной радости. А может быть тиски вины и отчаянья, в которых он находился все эти годы, начали медленно ослабевать. Да, Снейп всё это время винил во всём себя, хотя Люциус и Артур постоянно пытались его переубедить. Но они не были преподавателями у этих мальчишек. Не им приходилось решать их детские проблемы и не им выпало долгое время защищать студентов от Тёмного Лорда, выступая в роли двойного шпиона. Северус в своё время был деканом Маркуса и Блейза. Что же касается Поттера, то тут отдельная история. Долгая и совсем не весёлая, но благодаря которой Гарри стал ему так же дорог, как и его слизеринцы. Он винил себя в том, что не смог переубедить их в принятом решении. Со своим косноязычием не смог найти нужных, правильных слов, чтобы отговорить, заставить понять заранее обречённые на провал поступки. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что эти трое — уже давно не мальчишки, а взрослые состоявшиеся мужчины, имевшие собственных детей и которые давно научились отвечать за свои ошибки. Только легче от этого не становилось, а горечь сожаления разъедала грудь. Остекленевшим взглядом он проводил убегавшую Панси и обессиленно прислонился к стене. Многие в Хогвартсе считали его сухим и даже равнодушным ко всему человеком. И только небольшая горстка людей знала, что под всей этой маской из почти непробиваемого высокомерия и язвительности существует обыкновенный, живой и ранимый мужчина. Крайне одинокий, давно не надеющийся обрести личное счастье и поэтому по-своему, не выставляя на всеобщее обозрение, заботившийся о каждом из своих студентов, как нынешних, так и бывших. Не сразу ему удалось вернуть привычный самоконтроль, и он ещё какое-то время простоял в коридоре. Потом всё же взял себя в руки, на глазах перевоплощаясь в привычный образ вечно недовольного циника, и направился к Люциусу. Тот как раз возвращался из больничного крыла. — Ты уже, конечно, знаешь о том, что они вернулись? — спросил Люциус хмуро. — Да, — кивнул головой Северус. — Вопрос в другом: как их состояние? — С этим хуже, — вздохнул Малфой, сворачивая в коридор, где находилось Министерство магии. — Помимо того, что они истощены и обезвожены, у всех троих застарелые переломы, которые нужно заново ломать и заживлять. Также следы частых побоев, которые оставили множественные гематомы на их телах. Он открыл дверь, пропуская Северуса в свой личный кабинет. — Особенно не повезло Поттеру... — Как всегда, — проворчал Северус, перебивая. — Не может он, чтобы не геройствовать. — Вот тут ты неправ! — возмутился Люциус. — Гарри досталось существенно больше только потому, что он возглавлял миссию и был старшим в этой группе. Они требовали у ребят магию! — Люциус с какой-то отчаянной злостью, что совсем на него не походило, стукнул кулаком по столу. — Не просто хотели, чтобы им показали принцип, по которому работает магия, а предлагали Поттеру продать её за огромные деньги, — выпалил он на одном дыхании. — Маразм какой-то, — пробормотал Северус. — И не говори, — согласился Малфой. — Однако именно желание маглов владеть магией любой ценой и привело нас к войне. * * * Они ещё долго обсуждали произошедшее и здоровье вернувшихся. Люциус сообщил, что Поппи после оказания первой помощи поместила всех троих в лёгкую кому, чтобы менее болезненно для них исправить всё то, что натворили с парнями маглы. Особенно медиведьма переживала за руку Поттера и нехотя, но призналась Люциусу, что вряд ли сможет вылечить её полностью. Так что в течение пары-тройки дней к больным она точно никого не пустит. Вдруг Северус вспомнил, что у него занятия с маглом и что он опаздывает самым свинским образом больше чем на четверть часа. На ходу попрощавшись с Малфоем, он поспешил в другой конец замка. Ещё одна его головная боль. По-другому охарактеризовать отношения с Найтом он не мог. Вернее он боялся и избегал называть отношениями то, что происходило между ним и магловским айтишником. "Старческая глупость", — мысленно фыркнул он, спеша на встречу. Найт молод, красив, умён, зачем ему такой как Северус? Он просто пытается быть дружелюбным с ним, и Северус благодарен ему за это. Они долго налаживали своё общение. Северус даже признал, что в большей степени сам был виновен в постоянных склоках, вспыхивающих между ними. Но то, как реагировало его тело и разум на Найта, как перехватывало дыхание от мимолётного, случайного прикосновения к нему, или как краска начинала заливать лицо просто от тихого смеха Эрика — это и вправду пугало. Снейп не хотел этого, категорически не желал. С трудом пережив любовь к Лили Поттер, он был не намерен снова становиться зависимым от кого-либо. Но этот парень что-то затронул глубоко внутри него, оживил и заставил это "что-то" медленно выбираться наружу. Старая, давно забытая история напомнила о себе, как вернувшийся бумеранг. Никогда и никому он не рассказывал, какую постыдную тайну хранил долгие годы. Да, Северус называл её "постыдной", потому что считал само существование её осквернением светлой памяти Лили. Долгие годы он считал себя предателем, пока не понял, что чувств к давно погибшей матери Гарри больше нет, всё, он свободен и никому ничего не должен. По крайней мере, он позволил себе вспомнить, что то, что произошло очень давно, напрямую связано с тем, что происходило сейчас. В тот день ему исполнилось восемнадцать лет. До окончания Хогвартса оставалось меньше полугода, и Северус, как и любой другой молодой человек в его возрасте, чувствовал себя безумно взрослым. После зимних каникул большинство студентов ещё не вошло в привычную рабочую колею, поэтому на факультете решили устроить вечеринку. Субботний вечер ознаменовался весельем, танцами и конечно тайно пронесённым огневиски. Ближе к полуночи в голове Северуса не осталось ни одной связной мысли. Как и зачем он пришёл на Астрономическую башню — Северус не знал, а проще говоря не помнил. Он долго стоял на пронизывающем ветру и пялился в темноту под ногами. А та словно затягивала его, не давая отвернуться, и он всё больше и больше наклонялся вперёд, рискуя упасть. И тут кто-то дёрнул его со всей силы, оттаскивая от опасного края. — Придурок, свалиться захотел? — зло прошептал знакомый голос прямо в ухо. Пьяным, расфокусированным взглядом он уставился на Сириуса Блэка, своего извечного недруга, который на пару с Джеймсом Поттером за школьные годы столько ему нервов измотал, что представить страшно. Самые обидные подлянки, подчас очень болезненные шутки, каверзы в его сторону — всё это являлось их рук делом, и он был в курсе, что они часто спорили, кто из них сильнее достанет его. Северус не знал, как тот оказался здесь, и не хотел знать, а ещё постарался вырвать руку из захвата и побыстрее уйти. Неуклюже сбежал по винтовой лестнице и даже понадеялся, что никто за ним не пойдёт, но в этот момент Блэк догнал его и, рыкнув, толкнул в нишу. Прижал спиной к стене и вдруг зашарил горячими ладонями по телу Северуса, пробираясь под рубашку. — Гад, сволочь, ненавижу тебя, ненавижу, — исступлённо шептал он, жадно целуя его глаза, лоб, щёки. Северус в первые минуты нападения впал в ступор, но внезапно осознал, что отвечает, так же ненасытно целуя в ответ и изо всех сил прижимаясь к чужому телу. До полноценного секса они не дошли, оказавшись слишком нетерпеливыми: Блэк попросту обхватил рукой оба их члена, задвигал быстро, сильно, как любил Северус, и заставил стонать обоих чуть ли не в голос. Северус пережил оргазм молча, только мелко вздрагивал и тяжело дышал. Блэк же хрипло протянул в ухо: — Се-е-ев... — и болезненно прикусил его шею у основания. А потом, не дав ему опомниться, выбежал из ниши, на ходу поправляя одежду. Северус просидел в этом месте до рассвета, пытаясь понять, что же это такое было. Когда школа начала просыпаться, разбитый и страдающий похмельем, он вернулся в комнату, где и проспал до следующего утра. Намного позже он наверняка смог бы списать всё на алкоголь и сказать, что этот пьяный бред ему приснился, но с той ночи Блэк перестал его донимать, а когда это пытался сделать Джеймс, хмуро дёргал его за руку, кидая: — Брось, у нас экзамены скоро, не до него. Больше они никогда не пересекались настолько близко, даже в глаза друг другу ни разу не посмотрели, но когда через много лет Сириус погиб, упав в арку, Снейп, не контролируя себя, полностью разгромил собственную лабораторию. А потом сидел посреди этого хаоса, жмурясь и не замечая времени. Воспоминание о той единственной ночи он спрятал на самое дно своей души, случай с уничтоженной лабораторией прогнал из головы как досадное недоразумение, но появившийся Найт безжалостно напомнил обо всём, разбередил старую рану. Он так сильно походил на Сириуса, хотя тридцатилетним Блэка Снейп никогда не видел, ведь тот провёл двенадцать лет в тюрьме. Впрочем, этот факт никакой роли не играл. * * * Услышав на свой стук негромкое "Входите", Снейп толкнул дверь и переступил порог. Найт, подвернув под себя одну ногу, сидел на кровати, играя с книззлом. Вообще-то этот малыш даже нравился Северусу, он не был ни надоедливым, ни вредным. Во время занятий не мешался и не мельтешил под ногами, а послушно лежал в кресле, немного подозрительно поглядывая на Северуса своими глазками-бусинками. — Не думал, что вы сегодня придёте, — не отрывая взгляда от кота, пробормотал Найт. — Почему вдруг? — непонимающе нахмурился Снейп. — По-моему, мы ещё не закончили обучение. — Но ведь ваши парламентёры вернулись, — пожал плечами тот, продолжая игнорировать Северуса взглядом. — Все, наверное, рады. — Вернулись, — вспоминая разговор с Люциусом, подтвердил Снейп. — После двух с лишним лет тюрьмы им совсем не до веселья. Книззл в это время перевернулся на спину и, прогибаясь, потянулся. — А он подрос за это время, — брякнул Снейп, не зная, что ещё сказать. — Точно, — согласился Найт и наконец-то кинул на него быстрый взгляд. — Я всё же придумал ему имя. — И, как взаправдашний папаша, гордый за своего сыночка, торжественно объявил: — Его зовут Рафф. — Довольно странное прозвище для книззла, — задумчиво констатировал Северус. — И почему именно Рафф? — Потому что настоящий забияка и боец, — улыбнулся Эрик, поглаживая питомца по мягкому животику. — Он очень храбрый и никогда не даст себя в обиду. — Хм, как-то мелковат он для воинственного героя, — пробормотал Северус, намертво залипая на длинных пальцах, ласково перебирающих густой ворс кота. — Тогда, — нашёлся Эрик, — будет пока Раффи, маленький непоседливый задира. В это время за дверью раздалось громкое кошачье мяуканье, и малыш, быстро вскочив, навострил уши, прислушиваясь. Найт поспешил открыть дверь. В проём заглянул книззл Гермионы, которого та, ещё будучи студенткой, привозила в школу. Фамилиар миссис Забини совсем не изменился, только стал ещё более упитанным. Он красноречиво фыркнул, увидев мелкого собрата, взмахнул пушистым хвостом и скрылся в коридоре. Не долго думая, Раффи бросился за ним, за полсекунды слетая с кровати. Найт весело рассмеялся, глядя вслед, и прикрыл дверь. Неудобное молчание, наступившее вдруг между ними, можно было, кажется, потрогать руками. И только когда Найт предложил начать урок и указал Северусу на стул, всё вошло в более или менее привычное русло. Но занятие не задалось сразу. Может быть потому, что Северус чуть чаще, чем надо, вставлял свои язвительные реплики, или, возможно, из-за того, что Найт отвечал немного резче, чем обычно. Северусу казалось, что они прошли тот этап, когда их пикировки задевали, за эти дни они научились беззлобно поддевать друг друга, только и всего. Но сегодня Найт оказался не совсем дружелюбно настроен. Поэтому, не прозанимавшись и часа, на очередную колкость Снейпа он решительно отодвинул стул и встал: — Всё, проваливайте, вы меня уже достали своими придирками. Стараясь сохранить лицо, Северус невозмутимо закрыл программы. Только уходя, всё же не выдержал. — Глупый мальчишка, — пробормотал он обиженно себе под нос. — Сам не знает, чего хочет. Но Найт его услышал и, перехватив у самой двери, довольно невежливо припечатал к стене. — Старый маразматик, — процедил сквозь зубы. — Но мне плевать, я всё равно тебя хочу! — и впился в губы Северуса поцелуем. "Дежавю, — пронеслось в голове у Снейпа, — самое настоящее блядское дежавю". Всё повторялось: жаркие ладони с длинными пальцами нагло пробирались под одежду, жадные губы не оставляли воздуха для вздоха, и то, как его собственное тело реагировало и отвечало на грубые ласки, тоже, мать его, повторялось. Оторвавшись, наконец, от губ, Найт начал покрывать его шею быстрыми жалящими поцелуями, шепча между делом: — Гад, ты такой гад... Уже на грани помутнения сознания Северус отстранился, удерживая его на вытянутых руках, и прошипел: — В постель, живо. Он больше не собирался отдавать кому-то контроль, один раз уже позволил Блэку, и тот, не дав ему опомниться, сбежал. Найта он не собирался так просто отпускать: он был ему нужен, со своим тихим смехом и мягкой улыбкой, дерзким характером и чувством сострадания ко всем, кто в этом нуждался, с умной головой и горячим сердцем. Он был необходим, он был крайне важен. Все эти выводы волной пролетели в сознании, пока он раздевался, исподлобья глядя на развалившегося в постели Эрика.